Движение к автономизации экономической истории, начатое в ХIХ веке, не сумело вывести ее из состояния неопределенности. Поэтому современная экономическая история как наука начинается на рубеже 30-х годов ХХ века и связана с именами таких ученых, как Лабрусс и Бродель. Чем же объясняется этот рубеж?
Во-первых, переворотом в области гуманитарных наук, в свою очередь обусловленного переворотом в области естественных наук (открытие квантов, теории относительности, красного смещения и новой космогонии). Вполне очевидно, что история экономики, как интеллектуальная дисциплина, не может быть оторвана от совокупности всей интеллектуальной продукции общества.
Во-вторых, связь развития истории экономики с рубежом 30-х годов обусловлена очевидными экономическими и социальными особенностями этого периода. Главная особенность этого времени – долгосрочные экономические колебания и мировой кризис. Кризис 30-х годов явился типичной структурной коррекцией. Он возник из наложения друг на друга разноплановых причин, породивших эффект резонанса. Экономическая история на первом этапе и была попыткой ответить без прикрас на самые тревожные вопросы эпохи. Анализ взаимосвязей, сопоставление, изучение человеческой природы, исторические аналогии – все это делалось как ответ на проблему номер один – кризис.
Наконец, в-третьих, рубеж 30-х годов положил предел тому типу экономического роста, который обеспечивал развитие вширь (увеличение численности населения и приобретение новых территорий) и был типичен для всего ХIХ в. Он тщетно пытался сочетать старые традиционные приемы использования пространства и материи с инновационными механизмами. Кризис 1929-1933 гг. завершил период скрытого развития экономики: это было время конца целого ряда старых и открытия новых технологических горизонтов, проблеска новой цивилизационной системы.
Спецификой становления экономической истории на первом этапе была ее тесная связь с количественной историей, зародившейся тогда же, на рубеже 30-х годов. Количественная экономическая история – это история движения, изменчивости, история сдвигов в структуре экономики. Для нее характерны две главные особенности:
1. Она соединила целый раздел истории с другой важнейшей гуманитарной наукой сегодняшнего дня – экономикой. Экономическая история стала не просто отраслью истории, но и наукой, помогающей политэкономии: она применяет для изучения прошлого модели, созданные для количественного анализа текущей экономической деятельности.
2. Она сохранила склонность к изучению динамики. Такая нацеленность способствовала переходу от традиционной историографии к новой. В то же время в результате инстинктивного выбора в пользу непрерывности в историческом исследовании возникло второе фундаментальное новшество 30-х годов – постепенный генезис географической истории.
Геоистория – это в рамках той же истории очень протяженное, почти геологическое время, время неподвижное и потому находящееся в диалектическом противоречии с тем скоротечным временем, которое конъюнктурная динамика извлекла из обычного тока истории. В то же самое время пространство уже перестает определять экономический рост, и последние колониальные империи уже готовы превратится в более сложные по зависимостям образования, чем те, которые географическое измерение навязывает истории. Таким образом, экономической истории 30-х и 40-х годов приходится заниматься и конъюнктурной динамикой, и анализом дуализма пространства и времени.
Экономическая история старается в процессе своего развития воспринять это двойное новшество. Она ищет целостности – экономического единства – в рамках различных пространств: от небольших областей (провинция) до больших океанских просторов.
Такие макропространственные исследования воплощаются в структурном и конъюнктурном анализе. В результате, начиная с 50-х годов, экономическая история стала преодолевать опасную, но изначально неизбежную тенденцию сведения конъюнктурных исследований к изучению динамики цен.
Начав с модели цен, количественная история первого периода была еще слишком отмечена тяготами кризиса и верой в возможность создания утонченных количественных методов, чтобы сразу решиться на переход к неброским, но очень полезным глобальным историческим оценкам. Тем не менее, именно благодаря строгости мысли и достоверности результатов, характерных для первого этапа и базировавшихся на анализе конъюнктурной динамики, экономическая история стала подлинной наукой.