Возможно, самый интересный момент нашей исторической эпохи состоит в том, что зашевелилась, стала поддаваться изменениям общекультурная матрица нашей общечеловеческой психической природы, непосредственно прикрепленные к человеку, наращенные над его сознанием психические процессы. Эти изменения определяются множеством событий: и использованием электронных систем для распространения визуальных сообщений; и визуальным моделированием воспринимаемой реальности; и новыми направлениями в кинематографии, живописи, театре, искусстве в самом широком смысле; и созданием компьютерных систем виртуальной реальности, формирующих новый опыт для человека; и обращением к анализу высших способностей святых и выдающихся представителей разных религий; и сближением в едином поле взаимодействия представителей разных этносов, культур, традиций.
Еще двадцать лет назад представить, что кто-то скажет, что нет, мы не видим, не воспринимаем образы, не вспоминаем, не направляем внимание, а что-то делаем совсем другое, было просто невозможно. Конечно, мы только то и делали, что воспринимали вне нас находящиеся предметы, вспоминали и обращали внимание на внешние вещи. Но мир тряхнуло, и появился вопрос, а что мы делаем, когда что-то воспринимаем или ощущаем. Появление подобного вопроса не означает, что люди 21-го века стали все острее и глубже чувствовать. Наоборот, казалось бы, находясь в сверхскоростном режиме жизни у людей нет времени на обостренное более тонкое восприятие происходящего, чем, скажем, у людей начала 20-го века. Это означает, что с людьми происходит много всего разного, когда они смотрят на какую-либо вещь или на лицо собеседника. И люди начали осознавать, что с ними происходит «много всего разного».
Все эти шокирующие антропологию обычного среднего человека процессы приводят к тому, что человек начинает чувствовать и видеть «нечто» помимо того, что он привык воспринимать и понимать. Этот процесс, что очень важно, носит массовый, общественный характер. Люди задумались о том, насколько они точно воспринимают и понимают окружающую реальность и самих себя, насколько они работают в «тонких» процессах. Если это происходит с одним человеком, то очень важно не сойти с ума, не стать клиентом психиатрической клиники. Поскольку в этом случае человек начинает понимать и воспринимать то, что совершенно не осознаётся и не понимается другими, и он невольно оказывается один. Подобное одиночество очень непросто выдержать. Нечто подобное хорошо известно и описано антропологами при изучении так называемого «шаманского опыта», когда человек вынужден осуществлять преобразование и переделку собственного сознания. Но если вдруг элементы шаманского опыта начинают приобретать характеристики общественного, социального процесса – это совершенно другое дело.
На наш взгляд, произошло следующее – перестала работать упорядочивающая психический опыт категориальная матрица. Требуется принципиально другая категоризация того, что мы чувствуем, и того, во что мы психически включены. Трансформация матрицы означает, что мы вывались за ту работу органов чувств и сознания, которая была осознана и описана И.Кантом. При этом И.Кант описывал и характеризовал в целом индоевропейский опыт. Но, оказывается, можно, опираясь на индоевропейский опыт, выходить за рамки тех концептуально-категориальных упорядочиваний, о которых говорил И.Кант. Прежде всего, необходимо выйти за упорядочивания работы сознания категориальной схемой субъект-объект. Слом матрицы И.Канта определяется тем, что психическим функциям не противостоит формальная логика.
Формальная логика является одним из видов исчислений по отношению к высказываниям, содержащимся в текстах. Формальная логика напрямую даже не соотносится с процессами мышления, которые являются одним из типов процессов, в которые включена психика и сознание. Но более того, психика и сознание не соотносятся напрямую с объектом и предметом-вещью, которые надо познавать, схватывать и прочее. Объект и предмет выступают в виде определенных конструкций, которые не обладают первоначальной, исходной непосредственностью для сознания и психики. Исходной первичной непосредственностью обладают процессы коллективных взаимодействий людей друг с другом, в которые погружено сознание. Эта исходная включенность сознания в коллективные процессы является совершенно другой феноменологией, чем феноменология Гуссерля, Хайдеггера, Мерло-Понти и Шютца. И это хорошо понятно, поскольку речь идет не о результатах наблюдения за сознанием со стороны философа, который вдруг начал эксперимент наблюдения сознания, а о некотором базовом режиме работы сознания, обеспечивающем антропологическое развитие всякого человека. С точки зрения этих базовых режимов, сознание исходно коллективно и включено в процессы взаимодействия с людьми и понимания людей. Только трансформируя себя и коллективную общность, человек может выходить на новые уровни своей антропологической организации. Человек по своей природе существо глобально-общественное и локально-общественное, макросоциальное и микросоциальное. Он подвержен изменениям глобального социума, и он изменяется, участвуя в преобразовании микросоициума – общностей и сетей из различных групп, в которых он движется и функционирует.
С другой стороны, всю эту феноменологическую линию мировой философии можно рассматривать как подготовку экспериментального прототипа со стороны философов, обеспечивающих на следующем этапе массовую практику работы с сознанием всякого конкретного человека. Осознание того, что знание – это не просто набор сведений, которые сбрасываются в некоторый пустой ящик и хранятся там до момента их употребления, но что это практикуемые техники преобразования собственной телесности и энергийных режимов жизни и что смена мировоззрения предполагает изживание предшествующих ценностей и знаний вплоть до смены своей физиологической организации и отношения к самому себе и другим, является очень важным результатом общественного понимания конца 20-го – начала 21-го веко. Человек 21-го века сможет проживать за свою жизнь смену нескольких разных антропологических организаций себя, трансформируя и перестраивая режимы питания, режимы отдыха и напряжённой работы, системы своих привычек, обретая возможность обновления и регенерации, очень важных для освоения новых наук и практик. Но главным является изменение форм организации сознания, которое опирается и на обретение нового опыта телесности, и на новые интеллектуальные режимы работы сознания. Формирование массовых практик антропологического развития, обеспечивающих преобразование и изменение форм организации сознания, ценностно-энергийный рост человека как всеобщая возможность являются одним из ключевых факторов смены общего вектора общественного развития. Развитие от совершенствования и наращивания внешних технологических систем должно пойти внутрь к человеку, к наращиванию его потенциала. Это собственно и есть процесс интенсификации развития за счет использования гуманитарно-антропологического фактора. Это есть третья гуманитарно-антропологическая волна: первая волна была связана с ликвидацией неграмотности, вторая – с массовым высшим образованием.
Безусловно, при возникновении этого направления продвижения к будущему возможны всякие крайние варианты, как, например, отказ вообще от любых удобств цивилизации, запрет на совершенствование техники, крайний аскетизм и обращение исключительно к работе с собственной телесностью. Но срединный главный путь, на наш взгляд, будет, конечно же, связан с подъемом уровня сознания и одновременно с созданием новых технологических систем за счет использования новых физических принципов и эффектов. Более того, основное направление формирования новых технических и технологических систем основывается на определенном уровне развития сознания. Этот процесс вовсю уже происходит, но он настолько органично встроен в существующие системы потребления, что часто и не замечается. Это, прежде всего, появление самых разнообразных автоматов и роботов – от поисковиков в интернете до использования банковских автоматов (см., например[7]).
При этом мы все ближе приближаемся к границе, когда очень важно различать то, что искусственно делает всеобщее человечество, и то, что не может быть сегодня им сделано, что выступает в качестве естественной природной субстанции, но что человек может оберегать и культивировать, очищать, специально «кормить», в том числе, и в своем организме. Наличие такой искусственно не создаваемой живой субстанции является защитой от всяких киборгообразных фантазий «трансхъюма». Хотя, конечно же, человечество будет все время пытаться воспроизводить жизнь или, по крайней мере, приближаться к этой границе, к возможности ее тотального воспроизводства.
Здесь обнаруживается огромное поле поиска обновленного общественного человека, который в постоянной повседневной своей жизни осуществляет усилие по преобразованию и изменению себя, наращиванию новых возможностей и способностей. Это совершенно иной путь, нежели путь религиозного аскетизма и святости в религиозной традиции (см. работы С.С.Хоружего). Хотя предельные образцы святости, представленные в религиозной традиции, высвечивают границы, по которым должно двигаться человечество к своему бессмертию, но путь реализации элементов святости в миру при осуществлении общественных практик устроен совершенно по-другому, чем святость, культивируемая в религиозной традиции. Что еще очень важно – включение в практики общественного развития обязательно предполагает наращивание потенциала и возможностей человека, превращение его в сверхличность, которую он выстраивает и организует сам. Превращение собственных форм организации сознания в предмет различных способов преобразования-изживания, обнаружения других энергийных режимов, в предмет целенаправленного культивирования особых ценностно-значимых состояний является важнейшим моментом миромыследеятельностного подхода по работе человека с собственной личностью.
[1] Кожинов Вадим Валерианович. Как пишут стихи. О законах поэтического творчества. Издательство: Алгоритм.Год: 2001. Глава четвертая СТИХ КАК ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ СМЫСЛА. ЛИРИКА ЯЗЫКОВА И БОРАТЫНСКОГО. Интернет-издание, https://www.gramotey.com/?open_file=1269103642
[2] Кожинов Вадим Валерианович. Как пишут стихи. О законах поэтического творчества.Издательство: Алгоритм.Год: 2001. Глава четвертая СТИХ КАК ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ СМЫСЛА. ЛИРИКА ЯЗЫКОВА И БОРАТЫНСКОГО. Интернет-издание, https://www.gramotey.com/?open_file=1269103642
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] «Чакровартин» в переводе с санскрита и означает: тот, кто поворачивает колесо.
[6] Личные беседы и дискуссии в Баварской Академии наук совместно с Н.В.Громыко и Эрихом Фуксом, знаменитым издателем наследия И.Г.Фихте.
[7] https://tvrain.ru/articles/dmitrij_grishin_o_neprijatnostjah_pavla_durova_tsenzure_v_internete_i_nashestvii_robotov-346159/
Гришин: Это тот редкий случай, когда мечта совпадает с бизнес-интересами. Тут есть два фактора. Первый: достаточно давно люди понимают, что роботы придут, и это будет крупный серьезный бизнес. Вопрос всегда состоял в том, когда это случится. Я думаю, что было очень много анализа, оценок, основы робототехники были заложены еще в 60-70-е годы, в 80-е это все должно было произойти. К сожалению, и фантасты, и люди, которые делали прогнозы, ошиблись. Но именно сейчас ситуация кардинальным образом меняется, и меняется она, в основном, за счет устройств, которые у вас лежат на столе – планшетов, смартфонов. Почему? Потому что 90% этих компонентов – эти те же самые компоненты, которые нужны для создания роботов.Что нужно для создания робота? Батареи, камеры, процессоры, память – это все то, что есть в современных устройствах. И так как цены очень сильно падают, падают цены создания роботов. Если раньше, чтобы произвести тысячу роботов, вам нужны были сотни миллионов долларов инвестиций в разработку робота, вам нужны были огромные инвестиции в постройку завода для роботов, то сейчас ситуация поменялась. Сейчас реально может быть компания, где работает 3-5 инженеров, которые создают достаточно интересные уникальные приборы. Например, интересная статистика: в Испании уже 20% пылесосов, которые были проданы в 2012 году – это роботы. Вы знаете – робот-пылесос, который сам ездит. Они становятся все умнее и умнее, они учатся объезжать препятствия, это один из хороших примеров, когда этот рынок активно развивается. Хотел бы сразу сказать: когда я слышу «робот», я начинаю хитро улыбаться. Все понимают, что роботы – это Терминаторы, ходящие киборги. На самом деле, это заблуждение, потому что с точки зрения бизнеса… вопрос – зачем нужно делать робота, похожего на человека? Задача робота – решать конкретную функцию: поворачивать камеру, пылесосить квартиру, перевезти вас из точки А в точку Б. Если вы путешествуете, и в терминале во Франкфурте или Сан-Франциско вас возит между терминалами поезд, в котором нет машиниста. Фактически, это поезд, которым управляет робот. Он же не выглядит как гуманоид, который управляет роботом. Вокруг нас много устройств, которые мы воспринимаем естественно, но 20 лет назад люди посчитали бы, что это робот. Например, банкомат. Это, в принципе, классический робот: вы подходите к какому-то устройству, где вы набираете кнопочку, а он вам дает деньги. Или даже кофе-машина. Фундаментально это робот.