Robert Howard: Beyond the Brazos River
Выдержки из писем к Г. Ф. Лавкрафту (август 1931 г. и октябрь 1931 г.)
Изучающего раннюю историю Техаса поражает тот факт, что некоторые из самых жестоких сражений с индейцами велись на территории между реками Бразос и Тринити. Взгляд на местность заставляет понять, почему это было так. Оставив густо заросшее лесами побережье Восточного Техаса, на запад потянулась огромная толпа пионеров, гоня краснокожих людей через лишенные деревьев холмы, теперь называемые Форт Уэрт, сравнительно легко. Но за Тринити они обнаружили совершенно иной вид страны - голые, скалистые холмы, густо заросшие лесом долины, каменистая почва, дающая скудный урожай и столь же скудно орошаемая водой. Здесь индейцы повернули яростно назад, и среди этих диких голых холмов началась долгая отчаянная война с краснокожими. Потребовалось почти сорок лет, чтобы завоевать эти земли, и в конце 70-х годов она стала ареной быстрых и кровавых набегов и налетов, - покинув свои резервации у Красной реки и скачущим верхом, как дьяволы, команчам удалось пересечь холмы в течение двадцати четырех часов. Тогда это было большой опасностью! Насколько можно ненавидеть краснокожих, настолько можно восхищаться их безрассудной храбростью, и требовалось огромное мужество ездить в набег за Красную реку в те дни! Они ставили свои жизни против украденных лошадей и скальпов белых людей. Несколько раз они побеждали, и отряды мстителей пересекали Красную реку и завоевывали их типи, где полыхали костры, гудели барабаны и раскрашенные, украшенные перьями воины прыгали в гротескных танцах, празднуя свои победы в добыче лошадей и скальпов. Несколько раз они проигрывали, и эти мрачные холмы могли бы многое рассказать о возмездии – и канюки, кружащиеся низко над окровавленными телами, сваленными в небольшие кучи.
Но это было в более поздние дни. В старые времена краснокожие удерживали берега Бразоса. Временами они изгоняли постоянно посягающих на их земли поселенцев, временами белые люди пересекали Бразос, только чтобы быть отброшенными снова назад, иногда даже за Тринити. Но они снова возвращались, несмотря на наводнения, засухи, голод и индийские набеги. В этой спорной земле я родился и провел большую часть своего раннего детства. Неудивительно, что эти старые сказки представляются настолько реальными для меня, когда каждый холм и рощи и долины населены призраками тех диких обычаев!
Да, область между Тринити и Бразос видела множество кровавых драм. Я помню одну старуху, миссис Кроуфорд, которую я знал в детстве, и которая была одним из самых старых поселенцев страны. Тощая, мрачная фигура, за неподвижным лицом которой таились кровавые воспоминания. Я помню историю, которую она рассказывала о судьбе своего первого мужа, мистера Брауна, произошедшую в 1872 году.
Однажды вечером некоторые из животных не вернулись, и Браун решил отправиться на их поиски. Брауны жили в большом двухэтажном доме на ранчо в нескольких милях от ближайшего населенного пункта – Черный Ручей. И Браун покинул дом, услышав звон конского колокольчика где-то среди рощи мескитовых деревьев. Это был холодный пасмурный день, серые облака медленно тянулись в сторону укрытого от глаз заката. Миссис Браун стояла на крыльце дома и наблюдала, как ее муж шагает прочь среди деревьев, в то время как звон колокольчика не прекращался. Она была странной женщиной, которую посещали видения, и утверждала, что у нее есть дар второго зрения. Охваченная плохим предчувствием, но проявившая фатализм всех пионеров, она увидела, как Браун исчез в зарослях. Звук колокольчика казалось стал заметно тише, будто удалялся, а вскоре полностью смолк. Браун не появлялся, и облака висели, как серый саван, холодный ветер тряс голые ветви деревьев и дрожал среди мертвых трав, и она знала, что он никогда уже не вернется. Она вошла в дом, а ее слуги - чернокожие женщина и мальчик - заперли двери и закрыли ставни на окнах. Она поставила ведра воды, чтобы были под рукой в случае пожара, вооружила перепуганных чернокожих слуг и отвела их на второй ярус дома, на последнюю позицию защиты. Сама вышла на балкон второго этажа и молча ждала. И вскоре снова услышала звон конского колокольчика, а вместе с ним и многих других. Колокольчики звенели, словно исполняли дьявольскую мелодию, когда ветви мескитовых деревьев дрогнули и показались всадники – голые раскрашенные мужчины верхом с коровьими рогами на головах и коровьими хвостами, качающимися гротескно на их поясах. Они ехали с табуном лошадей, в некоторых из которых миссис Браун признал свой скот, а на седельных луках качались свежие малиновые скальпы, и один из них был ей страшно знаком. Тогда она вздрогнула, но стояла неподвижно, резко став бесстрастной. Внутри дома чернокожие упали на пол и скулили от ужаса. Команчи промчались мимо дома, скача на полной скорости. Они пускали свои стрелы в замершую, словно статуя, фигуру на балконе и одна из них сорвала прядь волос с ее головы. Она не двигалась, не поднимала длинную винтовку, которую держала в руках. Она знала, что только обезумев от смерти или ранении одного из них, они нападут на дом. И лишь одна стрела была выпущена с варварским неповиновением или презрением. Они уехали, подстрекаемые мыслями о мстителях, что отправятся по их горячим следам, светлоглазых бойцах, таких же свирепых, как и они сами. Они искали лошадей – команчи вечно нуждались в этих животных – и обрушили гибель на ранчо с помощью конского колокольчика. Они не стали тратить время и кровь на штурм дома. Они не решились вступить в борьбу с молчаливой бесстрастной фигурой, замершей как статуя на верхнем балконе, ужасной в своей свирепости, и готовой сражаться и умереть, как раненая тигрица, среди угольков своего жилища. Да, они дорого бы заплатили за ее скальп, - не было бы ни бесполезных криков ужаса, ни тщетной мольбы о пощаде там, где ее не существовало, ни радостного вскрытия податливого нежного горла. Здесь были бы вздымающийся к небесам винтовочный дым, визг летящего свинца, опустевшие седла, лошади без седока, скачущие через мескитовые заросли, и красные тела на земле. А также звук погружающихся в плоть ножей, скрип костей и шипение горячей крови в пламени, прежде чем они срежут кожу с головы этой женщины пограничья.
Молча она стояла и смотрела, как они сгоняют всех лошадей с ранчо, за исключением одного в конюшне, которого они упустили из виду, и уезжают, как вихрь, чтобы исчезнуть, как и появились, - так всегда поступали команчи. Они пришли, как неожиданный разрушительный ветер, они нанесли удар и понеслись дальше, словно ураган, оставляя лишь опустошенные земли позади. Выведя последнюю лошадь, что еще осталась у нее, она отправилась в мескитовые заросли, и где-то в полумиле от дома нашла тело своего мужа. Он лежал среди мертвых трав, с десяток стрел торчало из него, его голова лежала в большой луже запекшейся крови. С помощью чернокожих, которые последовали за ней, воя бессловесную панихиду смерти, она подняла труп на лошадь и отвезла его к дому. Потом она посадила чернокожего мальчика на лошадь и отправила его в сторону Черного Ручья, откуда он вскоре вернулся с отрядом поселенцев. Они увидели покойника и следы мародеров, холодный ветер и ночь спустилась над холмами, и они испугались за свои собственные семьи. Миссис Браун приказал им отправляться по своим домам и оставить ей в качестве охранника в случае возвращения убийц только капитан МакАдамса, с которым, по ее словам, она будет чувствовать себя в безопасности точно под охраной целой армии. Так и было сделано, но команчи не вернулись. Они пронеслись по широкой дуге, как степной пожар, собирая всех лошадей, что смогли обнаружить, и преследуемые мстителями, пересекли Красную Реку и вернулись в свои резервации под защиту благожелательного федерального правительства.
Миссис Браун была уже миссис Кроуфорд, когда я знал ее. Странная женщина, ее все местные считали «медиумом», из-за того что ее посещали видения и она общалась с мертвыми. После того, как она вышла замуж за Кроуфорда, он в один прекрасный день вышел, чтобы искать своих лошадей, так же, как когда-то ее бывший муж. Опять же это был холодный тоскливый день, укрытый серыми пасмурными облаками. Кроуфорд уехал незадолго до захода солнца, и она слышала топот копыт его коня удаляющегося прочь по жесткой бесплодной земле. Солнце село, и воздух стал холодным и хрупким. Ночь опустилась на крыльях голубой метели, Кроуфорд не вернулся. Миссис Кроуфорд уже давно удалилась от дел, и когда она некоторое время лежала в темноте, громко крича, вторя ревущему ветру на улице, вдруг странное чувство охватило ее, которое она признала как предвестник видения. Комната вдруг заполнилась странным голубым светом, стены растаяли, расстояние потеряло смысл, и она взглянула сквозь холмы, длинные рощи мескитовых деревьев, сквозь расстояния и ночь, достигая взглядом открытых прерий. Над прериями дул таинственный ветер, и он пригнал светящееся облако, из которого появился всадник, медленно едущий на лошади. Она узнала в нем своего мужа с угрюмым лицом с винтовкой в руках и в голубой одежде, которую раньше никогда не видела. Он ехал в полной тишине; она не слышала грохота копыт его лошади, ступающей по твердой земле, приминая мертвые травы прерии и высекая искры из лежащих под ногами кремневых камней. Ехал ли он в один, она не могла с уверенностью сказать, светящееся облако было перед ним и позади него, а он двигался в самом его сердце. Видение исчезло, растаяв как туман, она была одна в темной комнате, слыша, как ветер завывает вокруг дома, и волки воют вместе с бурей. Через три дня Кроуфорд вернулся домой верхом на усталом коне. Метель исчерпала себя; солнечный свет согревал холодные прерии, и Кроуфорд вернулся без верхней одежды, в которой уехал. Он не нашел своих лошадей, зато нашел следы налетчиков, которые забрали их, и пока рассматривал следы, группа поселенцев пронеслась мимо, двигаясь по следам, крикнув ему присоединяться к ним. И он отправился с ними сквозь снежную пургу. Они настигли мародеров на самом берегу Красной реки, опустошив не одно седло в том кровопролитном бою. Она спросила о синем пальто, которое видела в видении, и он ответил с удивлением, что остановился в доме одного поселенца, чтобы взять на время пальто, и возвратил его обратно, когда отправился назад, возвращаясь с охоты на убийц.
Много раз в детстве я слушал ее впечатляющие удивительные рассказы о былых временах, когда белые и красные люди столкнулись в последней борьбе за превосходство. Я бродил вокруг ее старого дома на ранчо в страхе. Но не воспоминания о набегах индейцев заставляли меня дрожать - это были странные истории местного народа – о том, что двери старого дома открываются и закрываются сами собой, а старое кресло-качалка иногда качается взад-вперед в пустой комнате. В этом кресле Кроуфорд провел свои последние дни. Мужчины клялись, что кресло часто качается ночью, когда он любил качаться, и его старая плевательница регулярно звенит, как звенела при его жизни, - когда он качался, то жевал табак, и время от времени сплевывал его. Миссис Кроуфорд была настоящей женщиной-пионером. Нет лучшей награды для нее. Я любил и восхищался ею, как теперь восхищаюсь ее памятью. Но для меня, как ребенка, она была удивительной, не только с моей точки зрения, но страны-народа в целом.