Глава III.
Уилл.
***
Я не хотел этого. Готов поклясться чем угодно, что не хотел. Моя ложь привела к этому. Анна сидит и смотрит на меня, вытаращив глаза. Я вижу в них боль и разочарование.
Конечно, такая ложь. Я лгал о том, кто я на самом деле. А соответственно и о том, что я убивал людей. Ждал, пока Анна уснет и читал дневник своей сестры. Жаль, что я лишь недавно узнал, кому принадлежит дневник. Я дочитал бы его гораздо раньше. Я выбросил тогда дневник своей сестры, чтобы Анна не узнала всей правды. Но как он вернулся назад? Вот загадка.
Я уже готов был рассказать своей девушке все, но услышал странный звук. Кто-то звал меня, звал в ночи. Не человек. Вампир. Черт, мне надо уберечь ее.
– Анна, посиди здесь. Я скоро вернусь и расскажу все.
– Куда ты? – спрашивает она. – Я хочу услышать все сейчас же.
– Я не могу остаться сейчас! Это долгий рассказ. – я подбежал к ней и схватил за плечи. Как же больно смотреть в эти глаза. – Прошу тебя, посиди здесь. Постарайся успокоиться, милая. Я тебя люблю, запомни это!
Не дав ей вставить ни слова, я выбежал из дома. Я оглядывался вокруг. Ночная мгла поглощала красивые пейзажи окружающей природы.
Я слышал этот голос. Он звал меня в ночи. Я старался не отходить далеко от дома.
– И как же ты оказался здесь, в этом городе? Это не похоже на тебя.
Из темноты вышел парень. Кожаная куртка и черные джинсы подчеркивали его стройность, а легкая щетина придавала ему слегка угрожающий вид.
– Ричард. – я ухмыльнулся. – Я то же самое могу и у тебя спросить. Что ты делаешь здесь?
– Знаю, что мы плохо с тобой закончили нашу последнюю беседу… – сказал Ричард. – Меня вот это не устраивает. Я бы предложил перемирие, например.
|
|
– Перемирие? После того, что ты делал? Ты хочешь перемирия? – я перешел на крик.
– Не кричи ты так. – Ричард улыбнулся. Он был похож на наглого кота.
– Лучше убирайся, пока я не убил тебя. Я старше, не тягайся со мной. – я старался сохранять хладнокровие, но рядом с таким созданием как Ричард, это было маловероятно.
– Джордж, зачем ссориться, быть врагами?
– Не называй меня Джорджем. Теперь я Уилл.
– Ты думаешь, что сменил имя, сел на дно, нашел подружку и все? Ты думаешь, что сбежал от этой жизни? Помнишь, как мы веселились раньше?
– Я бы многое отдал, чтобы забыть! – перебил я его.
Он засмеялся.
– Именно поэтому ты выкинул дневник своей сестры?
Я промолчал.
– Я его вернул, да. Ты правильно понял. И кстати, Джордж! Ох, прости… Уилл. – он произнес это имя с презрением. – А не ты ли на прошлой неделе высушил молодую студентку? Она просто торопилась домой. – Ричард произнес это, стараясь спародировать тонкий женский голос.
– Уходи, Ричард. Я не хочу тебя видеть. -постарался уйти подальше от этого парня. Меня раздражал даже сам факт, что я нахожусь рядом с ним. Но это оказалось не так просто, Ричард смотрел на эту ситуацию по-другому. Он загородил мне путь.
– Я предлагаю перемирие. В последний раз. Зачем ссориться, Джордж? Не я виноват в смерти твоей сестры, она просто не хотела жить.
При упоминании о Еве моя кровь забурлила. Наверное, страшно было смотреть на меня в тот момент. Я просто хотел разнести все вокруг, потому что мысль о ее смерти была для меня невыносимой. Я винил себя, Ричарда, я винил все вокруг, но я не знал настоящей причины. И эта таинственность, эта недосказанность не давали мне жить спокойно. Только рядом с Анной я забывал о том, что тревожило меня. Она дала мне снова почувствовать вкус жизни, и я не могу позволить ей уйти.
|
|
– Прочь с дороги! – сказал я Ричарду и толкнул его в плечо.
Он злобно ухмыльнулся и отошел.
– Хорошо. Раз ты прогоняешь меня, то я думаю, что твоя чудо-блондиночка меня примет.
– Она никогда тебя не пригласит. – мне не хотелось впутывать ее в это. Как же мне хотелось в тот момент просто стереть с лица земли эту ошибку природы, исправить ту ошибку, которую допустила моя сестра. Не передать словами, как я удивился, когда Ричард расхохотался и достал из кармана бейджик, на котором было написано «Доставка пиццы». Я рассердился на себя за то, что был так неосторожен.
– В следующей раз скажи своей пустоголовой девочке, что доставщик пиццы может и на пороге подождать, что это мелкий человечек, его необязательно приглашать в дом.
В этот момент моя нарастающая ярость потребовала выхода. Я кинулся на парня и сбил его с ног. Он резко встал на ноги и убежал от меня, крича: «Оставь свою честь, Джордж. Времена уже не те».
Я стоял на месте.
Времена действительно уже не те. Когда-то люди умирали за свою честь, отдавали жизни за чужую. Честь была дороже золота. Люди шли на плаху, совали шеи в петли, но не хотели отдавать того, что делало их благородными людьми. Я уважал те времена, когда человек стоял за себя, за свою семью, за своих друзей до последнего, умирал ради них, не давая опозорить ни себя, ни свой род. Но времена уже не те. Теперь человек, который отстаивает свою честь, считается старовером, смешным. Почему же так поменялись традиции тех веков, почему они ушли в прошлое? Я нахожу только одно объяснение – просто авторитетами стали те, которые знать не знали таких слов, как честь, долг, благородство и отвага. И мне, как человеку чести, обидно смотреть на то, во что превратился этот мир, обидно смотреть на то, как эти ловцы денег устанавливают свои правила, которым подчиняются многие, которые просто не в силах отстоять свою позицию. Так и рушится мир, оставляя позади все, что было раньше. Так и продолжит он разрушаться, и худшее будет сменяться еще более худшим. Все хотят это изменить, но все боятся, и в войне против правил этого жестокого мира, к сожалению, простой народ проигрывает.
|
|
Мне надо вернуться к Анне. Представить страшно, что она пережила. Я открываю дверь и захожу. Она пьет воду. Судя по всему, она выпила много воды, чтобы успокоиться, но этого ей мало, поэтому снова и снова она наполняет бокал.
– Анна. – окликнул я ее. В тишине комнаты раздался мой спокойный, немного неуверенный голос.
– Ты обещал все рассказать. Я жду.
От этого гневного взгляда мне стало не по себе. Но я должен все рассказать.
***
– Что значит ты не Уилл? – выражение ее лица было мне чуждо. Я никогда ее такой не видел. Но а чего я ожидал? Обман никогда не доводит до добра, и вот еще одно тому подтверждение.
– Меня зовут Джордж. И дневник, который ты читаешь, принадлежал моей сестре – Еве.
Это окончательно повергло Анну в шок. Мне было неприятно смотреть на нее, я терзал себя за то, что так поступил с ней. Я принес ей бокал воды.
– Вот это да! – воскликнула она, и это была ее единственная реплика.
Я сидел рядом с ней и не знал, с чего мне начать свой рассказ. Но на мое облегчение она избавила меня от этого.
– Тогда я знаю о тебе многое, Уилл… Прости, Джордж. – мне так чуждо слышать это имя из ее уст. Для нее я всегда был Уиллом, любимым парнем. Я был для нее всем, и так ее разочаровал. Я не знал, простит ли она меня. Я не заслужил прощения, но все же надеялся на ее милосердие.
– Ты можешь по-прежнему звать меня Уиллом. Я больше не тот Джордж, про которого ты читала… Вернее, отчасти и тот, но… Я изменился. – язык заплетался, слова не хотели вылетать из моего рта.
– Ты не убиваешь людей?
Я не знал, что ответить. Если снова ей соврать, то это будет моя последняя ложь. Я решил говорить только правду.
– Убиваю. – я тихо пролепетал это и опустил вниз глаза. – Но это не приносит мне удовольствия. Я убиваю, чтобы выжить.
– И ты не можешь с этим бороться? – спросила она.
– Нет. – ответил я. – Это невозможно. Я ненавижу себя за это, но делаю. Когда я пью кровь, я не чувствую сожаления, оно приходит лишь тогда, когда жизнь уходит из человека. Вампир, который помнит, что когда-то был человеком, рано или поздно начинает ненавидеть свою сущность. И я помню, что был человеком. Я ненавижу свою природу. Мне больно думать о том, кем я являюсь. Но ты… Когда я встретил тебя, я снова почувствовал, что живу, что снова могу быть хоть немножко человеком. И так приятно осознавать, что я все же не до конца злой. – на моих губах появляется улыбка.
Она молчит и ничего не говорит. Я вижу, что ей тяжело принять этот поток информации, свалившийся на нее.
– Я даже не знаю, что сказать. – говорит она. Ее голос тих и приглушен, но в моих ушах он звучит, как барабаны. Я не знаю, что мне делать.
– Наверное, сейчас неудачное время говорить. Можно я пойду спать?
Я киваю в знак согласия. Я рад, что смог отложить этот разговор. Мне нужно все обдумать. Анна ложится в кровать, а я сижу в дверях, не решаясь подойти к ней. Я вспомнил угрозы Ричарда, и мне стало не по себе. Я слушал дыхание Анны. Оно было слегка беспокойным, но все же не учащенным и без признаков нервного срыва.
Я ходил по комнате. Тихо, стараясь не разбудить мою спящую принцессу. Она тихонько ворочалась и посапывала во сне. Я слегка улыбнулся. Я вертел головой, осматриваясь по сторонам, и увидел его. Дневник моей сестры лежал на столе. Он казался необычным предметом. Лунный свет падал на него, оставляя небольшую тень на столе. При лунном свете комната вся казалась мне немного таинственной и необычной. Но в этом и была вся прелесть. Я любил загадки. Они заставляют работать мозг, искать ответы. Сейчас моей загадкой была смерть моей сестры. И разгадка лежала здесь, на столе. Дневник звал меня и словно просил его прочитать.
Я подошел к столу и взял дневник. Это была обычная старая записная книжка в твердом коричневом переплете. Он напоминал обычную книгу, если бы не его содержание. Это так необычно – держать в руках чей-то дневник. Словно у тебя на ладони чужая жизнь. Ты можешь вырвать страницу, совершенно не понимая, что вырываешь чью-то историю, можешь вклеить какую-нибудь страницу, но прошлое не подлежит коррекции, свои ошибки мы можем исправить только в будущем.
Это нелегко – держать в руках дневник своей сестры. Все ее чувства как на ладони. Понравилось бы ей это? Анна ведь читала. Но, наверное, незнакомцу даже легче доверить дневник, ибо многое он просто не поймет. Близкий же человек поймет все, и можно почувствовать себя неуверенно. Ева боялась открывать свои чувства другим, не хотела делить свою боль, не хотела класть на чужие плечи свой нелегкий жребий. Она страдала, была в одиночестве. Со временем это одиночество поглотило ее, уничтожило. Я не прощу себя за то, что тогда оставил ее, не прощу себе того, что она умерла в одиночестве, так и не познав многих радостей жизни. Она увяла, как цветок. И больше этот цветок никогда не распустится.
***
Дорогой дневник.
Все мы совершаем ошибки. Что-то можно исправить, а что-то нельзя. Я попалась на это. Я совершила ошибку, которую нельзя исправить, и не прощу себя за это.
Шли дни, месяцы, годы. Мы были с Ричардом рядом, и мне так тяжело поверить, что наша любовь могла так легко разрушиться. Я хотела, чтоб Ричард был только моим. Он же хотел держать рядом с собой и других девушек, легко впуская их в свою постель. Терпеть это было невозможно. Невозможно было даже терпеть то, что Ричард мог хоть кем-то увлечься. Это было может и глупо. Природа, инстинкты и все такое, но я не понимала, как можно любить человека и при этом изменять ему. Изменять не только телом, но и душой. Почему я оставалась рядом? Я не знаю. Наверное, так сильно любила, и эта любовь была для меня болью, мукой, бременем. Как легко мне было с Марком и как тяжело мне с Ричардом. Марк. Я чувствовала себя в его теле. Та же боль, то же предательство и то чувство, что ты никому не нужен. Это убивало меня изнутри, я превратилась в монстра. Я не могла достучаться до Ричарда, а он был настолько повернут на своих инстинктах, на своей вампирской сущности, что не замечал, как я умираю.
Я связала с Ричардом свою жизнь, и я понимала, что если потеряю его, я потеряю себя. Наверное, поэтому я и оставалась рядом. Не ради него – я была ему не нужна, а только ради себя. Ради того, чтобы не умереть от одиночества. Мое тело рвалось на части, когда Ричард обнимал меня, заковывал в объятия, осыпая поцелуями. Теперь я чувствовала только боль, которая медленно расходилась по телу, занимая каждую клеточку тела, каждый сантиметр моей души.
Мне надоело все это. Мы прожили пятнадцать лет. И с тех пор, как он стал вампиром, он изменял мне, топтал мои чувства, относился ко мне черство, не любя и не даря тепло. Только через пятнадцать лет я поняла, что этого достаточно, что он должен уйти из моей жизни, оставив место новым, другим чувствам. Да! Я больше не полюблю, но любить чудовище, терпеть зверское к себе обращение, я не могу.
Ноября 1845 года.
Дорогой дневник.
Я подождала еще десять лет. Не знаю зачем. Надеялась, что он изменится. Наивная и глупая.
Но эти десять лет пошли мне на пользу. Ожидания и последующие разочарования выжгли из меня то, что я называла любовью. Я шла поговорить с Ричардом. Мне не было страшно. В моей душе была лишь пустота, которую нельзя было заполнить ни кровью, ни мужчинами. Я шла, высоко подняв голову.
Мне не верилось, что я решилась на это, но я знала, что должна была это сделать, иначе навсегда придется забыть, что такое счастье. Я и так, в принципе, навсегда забуду об этом, но хотя бы я буду свободной ото лжи, измен, любовных интриг… Я надеялась, что освобожусь от того, что я называла любовью. Как много я сделала для него, как много я терпела, и как он меня отблагодарил. Нет! Не нужно было думать об этом. Мне нужна была уверенность.
Я зашла в комнату. Он лежал в объятиях какой-то девицы и нежно ее целовал. В этот момент в моей душе снова загорелся огонь злобы, но он быстро погас, когда я снова взглянула на это животное, которое когда-то называла своим любимым, своим мужем.
– Выйди, Ричард. Надо поговорить.
– Никуда не уходи, я скоро приду. – сказал он девушке.
Я вышла из дома.
– Ты что-то хотела, милая? – он подошел и взял мое лицо в свои ладони.
Я стояла, размышляя, стоит ли говорить или нет. Действительно ли я справлюсь с этим? Я была в тупике, но слова вырвались сами.
– Я пришла попрощаться.
– Что? – я увидела в его глазах удивление. И сама удивилась этому.
– Я сказала, что ухожу. Прощай, Ричард.
Я развернулась. Мне хотелось поскорее уйти. Все же я по-прежнему его любила, я решила быть с собой честной. Но я должна уйти. Тоска стала невыносимой, она быстро переросла в боль.
– Почему ты уходишь, Ева? – спросил Ричард. Теперь его лицо не выражало никаких эмоций. Оно просто было каменным. Я чувствовала его боль, но она только радовала меня.
– Потому что ты не любишь меня. – тихо сказала я. – Будь счастлив.
Я стремилась уйти, но он не отпускал меня, не хотел, чтобы я уходила.
– Я люблю тебя. – сказал он.
– Любишь? А как ты любишь? Я не вижу этого, не чувствую. Ты можешь отдавать себя не только мне. Ты предпочитаешь мне других женщин…
– Но люблю я тебя. – сказал Ричард, взяв меня за руки. – Не уходи, я исправлюсь. – он попытался меня обнять, но я выскочила из его объятий, словно кошка. Я боялась этого – боялась остаться.
– Отойди от меня. Тебя ждет девушка. Иди к ней, а меня оставь в покое. – на моих глазах выступили слезы, я поспешно их смахнула, не желая, чтобы он их видел.
– Ева. Прошу тебя. Ты ведь любишь меня. Или любила, по крайней мере.
Я не смогла сдержать слез обиды. Они жгли меня изнутри, я отошла подальше от Ричарда.
– Я любила Ричарда! А не того, кем ты стал!
– А кем я стал? – он отвечал на вопросы с такой уверенностью и быстротой, что я не могла это предвидеть, не могла придумать остроумный ответ, и это было похоже на лепет ребенка.
– Ты стал монстром. Не способным на чувства животным. – я захотела отвернуться, но он схватил мое лицо и поцеловал. Я вырвалась.
– Ева! Я способен на чувства. Не смей уходить, иначе я найду тебя… И убью.
– Лучше уж смерть, чем жизнь с тобой, пусть даже вечная. Но знаешь, ничего не бывает вечным. Когда-нибудь и я буду умирать. Я буду думать о тебе. – сквозь этот поток слез Ричард услышал мой легкий смешок. – Вернее не о тебе, нет! Я буду думать о Ричарде, о том голубоглазом любимом Ричарде, любовь которого заставляла меня жить. Я не вспомню о том существе, который Ричардом только назывался.
Ричард стоял и смотрел на меня. Мне показалось, что я видела в его глазах боль, но сомнения прошли, когда я вспомнила, почему стою здесь, рядом с ним, и почему на моих глазах слезы.
– Ева, ты делаешь мне больно. – Ричард был спокоен. Я посмотрела на него. Он говорил о своей боли с полным равнодушием. Это не было видно по его лицу. Но его глаза. Они побледнели. Блеск его глаз исчез.
– Лучше скажи это кому-нибудь другому.
Больше не имея сил терпеть это, я бросилась от него наутек. Но он догонял меня, быстро сокращая расстояние между нами. Я невольно закричала от того, что он сжал меня в объятиях. Он повалил меня на землю и прижал мои руки к земле.
– Ева, я тебя люблю. – говорил он, покрывая мою шею поцелуями. Он предпринял попытку поцеловать меня в губы. Я поцеловала его в губы, но не так горячо, как всегда. Я сделала это равнодушно, передала ему холод поцелуя. Он приподнялся надо мной, по-прежнему сжимая мои руки.
Ричард был пересыщенным кровью. Увы, он был сильнее, не смотря даже на то, что был младше меня. Но так много крови он выпил, что, казалось, на меня давит слон.
– Мне тяжело дышать. – я надеялась хоть на какую-то часть милосердия, но Ричард отпустил мои руки и просто заковал меня в объятия, я даже назвала бы их оковами, из которых я не могла выбраться, не смотря на все мои усилия, старания и попытки ударить его. Он просто придавил меня и старался ублажить. Для меня же это было унижением. Я лежала под его телом и мечтала вырваться, уйти подальше, но Ричард словно читал мои мысли и делал наоборот. Он аккуратно гладил мое тело, пытался быть нежным, из моих глаз же текли слезы. Этот поток я не могла остановить. Мне просто хотелось, чтобы это закончилось.
– Ева, я тебя люблю. – повторил он. – Позволь мне тобой насладиться.
Я лишь кинула свою насмешку ему в глаза.
– Только, если тебя устраивают силовые методы.
Он на секунду замешкался, но потом снова стал меня расцеловывать. Я больше не сопротивлялась. Просто лежала, закрыв глаза, и молилась, чтобы этот ад наконец-то закончился.
– Что ты творишь? – я услышала голос брата, а следом за этим почувствовала, что тяжесть пропала. Я села, упершись локтями в землю. Мой брат стоял, не давая Ричарду ко мне подойти. Он заслонил меня спиной. Я вздохнула от облегчения и охватившего меня восторга. Это выглядело, как сцена из кино. Но все было реально. Я сидела на траве, переживая то, что я…вампир…чуть не была изнасилована. Эта мысль не укладывалась у меня в голове. Я хотела расстаться по-хорошему, а получилось так.
– Ева, что случилось? – спросил у меня брат.
– Я захотела уйти от него. А он решил остановить меня. – я выдохнула то, что накопилось у меня в груди. Вдохнула новый воздух, ощущая запах свободы.
Я вовсе и забыла уточнить, что и брат мой пересытился кровью. И из-за этого мы серьезно поссорились, ибо я частенько отказывала себе в крови. После нашего последнего разговора я и видеть его не хотела. Теперь же я счастлива от того, что он рядом. Так вот, Ричард был сильнее меня, а Джордж был сильнее Ричарда. Он откинул его, как игрушку.
– Ты все еще хочешь уйти, Ева? – спросил меня брат. Я взглянула на Ричарда. На его лице появилась тоска, он умоляюще смотрел на меня, взглядом просил остаться. На мгновение я допустила мысль, что могу остаться, но прогнав эту мысль, я сказала брату, что хочу уйти.
– Уходи. – ответил Джордж. Ричард поджал губы и посмотрел на меня.
– Мы еще встретимся. – сказал Ричард и перевел свое внимание на Джорджа, периодически смотря мне вслед. Я уходила в ночь, не зная, что случится с моим братом, с моим, уже бывшим, мужем. Передерутся они? Или же Джордж просто уйдет? Я не знаю. Я бежала, и слезы текли по моим щекам. Слезы боли, слезы прощания, разочарования…слезы любви.
Что тут скрывать? Я любила Ричарда. Любила его так сильно, как только это было возможно. Любила его каждой клеточкой тела. Принадлежала ему вся. Любила, закрывая глаза на его выходки. Я любила его, и эта любовь принесла мне боль, принесла муки. Моя душа разрывалась, а любящее сердце навсегда закрылось для другого мужчины. Оно разбилось, разорвалось на мелкие кусочки. Я любила Ричарда, привязала свою жизнь к нему. Теперь же, когда я потеряла его, я поняла, что вместе с ним я потеряла все.
15 июля 1855 год.
***
А ведь после этого она пропала, исчезла, а у меня не хватило сил, чтобы найти ее. Не хотел ее искать. Когда я спас ее, я чувствовал себя братом. Это был мой долг. Потом же я снова подсел на кровь. Я забыл, что такое семейные узы, забыл обо всем. Это были тяжелые времена. Они продолжались столетиями. Мне хотелось крови, убийств. Не скажу, что раньше было не так, просто тогда это все было более развито в моей душе, в моем подсознании. В последний раз я видел ее в ту ночь, в ночь 1855 года, и мне жаль, что тогда я не отправился за ней.
Я помню, как сказал Ричарду, что убью его, помню его наглую усмешку. Он ушел назад к той девке, которая лежала в его комнате и хотела ласк. Я же просто ушел. Не знаю куда. У меня не было цели, не было направления. С тех пор, как я подсел на кровь, я потерял сестру. Я никогда не прощу себе того, что тогда не пошел за ней. Мы были в ссоре, потеряли друг друга, а затем я ее спас. Это был единственный шанс снова воссоединиться с ней, а я его упустил.
Ева ушла от Ричарда, ездила по миру. Когда ко мне вернулось сознание, я решил найти ее. Но было поздно. Она затерялась в этом жестоком мире, я ее потерял. Я решил не сдаваться. Когда-нибудь я ее найду, ведь жить мне вечно. И я нашел. Я был счастлив, когда узнал, что она здесь, рядом. Я приехал в этот город. Он большой и найти ее было нелегко. Я спрашивал о ней, ходил по домам, но все было бесполезно. Затем я встретил Анну, влюбился в это слегка глуповатое, но очень милое существо. Какие же нежные чувства накрыли меня в тот момент, и как тяжело было увидеть именно у нее дневник моей сестры, как тяжело было узнать, что Анна видела, как Ева умерла, сгорела заживо. Я не думал, что узнаю о ее смерти так.
Я держу в руках ее дневник, ее прошлое. Жаль, что узнаю о ее жизни так.
Анна спит. Лунный свет падает на ее хрупкое тело. Я смотрю на нее, и восхищение наполняет меня. Я подошел к ней и нежно поцеловал. Она слегка поворочалась, но потом снова затихла, и в этой ночной тишине не раздавалось ни звука.
Я снова открыл дневник Евы. Так не терпелось узнать, что произошло в период с 1855 по 2012 год.
Дорогой дневник.
У меня никого нет. Я одна. Потеряла семью, потеряла любовь, потеряла все. Остается теперь волочить свое жалкое существование по земле. 1860 год. Обстановка не меняется. Все как-то однообразно, ничего нового, и это жутко утомляет.
Жизнь утомительна, жизнь ужасна. Мы не можем всегда быть счастливыми. Что-то обязательно пойдет не так, разобьет нас, сломает. Когда мы потеряем все, тогда и поймем, что в жизни нет ничего хорошего. Тем более нет ничего хорошего в том, чтобы быть вампиром. Помимо того, что приходится жить вечно, постоянно кого-то терять, ты еще и преследуем жаждой крови. Ее нельзя усмирить, нельзя контролировать. Так и приходится жить, если это вообще можно назвать жизнью.
Я хочу встретить того, кто снова поставит меня на ноги, кто снова даст силы поверить в себя, хочу встретить того, кто вернет мне веру в жизнь и любовь. Так я думала, когда навсегда покидала мою славную малую Родину, когда направлялась в другие страны, другие неопознанные места. На свете так много интересного, и у меня впереди вечность, чтобы исследовать мир.
Я хочу начать с Франции. Париж. Город любви.
Карета слегка трясется. Я сижу, склонив голову, и жду того момента, когда въеду в новый город. Возможно, Париж станет моим новым миром, новой Родиной.
Прошло время, и вот наконец-то я въезжаю в Париж. В воздухе так и веет безмятежностью и любовью. Дамы гуляют с кавалерами, ведя на поводке болонок. Шляпки девушек слегка волнует ветерок. Парочки разговаривают о любви, романтике. А о чем еще можно разговаривать в славном Париже? Летние кафешки заполнены людьми, вокруг них кружатся официанты. Я смотрю на этот ночной город. Мне он уже нравится.
Я выхожу из кареты. Так славно вдыхать свежий воздух. Я решила немного пройтись по улицам, насладиться атмосферой, которая была для меня в новизну. Этим и прекрасны путешествия. Что-то новое, что-то неопознанное, и ты исследуешь это, радуешь себя новыми открытиями, новыми впечатлениями и воспоминаниями. Сохрани меня Париж, подари мне надежду на любовь, дай поверить, что жизнь не так плоха, как кажется, и что здесь случится то, что перевернет мою жизнь.
Августа 1860 год.
Дорогой дневник.
В жизни происходят такие моменты, которые потом оказывают влияние на тебя, заставляя менять сознание. Таким моментом стала моя встреча с Франсуа де Берье. Молодой француз, приятный на внешность, но не очень примечательный. Нас познакомил один из моих знакомых, который также переехал в Париж с моей родины.
Как только я увидела Франсуа, я сразу поняла, что он один из нас, вампиров. Между нами установилась некая связь. Увидев меня, он приложил губы к моей руке и прошептал.
– Bonsoir.
Его голос был тихим и нежным, на мгновение мне показалось, что это голос Ричарда. Но эти мысли тут же улетучились, когда я увидела, что он демонстрирует мне свою белозубую улыбку, а в его карих глазах играют огоньки.
– Ева. – представилась я.
Я немного постояла с парнями, а затем поняла, что меня начал одолевать голод. Только сейчас я подумала о том, что не ела неделю. Для вампира это было мукой. Франсуа понял это и, взяв меня за локоть, извинившись перед нашим знакомым, отвел меня в сторону.
– Сколько ты не ела? – спросил он.
– Неделю. – спокойно ответила я, но от одной мысли о крови моя голова закружилась, а клыки прорезались из десен.
– Спрячь. – прошипел Франсуа.
Я закрыла рот руками. Клыки слегка укололи палец. Франсуа завел меня в один из тех закоулков Парижа, в которых молодые парочки любили скрывать свои поцелуи и объятия от посторонних глаз.
– Ты вроде и не новичок, но в то же время ты так мало знаешь. – в темноте ночи мелькнула белозубая широкая улыбка Франсуа. Я опустила глаза вниз, будто чувствуя вину. – Подожди здесь. – сказал он и вышел из переулка. Я осталась ждать там. Мой взгляд бродил по переулку, разглядывая и оценивая окружающую обстановку. Даже здесь, в таком темном переулке, веяло безмятежностью и романтикой. Это удивило меня. Весь город был словно соткан из материи любви. Новые чувства для меня. А я любила все новое. Я ждала Франсуа, вскоре он привел мне молодую девушку.
– Что? Куда? Сюда? Зачем? – она нелепо хихикала. Девушка была пьяна.
– А вот сюда. К этой девушке. Ее зовут Ева. Она попьет твоей крови. Ты умрешь. Но это ничего страшного.
– Почему это не страшно? – она вытаращила глаза. – Разве я хочу умереть?
– Конечно, хочешь. – сказал Франсуа, глядя девушке в глаза. Он ее гипнотизировал. Она рассмеялась и подбежала ко мне. Она тут же убрала волосы с шеи, оголив ее, для того, чтобы я смогла выпить ее крови. Кожа на ее шее была тонкой и светлой, как и большинства француженок. Я видела, как кровь бежит по ее венкам. Голод. Жажда. Все закипело во мне. То ли от того, что я не ела неделю, то ли от того, что была зла на мир и хотела кого-нибудь убить. Я вгрызлась девушке в шею. Она покорно дала мне выпить и так же покорно попрощалась с жизнью. Я откинула ее в сторону.
– Ты всегда так оставляешь жертв? – спросил Франсуа. – Удивляюсь, что тебя еще не убили охотники. Так глупо. Я, как вампир с многолетним стажем, могу сказать, что так делать нельзя.
– Сколько тебе? – спросила я.
– Семьсот тридцать пять. Ой… Семьсот тридцать шесть. Когда столько живешь, то перестаешь считать дни рождения. – он сделал паузу. – С твоего позволения, Ева… Я не очень люблю говорить о себе. Но я люблю просто говорить. – он снова улыбнулся. Я потихоньку начала влюбляться в его улыбку. Она была такой обаятельной, и мне казалось, что я могу забыть обо всем, лишь только взглянув на нее.
– О чем же ты хочешь поговорить? – я тоже попыталась улыбнуться.
– Ты почти не пьешь кровь, почему?
– Потому что я хочу снова стать человеком. – сказала я. Мой голос был тихим, а я искала продолжение ответа в своей душе.
– Знаешь, все вампиры, которых я знал, тоже ненавидят свою сущность. Со временем все мы хотим снова стать людьми.