Курсовая работа
Для моей дипломной работы я выбрала однуиз, на мой взгляд, самых интересных и удивительных, но, в то же время, простых и понятных тем. Моя тема – «Царевна-лягушка». Эта русская народная сказка, дошедшая до наших времён благодаря изложению многих писателей (например, Афанасьева), просто-таки пленила моё внимание, и сейчас я постараюсь объяснить и обосновать свой выбор, используя различного вида аргументацию.
Во-первых, русские народные сказки вообще и сказка «Царевна-лягушка» в частности отображают историю и культуру восточнославянских народов, быт и нравы простых и знатных людей, их страхи и мечтания, боязни и грёзы, надежды и чаяния. И мы, как прямые потомки народов того времени (русских ли, украинцев или белорусов), являемся яркими представителями и носителями того мировоззрения и мироощущения, которые складывались у наших предков под влиянием различного рода политических, экономических, социальных и культурных обстоятельств. Это же наши с вами прапрадеды прапрабабки фактически являются авторами «Царевны-лягушки». Так что тут мне нечего добавить, кроме знаменитого сократовского «Gnothiseauton» или более известного у нас латинского варианта этой бессмертного афоризма – «Nosceteipsum», «Познай самого себя». А как же можно познать себя, не познав при этом свой народ.
Во-вторых, русские народные сказки на примере «Царевны-лягушки» пронизаны мотивами победы добра над злом. Возможно, это самое то, чего нам уже давно не хватает в нашей повседневной жизни.
В-третьих, в русских народных сказках всегда в эндшпиле торжествует справедливость. Сейчас этого, как говорится, «днём с огнём и сыскать», потому мы с удовольствием окунаемся в сказочный мир, и хотя бы там все отрицательные герои получают по заслугам.
В-четвёртых, вспоминая Бабу-Ягу, Кощея, Горыныча, Ивана и Василису, нас одолевает ностальгия по детству, что-то из того времени, когда жизнь была намного проще, практически «чёрно-белой». Мы скучаем по этой простоте, и нам хотелось бы её вернуть.
В-пятых, большинство детских художественных постановок, спектаклей и утренников не обходятся без Царевны-лягушки, Кощея и Бабы-Яги. Другими словами, эти персонажи самодостаточны, они как сейчас можно говорить, находятся «в тренде».
И, наконец, в-шестых, оно же в-главных. Практически все персонажи «Царевны-лягушки» на сегодня не только просто популярны, но и любимы нами. Особенно, по-моему, это касается тройки выбранных мной персонажей – самой Царевны-лягушки, Кощея и Бабы Яги.
Темой, моей дипломной работы я выбрала русскую волшебную сказку «Царевна лягушка». Потому что, на сегодняшнее время очень популярны сказочные образы Кощея, Бабы Яги, Царевны Лягушки. Множество художественных детских постановок, утренников не проходят без этих героев.
Кощей
Отличие русских народных сказок
От сказок других народов
1. В русских народных сказках, как правило, богатство не являлось самоцелью. Оно не зарабатывалось тяжким трудом, а появлялось внезапно по воле случая и так же внезапно могло исчезнуть. Богатство служило для достижения более важных целей, по достижению которых оно теряло смысл. Богатые же персонажи сказок были, обычно, глупы и жадны.
2. Ещё одной отличительной особенностью является часто повторение некоторых словосочетаний: добрый молодец, добрый конь, красна девица, пир на весь мир и тому подобные.
3. Часто определяемое слово шло до определения: красавица писанная, солнышко красное, сыновья мои милые.
4. Применяются усечённые, краткие формы прилагательных и глаголов: не буйная, а буйна; не красное, а красно; не пойди, а подь; не хватать, а хвать. Именно эти приёмы придают особый стиль - напевность русским народным сказкам.
5. В русских народных сказках труд - это радость и никогда не является повинностью.
6. Как и у любых народных сказок, в них отражаются моральные ценности этого народа. В русских народных сказках показан моральный кодекс русского народа: доброта, сострадание, способность поделиться последним, самопожертвование, неприязнь жадности, эгоизма и трусости.
Сходство и различие сказки и мифа
Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза). Миф, потеряв свои функции, стал сказкой.
Сказка противостоит мифу как:
1.Профанное - сакральному. Миф связан с ритуалом, поэтому миф, в определённое время и в определённом месте, раскрывает посвященным тайные знания;
2.Нестрогая достоверность - строгой достоверности. Уход сказки от этнографичности мифа привело к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета. Историчность (квазиисторичность) мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.
Фольклорная сказка имеет свою специфическую поэтику. Тексты данного жанра, строятся с помощью установленных традицией клише:
1. Сказочные формулы - ритмизованные прозаические фразы:
«Жили-были...», «В некотором царстве, в некотором государстве...» - сказочные инициалы, зачины;
«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» -срединные формулы;
«И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало» -сказочная концовка, финал;
2. «Общие места» - кочующие из текста в текст разных сказочных сюжетов целые эпизоды:
Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:
Клишированное описание портрета - «Баба-Яга, костяная нога»;
Клишированные формульные вопросы-ответы - «куда путь-дорогу держишь», «встань ко мне лицом, к лесу задом», и т. д.;
Клишированное описание места действия: «на калиновом мосту, на реке смородиновой»;
Клишированное описание действий: перемещение героя на «ковре-самолёте»;
Общефольклорные эпитеты: «красна девица», «добрый молодец». [8]
Фольклорная сказка отвечает трём требованиям фольклорной бытийности (общефольклорные признаки):
Устность.
Коллективность.
Анонимность.
Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала. Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени схожести-несхожести как вариант-вариации. В сказковедении ставится проблема авантекста, разрешение которой решает вопрос о творческом мастерстве исполнителя сказочного фольклора, ведь он не запоминает текст сказки целиком, а порождает текст на глазах у слушателей, восстанавливая конструктивные элементы текста, - тематические (мотивы) и стилистические («общие места», формулы и пр.). Сказитель хранил в памяти сказочные сюжеты целиком или в форме единиц сюжета, т. н. мотива, и воспроизводил в исполняемой сказке. Сказковедение перечислило все обнаруженные сказочные сюжеты, собрав их в составленные указатели. Некоторые сказочные сюжеты встречаются в одном тексте (контаминация сюжетов). Сказитель, для придания эпического замедления, использовал приём утроения действия в сказке. В сказковедении идёт постоянный поиск метода полного описания структуры текста ф. с. Для удобного описания текста исследователи выделяют, помимо композиционно-сюжетного и стилистического уровней текста, ещё идейно-тематический и образный уровни. В архаические времена (распад первобытно-общинного строя) ф. с. напоминала миф (мифологическая сказка или миф-сказка), однако и поздняя классичесская сказка сохранила реликты мифологического сознания. Задача фольклористики, как междисциплинарной науки, стоящей на границе лингвистики, литературоведения, этнографии, вскрыть в тексте эти реликты.
В сказочном фольклоре не всегда можно провести чёткую границу между сказочными жанрами. Так, легендарная сказка может рассказываться как легенда, а переделки былин могут быть отнесены в особую жанровую группу «Богатырская сказка». Измениение отношения к действительности носителей фольклора, изменяет принадлежность повествования к тому или иному фольклорному эпическому виду.
Строгое различение мифа и сказки имеет большое значение, теоретическое и практическое. Теоретически - это вопрос о соотношении первобытной синкретической идеологии (а на более поздней стадии -религиозной идеологии) и искусства. Сказка обычно трактуется как явление чисто художественное, а в мифе неразличимы элементы бессознательно-поэтические, зачатки религиозных и донаучных представлений, часто имеются следы связи с ритуалами. Практически очень важно разграничение мифа и сказки в архаической культуре, поскольку «первобытные» сказки еще сами не отпочковались окончательно от мифов и мифологизированных «быличек», к которым восходит в конечном счете их жанровый генезис. На трудность такого разграничения в рамках первобытного фольклора не раз указывали крупнейшие знатоки мифологии американских индейцев, например такие, как Ф. Боас и С. Томпсон. С. Томпсон считает миф в принципе разновидностью сказки. Некоторые, наоборот, склонны все первобытные сказки называть мифами. Спорадически в качестве компромисса появляется термин «мифологические сказки». При издании подобных текстов терминологический разнобой очень велик. Он отражает как факт реальной близости мифов и архаических «сказок», так и путаницу в самой науке.
Следует отметить, что не только в первобытном фольклоре происходит смешение мифа и сказки. Такое смешение имеется и в древнегреческой традиции, которой принадлежит сам термин «миф». Многие греческие «мифы» можно рассматривать как типичные сказки или исторические предания. Само слово «миф» обозначает рассказ, повествование, басню и т. п. Это исходное понимание мифа нельзя считать полностью анахронистическим, ибо мифы несводимы к чистым «представлениям», «объяснениям», воплощению элементарных эмоций, описанию обрядов и т. д. Мифические представления о космосе, социально-родовых отношениях, обычаях, обрядах, формах поведения и т. п., как правило, передаются в виде рассказа о происхождении тех или иных элементов природы, культуры, об установлении обрядов и обычаев. Иными словами, первобытный миф принципиально этиологичен и принципиально повествователен. События давно прошедших времен первотворения оказываются своеобразными «кирпичиками» мироустройства. Поэтому противопоставление мифа и сказки как относящихся к разным сферам - «мировоззрения» и «повествования» - несостоятельно.