Глава 17. Владимир Владимирович

Понедельник 20 — понедельник 27 марта 2000 года

На борту парома «Вестеролен» между Бергеном

и Киркенесом (Норвегия)

Берген, понедельник 20 марта 2000 года

Чтобы не стерлись воспоминания о тебе, carissima Бьянка, я решил вести для тебя хронологический днев­ник моего плавания. Воспоминания о тебе или о нас обоих? Скажем, меня не покидают воспоминания о нашей ночи 10 февраля в отеле «Мажестик» в Torino, и этим вечером внезапно в моей памяти всплыла наша долгая дискуссия в постели, освещенной восходящим солнцем. Ты прочитала мне несколько страниц из кни-

* Веселое Рождество (итал.).

Page 304 / 305

ги Примо Леви. Когда он был в концлагере, куда был депортирован как еврей в годы минувшей войны, ему однажды пришлось ради утоления жажды сосать упав­шую с крыши сосульку. Немецкий охранник вырвал ее и швырнул на землю. «Но почему?» — спросил Примо Леви. «Здесь нет слова "почему"», — ответил охран­ник.

Тогда ты мне сказала, полушутя-полусерьезно: «Нет слова "почему", как в твоей физиологии. Твоя физиоло­гия пребывает в концлагере, где никакие "почему" не разрешены, только "как"». И я хорошо помню, что ты добавила: «Ты точно так лее не хочешь больше изучать "почему" сновидений, зачем они нулены, как тогда, ко­гда ты пытался обосновать свою теорию генетического программирования личности, так как решил, что все это относится к области метафизики. Но твоя курьез­ная теория оживших частиц духа, которые выделяет ду­ша во время сновидений, толее относится к области ме­тафизики, как и все, что связано с душой, этой абстрак­цией, которой не существует».

Но нет, carissima, это я — первый натурализовал ду­шу и сделал ее двигателем вещих снов. Это я, напротив, освободил душу из области метафизики, куда ее упря­тал Декарт, освободил, чтобы пригласить ее ступить в область физики. И кто посмеет сказать, что эти мои усилия, пусть пока, увы, и напрасные, мои попытки по­казать, что именно антигравитоны вокруг спящих от­ветственны за вещие сны, не релевантны самой совре-

менной физике — квантовой механике и теории велико­го объединения?

Теперь нужно объяснить тебе, как некое онейриче-ское послание привело меня этим вечером в Берген, где я погрузил свою морскую сумку на борт парома «Весте-рален».

Помнишь, в сентябре 1999 года, в Венеции, я заме­тил изменение в содержании моих сновидений. Поя­вилось много снов-ребусов, таких, как «стена с кольца­ми» (mur a anneaux) — означающая «Мурано», или как «царь ребятишек» (tsar a gosses) — сон-предвест­ник появления сарагосской книги, содержание кото­рой нас весьма удивило, а также тот эротический сон, о котором я тебе рассказывал во время нашей ночи в Torino. Это сон о женщине, обнаженной, совершенно белой и очень красивой. Совершенно белая — это ты, carissima Бьянка. После возвращения в Лион я обра­тил внимание на серию снов с одинаковым содержани­ем. Эта серия сновидений привела меня к настоящему сну-ребусу. Сначала это были пять-шесть обрывков снов о фонтанах и воде. Огромные позолоченные фон­таны, рождающие могучие струи воды, подкрашенной красным и оранжевым; или еще — потоки горной воды, белой и голубой, разделяющиеся на ручьи и ручейки и переходящие потом во множество фонтанов. Нако­нец, мой последний сон был освещен водой фонтанов, окрашенной во все цвета радуги, бьющих ночью по­среди большого парка. В конце этого сна «онейриче-

Page зоб / 307

ский голос» очень отчетливо вдул в мое правое ухо два слова, которые я не могу забыть: «вода» и «фонтан». Это ребус был мною получен 20 февраля 2000 года; вначале я не смог его расшифровать, а потом разгадка пришла ко мне сама; это величайшая из всех возмож­ных случайностей, если вообще уместно говорить о случайности в этой области.

Дело в том, что после своего возвращения в Лион, по­скольку у меня оказалось свободное время, я занялся классификацией тысяч моих диапозитивов. Нужно бы­ло также навести порядок в кляссерах с научными и ту­ристическими фотографиями, привезенными из сотен моих поездок по всему миру за более чем полувековой период. Утром 1 марта я наткнулся на альбом с фото­графиями одной из моих поездок в Норвегию в 1986 го­ду. Мы с приятелем отправились тогда на маленьком буксире половить треску в открытом море неподалеку от норвежских берегов, и я привез оттуда несколько де­сятков снимков Белого моря в тумане, утесов, покры­тых снегом, трески, пойманной на голые крючки без на­живки. Вновь всплыл в моей памяти вкус тресковых язычков, сваренных на морской воде, под скандинав­скую водочку... Вновь увидел я маленький живописный порт на одном из островов, где мы причаливали и где я встретил седобородого кузнеца, который работал с под­нятыми со дна моря обломками немецкого крейсера «Тирпиц», потопленного в этом месте французскими военными самолетами в 1944 году. Эти бесформенные

куски железа в его руках превращались в прекрасные скульптуры всевозможных морских птиц.

Лофотен! Внезапно это слово всплыло в моей памя­ти. Это были острова Лофотен, куда мы причаливали и где ловили треску. Лофотен — воды фонтан!* Почему возник этот сон-ребус о Лофотенских островах? Нуж­но как можно скорее вернуться туда и, быть может, встретить этого бородатого кузнеца, который в моем воображении постепенно принимал облик одного из богов нордической мифологии — Тора.

Вот почему, carissima*, этим вечером я и очутился в Бергене. Рейсы Париж — Осло и Осло — Берген были выполнены вовремя, несмотря на плохую погоду. Сей­час «Вестерален» поднимает якорь. Мы отчаливаем без­лунной ночью. До завтра.

Вторник, 21 марта

Меня разбудила качка. Я люблю волны и никогда не страдаю морской болезнью. Но, правда, ненавижу ощу­щение, когда земля уходит из-под ног; у меня возникает «морская болезнь на твердой почве». Это странное ощу­щение появлялось у меня после грязевых ванн в Мон-тегротто.

Игра слов: Lofoten — l'eau-fontaine (фр.). ** Дражайшая (итал.).

page 308 /309------------------------------------------------------------------------------- —---------- —

Мы вышли в открытое море, чтобы обогнуть мыс Ве-сткап, самую восточную точку Норвегии. Поскольку здесь море больше не защищено островами, ветер поднял барашки на волнах, и они при самых сильных порывах ветра ниспадали диковинным плюмажем. Я спустился в бар-ресторан и взял попробовать Geistost на завтрак. Это козий сыр, превращенный в нечто, похожее на плитку шоколада, в который добавляется сметана. Нуж­но проявить должную сноровку, чтобы настрогать его на тонкие ломтики с помощью специальной лопаточки — как для торта, но с прорезью посередине. Оказалось вкусно; уверен, что тебе бы понравилось, carissima.

22 марта

Прости, что не описываю заход в порты Торвик, Але-зунд и Кристианзунд. Группа школьников поднялась на борт в Торвике и сошла в Алезунде. Я был так измучен их шумом, что, когда они сошли, заснул прямо в салоне для обозрения.

23 марта

Заход в Тронхейм. Краткая экскурсия в готический собор. У меня такое впечатление, что цены на свитера ручной вязки опускаются по мере продвижения на се­вер. Так что, когда мы достигнем Северного полюса, я, пожалуй, куплю себе один, carissima.

24 марта

Мы только что пересекли полярный круг неподалеку от Свартисена, второго по величине ледника в Норве­гии, сделали короткий заход в порт Боло и за четыре ча­са пересекли весь Вестфьорд. Мы наконец прибыли по тому адресу, который мне нашептали онейрические ус­та в моем последнем сне-ребусе...

...Завершаю этот день. Уже очень поздно, и я ощущаю некоторую растерянность. В середине ночи, часам к че­тырем, корабль подошел к Лофотенским островам; такое впечатление, что мы оказались у стены тысячеме­тровой высоты, покрытой снегом, сверкавшим в огнях Свольвера, главного города Лофотен. Я не нашел того старого седобородого кузнеца, и кузница его тоже ис­чезла. Я обнаружил только весьма посредственную кол­лекцию маленьких бакланов, изготовленных, я уверен, на станке... Ведь мое последнее путешествие сюда было двадцать лет назад, так что я больше не узнаю ни само­го городка, ни его порта, не вижу тех деревянных доми­ков, раскрашенных во все цвета радуги... Carissima Бьянка, мне очень нужно было плыть на острова Лофо­тен, и вот я здесь и не получаю никакого ответа на мой сон. И что же делать дальше? Сидеть здесь и ждать два дня, чтобы сесть на прибрежный экспресс «Полярлис», который вернется обратно в Берген, или же продолжать идти на «Вестералене» до его конечного пункта, Кирке-неса, на русской границе? Пожалуй, лучше все же под-

page зю /311--------------------- —-------------------------------------------------

няться к северу. Chi lo sa? Может, не обязательно при­чаливать к Лофотенам, чтобы раскрыть секрет «воды фонтанов»? Buona notte, carissima*.

Суббота, 25 марта

Мы прошли по узкому проливу между материком с правого борта и островами — с левого. Местность по­всюду холмистая, фермы с прямоугольными полями че­редуются с березовыми рощами. Казалось, что мы плы­вем по озеру, настолько вода была гладкая и такая про­зрачная, что видны медузы.

В полдень прибыли в Тромсё. Наше судно прошло пе­ред арктическим собором, в котором находится самый большой витраж в Европе. Тромсё — это «остров в по­лярном море», откуда отправлялись многочисленные экспедиции, включая экспедицию Амундсена, чья ста­туя возвышается над портом. Под мелким холодным до­ждем я вышел отдать дань памяти этого величайшего исследователя Арктики. Потом пришлось выпить боль­шую порцию грога с ромом, чтобы согреться.

Воскресенье, 26 марта

Краткая стоянка в Хоннигсваге, после чего мы пошли к мысу Норд. Нет уже деревьев на изрезанном берегу,

* Доброй ночи, дражайшая {шпал.).

но нет еще и северных оленей. Весной лопари вывозят их отсюда на лодках, а осенью они сами возвращаются по заснеженному льду.

Впервые небо очень ясное, и я предпочел остаться на палубе, закутавшись в спальный мешок, так как было очень холодно. К полуночи появилось очень блеклое се­верное сияние. Порой оно усиливалось этой безлунной ночью и походило на извивающихся небесных змей. Увидев первые падающие звезды, я сразу же загадал же­лание — угадай какое?

Понедельник 27 марта

Сегодня мы дошли до Бокфьордена к югу, чтобы до­стичь Киркенеса, конечной точки нашего маршрута, расположенного километрах в десяти от русской гра­ницы. Киркенес — город уродливый и тоскливый, по­крытый грязным снегом, тающим под ледяным дож­дем. Большая часть его жителей занята на железоруд­ных карьерах. Но большинство работающих там и мужчин, и женщин — русские, они каждое утро на автобусе приезжают из России, а вечером возвраща­ются обратно.

Со своей дорожной сумкой я укрылся в грустном ка­фе, полным едкого дыма от русских сигарет, и здесь за­канчиваю письмо, которое сразу же и пошлю. Не знаю, что делать в этой удручающей атмосфере. Ждать некое знамение ответа на сон-ребус? Но «Вестерален» через

page 312 /313 --------------------------------------------------- ——-------------------------------- —------

час поднимет якорь и уйдет на Берген. Эта стоянка слишком коротка, чтобы уловить такое знамение.

Придется мне, видно, остаться здесь на несколько дней, а потом улететь прямым рейсом на Осло. Сейчас полдень, день дождливый и печальный, на улицах гряз­но. Я заказал еще пива, и норвежская официантка, приняв меня за русского, принесла мне еще и русскую газету. Это была «Правда», с огромным заголовком че­рез всю первую полосу. Мне удалось разобраться в ки­риллице, и я понял, что некий Владимир Владимиро­вич Путин вчера, 26 марта, выиграл президентские вы­боры в России. На фотографии Путин выглядит до­вольно молодым человеком, до пятидесяти лет, с пе­чальными глазами, удлиненным носом и маленьким подбородком, без усов и бороды. Этот абсолютно неиз­вестный человек пришел на смену старому пьянице Ельцину...

Уже пять часов вечера, пора покинуть это кошмарное кафе и отнести сумку в соседнюю гостиницу.

Сейчас одиннадцать часов вечера; тщетно бродил я по пустынным улицам Киркенеса в поисках какого-ли­бо предзнаменования и спрашивал себя, что мне теперь делать? Вернуться завтра в Осло самолетом, если будет место, или же (а почему бы и нет?) вернуться через Россию, при условии, что завтра в консульстве мне да­дут визу. Ведь сюда каждый день из Санкт-Петербурга через Финляндию ходит автобус.

Я тебе напишу завтра, carissima Бьянка, и сообщу, куда я еду. Но все дороги ведут в Torino. 15 апреля я те­бя увижу. На этот раз я приеду на машине, и мы поедем в Балле д'Аоста, а оттуда, если не возражаешь, в тун­нель Фрежюс на ловлю антигравитонов.

Обнимаю тебя, carissima.

В завершение этого длинного письма — всего лишь пара слов. Какое, в самом деле, смешное совпадение! Я насчет этого Владимира Владимировича! Не помню, рассказывал ли я тебе об этом в Венеции? Ведь Людвиг Манн и вправду как-то говорил мне о некоем Владими­ре Владимировиче...

оглавление