https://ficbook.net/readfic/2166535
Автор: Marty_oppa (https://ficbook.net/authors/341172)
Пейринг или персонажи: Чанёль/Бэкхён, Бэкхён, Чанёль
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 7 страниц
Описание:
Бэкхён представляет свое маленькое сердечко полуразрушенным муравейником, по которому в панике носятся, мельтешат мурашики- чувства, одно за другим гибнущие под огромным тяжелым кроссовком вредного соседского мальчишки Чанёля, которому, по сути, просто интересно. Просто интересно, что будет с по уши влюбленным в него Бэкхёном, если того ударить.
Примечания автора:
Айгуу... Тяжко все. Я очень хотел это написать.
D2O [detour] - Butterflies
Бэкхён представляет свое маленькое сердечко полуразрушенным муравейником, по которому в панике носятся, мельтешат мурашики- чувства, одно за другим гибнущие под огромным тяжелым кроссовком вредного соседского мальчишки Чанёля, которому, по сути, просто интересно. Просто интересно, что будет с по уши влюбленным в него Бэкхёном, если того ударить. Щека почти совсем не болит, но сердце-муравейник на грани смерти, и вдох-выдох, счет до десяти нисколько не помогают. Чанёль результатом – выступившими в глазах слезами и покрасневшим растерянным лицом вроде как приятеля - вполне доволен, удовлетворенно хмыкает, засовывает руки в карманы и уходит вместе с дико гогочущими неподалеку одноклассниками, даже не обернувшись ни разу, а Бэкхён все смотрит ему вслед и не понимает, как можно так.
Бэкхён вырастает и без сердца, с крохотной кучкой ссохшихся остатков чувств, даже не к Чанёлю, просто человеческих чувств. Он вырастает очень красивым, неожиданно худеньким, сильным и смелым, вызывающе смелым, дерзким. Он, как обычно по субботам, вертится на высоком стуле у барной стойки, цедит виски сквозь зубы и сплетничает с барменом-однокурсником. Чанёль с трудом узнает его по улыбке только и глазам, ярко подведенным и горящим в темноте странным манящим и пугающим одновременно огнем. Чанёль вырастает красивым безумно, запредельно высоким, добрым и ласковым, к счастью родителей, жаль вот, Бэкхён об этом не знает, и Чанёль бы пожалел, если бы он о Бэкхёне хоть раз за эти годы вспомнил.
Бэкхён не узнает Чанёля совсем, окидывает любопытным взглядом, соблазнительно облизывает губы и без стеснения подходит знакомиться. У Чанёля волосы на затылке становятся дыбом, он торопливо поправляет укладку, стряхивает с колен ножку сидящей рядом почти невменяемой подружки и старательно делает вид, что Бэкхёна не замечает. Тот легко перебрасывает из ладони в ладонь связку ключей с большим блестящим, явно женским брелком, смотрит в упор и садится напротив.
- Приветик.
Чанёль осмеливается, наконец, поднять глаза, трет похолодевшие пальцы под столом, тихо кашляет, прочищая горло, и осторожно улыбается.
- Стеснительный, что ли? Тебе нужно выпить.
Пальцами Бэкхён не успевает даже щелкнуть, как официант нехотя отлепляется от барной стойки и подходит к столику.
- Слушаю.
- И повинуешься. Стесняшке двойной виски, мне кофе.
Лицо Бэкхёна озаряется ослепительной азартной улыбкой, когда Чанёль округляет и без того огромные глаза и протестующее хмурит брови. Бэкхён выглядит полностью довольным.
- Ты здесь откуда?
- Приехал вчера.
- Ясно, что не прилетел. Друзья здесь?
- Да, я здесь жил раньше.
- Правда?! Когда? Я бы тебя знал…
- Я Чанёль. Ты меня знаешь…
Чанёль перебивает и пугается, глядя, как на лице парня сквозь заинтересованность и чрезмерную дружелюбность проступает какая-то смесь боли, отвращения и страха. Внутри же самого Бэкхёна, где-то в груде давно заплесневевшего мусора начинают подергивать лапками мертвые муравьи, щекоча стенки сердца и вызывая неприятную, почти паническую дрожь. Бэкхён не хочет вспоминать, но вся его жизнь после той пощечины проносится перед глазами, презрительный взгляд полностью счастливого из-за своей выходки долговязого мальчика, хохот его друзей за спиной, издевательства одноклассников все оставшиеся четыре года до выпуска… Бэкхён закрывает глаза, считает до десяти, слабо улыбается и встает из-за стола, чуть пошатнувшись.
- Жаль. Очень.
Парень выходит из бара, не оборачиваясь, стремительно, словно сбегая, забывает на столе ключи и сигареты, Чанёль смотрит ему вслед растерянно и чувствует себя виноватым, сам не знает, почему. Чанёль вспоминает, что сделал, когда ему было пятнадцать, только спустя несколько минут, допив виски и залпом осушив чашку кофе. Кофе обжигает внутренности, или это от стыда Чанёль начинает гореть изнутри – он не знает, он вскакивает, хватает со стола связку и практически вылетает на улицу, совершенно не представляя, что делать и куда бежать.
Бэкхён смотрит на него сверху вниз, свесив ноги с железной лестницы прямо над входом, представляет, как сбрасывает на рыжую крашеную макушку одну за другой бетонные плиты, а те, почему-то, плавно опускаются, планируют куда-то в стороны, словно листы бумаги. Глаза разъедают соленые слезы и ветер, Бэкхён набрасывает капюшон и, дождавшись, когда Чанёль сядет в такси, возвращается в бар.
- Я тут ключи оставил, не видел?
Кай обеспокоенно оглядывает приятеля, оторвавшись от натирания стойки, наливает ему стакан воды и кивает в сторону столика, за которым все еще сидит пьяная компания.
- Тот рыжий забрал. Я думал, ты специально оставил, чтобы он пошел за тобой, и все дела…
Бэкхён тихо матерится, роняет голову на сложенные руки и скулит, с силой закусывая губу.
- Бэк, да что случилось?
Парень взмахивает рукой на прощание и выходит на морозный воздух, втягивает голову в плечи, крупно вздрагивает и всматривается в ночное небо, почти черное с редкими проблесками звезд. Ему кажется, что чернота затягивает его, плавно и медленно накрывает, словно неизлечимая болезнь, подкрадываясь тихо и практически без симптомов. Голова начинает кружиться, темнота заглатывает Бэкхёна уже почти по колено, и в груди щемит, ему кажется, что вот сейчас настоящий конец, что он откроет глаза и увидит ангела, тянущего к нему руки с умиротворенной улыбкой на губах. Когда Бэкхён распахивает глаза, он видит взволнованно вздымающуюся грудь, вздувшуюся артерию на шее и дергающийся кадык. Смотреть выше страшно, парень сглатывает ком, сжимает пальцы в кулаки и с трудом делает неглубокий вдох.
- Бэкхён, ты оставил… Я должен вернуть.
В глазах Чанёля какая-то дикая паника, как у загнанного в угол зверя, он тяжело дышит и, кажется, в любую секунду может сорваться с места и скрыться за ближайшим углом. Бэкхён протягивает руку, требуя ключи, не говоря ни слова, парень осторожно опускает связку в дрожащую ладонь и делает шаг назад.
- Давай я тебя отвезу? Я на такси.
- Мне от тебя ничего не нужно. Не приходи сюда больше.
- Бэкхён, столько лет прошло, неужели я тебя так сильно обидел, что ты даже говорить со мной не можешь? Прости, я…
В голосе Чанёля сквозит такое отчаяние, что муравьи внутри начинают копошиться снова, Бэкхёну становится совсем дурно, он кладет ладонь на живот и глубоко, шумно дышит носом. Из бара выползают друзья Чанёля, громко смеются и останавливаются, увидев парней, чуть притихают. Бэкхён вдруг ухмыляется, подмигивает Чанёлю и отвешивает ему оглушительно звонкую в глухой тишине переулка пощечину, хохочет громко и как-то дико, словно обезумев, тут же замолкает, поджимает губы и быстро шагает за поворот, часто моргая, сжимая в ладони еще теплые от чужих рук ключи. Что и зачем он сделал, он не думает, ему только хочется забраться под одеяло, свернуться в комок и поскорее уснуть.
Чанёль отходит от шока мучительно медленно, изо всех сил расцарапывая ногтями тонкую мутную пелену, отделяющую его от внешнего мира.
- Воу, Чанни! Не успел приехать в город, как уже получил по морде от главной шлюшки. Молодца!
Парни смеются, присвистывают и о чем-то говорят, но Чанёль заворачивается обратно в кокон тишины и отчуждения, хлопает глазами и старается сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь, но лицо Бэкхёна все стоит перед глазами: злые горящие яростью глаза, потрясающе красивые, хоть и обжигающие до почти физической боли. Чанёль никогда и подумать не мог, что влюбляются вот так: за пару взглядов, за недокасание через связку ключей, за один нелепый диалог. Он никогда не думал, что влюбится в парня, который его ненавидит настолько.
Слова друзей вдруг врезаются в сознание, словно оса, кружившая вокруг пару и минут и решившая таки ужалить.
- Что? Шлюшки?
- О, да,Чан! Ты нарвался на редкостную потаскушку! Бёна Бэкхёна здесь не трахал только очень ленивый импотент.
Чанёль встряхивает головой, пытаясь привести мысли в более-менее стройный порядок, и прижимает ладонь к покрасневшей от удара щеке, начавшей все же гореть.
- Получить пощечину от такой дряни – последнее дело, так что нам всем стоит крепко задуматься, стоит ли держать тебя в нашей компании… Эй, ты чего так побледнел? Шучу я, Чанни, расслабься, ты ведь не знал. И мы не вовремя упустили тебя из виду.
Лухан, друг Чанёля и одноклассник по средней школе, сплевывает на асфальт и хлопает его по плечу так просто, по-братски, что у Чанёля в горле встает выпитый недавно виски.
- Что с ним случилось? Почему он…
- Ну почему становятся шлюхами? Ему нравится трахаться, видимо, надо было у него спросить, пока он тебе не врезал. Из-за чего, кстати?
- Было за что. И есть…
Чанёль хмурится, прикусывает губу до крови и прячет руки в карманы, усаживается в такси молча, слушает вполуха болтовню девушки Лухана, выхватив только несколько фраз «это давно началось, в средней школе еще», «и в туалете как-то запирали на целый день», «кто-то узнал, что он гей, и признавался кому-то, а тот уехал…», «я его часто зареванным видела», «и били, кажется, а на выпускном изнасиловали впервые».
Когда Чанёль захлопывает за спиной дверь своей комнаты в родительском доме, он валится на кровать и до утра ворочается, силясь отвлечься от мыслей и уснуть. Образ Бэкхёна – улыбчивого мальчика из соседнего дома, с которым Чанёль проводит все свободное время после переезда в этот город, никак из головы не идет, и парень все мучается мыслями: как тот стеснительный, немного пухлый ботан мог превратиться в такого… такого изящного красавца с бледной кожей, тонкими губами и пальцами. В такого измученного самим своим существованием парня, у которого в глазах только страх и ненависть, тщательно маскируемые игривостью и развязностью. Чанёль не хочет думать о причинно-следственных связях, о детской необоснованной жестокости, о жестокости подростковой, о своих ошибках и чужой искалеченной жизни. Думать не хочет, сворачивается калачиком на узкой кровати и хмурится.
- Прости, Бэкхён-а…
Найти Бэкхёна оказывается проще простого, его знает каждый официант, которых Чанёль тормозит у стойки и осторожно расспрашивает. Ему дают гарантию за двести процентов, что «Бэкки» придет к полуночи и просидит до самого утра, если никто его не снимет, и ужасается этому только Чанёль, хоть и проживший в столице все юношеские годы, но так и не сумевший втянуться во все прелести ночной ее стороны. Бэкхён ему нравится как-то жгуче и больно, горячо и мучительно, он не понимает себя впервые в жизни, не может договориться с кем-то там внутри, из-за чего нервничает, потрясывает ногой, и алкоголь в глотку не лезет.
Бэкхён появляется в обтягивающих джинсах, лаковых туфлях и легкой куртке из заменителя кожи поверх тонкой полупрозрачной майки. Чанёля он замечает краем глаза, чуть дергает плечом, но садится на привычное место в двух стульях от парня, улыбается Каю, поставившему перед ним чашку кофе, и отворачивается. Чанёля начинает трясти еще сильнее и тошнит от волнения.
- Бэкхён-а…
Парень молчит и не шевелится, даже не пытаясь изобразить интерес к происходящему в зале, вертится на стуле, постукивает по чашке пальцами, давая понять, что игнорирует, демонстрируя свое безразличие. Чанёль вспоминает, как отворачивался от друга, прижавшего ладонь к покрасневшей щеке, как тут же рассмеялся от плоской шутки одноклассника, как забыл о существовании Бэкхёна, когда ребята из соседнего двора предложили погонять мяч. Бэкхён тогда просто попросил помочь ему с домашкой. Бэкхён сказал, что для Чанёля он хочет быть самым близким.
Бэкхён, вероятно, вспоминает то же самое, просит у Кая стопку водки, опрокидывает, не закусывая, и быстро уходит, не замечая, как сверлит бессильным взглядом его затылок пара огромных глаз.
- Бэкхён!
- Что тебе нужно?!
Чанёль, выскочивший из бара спустя четыре с половиной секунды после Бэкхёна, едва не налетает на него, поправляет одежду и растерянно шарит взглядом по чужому лицу.
- Мне… ничего…
- И мне от тебя ни-че-го! Какое совпадение! Так что оставь меня в покое!
- Не могу, прости.
- Не прощу. Плевать, за что ты извиняешься, я тебя не прощу. Потому что все, что ты сейчас видишь, все, что тебе обо мне наговорили, все – из-за тебя. Это ты виноват, слышишь?! Они это из-за тебя со мной, а ты уехал, ты предал меня, ты понимаешь?! Ненавижу тебя, ненавижу!
Бэкхён переходит на крик, разрывающий гулкий шум с проезжей части, и Чанёлю кажется, он разрушает его мозг подобно лазерному лучу, настроенному не на те частоты. Бэкхён весь дрожит, судорожно вдыхает, прячет пальцы в рукава и не отрывает взгляда от парня. В его глазах ни капли ненависти, ни обиды, лишь отчаяние и мольба о том, чтобы его приняли. Не любили, не дружили с ним – просто приняли таким, какой он есть, позволили просто быть собой.
Чанёль осознает вдруг, что Бэкхён собой был только рядом с ним, в классе молчал, никогда не поднимал руку, не общался ни с кем, но с Чанёлем болтал без умолку, постоянно смеялся, затевал шуточные драки. И сейчас он тоже настоящий, не та кукла из бара, не известный на весь город Бэкки, а Бэкхён – настоящий, живой, его только нужно в этом убедить. Чанёль в полшага сокращает расстояние между ними, берет лицо парня в ладони и целует. Бэкхён задыхается, пытается оттолкнуть, но тщетно – Чанёль вырастает очень большим и тяжелым. И безумно красивым, нежным, ласковым. И целуется как в первый раз. Бэкхён не отвечает, но обмякает, смотрит во все глаза и все еще ненавидит, хочет ударить, сбежать, но тело не слушается и само тянется к теплу.
- Зачем?
- Я не знаю…
- Уходи.
- Нет. Прости, я хочу с тобой…
- Я не хочу. Уходи. Я не хочу тебя видеть. Никогда больше.
Бэкхён продолжает говорить практически одни и те же фразы, пока Чанёль, не отпуская его руки ни на секунду, ловит такси, усаживает парня в машину; и только перед дверью собственной квартиры умолкает.
- Как ты узнал?
- Это не сложно.
Чанёль легко поглаживает ладонь Бэкхёна большим пальцем, несмело поглядывает из-под ресниц и топчется на месте, терпеливо ожидая: впустят его или пошлют к черту. Бэкхён с трудом достает из правого кармана куртки ключи левой свободной рукой, открывает дверь и делает шаг, утягивая гостя за собой. Тот облегченно выдыхает, выпускает чужие пальцы по первому требованию, стягивает кроссовки и несмело проходит внутрь, в темноту маленькой квартиры, где пахнет цветами, кофе и косметикой. Бэкхён выныривает из кухни с куском пиццы в руке, совершенно спокойно жует и приваливается к косяку, разглядывая парня. Чанёлю становится совсем не по себе, он краснеет и опускает глаза.
- Если хочешь пиццу, придется доплатить два доллара. Пиво – еще плюс пять.
- Что? Ты о чем?
- Ну, ты же трахнуть меня пришел. С расценками ознакомился, надеюсь?
Стальные нотки в голосе вгоняют Чанёля в ступор, он пытается разглядеть в ехидно прищуренных глазах хоть что-то человеческое, что-то, что сам Бэкхён давно в себе похоронил и не желает воскрешать.
- Я не за этим…
- А зачем тогда?
Чанёль молчит, Бэкхён отправляет поджаристую корочку в мусорное ведро и кивком указывает на дверь за спиной парня.
- Будь добр, прими душ. Я сменю белье пока.
- Бэкхён, я не хочу…
- Я тоже не хотел. Но им никогда не приходило в голову спросить моего мнения. Ты ведь хотел, чтобы я тебя простил? Придется попыхтеть.
Чанёль ушам своим не верит, но, почему-то, заходит в ванную, сбрасывает одежду и залезает под поток теплой воды. Сердце стучит как свихнувшееся, дыхание никак не выравнивается, и чувство вины, не покидающее Чанёля уже вторые сутки, обостряется донельзя. Он решает сделать все, чего бы это ему ни стоило, все, что Бэкхён захочет, только бы он простил, лишь бы им обоим стало легче.
Бэкхён распахивает дверь и, без капли стеснения, раздевается, включает воду и задергивает шторку, не обращая никакого внимания на торопливо втискивающего мокрые ноги в джинсы парня.
В комнате Чанёль неуверенно присаживается на край застеленного дивана-лягушки, рефлекторно чуть подпрыгивает, морщась от тихого скрипа, и стремительно краснеет, представляя, от чего этот скрип придется слушать.
Бэкхён появляется с полотенцем на плечах, с размазавшейся совсем тушью и тщательно скрываемым волнением. Чанёль и не думает уходить, он готов с Бэкхёном даже переспать, и Бэкхён, мечтавший об этом с девятого класса, вдруг трусит: то ли его, то ли себя, то ли того, что в нем переворачивается при каждом робком взгляде в глаза. Трясущиеся пальцы не удерживают флакон со средством для снятия макияжа, и он отскакивает в угол, гулко стукнувшись об пол, Бэкхён вздрагивает и разворачивается на стуле, Чанёль мгновенно оказывается перед ним на коленях и случайно касается пальцев, подавая бутылочку. Взгляды встречаются в упор, на шее Чанёля вновь выступает артерия, и пальцы Бэкхёна сами дергаются потрогать, но он не решается, впиваясь ими в бедро. Чанёль опускает глаза на изящные хрупкие ладони и, ни секунды не колеблясь, целует каждый палец, костяшки, запястья, осторожно берет ладони в свои и целует бледные колени, слушая сбивчивое дыхание над головой и бешеный стук собственного сердца. Сдерживать рвущиеся наружу слезы Бэкхён уже не может, всхлипывает и дает волю чувствам – впервые за последние несколько лет – порывисто обнимает лохматую, мокрую еще голову, прижимает к груди и плачет, уже не стесняясь. Чанёль отстраняется, прижимается к дрожащим губам, бережно обнимает за тонкую талию, Бэкхён чувствует на коже легкое покалывание, как от мизерных электрических разрядов, муравьи-чувства превращаются, почему-то, в бабочек-ощущения, выползают из сердца, расцарапывая колкими же лапками все на своем пути до крови, расправляют крылья, вспархивают вверх, обмирают и легко кружатся в низ живота, щекоча внутренности опаленными о чанёлево дыхание махровыми крылышками. Бэкхён жмурится, выпутывается из теплых объятий, и больше не хочет притворяться, утирает слезы, пачкая руки так и не смытой чернотой.
- Ты во мне все живое убиваешь. Как же я тебя ненавижу…
- Прости.
- Такое не прощают.
- Но ты ведь сможешь? Я буду рядом, сколько понадобится, сделаю все, только бы ты смог…
Бэкхён отвечает долгим пристальным взглядом, измученным совершенно, потом нежно целует в губы, подбородок, кадык; Чанёль подхватывает хрупкое тело на руки и укладывает на холодную постель, ложится меж широко разведенных ног и накрывается одеялом, словно отгораживая их обоих от внешнего мира. Бэкхёну вмиг становится легко и спокойно, он целует настойчивее, прихватывает чужую нижнюю губу и тихо постанывает от наслаждения, чувствуя горячие ладони, скользящие по бедрам. Нестерпимо жарко под тяжелым одеялом становится уже спустя несколько минут, Чанёль трется взмокшим лбом об острое плечо, шепчет заветное имя и двигается все быстрее, заставляя Бэкхёна выдыхать резче и сильнее впиваться ногтями в кожу.
- Они там правда есть.
- М? Ты о чем?
- О ком. Бабочки.
Бэкхён поглаживает себя подушечками пальцев по животу чуть ниже пупка, счастливо, но немного нерешительно улыбается и рассматривает блики на потолке. Его глаза сверкают так, что Чанёль не может оторвать от них взгляд, губы сами растягиваются в улыбке, а пальцы переплетаются с чужими.
- И много там в тебе живности?
Бэкхён фыркает в ответ на тихий смех, отворачивается к окну и бубнит.
- Теперь да. Или пока да… Через пару часов твои погибнут, меньше станет.
- Мои? Погибнут?
- Есть у них такое свойство.
До Чанёля, наконец, доходит, он прыскает, переворачивается на бок и прижимает крошечное тело парня к себе, вдыхает запах его кожи, закрывает глаза и верит, потому что с ним Бэкхён настоящий и не может лгать. Бабочки – значит бабочки.
- И что теперь?
- Не знаю.
Ладонь Бэкхёна замирает на чанёлевом бедре, он устало выдыхает парню куда-то в шею и отстраняется, заглядывая в глаза.
- Ты уйдешь?
- Нет. Я больше не оставлю тебя, обещаю.
- Не надо давать обещаний, я их не выношу.
- Буду. Тебе буду.
- Тогда… Забери меня отсюда.
Чанёль не понимает совершенно ничего, не пытается даже, просто не хочет. Бэкхён, с которым он не виделся шесть лет, о ком не вспомнил ни разу после отъезда из этого города, тот, кто ударил его при первой же встрече… Теперь он целует его в макушку, прижимает к своей груди, ладонью накрывает бешено бьющееся, снова живое сердце и не представляет своей жизни без него. Без мальчика, от которого сбежал, не оглядываясь, испугавшись своих первых нежных порывов, желания прикасаться, идущего откуда-то изнутри, колющегося на кончиках пальцев. Наверное, меняться он начал в тот самый день, когда вынудил измениться Бэкхёна.
- Мы уедем завтра, хочешь?
- Хочу. Но если ты исчезнешь…
- Обещаю…
- Хватит…
- Обещаю тебе, слышишь? Обещаю.
Когда Бэкхён засыпает и перестает так крепко сжимать чанёлевы пальцы, тот мысленно прикидывает, сколько времени уйдет у него на сборы и покупку билетов, и успеет ли он вернуться до того, как Бэкхён проснется или же лучше взять его с собой. Спустя полчаса веки становятся неподъемно тяжелыми, а голова приятно гудит, Чанёль погружается в сон, вдыхая аромат чужих волос, тихо шепчет, еле шевеля губами.
- Обещаю…
Бэкхёну снится тропический лес, густые заросли лиан, яркие цветы и крики птиц, доносящиеся откуда-то сверху, журчание ручья неподалеку, и он один посреди всей этой красоты. Парень хмурит брови, щелкает языком, и его тут же мягко обнимают со спины сильные руки.
- Здесь, и правда, очень много живности. В частности, меня. Я себя задолбался собирать из каждой травинки.
Бэкхён заливисто смеется, целует чанёлеву ладонь, и в небо взмывает целая стайка бабочек с огромными, переливающимися всеми цветами счастья крыльями, получившая, наконец, свободу.