РЕЛИГИЯ И ВЕЛИКОЕ ДЕЛАНИЕ: ПОГРУЖЕНИЕ
В АЛХИМИЧЕСКИЙ ДИСКУРС
Yuri Rodichenkov
RELIGION AND THE GREAT WORK: IMMERSION IN THE ALCHEMICAL DISCOURSE
Аннотация. В статье рассматривается взаимоотношение религии и алхимии. Алхимия рассматривается как целостный феномен, включающий в себя духовно-философские, естественнонаучные и мистико-эзотерические аспекты. Анализ делается на основе рассмотрения дискурсов религиозных и алхимических текстов XII–XVIII веков. В центре анализа западноевропейская алхимия христианского мира. Рассматриваются трактаты Петра Бонуса (XIV в.), М. Сендивогия (XVI–XVII вв.), Г. Гратороло (XVI в.), Т. Нортона (XV в.), Г. Кунрата (XVI–XVII вв.), К. Агриппы (XV–XVI вв.) и др. авторов.
Ключевые слова. Алхимия, религия, дискурс, алхимический трактат, Западная Европа, христианство.
Abstract. The article discusses the relationship of religion and alchemy. Alchemy is seen as a integral phenomenon, including the spiritual, philosophical, natural science and mystic-esoteric aspects. The analysis is based on the consideration of the discourses of religious and alchemical texts of XII–XVIII centuries. The western European alchemy of Christendom is in the centre of the analysis. The treatises by Peter Bonus (XIV c.), M. Sendivogius (XVI–XVII centuries.), G. Gratorolo (XVI c.), T. Norton (XV c.), G. Khunrath (XVI–XVII centuries.) C. Agrippa (XV–XVI centuries.) and other authors are considered.
Keywords. Alchemy, religion, discourse, alchemical treatise, Western Europe, Christianity.
У любого исследователя, пытающегося при рассмотрении истории и философии алхимии избежать влияния складывавшихся веками стереотипов, возникает множество вопросов, требующих самого серьезного осмысления. Большая часть проблем связана с религией – сосуществованием (или, может быть, противостоянием?) религиозных учений различных эпох и алхимической традицией. Религиозные (или псевдорелигиозные, или же антирелигиозные?) мотивы мы можем найти уже в самых ранних алхимических трактатах. Один из исследователей, будто смиряясь с неизбежностью, отмечает, что с самых первых дней существования алхимии «божественное влияние уже стояло у ее колыбели» [36, 63–80].
Трансформация: «излечение» металла и трансмутация тела
Что объединяет алхимическую философию и религиозные учения, а что указывает на несовпадение позиций? Если ограничиться поверхностным рассмотрением (характерным, скажем, для сциентистов-химиков XIX в.), то выяснится, что о значительной близости позиций говорить не приходится, да и что может быть общего у «недоразвитой химии», по сути, рецептурной ремесленно-технологической практики, с духовными учениями, претендующими на осмысление судеб мира и человека и устремлениями к Абсолюту в той или иной форме? Если же, руководствуясь более объективными комплексными подходами к феномену алхимии, принять во внимание духовно-философские аспекты алхимической традиции, например, европейской, то выяснится, что можно найти немало точек соприкосновения. Один из примеров: несомненно, общим местом является трансформация, некая точка перехода из одного состояния в другое – трансформа человека, ставшего адептом, т. е. познавшего высшие тайны трансмутации (в алхимии), и достижение отпущенного человеку совершенства в качестве посмертия через смерть–переход, будь то пребывание доблестных воинов в Вальхалле или христианских праведников в райском саду (в той или иной религиозной системе).
Профессор Гэри Эдсон пишет об этом так: «Мысль о трансформации не нова. Она была предметом домыслов с тех пор, как люди впервые начали задаваться вопросом о существовании и условиях, в которых они оказались. После того, как люди осознали собственное «Я», трансформация стала проблемой для спекуляций, изучения и исканий. <...> Мистическое единение с Абсолютом – это один из способов решения проблемы трансформации, другим же способом является модификация материи – минеральной или телесной. <...> Жизнь требует веры в качестве основания надежды. Отрицать веру значит уничтожить возможность изменения – трансформации – из одного состояния бытия в другое. <...> Трансформация является ключевым элементом веры. Трансформация одного состояния в другое – превращение проигравшего в победителя, бедного – в богатого, грешника – в святого, смертного в бессмертного, недостойного – в достойного, и чего-либо нечистого – в чистое – это символические проявления приведения в царство Абсолюта. Была ли с самого начала алхимия стремлением к духовному освобождению или поиском земных богатств, четко историческими хрониками не зафиксировано» [26, 1].
Итак, трансформация – будь то спасение или низвержение в ад после смерти, или трансмутация – из менее совершенного в более совершенное, например, ртути – в золото. Но если по канонам многих религиозных систем возможно отрицательное посмертие, то возможна ли отрицательная трансмутация? Некоторые алхимики утверждают, что возможна. Например, Роберт Бойль[1] ведет речь о «трансмутации наоборот», процессе, который он называет деградацией (т. е. превращением более благородного металла в менее благородный), что, по его мнению, достигается применением анти-эликсира[2]. Правда, стоит отметить, что подобные идеи высказывали немногие алхимики, большинство приверженцев Великого искусства интересовала классическая, традиционной направленности, трансмутация.
Алхимическая традиция восприняла многое из наследия давнего прошлого, ранних религиозных систем. Известный автор Джек Линдсей (1900–1990) подчеркивает, что прослеживается прямая линия традиции, связывающая инициатические ритуалы шаманизма, символизирующие подъем в небо и спуск в подземный мир, с системой алхимических идей и образов, связанных с божественным откровением и трансформацией тела и духа. Дж. Линдсей подчеркивает, что алхимия подняла наследие шаманизма на новый уровень и интегрировала их в своеобразный технологический и философский комплекс, но связь с древней традицией не вызывает у исследователя сомнений [39, 355].
Устремления последователей алхимии не ограничиваются желанием приобщиться к божественному акту творения, познать сокровенные истины, притязания алхимика направлены на то, чтобы самому выступить в роли творца – создать более совершенное из менее совершенного, сравняться с творившим порядок из хаоса. И это касается не только вещества неживой природы, в частности, металла, но и тела человеческого. Чтобы сделать металл более благородным, нужно «вылечить» его, избавить его от нечистоты. Несовершенство неблагородных металлов, рассматривалась как болезнь, которую вполне можно излечить, воспользовавшись алхимическим средством – эликсиром, призванным стать панацеей как для металлов, так и для человека. Алхимик XIV в. Петр Бонус в своей книге «Новая драгоценная жемчужина» (лат. «Margarita pretiosa novella») о подобии болезней металлов и болезней человека писал так: «Они (алхимические философы – Ю. Р.) говорят, что между металлами не сущностные, а акцидентальные отличия, а многие полагают, что металлы также бывают больными и здоровыми. Больной человек становится здоровым лишь через перемены в своем состоянии, без сущностных и привносящих повреждение изменений. Так же и больные металлы посредством происходящих в них изменений акциденций своей болезни излечиваются и совершенствуются и предстают истинным золотом и серебром» [16, 15].
«Исцелить», т. е. осуществить трансмутацию акциденций, в понимании многих алхимиков, можно как с металлом, так и с человеком, который также отличается несовершенством, нечистотой, приобретенными в результате грехопадения. Адам, не знавший греха, мог бы жить вечно, но, променяв Божье откровение на познание, получил весь «букет» несовершенства плоти и жестокую болезнь с неизбежным финалом – смертность. Поэтому одна из главных целей алхимиков – обретение эликсира жизни – вполне соотносится с попытками облагораживания металлов – это явления одного порядка, отличающиеся, может быть, лишь сложностью и сферой применения. Вполне понятными становятся опыты по златоделию, в их основе не меркантильные устремления (если речь, конечно не идет о недалеких суфлерах[3], жаждущих получить «золото черни»[4]), золото – воплощение совершенства в мире металлов и минералов, вечная жизнь (скорее, относительно вечная) – приближение к совершенству в куда более сложно организованном мире живых существ. Попытки отринуть смертность – это не желание обмануть творца, это ностальгия по Эдему, стремление вернуть то, чем обладал человек до грехопадения.