— Но они ведь непригодны для жилья.
— Этот человек согласен на все.
— Но там даже нет места для печки.
— Они смогут готовить в кладовке.
— Или в котле, где варится пойло для свиней! — возмутился Мэтью.
Джейн ничего не успела ответить сыну, потому что в этот момент дверь распахнулась и в кухню вошел Дональд.
— Имей в виду, что к обеду у нас будет гость, — заявил он с порога.
— Этот мужчина... и мальчик? — спросила Констанция.
— Нет. Что им делать за нашим столом? Это... мисс Бригмор.
Констанция быстро уложила ребенка в колыбель и вскочила со стула.
— Зачем? — В ее голосе прозвучала такая сильная тревога, что Дональд рассмеялся, прежде чем ответить.
— Она привезет сюда ребенка.
— Привезет ребенка?
Все ошеломленно уставились на Дональда.
— Да, привезет сюда ребенка, — подтвердил он, окинув взглядом Констанцию, мать и брата. — Где же ему еще находиться, как не у ближайших родственников? А мы ведь ближайшие родственники, не так ли? — Дональд посмотрел Констанции прямо в глаза. — Ты ведь ее единственная родственница, не считая меня. Удивляюсь, что никому из вас раньше это не пришло в голову. — Он кивнул на мать, потом на Мэтью. — Ведь эта девочка мне такая же сводная сестра, как ты, Мэтью, сводный брат. И я хочу, чтобы она находилась под моей опекой.
— Что... что ты задумал? — слова буквально срывались с перекошенных губ Констанции. — А как же Анна и Мэри? Что будет с коттеджем?
— Я обо всем подумал, — спокойным тоном заявил Дональд. — В начале недели я виделся с адвокатом. Доля Барбары в собственности и ее доход, естественно, переходят к ребенку, а поскольку ребенок будет жить здесь, коттедж нам больше не понадобится. Я распорядился выставить его на продажу.
— Нет! — Констанция рванулась к Дональду, но остановилась всего в нескольких шагах от него. — Нет, ты этого не сделаешь! Ты злодей, вот ты кто, злодей! Ты сошел с ума, я этого не допущу. У меня тоже есть права.
Дональд в упор посмотрел на жену. Ненависть, исходившая из бездонных глубин его черных глаз, буквально пронизала ее.
— У тебя нет никаких прав, — спокойным тоном сказал он, — ты моя жена. Что твое, то мое. — Дональд сделал паузу. — А что мое, то мое.
Тянулись секунды, а Констанция не могла больше вымолвить ни слова, как это уже не раз случалось. Дональд словно замораживал внутри ее речь. Но тут в их разговор вмешался Мэтью.
— Но ведь Анна всю жизнь работала у Моллена, — откашлявшись, сказал он, — воспитывала девочек.
Дональд перевел взгляд на брата и долго смотрел на него в упор.
— Ей за это платили, — наконец ответил он.
— Да никогда ей не платили, и ты это знаешь, она... она работала столько лет... бесплатно... — Мэтью закашлялся.
— Платить можно по-разному. А она была хозяйской шлюхой. — Спокойствие Дональда улетучилось, лицо исказилось, каждое слово он произносил отрывисто. — И не одна она была шлюхой, не так ли? Вы все шлюхи, каждая из вас. — Он махнул рукой с такой силой, что, находись Констанция на несколько дюймов ближе к нему, он сбил бы ее с ног. Затем, повернувшись, Дональд твердым шагом вышел.
Оставшиеся на кухне замерли. Они смотрели друг на друга, и их глаза говорили: "Он уже пошел в открытую, что же теперь будет?"
* * *
Было одиннадцать часов, когда мисс Бригмор слезла с почтовой двуколки и направилась во двор фермы. Ребенка на руках у нее не было.
Констанция встретила ее у ворот. Они крепко обнялись и некоторое время стояли так.
— Ох, Анна, что я могу сказать? — пробормотала молодая женщина.
— Я не привезла ребенка. Я... я приехала умолять его. Упаду перед ним на колени и буду стоять, пока он не согласится не отбирать у меня девочку. Она все, что у меня осталось, без нее жизнь теряет для меня всякий смысл.
— Ох, Анна, я бессильна помочь, — воскликнула Констанция голосом, полным страдания.
Обнявшись, они пошли через двор.
— Я не поверила, когда получила письмо, — призналась мисс Бригмор. — Ведь когда мы виделись последний раз, он ни единым словом не обмолвился об этом. И, естественно, я думала, что останусь в коттедже с Мэри и буду воспитывать девочку... даже на секунду не могла себе представить... — Анна замолчала, остановилась и повернулась к Констанции. — Нет, я предполагала нечто в этом роде. Много месяцев жила в страхе, что он заставит тебя уговорить Барбару дать согласие на продажу коттеджа, потому что, Конни... потому что таков его план, именно план. План мести. Его письмо было таким холодным, таким безжалостным, будто он долгие годы ждал этого момента, чтобы отомстить мне. А между строчек я смогла прочесть, что во всем случившемся он обвиняет меня.
Констанция ничего не могла на это ответить, поскольку понимала: Анна говорит правду. Непонятно почему, но Дональд ненавидел Анну. Всегда ее не любил, прежде всего потому, что она не любила его. Но главная причина заключалась в близости Анны к Томасу Моллену.
— Он... он дома? — спросила мисс Бригмор.
Констанция покачала головой.
— Нет, он обходит свои владения. Делает это каждое утро. По закону ему не принадлежит ни единый клочок земли, но никто не осмеливается опровергать заявление Дональда о том, что это его ферма. Он работает на ней практически один, во всяком случае, так было до сего дня. А нынче он нанял работника с семьей. На за что не догадаетесь, кого он взял в работники.
— Кого же?
— Уэйта, лакея.
— Уэйта? Нашего бывшего лакея?
— Да.
— И он нанял его в работники?
— Да. Ох, я не против того, что Уэйт получил работу, я помню, хотя и смутно, что он был очень добрым человеком. Но ему понадобилась работа, а его семье жилье. До этого Уэйт работал на ферме Тайлера, но ферму продали, а у нового владельца свои работники. Уэйт услышал, что здесь требуется работник, я... я впервые узнала это от него, да и мама тоже. Оказывается, Дональд решил расширять свои владения, купил еще пятьдесят акров земли. Большинство молочных продуктов сейчас идет на продажу, на домашнее хозяйство нам выделяется строго определенная сумма. Ох, Анна, Анна, — Констанция застонала. — Моя жизнь просто невыносима. Зачем я сделала это? Зачем?
Мисс Бригмор опустила голову.
— Ты не хотела, но я тебя заставила. По крайней мере, в этом я признаю свою вину. Если бы я не настояла, ты бы не вышла за него замуж. Уж лучше бы тогда пережить позор, чем жить так.
— Нет, не вините себя, Анна. Вы желали мне добра. Если кто и виноват во всем, так это только я сама. Когда вспоминаю, как я ужасалась при мысли, что не выйду замуж до двадцати лет, то думаю, что тогда потеряла разум... Но пойдемте в дом, вы замерзли. Да и неважно выглядите.
Едва они вошли в кухню и мисс Бригмор, поздоровавшись с Джейн, повернулась к Мэтью, как все услышали звук торопливых шагов по выложенному булыжником двору.
Дональд буквально ворвался на кухню. По его раскрасневшемуся лицу струился пот. Констанция поняла, что он, наверное, бежал от дальнего поля, увидев оттуда почтовую двуколку. Погода сегодня стояла хорошая, и двуколка прибыла пораньше.
Некоторое время все молчали. Лицо Дональда постепенно из красного стало багровым.
— Где она? — требовательным тоном обратился он к мисс Бригмор.
— Я... я не привезла ее. Мне нужно поговорить с тобой.
— Можете говорить хоть до посинения, но это бесполезно. В письме все сказано, и, как вам известно, закон на моей стороне.
— Да... я знаю. — Просительный тон вызвал у Анны презрение к самой себе, но она продолжила так же тихо и жалобно: — Ты имеешь право требовать, чтобы ребенка привезли сюда... но я приехала умолять тебя проявить милосердие и оставить девочку со мной. Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать ей образование...
— Ага! — жестко усмехнулся Дональд. — И научите ее лгать и распутничать.
Мисс Бригмор прижала ладонь к горлу и пошатнулась.
— Ты ужасно несправедлив ко мне.
— Нет, справедлив, потому что ваши воспитанницы всему научились от вас. Вы приехали без ребенка, поэтому мне ничего другого не остается, как отобрать его у вас силой.
— Ты не сделаешь этого, не сделаешь. Я не позволю! — вдруг взорвалась Констанция.
Дональд медленно повернулся, посмотрел на жену и спросил уже спокойным тоном:
— А как ты сможешь мне помешать? Никак. И ты прекрасно это знаешь, поэтому собирайся, поедешь вместе со своей гувернанткой и привезешь сюда ребенка.
— Не поеду, не поеду! Я буду драться с тобой. Ты слышишь? Буду драться.
Губы Дональда скривились в презрительной усмешке.
— Не будь дурой. — Он отвернулся от жены и уже сделал шаг, намереваясь уйти, но его остановил голос матери:
— Не делай этого, Дональд.
Он бросил на мать свирепый взгляд, прищурился и прошипел:
— Советую тебе не вмешиваться.
— Я и так слишком долго не вмешивалась. Когда ты говоришь о своих законных правах, то забываешь, что только Мэтью — родной сын моего покойного мужа.
Несколько секунд Дональд молчал, а затем медленно отчеканил:
— Я ничего не забываю. Фактически я являюсь старшим сыном Майкла Радлета. Это всего лишь слухи и предположения, что вот эта прядь, — он поднес руку к белой пряди возле левого виска, — роднит меня с Молленом. И это будет невозможно доказать в суде. У многих людей имеются белые пряди, но это не означает, что все они родились в результате того, что Моллен развлекался в лесу с их матерями. — Несколько секунд Дональд и Джейн пристально смотрели в глаза друг другу, и Дональд добавил: — Так что не утруждайся понапрасну, из этого у тебя ничего не выйдет. Так, насколько я понимаю, наш разговор закончен. — Он обвел взглядом всех присутствующих. — Через десять минут я подгоню повозку во двор, — сообщил он и коротко бросил Констанции: — Собирайся.
В кухне повисла гнетущая тишина, как будто здесь только что объявили о вспышке эпидемии чумы. Три женщины стояли не шевелясь, а Мэтью сидел на корточках у плиты и тоже не шевелился. Внезапно в кроватке захныкал ребенок, Мэтью поднялся и кивком головы сделал Констанции едва заметный знак, что хочет поговорить с ней. И вышел из кухни.
Словно очнувшись ото сна, Констанция посмотрела сначала на мисс Бригмор, потом на Джейн, затем снова на мисс Бригмор и, низко опустив голову, вышла следом за деверем.
Мэтью ждал ее за дверью. Он увлек Констанцию в дальний конец холла, к стенному шкафу. И здесь, в темноте, взяв в ладони ее лицо, тихо сказал:
— А теперь слушай меня, слушай, дорогая. Ты никуда не поедешь, притворись, что плохо себя чувствуешь, упади в обморок, что ли, а я... я поеду с ними... — Мэтью закашлялся, прикрыв рот платком.
— Но... но ты не вынесешь эту поездку, Мэтью, — упавшим голосом возразила Констанция. — Когда ты будешь возвращаться, уже стемнеет, похолодает...
— Не волнуйся, об этом не волнуйся, только слушай меня. Слушай меня, дорогая, слушай внимательно и не плачь. Иди в гостиную и ложись на кушетку, просто скажи, что ты неважно себя чувствуешь...
— Но... но он не поверит. И тебя ни за что не возьмет с собой... А почему... почему ты хочешь поехать с ним?
— Это не имеет значения... Только сделай так, как я прошу.
Констанция медленно покачала головой.
— Дональд не возьмет тебя, он сам привезет девочку.
— Он не сможет, сзади у повозки нет борта, только цепь, и корзина с девочкой может соскользнуть с повозки.
— Ох, Мэтью, не глупи, ты же знаешь его, он что-нибудь придумает. Привяжет корзину. Но если ты даже и поедешь с ним, что ты, собственно, собираешься сделать?
— Послушай, дорогая, прошу тебя. Мы с тобой понимаем, что я и так уже прожил дольше, чем мне отпущено. Я могу умереть в любой момент, эту зиму уж точно не переживу, это чудо, что я еще пережил прошлую. Посмотри на меня, у нас мало времени. — Некоторое время Мэтью молча глядел на Констанцию, затем прошептал: — Ох, Констанция, я люблю тебя. Как же я люблю тебя. Только поэтому еще жив, но испытываю адские муки, потому что, когда я умру, ты останешься одна, и он будет продолжать терзать тебя. Мать для него ничего не значит, как, впрочем, и я. Он превратился в дьявола, а ведь подумать только, когда-то я любил его, а он любил меня. Понимаю, что я причинил ему зло, но... но... Ох, Констанция, любимая, ради тебя я готов еще раз причинить ему зло. — Мэтью дотронулся пальцами до лица Констанции и едва слышно прошептал: — Я всего один раз в жизни целовал тебя.
Лицо Мэтью медленно приблизилось к лицу Констанции. Его губы коснулись ее лба, ресниц, спустились к щеке, но не успели они коснуться губ Констанции, как Мэтью охватил новый приступ кашля. Он отвернул голову в сторону и прижал ко рту белый льняной платок. Едва откашлявшись, Мэтью снова посмотрел на Констанцию.
По ее лицу текли слезы. Констанция хотела что-то сказать, но Мэтью прижал палец к ее губам и пробормотал:
— Никаких вопросов, все, у нас нет времени. Иди, дорогая, сделай, как я сказал, ложись на кушетку.
— Нет, Мэтью, нет.
— Прошу тебя, прошу, сделай это ради меня. Сделай меня счастливым, Констанция, сделай меня счастливым. Позволь мне думать, что и в моей жизни есть смысл...
— Ох, Мэтью, что ты задумал?..
Подталкивая Констанцию к гостиной, Мэтью торопливо промолвил:
— Не говори с ним, когда он войдет, ни слова, ложись ничком и так лежи. — Мэтью наклонился и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, прошептал: — Прощай, любимая. — Он открыл дверь гостиной и быстро втолкнул туда Констанцию. Через минуту Мэтью уже был на кухне и с веселостью в голосе, которой Джейн не наблюдала уже много лет, сообщил: — Констанция упала в обморок, она лежит в гостиной. — Выставив руки перед мисс Бригмор и матерью, которые рванулись к двери, ведущей в холл, он добавил: — Оставьте ее одну, прошу вас. Оставьте ее одну, я... я поеду с Дональдом...
— Ты? Нет, не поедешь! — воскликнула Джейн.
— Поеду. День сегодня хороший, прогулка пойдет мне на пользу. — Говоря это, Мэтью смотрел прямо в глаза матери.
— Что, что ты задумал, мой мальчик? Что ты?.. — пробормотала она, прижав ладони ко рту.
— Ничего, мама, ничего. Я просто поеду вместо Констанции и привезу ребенка. — Мэтью повернулся и посмотрел на мисс Бригмор. Она пристально глядела на него, в ее расширенных глазах читался немой вопрос. Мэтью робко улыбнулся и успокаивающе кивнул. — Не волнуйтесь.
— Нет, Мэтью, нет! — Джейн схватила сына за руку и притянула к себе. — Ты ничего не сможешь сделать, ничего. Ты с ним не справишься, так что пусть все идет своим чередом.
— Тише, — предостерег ее Мэтью.
Дверь отворилась и в кухню вошел Дональд. Он остановился, оглядел присутствующих и спросил:
— Где она?
— Ей стало плохо, она лежит, — ответила Джейн.
— Ха! — презрительно хохотнул Дональд. — Значит, ей стало плохо и она лежит, да? — Он решительным шагом вышел из кухни, было слышно, как он стремительно поднимается по лестнице, перепрыгивая, наверное, через две ступеньки. Затем Дональд так же стремительно спустился вниз, и раздался звук открываемой двери гостиной. Через несколько минут он вернулся в кухню, медленно вышел на середину комнаты, оглядел по очереди всех и сказал: — Что бы вы там ни придумали, этот номер у вас не пройдет. Я привезу ребенка, даже если мне придется прибить корзину гвоздями или держать ее на козлах между ног.
— В этом не будет необходимости, я поеду с тобой, — раздался тихий, усталый голос Мэтью, словно он смирился: дескать, ладно, если уж ничего не поделаешь, то не будем ссориться.
Дональд резко повернул голову и посмотрел на брата. Он глядел на него целую минуту, затем как-то зловеще ухмыльнулся:
— Что ж, возможно, это не такая уж плохая идея. Мы сможем переночевать в коттедже, я загружу повозку вещами, которые сочту нужным привезти сюда. — Дональд перевел взгляд на мисс Бригмор. Та не выдержала его взгляда и закрыла глаза. Повернувшись, Дональд вышел на улицу.
Джейн выбежала в холл и вернулась с теплым пальто, шарфом и шапкой.
— Что ты задумал? Скажи мне, что ты задумал? — прошептала она, помогая Мэтью одеться.
Закутанный шарфом так, что видны были только его глаза, Мэтью посмотрел на мать и тихо промолвил:
— Ничего, мама, ничего. Что я мог задумать? Иди к Констанции, ей нужна твоя помощь. До свидания. — Дотронувшись пальцами до плеча матери, Мэтью повернулся к мисс Бригмор.
— Идемте, мисс Бригмор, пора ехать.
— А могу я... хоть на минутку увидеться с Констанцией?
Мэтью приблизился к мисс Бригмор.
— Лучше не надо. Вы еще увидитесь с ней. Не беспокойтесь, увидитесь.
Мисс Бригмор покачала головой, затем вышла из кухни с видом человека, в котором умерла последняя надежда. Даже не попрощавшись с Джейн, она направилась к повозке.
Дональд стоял рядом с повозкой. Он жестом приказал ей садиться, и Мэтью помог мисс Бригмор забраться в повозку.
Она медленно опустилась на сиденье, укутала ноги полой длинного пальто. Повозка с грохотом проехала по двору и начала свое путешествие через холмы.
Уже высоко в холмах у Мэтью усилился кашель, но Дональд всего один раз повернул голову и взглянул на брата, отметив при этом, что на платке крови больше, чем обычно. "Будет жаль, если он умрет во время этой поездки", — подумал Дональд. Он и желал Мэтью смерти, и в то же время не желал. Все же у Дональда сохранились крупицы любви к брату, и эти крупицы время от времени как бы кричали в душе Дональда: "Почему он так подло поступил со мной? Я бы легче пережил свой позор, будь это любой другой мужчина, но только не Мэтью". Однако такие моменты случались редко, и в конце концов ненависть Дональда к Мэтью подавила остававшуюся любовь.
Они приближались к узкому повороту дороги, с одной стороны которой вниз уходил крутой склон, поросший лесом. Это было то самое место, где Барбара пережила настоящий ужас, когда почтовую двуколку едва не сбросило ветром с дороги. По краю стояли столбики, между которыми была натянута проволока, и когда повозка достигла поворота, Мэтью зажал ладонью рот и пробормотал:
— Мне... мне плохо.
Дональд никак не отреагировал на это.
— Мне плохо, — спустя несколько секунд повторил Мэтью, — остановись, остановись на минутку. Мне надо сойти. — Тело его согнулось почти пополам.
Лошадь прошла еще десяток шагов, прежде чем Дональд остановил ее. Прижимая платок ко рту, Мэтью неуклюже сполз с повозки и поспешил к краю дороги. Там он ухватился за столбик, лег грудью на проволоку, и его вырвало.
Наблюдавшая за ним мисс Бригмор поднялась с сиденья и хотела слезть с повозки, но резкий голос Дональда остановил ее:
— Сидите на месте.
Мэтью медленно обернулся и, прислонившись к столбику, произнес, глотая ртом воздух:
— Мне... мне плохо.
Дональд посмотрел на брата. Из уголка рта у Мэтью стекала струйка крови, голова упала на грудь. Дональд спрыгнул с козел и направился к брату, слегка поскользнувшись по пути на покрытой тонким льдом дороге.
— Иди в повозку и ложись, — рявкнул он.
— Я... я не могу. — Мэтью повернулся и повис всем телом на проволоке, его снова вырвало.
— Идем отсюда, не то свалишься вниз, — склонившись над ним, произнес Дональд.
И в этот момент Мэтью повернулся, с быстротой и силой, которую трудно было представить в его хлипком теле, схватил Дональда за плечи и потянул вперед. Дональд слишком поздно раскусил намерения брата, он попытался оторвать от своих плеч руки Мэтью, вцепившегося в них, словно дикая кошка. Казалось, они оба зависли в воздухе над проволокой. Одна нога Дональда еще стояла на краю дороги, а вторая уже заскользила вниз. Отчаянным усилием ему удалось ухватиться одной рукой за столбик, и в этот момент он услышал крик мисс Бригмор. А затем тело Мэтью отшатнулось от него, и он оказался свободным. Дональд попытался выпрямиться, но поскользнулся, упал на проволоку и, перевалившись через нее, полетел вниз с душераздирающим криком. Тело его, переворачиваясь, катилось вниз по склону, ударяясь о стволы деревьев и отскакивая от одного к другому, словно детский мячик...
Они лежали на краю дороги, там, где упали, раскинув руки. Мисс Бригмор вцепилась одной рукой в спицу колеса повозки, а другой — в полы пальто Мэтью.
Поднявшись на колени, мисс Бригмор оттащила Мэтью от края обрыва. Перевернув его лицом вверх, она подумала, что он мертв: часть лица, не залитая кровью, была пепельно-серой.
— Ох, Мэтью! Мэтью! — вскричала мисс Бригмор. И в этот момент он открыл глаза и посмотрел на нее.
— Зря вы удержали меня, — медленно шевеля губами, промолвил Мэтью.
Прижавшись лбом к его лбу, мисс Бригмор пробормотала:
— Попытайся встать, попытайся.
Однако у Мэтью не осталось сил, и ей пришлось волоком дотащить его до повозки, а затем с трудом поднять и уложить там.
Прежде чем забраться на козлы и взять в руки вожжи, мисс Бригмор осторожно подошла к обрыву и посмотрела вниз. Там виднелось что-то темное, но это мог быть и ствол дерева и что-то еще. Если это было тело Дональда, то, возможно, он был еще жив.
Быстро погнав лошадь к тому месту, где дорога расширялась, мисс Бригмор развернула повозку и отправилась обратно на ферму.
Только спустя пять часов мужчины привезли тело Дональда, занесли его в кухню и положили на деревянную скамью рядом с плитой.
Мисс Бригмор, Констанция и Джейн стояли возле буфета: со стороны могло показаться, что они держатся за руки, так крепко они прижимались друг к другу.
Мэтью сидел на стуле, откинувшись на спинку. Если бы его глаза не были широко открыты и зрачки не шевелились, его, судя по цвету кожи, можно было бы принять за мертвеца.
Мужчины, которые принесли тело Дональда, стояли молча, не шевелясь.
Тишину нарушил Уилли Несбит из Эллендейла, который неоднократно принимал участие в спасательных операциях зимой в горах.
— Он отчаянно борется за жизнь, миссис, — обратился Уилли к Констанции. — Не понимаю, как ему это удается. Он здорово покалечился, этих травм хватило бы на две смерти, а он еще дышит.
Констанция, услышав эти слова, очнулась. Как лунатик, она обошла стол, миновала Мэтью, остановилась возле скамьи и посмотрела на Дональда. Он был весь покалечен, лицо бесформенное, опухшее, в синяках. Нетронутыми остались только глаза, которые были открыты.
Его глаза всегда были темными, даже черными, когда он давал волю своим эмоциям. Сейчас же зрачки напоминали два черных уголька, в которых играли красные блики. Констанции показалось, что та энергия, которая исходила от них, буквально обожгла ее. Она отшатнулась и даже выставила перед собой ладони, словно защищаясь. А затем вскрикнула и потеряла сознание. Все присутствующие тут же засуетились вокруг нее.
Когда Констанция пришла в себя, она лежала на ковре у плиты, возле нее на коленях стояла мисс Бригмор. Дональда на скамье уже не было — по указанию Джейн мужчины перенесли его в гостиную.
Откинув с лица Констанции влажные волосы, мисс Бригмор прошептала:
— Все хорошо, дорогая, все хорошо... он умер.
Констанция дышала так тяжело, будто бегом взбиралась на холм. Ей можно было и не говорить, что он умер, она поняла это, потому что последним взглядом Дональд пытался забрать ее с собой. Живость его ума, сила ненависти, никчемность прожитой жизни — все было в этом последнем взгляде. Он и не умирал потому так долго, ибо хотел послать ей прощальный взгляд. Дональд желал ее смерти, и когда, теряя сознание, Констанция погрузилась в темноту, ей даже показалось, что он сумел осуществить свое желание.
— Посиди немного, посиди. — Мисс Бригмор помогла Констанции приподняться.
Мэтью оставался на стуле в той же самой позе. Похоже, он даже не шелохнулся.
— Ох, Мэтью, Мэтью, — жалобно промолвила Констанция.
И тут его губы, покрытые запекшейся кровью, шевельнулись, и Мэтью произнес равнодушным тоном:
— Все хорошо, все кончено.
Констанция прислонилась головой к высокой спинке стула и закрыла глаза. Возможно, все кончено, но нельзя сказать, что все хорошо. Хорошо уже, наверное, никогда не будет. Мэтью убил Дональда, да, это было такое же убийство, как если бы он загнал ему нож меж ребер. А виновата во всем лишь она. Ведь, как и Джейн, Констанция поняла: Мэтью едет не для того, чтобы привезти ребенка Барбары, а чтобы расправиться с Дональдом... Так или иначе, но конец должен был наступить, потому что она уже не могла больше выносить такую жизнь. Дональд совершенно изменился, ревность повредила его рассудок... Но разве не она в этом виновата? Ох, Боже мой! Сейчас Констанция даже не возражала против того, чтобы Дональд забрал ее с собой, потому что тогда бы ей не пришлось жить с безысходным чувством вины.
Она открыла глаза и посмотрела на Анну. Мисс Бригмор нежно гладила ее по голове. Но во всем случившемся были и свои положительные стороны: сколько бы ни осталось Анне, жизнь ее отныне будет в безопасности, а ребенок Барбары не вырастет в атмосфере ненависти. Констанция глубоко вздохнула. Теперь она тоже свободна, и надо будет подумать, что еще хорошего можно извлечь из ее теперешнего положения.
Мэтью зашевелился на стуле.
— Позовите маму, — прошептал он.
Констанция хотела пойти за Джейн, но мисс Бригмор остановила ее.
— Посиди лучше, я сама схожу за ней.
Констанция присела на стул напротив Мэтью, они смотрели друг на друга, но потом он закрыл глаза, чтобы скрыть от Констанции ту боль, которая всегда сквозила в его взгляде...
Мисс Бригмор прошла в гостиную, где еще одна женщина, Дейзи Уэйт, помогала Джейн раздевать тело мертвого сына.
Дональд лежал на столе, мужчины не смогли отнести его наверх на кровать — лестница оказалась слишком узкой. Женщины раздели Дональда до кальсон и нижней рубашки, и когда Дейзи Уэйт принялась расстегивать пуговицы на кальсонах, промокших на бедрах от крови, то запричитала:
— Боже милосердный! Какой ужасный конец. Бедный парень, бедный парень. И что бы люди ни говорили о нем, это он приютил нас, а все другие отказались. И такой ужасный конец. Ох, Боже мой, где же справедливость?
Мисс Бригмор отвела взгляд от почти обнаженного тела, она почувствовала, что ей тоже становится дурно. Дотронувшись до плеча Джейн, она тихо промолвила:
— Вас зовет Мэтью.
Не оборачиваясь, Джейн кивнула, но продолжала пристально вглядываться в лицо сына. Он умер, умер, они избавились от него, они все избавились от него, они все свободны, и она рада этому. Тогда почему же не отпускает боль? Она не желала этого ребенка, с самого начала беременности не желала, и когда он родился, не желала его видеть, потому что считала его чем-то вроде напасти, обрушившейся на нее... проникшей в нее. Неприятности с Дональдом начались с самого его рождения. И он, в свою очередь, никогда не любил ее, даже ненавидел. И все же ей было очень жаль его, так обычно жалеют об утрате близкого и любимого человека. Джейн не могла понять этого своего чувства. Если бы на месте Дональда оказался Мэтью, тогда все было бы ясно. Что ж, скоро ей придется оплакивать и другого сына, потому что он долго не протянет.
А что произойдет с Мэтью, когда он умрет? Он предстанет пред судом Господа? Майкл ведь часто читал ей Библию, поэтому она должна верить в суд Божий. Но все ли учтет Господь? Этого Джейн не знала. Порою Бог бывал слишком суровым. Ее бедный Мэтью, ее бедный мальчик! А Дональд? Сейчас она не могла сказать: "Мой бедный Дональд", только "Бедный Дональд", потому что он никогда не был ее, а она его. И все же, конечно, она могла сказать: "Бедный Дональд".
— Я вернусь через минуту, — пообещала Джейн, совершенно сухими глазами посмотрев на Дейзи Уэйт.
— Не волнуйтесь, миссис, не волнуйтесь, я справлюсь. Он не первый, кого я готовлю в последний путь.
Мисс Бригмор взяла Джейн за руку и вывела из гостиной, но они не пошли сразу же на кухню. В полутемном холле женщины инстинктивно повернулись и посмотрели друг на друга. Ни одна из них не произнесла ни слова, они просто, крепко держась за руки, постояли так несколько секунд и продолжили путь на кухню.
— Мама, я хочу лечь в постель, — попросил Мэтью.
— Тогда пойдем, сынок. — Мать осторожно помогла ему подняться со стула, обняла за талию и увела из кухни.
Мисс Бригмор подошла к Констанции, которая сидела не шевелясь, и наклонилась к ней.
— Постарайся не думать об этом. Что сделано, то сделано... ты не могла больше так жить, поэтому все равно что-нибудь произошло бы, возможно, нечто более страшное.
— Но... но что теперь будет с Мэтью?
— Ничего с ним не будет. Я же говорила тебе, что выступлю свидетельницей, поэтому ничего с Мэтью не случится.
— Ох, Анна. — Констанция вскочила со стула, сжав руками горло. Казалось, она сейчас закашляется, но вместо этого из глаз ее брызнули слезы, давая выход накопившемуся напряжению.
Мисс Бригмор крепко обняла Констанцию, и они стояли так, покачиваясь, будто пьяные. Понемногу молодая женщина стала успокаиваться.
— Все, моя дорогая, все, — пробормотала мисс Бригмор. — Забудь, все в прошлом, забудь обо всем. Просто... просто благодари Бога, что ты спасена, что ты еще молодая и красивая. У тебя еще впереди вся жизнь, вот увидишь.
В ответ на ее слова Констанция только покачала головой.
Спустя неделю на допросе мисс Бригмор объяснила коронеру[7], что произошло. Мистер Мэтью Радлет, который болен чахоткой, почувствовал себя плохо. Он слез с повозки и отошел на обочину. Его брат, Дональд, последовал за ним, чтобы оказать помощь. Она не может точно сказать, как это случилось, поскольку сидела в это время спиной к братьям, но, наверное, Дональд поскользнулся, поскольку с самого утра земля была покрыта толстым слоем инея. Единственное, что она видела, так это то, как мистер Мэтью Радлет изо всех сил старался удержать брата от падения, но безуспешно.