Дети, замороченные взрослыми, вынужденные вести себя в соответствии с логикой взрослых, производят жалкое впечатление. Нелепо выглядят и взрослые, которые держатся как дети. Не попробовать ли нам предоставить детям возможность жить своей полноценной, “неотсроченной” жизнью, с тем, чтобы, взрослея, они могли жить столь же полноценной взрослой жизнью? Если с этой точки зрения взглянуть на процесс воспитания и обучения, то окажется, что лучше всего, если приобретение детьми необходимых им в будущей взрослой жизни навыков и понятий происходит в процессе их детской жизни как бы само собой, а не через усвоение “взрослого” взгляда на жизнь. Ведь разница очень велика. Взрослый всегда думает о цели и последствиях своих действий, т. е. о будущем, ребенка же интересует настоящее. И взрослый способен засушить любое начинание ребенка, ставя перед ним далекую, видимую только ему, взрослому, цель, которую ребенок понять не в состоянии и не воспринимает как что-то значимое и реальное. Зато ребенок в состоянии прочувствовать, и прочувствовать глубоко, сыгранную им песню из двух звуков, песню, к которой взрослый отнесется скептически, — не преминув заметить, что ребенок не так держит при этом пятый палец.
Что такое музыка в жизни человека - в нашей стране и в наше время?С одной стороны, это неплохое профессиональное обучение небольшой группы людей, с другой же стороны — миллионы людей, от музыки практически полностью отлученных. В лучшем случае они ее слушают, постоянно испытывая чувство неудовлетворенности оттого, что сами не могут участвовать в музицировании.
Что такое музыкальная школа? Туда идут дети, которые хотят (или этого хотят их родители) жить с музыкой. Там их перемалывают мощные жернова, после чего выживают лишь самые способные, те, кто становятся профессионалами. И известно: большинство детей, учившихся в музыкальной школе, никогда больше не подходят к инструменту, испытывая перед ним страх. Ребенок, который не имеет комплекта способностей, необходимого для музыканта-профессионала, не интересует музыкальную школу.
Что такое предмет “музыка” в государственной общеобразовательной школе? Сейчас уроки музыки после пятого класса уже не обязательны, их по усмотрению администрации школы могут заменять на любой предмет “искусствоведческого” плана. Чаще всего это зависит от наличия нужного учителя и там, где он есть, музыка преподается. Но каковы цели взрослого по отношению к детям в преподавании этого предмета? Начитать детям сведения о музыке (кто как ее понимает), о композиторах, “навесить на уши” набор музыкальных произведений, заведомо сильно действующих на эмоции детей, заучить кое-что из биографий музыкантов, названия популярных произведений и т.д. То есть получить компьютер для разгадки кроссвордов на “поле чудес”. В этом, видимо, и состоят “социальный заказ” и “государственный стандарт”.
До пятого класса дети поют, дети очень любят петь, но и тут везет незначительному меньшинству, так как, несмотря на обилие в стране педагогов-музыкантов, в школу идут единицы; “серьезные” музыканты не видят смысла в этих занятиях, не видят столь необходимой взрослому человеку цели, ради которой они должны заниматься кропотливой, “грязной” работой по расчистке затоптанного музыкального чувства человека (ребенка) нашего времени.
Таким образом, предмет “музыка” в общеобразовательной школе (если он вообще есть) ведется по аналогии с другими гуманитарными предметами — сообщить побольше сведений, классифицировать явления, дать всему названия... Иными словами, приоткрыть дверь в “кухню” духовных, художественных ценностей, дать детям втянуть в себя запах приготовляемой там пищи, лишая их при этом возможности ее отведать, “попробовать на зуб” — что именно так свойственно детям! Вот почему мы так часто слышим от молодых людей: “Да, я знаю, что есть такой мир, он хорош, замечателен, но мне он недоступен, это выше моего понимания”.
Между тем, музыка сама по себе, музыка как явление настолько сильна, что пройти мимо ребенка незамеченной она просто не может. Даже если в детстве она была для него за закрытой дверью, то в отрочестве он все равно распахивает эту дверь и бросается в рок - или поп-культуру, где жадно насыщается тем, чего был лишен: возможностью дикого, варварского, но подлинного самовыражения. Но ведь потрясения, которое он при этом испытывает, могло бы и не быть — в случае “благополучного музыкального прошлого”.
Таким образом, музыка таит в себе огромные возможности воздействия на человека, и этим воздействием можно управлять, что и было все прошлые века. Тогда человек относился к музыке как к чуду, данному для общения с высшим духовным миром. И он мог общаться с этим чудом постоянно. Богослужение в разных религиях было насквозь пронизано музыкой. Оно сопровождало человека от рождения до могилы, питало его духовно и вместе с тем воспитывало и образовывало. А ведь богослужение в основе своей это слово и музыка. С календарными земледельческими праздниками связана огромная песенно-танцевальная культура. Свадебный обряд в художественном преломлении — это целая наука о жизни. Народные хороводы — это обучение геометрии, воспитание пространственного мышления, не говоря уже о культуре знакомства, общения, ухаживания и т.д. Эпос – а это история – тоже преподносился музыкально.
Посмотрим на предметы в школе Древней Греции: логика, музыка, математика, гимнастика, риторика. Наверное, этого было достаточно для воспитания гармоничного человека. Что из этого осталось на сегодняшний день, когда в наших программах везде стоят слова о воспитании гармоничной личности? Только математика. Что такое логика и риторика в школе – не знает никто. Физкультура ничем не напоминает гимнастику. Что делать с музыкой – тоже не ясно. Добавилось множество других предметов, но гармоничность, душевное и физическое здоровье исчезли.
Самое страшное – вообще исчезла мотивация учения. (Её можно обнаружить разве что у небольшого числа старших школьников в связи с материальной стороной будущей взрослой жизни.) Это отсутствие у школьников мотивации, отношение к учебе, как к чему-то им навязанному, лишенному для них непосредственного смысла, и есть сейчас самый большой камень преткновения.
А вот теперь вспомним о музыке и попробуем рассмотреть, почувствовать, что же могла бы, может музыка как явление дать человеку на протяжении всей его жизни – начиная с самого раннего возраста. Более того, попробуем взглянуть на неё в связи с проблемами именно сегодняшней жизни: социальными, психологическими, духовными, творческими проблемами, проблемами общения, семьи и здоровья.
Чудовище, от которого надо спасать современного ребенка — это “штампующая” среда массовой культуры. “Барби” как стандарт красоты, стандартно леденящие кровь “фильмы ужасов”, стандартный образ жизни... — что может противопоставить этому педагогика? Бессмысленно, безнадежно просто “давать” воспитаннику в качестве альтернативы образцы высокой красоты и духовного образа жизни, не воспитывая в нем творческого, свободного, способного противостоять культурному насилию человека.
Для решения этой задачи в распоряжении педагога есть, по существу, только два канала обращения к воспитаннику: зрительный и слуховой. И педагогические возможности каждого из этих каналов различны, будучи связаны с их глубинными особенностями. Зрение, в существе своем, направлено к свету, к ясности и отчетливости. Потому, как мне представляется, именно опираясь на зрение, на возможности пространственного упорядочения мира (как на схеме — тут вот это, а тут другое, и не надо путать) можно воспитывать свободно и самостоятельно, ясно и четко мыслящего человека. Иное дело — слух, позволяющий расслышать или подслушать скрытое и потаенное. Слух предстает нам в качестве главной двери в подсознательный мир человека, в мир его подвижной — как музыка! — души. (“Все воображают, что душа есть существо. Но почему она не есть музыка? И ищут ее “свойства”.... Но почему она не имеет только строй?” — В.В.Розанов). Именно в оживлении звуков, в их короткой жизни, в чередовании и объединении этих звуков можно почувствовать подвижность жизни, ее течение, умирание, рождение. И не музыкой ли воспитывать человека, глубоко и тонко — свободно — чувствующего?
Совместное музицирование — игра в оркестре, в ансамбле, пение в хоре, музыкальные постановки — прекрасно решает многие психологические проблемы и проблемы общения: застенчивый ребенок может, участвуя в таком музыкальном действе, почувствовать себя в центре жизни, творческий — может проявлять свою фантазию на деле. Художественные возможности каждого при совместном музицировании многократно возрастают, успех равно выпадает всем, дети чувствуют ценность участия каждого в общем деле.
Оркестр – это художественная модель общества. Разные инструменты в оркестре – это разные люди, при взаимопонимании достигающие мира и согласия. Через художественный образ лежит путь к пониманию социальных отношений. Разные инструменты – это и разные народы в мире. Это и разные голоса явлений, сливающиеся в целостный оркестр природы.
Поразителен терапевтический эффект от музицирования. Музыкальный инструмент в руках человека — это личный психотерапевт. Игра на инструментах лечит нарушения дыхания, вплоть до столь распространенной сейчас астмы, координационные нарушения, нарушения слуха, а также гипер- и гиподинамию. И еще учит столь необходимому в наше время умению концентрироваться и расслабляться. Отсутствие в ребенке отклика на музыкальные явления говорит о том, что у него не все в порядке в физиологическом или психологическом плане.
И самый сложный вопрос: о мотивации обучения, о приобретении “навыков и знаний”. Мотивация учения зачастую проходит у детей уже в первом классе. Это отсутствие мотивации, отношение к учебе, как к чему-то им навязанному, лишенному для них непосредственного смысла – есть сейчас самый большой камень преткновения.
На занятиях музыкой дети должны постоянно испытывать радость ученичества, что, разумеется, составляет предмет тщательной заботы учителя. У детей нет никакого страха перед овладением инструментом, потому что инструмент им дают в руки, и они общаются с ним, испытывая удовольствие от звуков. Очень скоро ребенку надоедает играть только четыре звука на открытых струнах скрипки, он начинает искать возможности изменять звук, создавать его самому. Дети придумывают фантастические приемы, занимаясь звукотворчеством — и здесь задача учителя вложить ему в ждущие руки какой-либо прием и натренировать его. Таким образом, навык приобретается как бы сам собой, в процессе жизни. Постепенно у детей растет самооценка, они уже сами знают, чего бы хотели достичь, и с самозабвением занимаются совершенствованием игры. Затем приходит понимание процесса труда, его кропотливость, зависимость успеха от желания и работоспособности. Тут же можно получить награду — духовную (!) – за труд: радость от красоты, созданной самостоятельно. Приходит чувство удовлетворения от достигнутой цели и, вместе с ним, радость от самого процесса труда. И как результат личного успеха открывается “выход в общество”: возможность побыть учителем — научить простому музицированию родителей, сестер и братьев, сплачивая тем самым семейные отношения через совместные занятия. Прочность семейных отношений в прошлом во многом стояла на совместных занятиях, будь то работа или отдых: так было и в крестьянских, и в ремесленных, и в помещичьих семьях.
Есть ли сейчас еще какой-нибудь предмет, который бы в той же мере, что и музыка, мог взять на себя решение проблем современного общества? Хорошо было бы иметь такой предмет — “ученичество”, где детей учили бы любознательности, любопытству, интересу к жизни. Человек, для которого ученичество стало бы образом жизни, был бы счастливым человеком, не теряющим к этой жизни интереса. Речь, по существу, идет о смене мировоззрения, в том числе педагогического: не обучение как подготовка к будущей серьезной, профессиональной жизни, а неотсроченная жизнь, которая есть в то же время и на всем своем протяжении учение и ученичество. Тот, кто прожил больше и чему-то уже научился, оставаясь учеником, становится еще и учителем, педагогом. Это мировоззрение помогает ему сформулировать педагогическую цель.
Цель и позиция педагога рождает программу и методику. Программа под названием “Каждый ребенок — музыкант” уже пятый год осуществляется в гимназии-лицее №109 Юго-западного округа Москвы, (директор Е.А. Ямбург) и четвёртый год в Московской свободной вальдорфской школе (директор А.А.Пинский).
Первые идеи этой программы зародились ещё раньше, во время работы в музыкальном театре школы № 109, куда приходили дети самой различной степени одарённости, где с ними велись самые разнообразные музыкальные занятия: хоровое и сольное пение, хореография, игра на флейтах. Мне очень хотелось иметь постоянный состав, который бы не менялся в течение многих лет, чтобы занятия были включены в сетку учебных часов, что чрезвычайно важно. И вот в 1991 году в 109-й школе был открыт первый класс, в котором такие занятия были обязательными: музыка 2 раза в неделю, по подгруппам в 12-13 человек, и хореография три раза в неделю. Театральные постановки также входили в наши общие с классной учительницей (М.С. Аромштам) планы, причём первые постановки осуществлялись с привлечением родителей в качестве актёров. В дальнейшем дети повторяли эти спектакли своими силами. Сейчас эти дети учатся в пятом классе, все владеют блокфлейтой, подбирают самостоятельно мелодии, все могут сыграть гамму на скрипке, почти все занимаются игрой на гитаре. В классном оркестре есть труба, виолончель, скрипка, поперечная флейта; классный хор поёт на два-три голоса.
Но самое важное – они прекрасные слушатели, полностью погружающиеся в этот процесс: я с гордостью хожу с ними в консерваторию и в Камерный оперный театр. Своё восхищение их умением слушать высказывают и все музыканты, выступающие в школе. Можно представить, что в такой обстановке работается легко и радостно. Дети воспринимают такую музыкальную среду как естественную, ни у кого не возникает возражений или стеснений по поводу пения или игры на музыкальном инструменте.
Конечно, когда такой класс в школе один – возникает много сложностей внутри школы: этакий «райский уголок», куда не всех пускают.
В 1992 году в Москве открылась вальдорфская школа, где одновременно начали работу четыре класса (с первого по четвертый). Эта школа с радостью приняла такую программу, на втором году были закуплены инструменты духового оркестра, к третьему году появились скрипки и виолончели. На третьем году в зале появился хороший рояль, более частыми стали выступления специально приглашаемых музыкантов.
Специфика новой методики вполне проявилась тогда, когда начался «подбор кадров», и выяснилось, что подход к предмету – другой, и многие музыканты либо не хотят, ленятся перестраиваться, либо не могут этого сделать в силу своей «закостенелости». Не мене трёх лет ушло на поиски единомышленников. Наконец, полтора года назад сложился «ансамбль» педагогов, инструменталистов и хоровиков, объединенных общим взглядом на музыку и стилем общения с детьми. Слово «ансамбль» употреблено вдвойне не случайно: ансамбль «Кванц» в составе двух скрипачей, двух альтистов, виолончелшиста, двух флейтистов и пианиста каждую неделю собирается для музицирования. По праздникам мы выступаем перед коллективом школы. Из 220 учащихся школы 150 занимается у этих педагогов, учась игре на разных инструментах. В самом старшем, VII классе, из 24 учащихся не занимается индивидуально инструментом только один!
Коротко опишу основные отличия программы «Каждый ребенок – музыкант!» Первое, и самое важное – это живое музицирование на настоящих инструментах. Прослушивание пластинок и плёнок не то, чтобы исключено, а просто в течение пяти лет ни разу не понадобилось. Перед детьми выступают приглашаемые в школу музыканты, дети постарше слушают музыку в концертных залах.
Важен порядок освоения инструментов. Фортепиано применяется педагогом с третьего класса. Первые два класса занимаются с ксилофонами, металлофонами, треугольниками, блокфлейтами, арфами, скрипками. С третьего класса добавляются индивидуальные уроки на выбранном инструменте, и по возможности скоро класс начинает играть оркестром. Таким образом, каждый класс – это маленький оркестр. Класс является ещё и маленьким хором, так как певческая работа ведётся постоянно, на протяжении всех лет обучения.
Музыкальная грамота, ноты, изучаются с третьего класса. Гармония, полифония, лады – всё это проходится в свое время, соответствующее возрастным особенностям ребёнка.
В результате мы надеемся получить свободно общающегося с музыкой человека, играющего на двух-трех музыкальных инструментах, знающего много песен, умеющего читать с листа, знающего, как и какую ему нужно слушать музыку.
Так что, высказанные выше идеи о роли и возможностях музыкального воспитания проверены живым многолетним опытом. Мотивация, вызванная желанием детей жить сейчас, сию минуту, делает с детьми чудеса, и это самая устойчивая мотивация к учебе. Сохранить в детях любопытство, дать им делать самим все, что когда-либо уже сделал человек: смастерить глиняную свистульку, выдолбить деревянную лиру, поупражняться со струной — все это является постоянной заботой учителя.
Итак, закончился пятый год работы в 109-й общеобразовательной школе и четвёртый год работы в вальдорфской школе по программе «Каждый ребёнок – музыкант!»: осуществлять её сложно, но возможно.
Те музыканты, которые приняли эту идею и вдохновились ею, получают истинное удовольствие от работы, так как видят в таком подходе к музыке и к детям большой смысл и большую отдачу. За прошедшее время накоплен опыт в ведении групповых занятий: в частности, есть школа игры на блокфлейте для 1-4 классов в сочетании с занятиями по “образно-двигательной музыкальной грамоте” и упражнениями в импровизации, разработана методика упражнений на скрипках в группе для 2-го класса, подводящая детей к игре в оркестре, есть удачные обработки для коллективного элементарного музицирования от 2-го класса до 6-7 классов, и еще много-много опытного материала по бесконечным вопросам, возникающим в процессе работы над ритмом, над многоголосием, над чтением нот, над развитием ладового чувства и т.д., и т.д. Накоплены убедительные данные о терапевтическом воздействии занятий пением и игрой на различных инструментах, опыт индивидуального подбора музыкального инструмента, в том числе и в лечебных целях.
Постоянно собирается и обрабатывается музыкальный материал, с которым в нашей стране и в наше время большие трудности. Поскольку в данной программе важнейшее место отводится ансамблевому музицированию, ведутся постоянные поиски инструментальных ансамблей, начиная от самых простейших.
Сейчас мы подошли к новой интереснейшей работе, совместной с московской школой «Ковчег», где разработана программа «Танцы народов мира в терапевтических целях». Дети с упоением играют эту музыку, причём играющие и танцующие дети свободно меняются местами.
Еще раз хочу подчеркнуть, что программа рассчитана на каждого ребенка, никакого отбора или предварительного прослушивания она не требует и может быть применена в любой заинтересованной этой программой школе.
Но…
Казалось бы, вышенаписанное рассчитано на то, чтобы вдохновить и побудить сразу взяться за работу, но – по моему опыту общения с педагогами и организаторами педагогического процесса – значительно чаще встречается другая реакция. Люди реагируют примерно так: то, что вы изображаете, это – общество всеобщего музыкального благоденствия, музыкальная утопия, музыкальный рай. Да, утопия, да, рай... Кстати, рай ведь всегда изображают музыкально: ангельские хоры, тромбоны и арфы... И об идеальном общественном устройстве говорят музыкальным языком: гармония, лад, строй... Так ведь и мы говорим о вкладе музыки в дело преобразования общества. Идеальная ситуация — когда все возможности музыки будут обществом востребованы и восприняты. Важно знать, в какой стороне находится идеал, чтобы делать шаги именно в направлении идеала.
С музыкой надо жить, а не изучать её. Звучащая, музицирующая среда сама начинает воспитывать и обучать. И человек, в конце концов, не сможет не согласиться с тем, что он – «музыкальный», что он был задуман как HOMO MUSIKUS.