Открытый судебный процесс над изменником Родины, фашистским наёмником В. В. Долинным продолжается.
Даёт показания свидетель А. Е. Павлова, до замужества Васильева.
- Знаю Долина с 1937- 38 года, были знакомы. До войны он гулял с девушкой Ниной из деревни Овиновичи.
Как-то раз уже в сорок втором году нас погнали заготовлять дрова для карателей.
Долин вышел из Дома культуры посёлка Торковичи и подошёл ко мне. Он был в немецкой форме.
Я спросила: - А что с Ниной?
Он откровенно ответил: - Нину мне пришлось расстрелять.
- Ты же с ней жил, у неё от тебя ребёнок! – Ужаснулась я.
- Так пришлось. Служба. – Ответил он.
Председательствующий: - Долин, встаньте! Вы подтверждаете показания свидетельницы?
Долин: - Не полностью. Я не убивал Нины.
Показания даёт свидетель И. Х. Штрейс:
- В сорок третьем году я жил в деревне Вересово. В марте-апреле как-то приходит Долин. Он был в гражданской одежде. Попросил пить.
- Ты же был в армии. – Удивился я.
Он уклонился от прямого ответа. Стал расспрашивать, кто в деревне посторонний, нет ли партизан. Выспрашивал о настроениях жителей.
- Я спросил его, где он работает. Он сказал, что в Оредежи.
- Работа интересная. Хочешь, и тебя устрою? – сказал он тогда. – Приходи.
Потом он ушёл. Как я узнал позднее, он заходил в другие дома, выспрашивал о партизанах. Недели через две Долин появился снова, спрашивает меня:
- Что же ты не идёшь?
- Раздумал, - отвечаю ему.
- Идём, тебя ждут.
Он привёл меня на мызу Васильковичи, ввёл в комнату, где сидел немецкий офицер, говорящий по- русски.
Офицер стал меня выспрашивать, предлагать работу у них в отряде. Я отказался. Под осень у нас появились партизаны. Мы им помогали. Были они и у меня. Второго декабря приезжает ко мне Долин. Он был в немецкой форме.
|
|
- Собирайся, поедешь со мной! – приказал он.
- Куда?
- В Васильковичи. Вызывают. Забирай документы.
В Васильковичах меня втолкнули в камеру.
Как-то раз Долин конвоировал группу арестованных на работу в деревню Сокольники. Среди арестованных был и я. На обратном пути Долин нам угрожал, стрелял из автомата, пули свистели поверх наших голов.
… Николаю Сурикову в сорок третьем году было пятнадцать лет. Его сестра Тамара работала на кухне у карателей. Николай часто ходил к ней, она его подкармливала.
Николай знал всех карателей и что они творят на мызе Васильковичи. Слышал, что там расстреливают советских граждан. Потом Николай ушёл в партизанский отряд.
Как-то раз находившийся в партизанском отряде Иван Трофимов удрал из лагеря и привёл два отряда карателей.
В это время Николай находился в секрете. В сумерках он увидел перед собой цепь карателей. Прибежал по тропинке в лагерь, доложил командиру. Командир приказал отходить, оставив десять человек для прикрытия. Среди десяти был и Николай. Партизаны залегли. Цепь карателей приближалась. Партизаны открыли огонь. Завязался бой. Каратели стреляли из пулемётов, автоматов, открыли миномётный огонь. Николай видел, как один из карателей упал. Заметил также, что крайним справа идёт Долин. Каратели стреляли из автоматов. Николай Суриков был ранен, отступать было некуда. Он забрался под ёлку.
Цепь карателей почти прошла мимо, но собака, которую вёл один из них, учуяла его, залаяла и бросилась под ёлку. Каратели вытащили раненого мальчишку из-под ёлки. Долин и Николаев, ругаясь, стали обыскивать его. Привели в деревню Лощицы. Николай знал, что в этой деревне живёт с женой старик Изосимов. Он был партизанским связным. Если в деревне не было немцев, то старик Изосимов поднимал над домом скворечник. Если же немцы или каратели находились в деревне, то Изосимов снимал скворечник. Каратели сожгли всю деревню. Вместе со своим домом сгорели и старики Изосимовы, которых перед тем, как бросить в горящий дом, каратели зверски убили.
|
|
Об этом рассказал свидетель Николай Александрович Суриков.
Председательствующий: - Один вы были арестованы?
Н. А. Суриков: - из партизан один. Но было арестовано человек одиннадцать мирных жителей.
Председательствующий: - Как поджигал Долин?
Н. А. Суриков: - Пучками соломы. Я был в сорока – пятидесяти метрах от дома.
Прокурор: - Кто поджигал жёлтый дом?
Н. А. Суриков: - Дом поджигали Долин и Николаев.
Прокурор: - Кто заходил в дом Изосимовых?
Н. А. Суриков: - Заходил Ивохин и Долин.
Председательствующий: - Вы видели, как водили на расстрел цыган и других?
Н. А. Суриков: - Видел, как их водили на расстрел. Был и Долин. Расстреливали весной.
Прокурор: - Среди цыган были дети?
Н. А. Суриков: - Да, были.
… В это время послышались всхлипывания. Плакал седобородый цыган:
- Эти выродки в тот раз расстреляли мою мать, брата, двух сестёр, жену и годовалого сына, сказал Александр Петрович Вишняков. – А я ушёл в партизанское соединение Ковпака и всю войну мстил за родных.
… Показания даёт свидетельница Л. Д. Шайтанова, девичья фамилия Евграфова:
|
|
- Меня арестовали в Торковичах в ноябре сорок второго года за связь с партизанами. Вместе со мной были арестованы Катя Богданова, Лена Нечаева, Михаил Кондратьев, мой брат Евгений Евграфов.
Держали в тюрьме два месяца, потом меня выпустили. Ещё через два месяца меня снова арестовали. Привезли в Васильковичи, поместили в камеру с другими женщинами. Среди нас была Клава из-под Новгорода, интересная молодая женщина. Как-то вечером в камеру вошли Ивохин и Долин. Они увели Клаву.
Председательствующий: - Кто уводил Клавдию?
Шайтанова: - Ивохин и Долин увели Клаву и ещё одну женщину. Потом я видела из окна камеры, что их вели через дорогу в кусты. Конвоиры были Ивохин, Долин, Уваров и кто-то четвёртый. В сумерках не разглядела. Потом были слышны выстрелы. Женщины не вернулись.
Председательствующий: - Долин, вы подтверждаете показания свидетельницы?
Долин: - Этого я не припомню. Возможно, что я находился на вахте. В моей памяти что-то есть.
Председательствующий: - Уводили двух женщин?
Долин: - Не припоминаю.
Даёт показания свидетельница А. Николаева.
Председательствующий: - Вы не слышали, как Долин уговаривал немцев расстрелять артистов?
Николаева: - Как-то раз я подоила корову и несла молоко. Проходя мимо Ивохина и Долина, слышала, как они говорили, что надо расстрелять артиста- еврея.
Председательствующий: - Вы слышали, как допрашивали людей?
Николаева: - Допрос производился на втором этаже. Я часто слышала оттуда нечеловеческие крики.
…Говорит Нина Петровна Юхневич. Она плачет, долго не может успокоиться.
В сорок третьем году она была пятнадцатилетней Ниной Семёновой. Как-то раз в апреле она сидела дома, подшивала валенки. Вошли каратели, арестовали её, четырнадцатилетнего брата Алексея и сына сестры семилетнего Вову.
Анна Семёнова была до войны пионервожатой. Во время оккупации она организовала подпольную группу пионеров и молодёжи. Группа активно боролась против фашистских захватчиков, помогала партизанам
В ноябре сорок второго года немцы напали на след подпольной группы. Анну Семёнову расстреляли 20-го февраля сорок третьего года. Вместе с ней были расстреляны Лена Нечаева, пионерка Галя Комлева, Катя Богданова, семнадцатилетняя Таисия Яковлева.
Нину, Алексея и Вову арестовали за сестру Анну. Брата Алексея арестовали потом, но он сумел совершить побег и ушёл к партизанам.
Председательствующий: - Вашего брата Алексея били?
Н. П. Юхневич: - Да, били.
Председательствующий: - Скажите, отбирали ли детей у жителей?
Н. П. Юхневич: - Да, отбирали. Помню, у Кубышкиной отобрали двухлетнего ребёнка. И от других тоже. Детей расстреливали.
Председательствующий: - Долин, встаньте! Вы подтверждаете показания свидетельницы?
Долин: - Подтверждаю. Но я не расстреливал.
К микрофону подходит Зинаида Ивановна Комлева, мать Гали Комлевой, героической пионерки, активной участницы Оредежского подполья, трагически погибшей в фашистском застенке. Зал, затаив дыхание, слушают её. Женщины плачут, многие мужчины украдкой вытирают слёзы.
Говорит многострадальная мать. Её слова тяжёлыми камнями падают на голову предателя Долина. Она всё ниже и ниже опускает голову, словно хочет вобрать её в плечи, спрятать от разящих слов.
Двадцатого февраля исполнилось ровно двадцать три года, как погибла Галя Комлева.
Все эти годы ждала Зинаида Ивановна, что когда-нибудь найдут палачей её дочери. И вот дождалась.
Слёзы и гнев – в словах Зинаиды Ивановны, и они жгут подсудимого. Он ёрзает на скамье, словно желая спрятаться. Но спрятаться некуда.
Решётчатое ограждение и рослые советские солдаты охраняют его. Свыше двадцати лет прятался от правосудия. Хватит.
Председательствующий: - Долин, встаньте!
Голос председательствующего звучит сурово.
-Вы арестовывали Комлеву?
Долин, тяжело поднимаясь, пряча глаза: - Не помню.
З. И. Комлева: - Ведь это было недалеко от дома вашего отца, у колодца.
Председательствующий: - Долин, подтверждаете показания свидетельницы?
Долин мрачно: - Подтверждаю.
Клубок злодеяний, совершённых Долиным и шайкой предателей, распутывается. Один за другим дают показания жители Торковичей, бывшие узники тюрьмы, расположенной на мызе Васильковичи. Все они когда-то были арестованы Долинным. Каратели брали целыми семьями, потом становилось известным, что кто-то расстрелян ими.
Свидетельница Яковлева:
- Долина узнаю. Как забыть его. Ведь соседями были. А потом, в войну, обернулся предателем. Меня и дочь он арестовал. Дочь не вернулась, расстреляли её каратели на мызе вместе с другими девочками.
Председательствующий: - Свидетельница Семенова, вы знаете Долина?
Семенова: - На всю жизнь запомнила. Он с Ивохиным, Аконтьевым арестовал меня, дочь Сусанну, сына Фёдора. Дочь изверги расстреляли. А я с сыном ещё долго маялась в тюрьме на мызе. На работу нас гоняли. Однажды возвращались на обед, в это время через дорогу переводили группу мужчин-цыган. Конвоировали их Ивохин, Аконтьев, Долин. В руках у них были не лопаты, как утверждает Долин, а оружие. Вечером в этот же день опять повстречались. На этот раз каратели вели женщин и детей. Опять их сопровождали Долин, Ивохин, Аконтьев с оружием в руках. Людей уводили за дорогу в ольшаник, к силосным ямам. Утром следующего дня мы попросили конвойного провести нас там. Когда проходили, то видела в ямах много трупов. Они были засыпаны известью. Кое-где тела ещё шевелились. Когда шли мы обратно, то встретили Долина с дружками. Они шли с лопатами.
Председательствующий: - Долин, вы подтверждаете показания Семёновой.
Долин: - Частично. Я только сопровождал группы цыган.
Прокурор: - А кто стрелял?
Долин: - Стреляли Ивохин, Аконтьев.
В зале гул возмущения. Никто не может поверить, что этот предатель их группы наиболее преданных предателей, стоял сложа руки. Он, конечно, стрелял. Это становится очевидным.
Суд над предателем фашистом продолжается.
И. Альфутин
Е. Николаев
«Лужская правда» 22 февраля 1966 года