Британский философ Карл Поппер признан одним из наиболее влиятельных теоретиков либерализма. Рассуждая об истории развитии знания, Поппер замечает, что если для современного человека различие между знанием о законах природы и знанием о законах общества очевидно, то для человека традиционного общества это вовсе не так. Законы общества могли представляться человеку такими же неизменными и истинными с необходимостью, как и законы природы. И нарушение их подобно попыткам нарушить законы природы. Исходя из этого, Поппер выделяет два типа общества: закрытое и открытое.
«Магическое» отношение к обычаям общества – характерная черта закрытого общества. Его главный элемент состоит в отсутствии разделения между обычными или традиционными закономерностями социальной жизни и закономерностями, находимыми в природе. Оно часто сочетается с убеждением, согласно которому и те, и другие опираются на сверхъестественную волю. Жесткость социальных обычаев, вероятно, в большинстве случаев представляет собой только другую сторону этого же самого отношения. (Есть некоторые основания полагать, что этот аспект даже фундаментальнее и что вера в сверхъестественное есть некоторого рода рационализация страха перед изменением привычного хода вещей - страха, который мы можем обнаружить и у очень маленьких детей.) Когда я говорю о косности племенного строя, я не имею в виду, что в племенном образе жизни не происходило никаких изменений. Скорее, я имею в виду, что относительно редкие изменения здесь имели характер религиозных обращений, скачков или введения новых магических табу. Они не основывались на рациональной попытке улучшить условия жизни общества. За исключением таких изменений - а они весьма редки - табу жестко регулируют все стороны жизни и господствуют над ними. Табу не оставляют никаких лазеек. При такой форме жизни практически не существовало никаких проблем, и не было ничего даже отдаленно сходного с моральными проблемами. Я не хочу сказать, что от члена племени никогда не требовался большой героизм и стойкость, чтобы действовать в соответствии с табу. Я имею в виду, что он редко попадал в положение, вынуждавшее его сомневаться, каким образом действовать. Правильный путь всегда определен заранее, хотя, следуя по нему, и приходится преодолевать трудности. Он определен табу, магическими племенными институтами, которые никогда не становятся объектами критического рассмотрения. Даже Гераклит не проводил четкого различия между институциональными законами и законами природы: и те, и другие, по его мнению, имеют одинаковый магический характер. Основанные на коллективистской племенной традиции, такие племенные институты не оставляли никакого места для личной ответственности. Табу, которые устанавливают некоторую форму групповой ответственности, могут быть признаны разве что предтечами того, что мы называем личной ответственностью, но они фундаментально отличны от последней. Они основаны не на принципе разумного самоотчета, а на магических идеях - таких, как идея смягчения власти судьбы.
Понятие открытого общества было выдвинуто Карлом Поппером в качестве антитезы понятию тоталитарного общества. Понятие открытого общества - социальный эквивалент политического и экономического понятия <конституции свободы> Фридриха фон Хайека. Поппер доказывал, что будущее не предопределено и на него можно повлиять через свободное волеизъявление индивидов. Он выступил против платоновской идеи философа-правителя и защищал демократию как политическую систему, лучше других способную защитить открытое общество. Но он также говорил, что демократия - наименьшее из зол и ее главное достоинство не в том, что она позволяет нам выбирать наилучших политических лидеров, но в том, что она позволяет ненасильственно избавляться от лидеров, когда они не оправдывают наших ожиданий. Поппер считал все политические системы потенциально опасными.
Закрытое и открытое общество - идеальные типы, при помощи которых К.Поппер хотел раскрыть не столько внутренне строение общества, сколько два противоположных вектора развития человечества.
Учение об «открытом обществе» строится на убеждении в историческом предназначении, силе и достоинствах критического разума человека. Этой вере соответствует также определенная метафизическая концепция. Разделяя установки философии Просвещения с ее опорой на «естественный свет разума» - орудие критики, познания и совершенствования мира, Карл Поппер примыкает к традиции натурализма, что сказалось на его эволюционной метафизике. Эта метафизика, по мнению Поппера, позволяет объяснить развитие Вселенной, жизни на Земле, появление и исторический путь человечества. Все названные процессы описываются английским философом как «открытые», то есть не причинно обусловленные, а телеологические, на которые воздействует «притягательная сила будущего». В то же время динамичной, подверженной становлению у Поппера оказывается и сама сфера целей. Таким образом, человечество постоянно движется от одной промежуточной цели к другой, и не способно прийти к конечной цели. История с такой позиции представляется «дурной» бесконечностью.
Применительно к социально-историческим взглядам Поппера смысл «открытости» заключается в рациональном критическом способе обсуждения научных, этических и социальных вопросов. Это требует от общества и государства защиты прав и свобод личности, формирования независимой индивидуальности, критически настроенной в отношении к существующим нормам, теориям и институтам, но, вместе с тем, признающей авторитет разума, избегающей применения насилия. Словом, речь идет о защите либеральных идеалов, в которые должно верить просвещенное человечество. Социологический предмет этой веры — «открытое общество». Оно организовано таким образом, чтобы максимально высвободить критическую энергию индивидов, заставив ее служить общественно-историческому прогрессу.
Тот факт, что ни естественные, ни исторические процессы и явления не сводимы к действию законов и причинно-следственных связей, побуждает Поппера выступить с опровержением историцизма. Данное учение английский философ связывает с убежденностью в существовании законов общественного развития или определенного плана истории, раскрыв которые, ученый сможет предсказывать будущее. Так как закономерности общественной жизни изучаются также социологией, то ее историцисты считают теоретической историей.
Поппер, со своей стороны, стремится доказать, что теоретическая история, изучающая подобным образом свой предмет, не обладает научным статусом. Социальные же науки, по его мнению, должны выполнять задачи, использовать методы и понятия отличные от тех, которые приписывает им историцизм. Главная задача социальных наук - объяснять, каким образом возникает несоответствие между целями людей и социальными результатами их деятельности. Согласно Попперу, причина такого несовпадения кроется в существовании определенных социальных закономерностей, не сводимых к процессам человеческой психики. Индивид, обладая несовершенным знанием социальной ситуации, тем не менее действует на основании этого знания, изменяя положение дел. Следовательно, его поведение приводит к неожиданным для него результатам. Это относится ко всем областям нашей деятельности, имеющим социальные аспекты: политике, экономике, науке и т.д.
Единственный способ, посредством которого мы можем усовершенствовать наши знания о социальной среде - это научный анализ последствий нашей общественно-политической деятельности. Он предполагает социальное экспериментирование, то есть «поэлементную социальную инженерию». Последняя означает проведение поэтапных, постепенных «мелкомасштабных реформ», нацеленных на устранение отдельных видов социального зла и несправедливости. При таком «поэлементном» подходе, в отличие от проектов тотального преобразования общества, появляется возможность четко установить причины и следствия явлений, выработать на основании опыта некую теорию, которая, в свете новых экспериментальных данных, будет заменена на новую, более истинную теорию. Объектами попперовской социальной инженерии выступают социальные и государственные институты, рассматриваемые исключительно как механизмы, существующие ради реализации и удовлетворения человеческих потребностей.
Несмотря на то, что научно установить какой-либо объективный план и смысл истории - невыполнимая задача («история смысла не имеет»), понятие смысла истории занимает важное место в нравственном измерении людей. История, по мнению философа, творится людьми, и только мы сообщаем ей цель и смысл. Но наши действия проистекают из мировоззрения, то есть взгляда на мир и историю как на нечто целое, обладающее внутренним ценностным содержанием, а не как на бессмысленное нагромождение вещей и явлений.
Конечно, объективный анализ бесконечности истории заставляет Поппера отказаться от идеи Всеобщей истории. Будучи потенциально бесконечным, исторический процесс дробится на неисчислимое множество элементов, атомов, не связанных между собой в объективное единство, действующих по собственному произволу. Что же касается нашей веры в высшее предназначение человека, то она, для Поппера, есть исключительно феномен психики, объясняемый такими понятиями психологической науки, как «страх» и «интерес». Отсюда видно, что Поппер психологизирует историческое познание, а вместе с ним и нравственное измерение личности, сферу должного.
Этическая концепция, в которой Поппер настаивает на строгом дуализме фактов и норм, естественных процессов и этический идеалов, требований, в действительности построена на шатком основании психологизма. Это свидетельствует о неспособности Поппера обнаружить объективные идеальные принципы для утверждения независимости нравственных ценностей от природных состояний, к которым, кстати, относятся и состояния психики.
Расхождение между тем, что действительно есть история (хаос, индивидуальный произвол, случайность) и тем, чем она, согласно нашему нравственному сознанию, должна быть (прогрессом, продвижением к высоким идеалам) может быть преодолено, по Попперу, только собственными силами человечества. Необходимо направить наши усилия на то, чтобы с помощью научного знания максимально ограничить иррациональное влияние отдельной личности на общественно-политическую жизнь. Являясь творцами истории и, следовательно, возлагая на себя полную ответственность за нее, мы должны по возможности освободить ее от случайности и личностного иррационального начала. Более того, надежду на осуществление такого проекта дает нам сам ход эволюции. «Если естественный отбор благоприятствовал эволюции разума, - пишет философ, -. то, может быть, не будет слишком утопической мечтой надеяться, что когда-нибудь победит тот подход (рациональный, или научный, подход), который заключается в том, чтобы уничтожать разумной критикой теории и мнения, вместо того, чтобы уничтожать друг друга» [103, с. 88].
Таким образом, попытка Поппера объяснить возникновение разума естественными причинами, тем самым освободив от тирании авторитетов критическое начало, приводит британского мыслителя к обожествлению Природы и Истории, заставляя его принять те важнейшие мировоззренческие положения Просвещения, которые он сам, особенно в первый период творчества, отвергал и считал несоответствующими критическому рационализму и либеральным ценностям. Поэтому и его собственная историософская схема истории как борьбы за продвижение от «закрытого общества» к «открытому» оказывается родственна историцизму. Не случайно Поппер выступает здесь в роли пророка, предсказывающего крах тоталитарных систем и мировое торжество либерализма, указывая направление истории и открывая нам ее смысл.
Если в «открытом обществе» Поппера на первый план выступают такие ценности как личность, свобода выбора, рациональная критичность, личная ответственности и самостоятельность, то в «закрытом обществе», напротив, индивидуальная инициатива подавляется, разум порабощен предрассудками, догмами. В понятии «закрытое общество» Поппер объединяет племенные, традиционные и тоталитарные типы социальной жизни, в общем, все те, что не соответствуют либерально рационалистическим принципам устроения общества.
Закрытое общество» есть прежде всего организм. В нем целое (коллективный разум, обычаи, всеобщее благо и т. д.) довлеет над частями, подчиняя себе составляющих его индивидов, регламентируя и контролируя все стороны их жизнедеятельности. Общество представляется самодовлеющей реальностью, существующей и развивающейся по своим собственным законам. Оно нечто более ценное, более истинное, более конкретное и совершенное, нежели отдельный индивид. Человек, со всеми его социальными и личными связями изначально встроен в общественное целое, есть его клетка, орган.
На Западе патриархальное племенное общество как тип, конечно, ушло в прошлое. Его крах, по мнению Поппера, произошел еще во времена античности, когда на смену полисной системе пришел Афинский империализм. Поборниками идеалов «открытого общества» были софисты, Сократ, Перикл. Однако переход от «закрытому» к «открытому обществу» имел и негативные последствия, которые Поппер обозначает термином «напряжение цивилизации»: человек, перестав ощущать себя частью целого, оказывается один на один с миром и будущим, таящими в себе опасности. Он утрачивает привычный мир, границы которого были обозримы. У него нет более четких и незыблемых ориентиров поведения, освященных традицией и опытом предков, каждый шаг его сопровождается сомнением.
Племенное сознание, признает Поппер, привлекательно тем, что дает человеку определенную защиту от будущего, снимает с него бремя индивидуальной ответственности за поступки. Этим объясняется стремление философов спроектировать и обосновать общественный идеал, в котором индивид снова обретет утраченную опору в некоей тотальной социальной реальности. Согласно Попперу, такой идеал Гесиод и Платон увидели в «золотом веке», Гегель в современной ему прусской монархии, а Маркс - в коммунистическом будущем.
Идеологией «закрытого общества» является историцизм, для которого каждый частный факт истории есть результат действия всеобщего закона. Поэтому главными теоретическими оппонентами Поппера выступают «историцисты» Платон, Гегель и Маркс. Названные мыслители, по мнению философа, являются вдохновителями тоталитаризма. Ведь осуществление их идеала требует безоговорочного подчинение частного интереса идее целого, что и позволяет Попперу поставить знак равенства между «закрытым обществом» и тоталитаризмом.
Холистский» подход к обществу, свойственный историцистам и предполагающий, что социальные преобразования должны затрагивать все области общественной жизни, то есть должны быть «широкомасштабными» является, по Попперу, утопическим. Поппер утверждает, что рациональное проектирование здесь невозможно, так как социальная жизнь в ее конкретности, включая поведение индивидов, чрезвычайно сложна и не поддается абстрагирующему научному рассудку.
В то же время, оценивая утопизм отрицательно, противопоставляя его рационализму, сам философ не может обойтись без конструирования утопического идеала - «абстрактного общества» - подтверждая тем самым на собственном примере, что утопизм является неотъемлемой чертой новоевропейской исторической философии. Концепция «абстрактного общества» выполняет у Поппера ту же роль, что и теория «общественного договора» у просветителей XVIII века. Перестав быть органическим, конкретным, общество постепенно становится абстрактным. Это означает, что традиционные и межличностные отношения постепенно сменяются договорными и формальными. Утопизм «абстрактного общества» заключается в том, что в нем все социальные контакты, в которые человек вынужден вступать, имеют формальный и безличный характер. Посредством искусственного осеменения, пишет Поппер, можно даже размножаться без личных контактов. Тем самым расширяется сфера выбора. «Личные отношения нового рода, - продолжает он, - могут возникнуть только там, где в них можно вступить свободно, где они не определяются случайностью рождения». Устранение из истории всего случайного, понимаемого как оборотная сторона слепой исторической необходимости, безразличной к индивидуальным судьбам людей, и есть та направленность просвещенческой историософии, которой Поппер безусловно придерживается. С такой точки зрения второстепенными оказываются национальные и культурные определения человека. По мере осуществления проекта мирового «открытого общества» традиция уходит на второй план, культурные и национальные границы, в силу случайных исторических обстоятельств разделявшие людей, рушатся, и степень человеческой свободы возрастает.
Открытое общество», по теории Поппера, возникает в процессе разрушения традиционного «закрытого общества», и, соответственно, не может опираться на традицию. Именно поэтому оно, будучи основанным на принципах ratio, присущих всем людям, независимо от их национальности или социального статуса, способно стать универсальным образцом для всего человечества.
Теорию эволюции у Поппера дополняет учение о прогрессе. Прогресс предполагает целеполагающую и целенаправленную деятельность человека. Превращение человека в субъект эволюции означает, если воспользоваться выражением П. А. Сорокина, что «прогресс есть эволюция, становящаяся для нас целью».
Прогресс, согласно Попперу, не имеет целей вне истории. Цели ставятся людьми и, соответственно, сами изменяются с течением времени. Но, признавая историческую изменчивость ценностей и целей, на основании которых выносятся суждения о прогрессе, Поппер впадает в релятивизм, от которого философа не спасает даже апелляция к нравственному миру человека, ориентированному на конечные цели и смысл. Ведь такая ориентация имеет психологические причины, и не способна сказать ничего об объективной действительности.
Для того чтобы наши усилия по улучшению общества были успешными, продолжает английский философ, необходима опора на научное экспериментальное знание. Таким образом, наука оказывается у Поппера движущей силой общественного прогресса, что характерно для просвещенческой философии в целом.
Каковы же рациональные, не утопические цели прогресса? Во-первых, если следовать Попперу, необходимо ограничиться мелкомасштабными социальными преобразованиями. Во-вторых, эти преобразования могут быть направлены только на перестройку социальных институтов. В-третьих, нужно помнить, что задача социальных и государственных институтов в том, чтобы защищать либеральные ценности и свободную критику. Эти ценности и рациональная критика, как мы уже знаем, есть, в свою очередь, необходимое условие прогресса. Не трудно заметить в этих размышлениях порочный круг: целью прогресса является он сам. Указанный циклизм и придает истории характер «дурной» бесконечности, на каждом новом этапе отрицающей самое себя. Прогресс, о котором единомышленник Поппера Ф. А. фон Хайек говорит, что он есть «движение ради движения», получает в этом плане явно нигилистический смысл.
Сказанное позволяет увидеть в Просвещении идеологию модерна, развивающую принцип отрицания. В своей нигилистической форме модерн превращается в культуру постмодерна, утратившую объективную опору, критерии различения истины и лжи, добра и зла. Следовательно, исчезает и вера в сам разум. Просвещение превращается в свою противоположность: «расколдование» мира (М. Вебер) - в его обратное идеологическое «заколдование».
Оборотной стороной просвещенческой критической рациональности является также исторический волюнтаризм, следствием которого оказывается догматизм философии истории Просвещения. Особенно ярко он проявляется в попперовской теории исторического знания.
Догматический и абстрактно-рационалистический характер теории «открытого общества» обусловил ее неспособность объяснить многие современные общественно-политические явления и процессы. Но необходимость и актуальность ее изучения состоит в том, что данная теория, вдохновившая целое поколение либералов XX века, помогает разобраться в причинах кризиса, постигшего либеральную мысль на рубеже веков.
Попперовский тезис о вере как основании рационализма и либерализма, серьезно пошатнул классическую либеральную идею разрешения всех аксиологических противоречий посредством рациональных доводов. Ведь сам разум воспринимается людьми, прежде всего, как ценность. Люди, использующие разум, исходят из веры в его силу и достоинство. Человек волен избрать и иную веру, например — в иррациональные силы. Разум не является судьей конечных ценностей. Ему отводится инструментальная роль - обеспечить продвижение от одной промежуточной цели к другой. Конечная же цель - «открытое общество» - есть главным образом предмет веры. Современное неолиберальное учение развивает эту мысль, говоря о несоизмеримости высших ценностей, на которую наталкивается попытка создания непротиворечивой рациональной концепции блага. Но тем самым отвергается взгляд на политическую жизнь, которого придерживался сам Поппер, согласно которому она есть реальность, поддающаяся рациональному конструированию.
В такой ситуации кантовский автономный нравственный субъект не может более выступать как основание реального права и политической этики. Нравственная сфера вновь начинает рассматриваться в тесной связи с историей и обществом. В этом плане становится понятно, почему «открытое общество», постепенно приобретающее характер «абстрактного», где происходит «замена отношений сделками» (Сорос), традиции - технической рациональностью, не способной стать реальной силой, объединяющей людей, и гарантировать социальную стабильность. Ведь, как признает современные либералы, стабилизирующим фактором даже такой, казалось бы, сугубо формальной и договорной системы, как рыночная, выступают духовные, а именно нравственные регуляторы, регламентирующие поведение людей вне рынка. Теоретики «открытого общества» не способны предложить на сегодняшний день какой-либо положительной системы ценностей, способных сплотить людей. Таким образом, можно прийти к выводу, что идеология «открытого общества» нуждается в образе врага, будь то тоталитаризм, или же порожденный ею самой «рыночный фундаментализм».
«традиционный вопрос политической теории «Кто должен править?», который ведет к авторитарному ответу типа «лучшие», «мудрейшие», «народ» или «большинство». (Он, между прочим, предполагает такие простые альтернативы, как «Кто должен нами управлять — капиталисты или рабочие?», совершенно аналогичные вопросу «Что является первичным источником знания — разум или чувства?».) Этот политический вопрос сформулирован некорректно, и ответы, к которым он приводит, парадоксальны (что я пытался показать в гл. 7 моего «Открытого общества»). Его следует заменить совершенно иным вопросом, а именно: «Как организовать наши политические институты таким образом, чтобы плохие или некомпетентные правители (которых мы не желаем, но часто получаем) не могли нанести слишком большого вреда?» Я полагаю, что только изменив постановку вопроса таким образом, мы можем надеяться на разработку разумной теории политических учреждений»[1]
[1] К.Поппер. Предположения и опровержения. Рост научного знания. Гл. XV - М., 2004.