―«О»―
― Фишер сбежал из-под надзора именно в Англии. Не по пути в Америку, не при передаче другим властям, а именно здесь, в Лондоне. Есть множество причин, из которых наиболее вероятными мне кажутся две: запрос на экстрадицию был липовым, и чтобы этого не поняли на границе, Фишер дал дёру. Либо кому-то изощрённо умному потребовалось отвести от себя взгляд Скотланд-Ярда на более раскрученное дело, и он помог выбраться преступнику. Это сыграло бы на руку настоящему Потрошителю. Как вы думаете, доктор?
Чанёль обратил внимание на кресло, на котором обычно сидел доктор Чжан, слушая его рассуждения. Разговаривать с ним было приятнее, чем с молчаливым черепом. Правда, вслух Чанёль бы этого никогда не признал. Однако вместо внимательно слушающего его доктора в кресле обнаружился Хопкинс. Чанёль даже растерялся, впрочем, виду не подал.
― Доктор Чжан ушёл на работу ещё c час назад.
― Значит, я снова разговаривал с Лэем?
― Простите?
Чанёль кивнул на своего бессменного слушателя, отчего Хопкинс возмущённо всплеснул руками.
― Вообще-то я тоже здесь был!
― Правда?
Хопкинс утомлённо вздохнул.
― Забудьте. Я прикажу перепроверить запрос на Фишера. А вам стоит отдохнуть.
Он встал с кресла доктора (Чанёль бы точно не сказал, когда начал так называть это место в своей комнате) и, махнув рукой, удалился.
Отдохнуть бы не получилось при всём желании. Стоило только Хопкинсу хлопнуть дверью, до слуха Чанёля донеслась мелодия. Мысленно похвалив соседа за музыкальный вкус, но раскритиковав за забывчивость, он постарался оставить звонок без внимания. Когда мелодия завопила третий раз кряду, Чанёль бросил попытки игнорировать её. Он не любил брать чужие вещи, если они, конечно, но являлись частью следствия.
Телефон обнаружился на втором этаже, в комнате доктора. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто мог так настырно названивать Чжану.
― Эрик, ― протянул Чанёль и с необъяснимым злорадством сбросил вызов.
Уайт, похоже, не теряя надежды дозвониться, не переставал набирать номер.
Поборов желание утопить телефон где-нибудь в ванной, Чанёль всё же с раздражением ответил.
― Пак на связи.
― Чанёль, вы не знаете, где Исин?
Ему не понравилось ни содержание вопроса, ни обращение Уайта. О том, что доктора Уайт так же называл по имени, и говорить не стоило.
― На работе?
― Я заходил сегодня к нему, ― вздохнул Уайт, что отразилось помехами в связи. ― В больнице Исина не видели. Знаете… ― Он сделал паузу, размышляя, делиться ли своей идеей. ― Во всех новостях кричат о том, что Фишер сбежал. Это же было вашим последним делом, верно? Исин часто рассказывал, что вы вместе работали над ним…
Чем больше Уайт говорил, тем больше сомнения подтачивали уверенность детектива. Его сосед действительно мог влипнуть в неприятности из-за последнего расследования, но верить на слово Уайту он не собирался. Как только тот договорил, Чанёль положил трубку, даже не попрощавшись. Быстро накинув на плечи неизменное пальто, он вышел из дома и направился к станции метро. Так ездил на работу Чжан. Доктор не рассказывал о том, как добирается до клиники, но за него прекрасно говорили снег на отворотах куртки и следы, ведущие от дома, которые Чжан каждые будни оставлял под окном Чанёля.
Поиски в больнице оказались безуспешными. Доктор просто не появлялся там с самого утра. В его запертом (только не для Чанёля) кабинете рядом с раковиной висело сухое полотенце, а выглаженный халат был нетронутым.
Тревога нарастала.
―«О»―
― Вы говорили, что мистер Пак был зол, когда узнал о смерти подельника Фишера. Это было не так. В настоящее бешенство он впал, когда, вернувшись домой, обнаружил на собственном столе послание.
Исин вскинулся. Он не знал об этом.
―«О»―
Чанёль замер в дверном проёме, когда увидел, что в его затемнённой плотными занавесками комнате горел свет. Он исходил от настольной лампы, к которой простым скотчем был прикреплён конверт. Его было невозможно не заметить. Тот, кто его оставил, либо считал лучшего детектива Лондона кретином, либо банально издевался над ним.
Понимая, что внутрь лучше не входить, дабы не затоптать следы преступника, Чанёль всё равно рванул вперёд. Он подлетел к столу и сорвал конверт, опрокинув лампу. Разобравшись с ним за считанные секунды, он дрожащей рукой вытянул из бумажного нутра записку.
«Только ты и я». Те же вырезанные из разных газет буквы. И фото.
Чанёль похолодел. Он оступился и едва не сел на пол, когда увидел на снимке доктора. Его доктора, который всегда увлечённо слушал его длинные монологи и едкие замечания.
― Он играет со мной, ― произнёс вслух Чанёль, чтобы участившийся пульс не подстёгивал его сделать нечто необдуманное. ― А если так, то ему нужен Исин. Живой и невредимый.
Он ещё раз посмотрел на фотографию. Опущенные веки, приоткрытый рот и блики молочно-белого света на умиротворённом лице.
Не легче.
Чанёль в ярости опрокинул стол. Всё, что было на нём, полетело на пол. Оглушительный грохот сменился не менее оглушительной тишиной, оседающей неприятным звоном в ушах. После отрезвляющей вспышки Чанёль набрал один из номеров, которые знал наизусть.
―«О»―
― Пак! ― Хопкинс ввалился в комнату детектива. Лицо его было краснее обычного, что говорило о крайней взбудораженности, но Чанёль не мог этого оценить. Он неотрывно смотрел на экран своего ноутбука, чудом уцелевшего после падения. За спиной осталось несколько часов просмотра видео с ближайших станций метро. Ни на одном из них доктора не было. Предстояло пересмотреть ещё столько же на быстрой перемотке, от которой знатно слезились глаза.
― Вы правы, запрос был сфальсифицирован. Только провернули это так тонко, что концов найти не удалось. Видимо, у Фишера был сообщник, хорошо подкованный в подобных делах.
― И не только. Возможно, в Скотланд-Ярде тоже есть его люди.
Чанёль, не оборачиваясь, протянул инспектору послание. Тот с сомнением принял его и, развернув, тяжело вздохнул.
― Только я и ты? ― зачитал он вслух. ― Значит ли это, что вы не должны были обращаться в полицию?
― Нет, чёрт возьми, это неудачное любовное послание, ― раздражённо отозвался Чанёль. ― Разумеется, да.
― Тогда почему вы отдали записку мне?! — воскликнул Хопкинс.
Чанёль покачал головой, наконец оторвавшись от просмотра видеозаписей.
― Он хочет, чтобы я играл по его правилам. А поступать так, как того желает преступник, глупо.
― Вы подвергаете опасности доктора.
― Я его спасаю.
Чанёль переключил своё внимание на экран, давая понять, что тема исчерпана. С Хопкинсом он был знаком достаточно долго, их свело дело пятилетней давности. Этих пяти лет хватило, чтобы понять: у того дети ― оболтусы, жена ― утомлённая бытом домохозяйка, и ничего больше, кроме высокого уровня холестерина в крови и желания двигаться по карьерной лестнице. Хопкинс был оценён и взвешен множество раз. Пусть он был не самым приятным человеком, но доверять ему было можно.
― Нашли что-то? ― Хопкинс склонился, глядя на то, как на мониторе в нескольких окнах ускоренно воспроизводились видео с камер на платформе, эскалаторах и с выходов из подземки. Как что-то можно было разобрать на такой скорости, он не понимал.
― Несколько карманников и пару десятков изменников, ― отозвался Чанёль.
― Доктор?
― Нет. Вероятно, его перехватили до того, как он дошёл до метро. Предупреждая ваши вопросы, отвечу: да, я уже опросил возможных свидетелей. Никто в кафе и в офисах рядом ничего подозрительного не заметил.
― Значит, его увели не силой, ― сделал заключение Хопкинс. ― Что требуется от Скотланд-Ярда?
Чанёль помрачнел.
― Я хочу, чтобы ваши проверенные люди досконально изучили Эрика Уайта.
―«О»―
Чанёль мог и раньше провести несколько суток без сна, занимаясь расследованием. Ведомый желанием раскрыть дело и в очередной раз доказать превосходство холодного разума над преступной изворотливостью, он забывал про еду, сон и существование других людей.
Сейчас что-то шло не так.
Ему так и не поступило никаких требований. Не было ни угроз, ни предупреждений, кроме того, что покоилось в конверте. Это отравляло разум больше всего.
Его изматывали.
И ещё терзали сомнения. Наверное, впервые в жизни он сомневался в своих способностях. Раньше улики подходили к делу, как ключ к замку, сейчас же было так много следов, что невозможно было их сопоставить друг с другом. У Чанёля здорово болела голова, а портрет преступника никак не желал вырисовываться чётко.
Был кто-то ещё кроме Фишера. Кто-то, скрывающийся в его тени, и от этого не менее опасный. Кто-то, кто находился рядом с Чанёлем, наблюдая за его работой и вынюхивая подробности расследования. Кто-то достаточно обеспеченный, кому бы не составило труда купить толкового хакера, чтобы организовать побег Фишера, и сколотить себе алиби в виде длительной поездки в другую страну.
Уайт как никто лучше подходил под это описание. Он слишком навязчиво крутился около доктора, выманивая у него информацию. Хорошо устроился, имея возможность узнавать о расследовании из первых рук.
Лучше мог только сам Чжан.
Чанёль прикрыл лицо ладонями.
Больше всего его мучили сомнения. Лучше бы им совсем не появляться в его голове. Доктор больше всех знал о расследовании, имел доступ к документам Скотланд-Ярда и был на хорошем счету у Хопкинса. Ещё он был в откровенно плохих отношениях с одной из жертв Потрошителя. Вот только его ошарашенное выражение лица, когда он увидел фото Морриса, всё ещё не выходило из головы у Чанёля. Мог ли Чжан так талантливо сыграть роль простого доктора? Если да, то у Потрошителя был просто незаменимый помощник в его лице.
Чанёль поймал себя на мысли, что похищение Чжана он воспринял бы легче, чем его разоблачение в качестве преступника.
Когда раздался звонок в дверь, он едва не вздохнул с облегчением, обнаружив на пороге улыбающегося Уайта.
― Вы плохо выглядите, мистер Пак. Вам, наверное, нужен доктор?
Примечание к части
GHB (гамма-гидроксибутират, наркотик насильников или просто окси) ― психоактивное вещество, прием которого в малом количестве вызывает эйфорию и ряд просексуальных реакций, а в больших дозах оказывает снотворное действие.
Часть 5. Не дело
—«О»—
― Прошу прощения за не самый радушный приём, ― учтиво извинился Уайт, стягивая с головы Чанёля тёмный мешок.
Они оказались в хорошо освещённом помещении, обставленном в современном европейском стиле. Здесь преобладал минимализм, так что кроме скромного письменного стола на тонких ножках и такого же стула у окна взгляд мало за что мог зацепиться. На барной стойке в кухне лежала фотокамера ― единственный привлекающий внимание предмет.
― Ну что вы, ― так же вежливо ответил Чанёль. ― Наверное, не всем вашим гостям доводилось попадать сюда… живыми. Так что связанные руки ― не самая большая проблема.
Уайт коротко улыбнулся, словно Чанёль упрекнул его в увлечении видеоиграми.
― Да и поездка в багажнике после нескольких пересадок ― самое то в конце непростого дня, верно? ― поддакнул он.
― Вашими стараниями, ― подтвердил Чанёль.
Его больше занимал не будничный диалог, а обстановка в доме. То, что они находились за чертой города, сомнений не вызывало ― его здорово протрясло в глухом багажнике несколько километров кряду, да и за окном виднелся частокол тёмных деревьев.
Пока Уайт отвернулся, чтобы на смежной с залом кухне, отделённой высокой аркой, разлить по высоким бокалам вино, Чанёль изучил комнату. Как и ожидалось, ни следа чужого присутствия ― всё вычищено до блеска.
― Стало быть, вы пригласили меня выпить, ― предположил Чанёль, присев за приглянувшийся стол. Вместе с этим он пробежался взглядом по пустующим настенным полкам и вычищенному ковру.
В этом доме всё буквально кричало о том, что здесь ничего не происходило. Либо произошло слишком многое.
Уайт развернулся к нему, протягивая один из бокалов.
― Да. Исин много о вас рассказывал. Если честно, то он только о вас и говорил. И всё это с таким восторгом… что мне захотелось увидеть всё лично.
Он с насмешкой глянул на бокал в своей руке, который Чанёль так и не принял.
― Не переживайте, там ничего нет. ― Уайт отпил сам и вновь предложил вина.
― Вот Исин даже ничего не спросил, когда проглотил пару граммов GHB.
― Вам нравится о нём говорить, ― отметил Чанёль, прекрасно понимая, что его пытаются вывести из себя самым примитивным способом.
Неприятное открытие: этот способ столь прост, сколь и эффективен.
― Мне нравится видеть ваше лицо, когда я завожу речь об Исине, ― поправил его Уайт, с неизменной улыбкой растягивая имя доктора. Оставив бокал на блестящей чистотой барной стойке, он продолжил: ― вам кажется, что это незаметно, но вы… беситесь.
Он нахмурился, передразнивая детектива.
Чанёль промолчал.
― Если верить И-си-ну, то рано или поздно вы бы всё равно меня нашли. Я просто форсировал своё раскрытие.
― Зачем нужно было так усложнять? ― съязвил Чанёль. ― Двери Скотланд-Ярда всегда открыты.
Уайт хмыкнул.
― Потому что мне нужно кое-что конкретное от вас. Вы любознательны?
― Определённо.
― Тогда вам будет интересно узнать некоторые подробности вашего последнего дела.
Чанёль не стал исправлять «последнее дело» на «текущее», а просто напомнил себе как следует пересчитать рёбра Уайту по его завершении. Он не часто прибегал к насилию, но в этом случае можно было поступиться принципами. Не единожды.
― Вы знали, что всё необходимое, чтобы избавиться от тела, есть практически в любом доме? Несколько рулонов упаковочной плёнки, чтобы не заляпать квартиру, нож поострее, мясорубка и хорошенько прочищенный водосток. Вот только всё время встаёт вопрос, ― Уайт развёл руками, ― куда девать кости?
― Вы псих, ― признал Чанёль, устроив затёкшие от неудобного положения руки на столе.
― У меня в заложниках ваш друг. Вы же друзья? ― Уайт хохотнул. ― Не важно. Вы и сами в не слишком выгодном положении, так что не стоит разбрасываться оскорблениями. Так вот, Чанёль, если вы не хотите, чтобы я ломал голову над тем, куда спрятать кости Исина, окажите мне услугу.
Чанёль подавил желание разразиться тирадой, полной отвращения, презрения и негодования. Обычно он не стеснялся в выражениях, говоря человеку всё, что о нём думает, в язвительной манере. Однако то, как говорил Уайт, выдавало в нём не просто преступника, а особо расчётливую сволочь, поэтому Чанёль воздержался от замечаний. Он дёрнул плечом, отгоняя подальше навязчивое желание схватить оппонента и самого его пропустить через мясорубку. Уайт, по-своему расценив его молчание, продолжил:
― Расскажите мне, как далеко вы зашли в своём расследовании. Знаю, что Хопкинс передал вам улики, и вы уж точно знаете больше этого недоумка.
Чанёль сильно сомневался, что Уайт готовил ему иную судьбу, нежели та, что постигла других его жертв. Он на секунду сжал ладони в кулаки, размышляя о том, как вытащить их с Исином из незавидного положения.
― Похоже, вам нужен стимул.
Уайт взял камеру в руки и, подойдя к Чанёлю, вручил её ему.
― Тут ещё остались интересные снимки. Взгляните.
Чанёль настороженно принял предмет, словно тот был отравлен или содержал нечто опасное. Впрочем, последнее было недалеко от истины. Пока Чанёль включал камеру, что со связанными руками было не просто, Уайт продолжал говорить:
― Хопкинс не афишировал всё, что узнавал из вашего расследования. Кто знает, может быть, он заподозрил, что у меня есть человек в полиции? Это было бы странно, потому что он самый никчёмный детектив из всех, что я знаю.
Уайт высмеивал Хопкинса, а Чанёль листал фотографию за фотографией, постепенно закипая. Хвалёный холодный рассудок всё больше проваливался в небытие.
― Нравится? ― поинтересовался Уайт, склонившись над Чанёлем. ― Он фотогеничен. Давайте, Чанёль, вы же прекрасно решаете сложные задачи. Так угадайте, что будет, если вы откажетесь рассказывать.
Чанёль почувствовал, что Уайт наклонился слишком низко, и неожиданно резко дёрнул головой назад. Затылок вспыхнул острой болью.
—«О»—
― Мы нашли доктора Чжана в грузовом контейнере на корабле, ― раздался из динамика голос Хопкинса. ― Всё в порядке.
Звук был непривычным, потому что звонил Чанёль не со своего телефона. Он позволил себе облегчённо выдохнуть и скосил взгляд вниз, туда, где у его ног лежал бесчувственный Уайт.
― Хорошо. А вы готовьтесь принимать своего Потрошителя.
Он несильно пнул Уайта по ноге. Вспышка гнева прошла около пяти минут назад, поэтому продолжать колотить его от души сил уже не было.
― У вас там всё нормально? ― поинтересовался Хопкинс, голос его сквозил сомнением.
― Да. ― Чанёль бросил мимолётный взгляд на разбитый нос своего похитителя.
― Только пришлите доктора. Своего я ему больше не отдам.
― Да что стряслось-то, Пак?
― На улице было скользко. Мистер Уайт неудачно поскользнулся… несколько раз. И я не уверен, что он не сделает этого ещё раз, если вы будете долго добираться.
Чанёль отключил телефон и приготовился к тяжёлой ночи.
—«О»—
Исин вскочил на ноги, когда заметил в отделении Скотланд-Ярда знакомую высокую фигуру. Он сбросил с плеч одеяло, в которое какого-то чёрта его укутали. Тогда спасатели всё свалили на шок, от которого он якобы не чувствовал холода, но сейчас эта тряпка только мешала. Чанёль оказался рядом в несколько широких шагов. Он ничего не сказал, встав почти вплотную и закрыв его от взглядов переполошённых инспекторов. Те сновали по помещению, уставленному офисными столами. Где-то разрывались от звонков телефоны, шумели офицеры, пока вели очередного преступника на допрос, совсем далеко кто-то с кем-то спорил…
Чанёль взволнованно оглядел его, словно не видел несколько лет вместо неполных суток.
― Я в порядке, ― поспешил убедить Исин. ― Правда.
И не стоит упоминать, что весь день пил окси, подсунутый ему Уайтом вместо воды. Тело до сих пор странно воспринимало любые прикосновения. Но это не особо ощущалось, пока он был заперт в холодном контейнере, чёрт пойми где.
Когда Уайт пригласил его на завтрак, Исин отказался под предлогом работы. Тогда ему предложили попить хотя бы кофе из автомата. Всё выглядело крайне безобидно и практически не вызывало опасений. Да и взбодриться на тот момент не казалось лишним. На солоноватый привкус терпкого американо Исин даже не обратил внимания. Он выпил всё в пару глотков, желая быстрее добраться до работы.
Очнулся же лежащим в промёрзшем насквозь контейнере. Уайт нависал над ним с камерой. От мужчины сквозило непривычным безразличием. Долго теряться в догадках, кем Уайт является на самом деле, не пришлось. В своей дальнейшей участи Исин тоже не сомневался. К счастью, у Уайта были несколько иные планы, так что расправляться со своим заложником он не стал, а бросил дальше замерзать за металлическими стенами. Уходя, он оставил перед Исином бутылку с прозрачной жидкостью. «Это GHB, Исин. Ты же умный мальчик и понимаешь, для чего его обычно используют, ― сказал он. ― Пить или нет ― выбор за тобой. Но я не обещаю, что вернусь сегодня или завтра».
Исин знал, что этот мерзкий способ морального подавления ему не обойти. Пить пришлось.
Исин заметил, как по участку под руки ведут Уайта, и поёжился. Это не ускользнуло от внимательного Чанёля.
― Его надолго посадят, ― заверил он.
Исин помотал головой ― Уайт в наручниках и под конвоем его несильно беспокоил. Он заметил на запястьях Чанёля красные следы и вздохнул:
― Как тебе вообще удалось высвободиться?
Чанёль самодовольно улыбнулся. Исину стоило признать: эта привычка очень ему нравилась.
― Уайт слишком заигрался и, решив окончательно меня деморализовать, дал твои фотографии.
― Ты по ним смог меня найти?
Чанёль усмехнулся. Да, снимки были необработанными, и на некоторых виднелась внутренняя обшивка контейнера для международных перевозок, совсем с краю, так что сразу заметить было практически невозможно. Он и сам увидел только после того как, зверски разозлившись, хорошенько воздал похитителю по заслугам.
― Пришлось немного поработать… головой…
― Извините, что прерываю вашу семейную идиллию. ― К ним подошёл Хопкинс, своим появлением разрушив чувство уединённости. Весь шум полицейского участка разом навалился на них. ― Доктор, с показаниями мы закончили, но наверху вас ждёт наш психотерапевт. Пройдёмте?
― Не думаю, что мне нужна его помощь, ― вежливо отказался Исин.
Он сделал шаг назад, потому что они с Чанёлем действительно стояли непозволительно близко друг к другу. Сразу стало неловко. Всё так изменилось всего за день. Момент того, как они с Чанёлем начали называть друг друга по именам, потерялся между сумбурным спасением и бестактным вторжением Хопкинса.
― Вы долгое время были под действием GHB, нужно показаться специалисту, ― настоял инспектор.
Чанёль нахмурился и тоже вступил в диалог:
― Если вы считаете, что это так уж необходимо, то я вполне могу справиться своими силами. Даже справку предоставлю.
Исин благодарно кивнул. Чанёль коротко улыбнулся и бросил напоследок:
― А теперь мы откланяемся.
—«О»—
― Ты точно в порядке? ― спросил Чанёль, стоило им оказаться дома.
Их встретила тишина. Исин включил свет в коридоре, стянул одолженную в участке куртку и обернулся к Чанёлю.
― Немного замёрз. Всего-то.
По выражению лица напротив стало понятно, что одним таким заявлением он не отделается. Чанёль тоже снял пальто и оставил его на крючке рядом с тёмной курткой. Они направились в сторону кухни. Попутно Исин отметил, что дверь в комнату Чанёля была открыта, а стол опрокинут.
― И не стоит винить себя в произошедшем. Я сам сошёлся с Уайтом и… и вообще, ― напустился Исин, остановившись у лестницы. ― Я думал, ты скажешь: «А я говорил». И всё это с самым самодовольным видом.
Он состроил умное лицо, изображая, с каким выражением его сосед обычно говорит о своей правоте.
― Я так не делаю, ― возмутился Чанёль, сдерживая смех.
― Делаешь, ― важно кивнул Исин.
Чанёль всё же хохотнул.
Кажется, напряжение, до этого сдерживающее его, сошло на нет.
Исин тихо охнул, когда Чанёль неожиданно шагнул к нему и заключил в крепкие объятия. Он неловко замер, боясь шевельнуться. Если он сейчас выкажет хоть толику сомнений, то момент, пропитанный невысказанными словами облегчения и радости, разрушится.
Дыхание рядом с ухом приятно щекотало кожу. Исин действительно замёрз, но Чанёль расцепил его руки и переплёл их пальцы, упёршись лбом в лоб. Ладони согревались тёплыми прикосновениями Чанёля, и это было столь же странно, сколь и приятно.
Поцелуй в таком положении напрашивался сам собой.
Исин приподнялся на носочках, встречаясь губами с губами Чанёля. Пресные, мягкие, наверное, только они могли так целовать. Хотелось потеряться во времени и надолго забыться в ощущении спокойствия. Ладони Чанёля сразу же легли на поясницу и слегка сжали, притягивая ближе.
До комнаты Исина они добрались, не отрываясь друг от друга. Здесь, как и в любом другом уголке дома, было темно. Узкая, аккуратно заправленная кровать выделялась из кромешной тьмы тусклым светом фонаря с улицы.
Когда они опустились на прохладное покрывало, Исин немного отстранился.
― Не подумай, что это из-за окси, ― прошептал он.
Простой кивок обозначил немое «да, конечно». Его было достаточно.
Руки Исина непослушно изучили горячее тело. Ладони прошлись по крепкой шее и остановились на затылке, чтобы притянуть для очередного поцелуя. Чанёль болезненно шикнул, когда Исин коснулся ушибленного места, но не остановился.
Матрас прогнулся под общим весом, и жалобно скрипнул деревянный каркас. Одежда, скользнув по чувствительной коже, зацепилась за острые локти, после чего пропала в темноте рядом с кроватью.
Видеть Чанёля таким было непривычно. Обычно он решал сложные задачи, а в свободное время проводил совершенно немыслимые эксперименты. Близость ни к чему из перечисленного не относилась. Однако и с этим Чанёль справлялся безукоризненно.
Он опустился ниже, и Исин тихо вздохнул, почувствовав влажный след поцелуя на шее. Внутренний голос завопил, что подобное Исин не очень жаловал, но тут же заткнулся. Поцелуй в шею — знак полного доверия, открытости и желания. И сейчас он действительно всё это испытывал.
Его собственное тело обещало сплавиться с телом Чанёля, распаляясь от чутких прикосновений и невесомых дуновений. Было до дрожи приятно обмениваться осторожными ласками и жадными взглядами.
Сильно сжатые зубы, вздох, глаза напротив, что в один момент заслезились, ― Чанёль остро воспринимал всё. Как его привычка подмечать мелкие детали превратилась в чуткую отзывчивость, Исин не заметил. Когда широкие влажные ладони прошлись по его вздымающимся рёбрам, пульс зачастил.
Дышать приходилось чаще и глубже, до лёгкого головокружения и накатывающей эйфории. Исин зажмурился до ярких всполохов и запрокинул голову, тихо выстанывая ставшее родным имя. Чанёль был везде. В теле, в сознании, в душе, и не удивительно, что его имя ещё долго срывалось с языка и улетало в бархатную мглу.
Искры перед глазами сменились привычной темнотой, а Чанёль опустился рядом, получив очередной поцелуй, на этот раз в плечо.
― Как ты?
Исин повернулся к нему лицом.
― Лучше не бывало.
― То, что было днём. Ты действительно не хочешь это обсудить?
Исин погладил щёку Чанёля.
― Действительно. Но если психолог так и рвётся из тебя наружу, то мы можем поговорить о чём-нибудь другом.
Чанёль состроил серьёзное лицо.
― Что вы почувствовали, когда впервые встретили Пак Чанёля?
—«О»—
Чанёль проснулся оттого, что зимнее солнце безжалостно светило сквозь не зашторенное окно в глаза. Кажется, он отключился сразу после задушевного разговора и проспал до обеда.
Правая половина кровати была пуста.
Он встал и оделся. Прошлёпал босиком на кухню, но ни там, ни в его собственной комнате никого не оказалось. Только на вешалке в коридоре одиноко висело его пальто.
Он вздохнул.
У кого нужно спрашивать об утренней пропаже, Чанёль знал. Уже через минуту он держал в руке телефон.
― Хопкинс. Исин ведь у вас?
― Программа защиты свидетелей, Пак. Большего я вам сказать не могу.