В земских «Журналах» и «Докладах» практически ежегодно поднимался вопрос об отоплении училищ. В 70-80-х годах, когда большинство школьных зданий представляли собой наскоро приспособленные крестьянские избы, господствующим типом печи была русская. Однако ее специфика состояла в том, что она требовала большого количества дров и очень медленно нагревала помещение. Русские печи были больше приспособлены не для быстрого обогрева помещения, а для приготовления пищи. В связи с этим в новых, специально выстроенных училищных зданиях, обычно клали голландские печи. Очень часто в старых школах к прежним печам русского типа добавляли новые - голландки. Русскими печами пользовались учителя, а голландки нагревали классы.
Положение коренным образом изменилось в начале XX в., когда большинство зданий школ стало строиться по типовым проектам. Отопительный сезон в средней полосе тогда официально считался продолжительностью 6 месяцев - с октября по апрель. Общим местом в земских «Журналах» конца XIX - начала XX в. стали жалобы на то, что крестьяне, обязанные поставлять дрова для школ, выполняли это крайне неохотно и с опозданием. В результате они заставляли сидеть в холоде не только учителя, но и своих собственных детей. В дальнейшем, когда крестьяне были освобождены от повинности отапливать школы и эти заботы легли на земство, положение стало несколько лучше. Однако и тут возникали время от времени проблемы. Значительная часть лесов нашего края принадлежала помещикам, а не государству. По закону, принятому 12 мая 1897 г., дрова из них должны были отпускаться земствам бесплатно. На деле местные органы управления государственным имуществом во Владимирской губернии часто отказывались выполнять упомянутый закон или по разными благовидными предлогами просто уклонялись. Все это вызывало у земств большие затруднения с топливом для школ.
Еще с одной проблемой в этом отношении было неумение училищной прислуги обращаться с голландскими печами. Школьные сторожа, которых иногда именовали училищной прислугой, были по совместительству и истопниками в школах. В их обязанности входило рано утром прийти на работу и первым делом истопить печь, чтобы к приходу детей помещение разогрелось. Практически все эти истопники были местные жители и не умели правильно обращаться с голландскими печами. Поэтому они поступали с ними так, как привыкли делать с привычной для них русской печью, т.е. накладывали в нее возможно большее количество дров, тогда как печь-голландка может нагреть помещение с помощью всего нескольких березовых поленьев.
В результате неумелого обращения прислуги с печами они давали трещины, в помещении появлялся дым и, что еще хуже - угар, от которого у детей болели головы, а иногда им становилось просто плохо. Данные об этих неполадках имеются практически по всем уездам.
Траты на отопление были не самой главной, но довольно существенной расходной статьей в земских бюджетах по народному образованию. Размер таких расходов зависел от природных условий уезда.
Далеко не всегда в земских школах существовала комфортная для учебного процесса обстановка с точки зрения поддержания нормальной температуры. Суздальское земство указывало на две главные причины холода в училищах. Во-первых, это происходило из-за недостатка дров и, во-вторых, вследствие ветхости школьных зданий, когда холодный воздух свободно проникал внутрь через щели в полу, потолке, в плохо проконопаченных стенах.
Однако все эти данные относятся к 80-м - первой половине 90-х гг. после того, как земство взяло на себя расходы по ремонту школ и подвозу дров для них, положение стало постепенно исправляться. На рубеже веков в большинстве земских школ детям не приходилось дышать на пальцы, разогревая их, или оттаивать чернила, превратившиеся в лед. В целом положение с обогревом школ в начале XX в. постепенно стабилизировалось.
Проблема освещения была для земской школы не столь острой, как отопление учебных помещений. Подавляющее большинство земских училищ (за исключением очень немногих, находившихся в городах) работали в одну смену и обходились естественным освещением. Однако освещение искусственное все же требовалось, т.к. глубокой зимой светало поздно. Кроме того, учителю, приходилось допоздна засиживаться за подготовкой к урокам и за проверкой ученических тетрадей. Освещались земские училища, разумеется, не лучиной, которая уже давно ушла в прошлое в школе XIX и XX вв. Здесь использовались керосиновые лампы, которые давали более яркий, хотя с точки зрения школьной гигиены и не совсем достаточный свет. Тем более, у них было одно неприятное свойство: они коптили, особенно если керосин попадался некачественный. В этом отношении фабричные начальные школы, которые устраивали для детей рабочих на свои средства местные предприниматели, были не в пример лучше, т.к. освещались электричеством. Расходы на освещение были значительно меньшими, чем траты на дрова.
Проблема питания
Постоянной головной болью земств было аварийное состояние многих школ, которые были построены или приспособлены из обычных крестьянских изб в 70 - 90-х гг. и в начале XX в. постепенно приходили в негодность. Действительно, столь активное эксплуатируемое здание как школа, нуждается в серьезных поправках уже через 10-15 лет. Земство на эту проблему первоначально вообще не обращало внимания, оно считало, что главная задача в области образования - открыть возможно большее число новых школ и соответствующим образом оборудовать их. Между тем старые здания постепенно ветшали и начиная с 90-х гг. в земских документах появляются все более тревожные сообщения об аварийном состоянии то одной, то другой школы. В целом по нашему краю в начале столетия насчитывались не единицы, а десятки таких постепенно развалившихся школ. Они представляли собой разительный контраст с новыми, удобными и практичными зданиями училищ, которые в массовом порядке строились в начале XX в.
Училища располагались в крупных селах, где было больше потенциальных школьников. Те же дети, которые проживали за несколько верст от школы, оказывались в менее выгодном положении. Они вынуждены были вставать рано утром и бежать в училище, тратя на дорогу туда и обратно по часу, а то и более. Большие проблемы для них создавали крепкие зимние морозы и метель, а также весенняя и осенняя распутицы. Между тем, тяга к знаниям в деревне постепенно возрастала, и все большее число родителей отправляло детей в школу, несмотря на дальность расстояния.
Те крестьянские семьи, которые сознательно стремились дать образование своим детям, вынуждены были идти в этих условиях на дополнительные расходы. Помимо существенных трат на учебники, тетради, карандаши, им приходилось платить за то, чтобы пристроить своего ребенка на постой в семью из того села, где находилась школа. Некоторые жители таких сел охотно пускали учеников к себе на «квартиры», разумеется не бесплатно. В будние дни такие дети жили на квартире, а на воскресенье уходили домой. Квартирные хозяева за особую плату кормили их, а если у родителей не было денег заплатить за это, то дети всю неделю питались всухомятку той снедью, которую прихватили из дома.
Обычная плата за такой пансион составляла 50 коп. в месяц. Насколько можно судить по источникам, эта сумма взималась лишь за проживание, харчевание детей в чужих семьях требовало дополнительных расходов. Если учесть и эти траты, то получиться, что за пребывание своего сына или дочери «в людях» крестьянин должен был заплатить в среднем до 5 руб. в год. Такие расходы, если прибавить к ним траты на книжки и тетрадки, были непосильны для бедняков и даже для некоторых семей со средним достатком, особенно если у крестьянина был не один, а два, и тем более - три ребенка школьного возраста.
В 90-е гг. во всех уездах Владимирской губернии возникают приюты, правда, далеко не во всех школах. Первоначально они находились, как правило, в крестьянских домах, но платили за них уже не родители учеников, а земство или крестьянские общества. Нередко детей из других деревень было так много, что приходилось нанимать не одно, а два три помещения для таких импровизированных общежитий. Ночевать здесь оставались, только мальчики.
Школьная ночлежка вовсе не обязательно представляла собой отдельные и специально арендованное помещения. При отсутствии такого по вечерам в ночлежный приют превращался класс, кухня коридор в школе, а при недостатке этих помещений - даже квартира учителя, которому приходилось потесниться. Оставшиеся на ночлег питались чем придется, а точнее тем, что им дали дома на неделю. За ужином и завтраком главную роль в их рационе играл хлеб с чаем, иногда - с молоком.
В начале XX в. такого рода помещения были оборудованы уже с большими удобствами.
Невозможно представить ни одну современную школу без столовой, в перемену здесь за столами собираются десятки учеников, организованно приведенных учителем на завтрак. Существует также и буфет. Совсем иначе обстояло дело в дореволюционной земской школе, где далеко не сразу пришли к осознанию необходимости кормить детей в течение учебного дня.
Для того, чтобы представить себе в этом плане повседневную обстановку сельской школы, обратимся к описанию обычного школьного дня, которое было помещено в «Вестнике Владимирского губернского земства».
В зимнюю пору светало поздно. Дети -школьники встают затемно, в 5 часов утра. Отцы семейств только продирают глаза, а дети-школьники уже одеты, умыты и собирают свои нехитрые пожитки. В сумочки они кладут книжки, тетрадки, а также один два ломтя черного хлеба. Им они будут питаться в течение семи-восьми часов, а если до школы дальняя, то домой они возвратятся через девять-десять часов. В семь утра вереница детей уже тянутся в школу из соседних деревень.
Вот начались уроки, прошел первый, идет второй. Одна рука ученика тянется вверх - урок накануне он выучил твердо и хочет отличиться перед учителем. Другая же рука машинально лезет в сумку, щиплет горбушку. Младшие, еще не привыкшие к правилам школьной дисциплины, открыто вынимают куски и жуют их. Учитель делает им замечание - на уроке нужно работать, а не есть. Старшин дети, уже знающие правила игры, поедают хлеб, опустив голову под парту под предлогом того, что хотят поднять что-то с полу.
В большую перемену, около полудня, наступает время для завтрака. Дети раскладывают на партах содержимое сумок, оставшиеся после «кусочничества» на уроках. Они глотают, не жуя, хлеб, запивая его прихваченным из дома квасом, а в лучшем случае - молоком. Иногда вместо хлеба родители дают ученику с собой в школу кусок колоба - зернового жмыха. Такой завтрак такой голод заглушают, но настоящего питания не дает. Живущие в том же селении дети на завтрак бегут домой и там наскоро, давясь, перекусывают, боясь опоздать на уроки. После этого ученикам предстоит провести в школе еще два или три урока. В три-четыре час дня ученик возвращается домой, и мать наливает ему в плошку похлебку или щи из уже остывшего в печке чугуна.
Такова типичная картина, но при этом нужно учесть, что родители -бедняки порой не могли дать своим детям в школу даже краюшку черного хлеба. Сельские учителя Костромской губернии жаловались на то, что им приходится «заниматься с полуголодными, а иногда и просто голодными учениками».
По наблюдениям учителей кинешемского земства, недоедавшие дети (а таких в классе было большинство) к концу занятий становились невнимательными и шаловливыми, они совершенно не воспринимали то, что говорилось на уроке. Недаром русская пословица гласит: «голодное брюхо к учению глухо». Многие ученики на последних уроках жаловались на недомогание или головную боль. На переменах они не бегали и не резвились, а вяло сидели по углам. Много было пропусков по болезни, в результате не всегда удавалось пройти установленный программой материал.
В русской деревне до революции строго соблюдались все посты. В течение учебного года наиболее продолжительные мясопустные периоды приходились на Рождественский и особенно Великий пост, последний продолжался семь недель. В этот период рацион питания в большинстве крестьянских скудным и однообразным.
Если во Владимирской губернии горячие приварки для учеников стали вводиться уже с начала 90-х гг., то в костромской части нашего края этот процесс в земской школе начался только накануне первой мировой войны.
Повсеместно внедрению школьных завтраков в земских училищах способствовали соответствующие решения на этот счет первого общеземского съезда по народному образованию, который состоялся в Москве в августе 1911 г.
На повсеместную организацию горячих приварков требовались большие средства. Первые ассигнования были сделаны уездными земствами. Общие затраты на одного ученика сначала были очень невелики и составляли 25 коп. на весь зимний сезон, затем увеличились до 50 коп. средняя стоимость завтрака колебалась от 0,5 до 1,5 коп. на ребенка, если же подавались два блюда - то 2,7 коп.
Для того чтобы уменьшить расходы на завтраки, земство постаралось максимально привлечь к их организации различного рода «спонсоров».
Прежде чем организовать завтраки, требовались определенные организационные хлопоты и расходы на первоначальное обзаведение. Рекомендовано иметь в школе средних размеров большой чугун вместимостью в ведро - для варки пищи, соответствующее количество маленьких глиняных плошек и деревянных ложек для каждого обедающего. Необходимой посудой считалась также объемистая дубовая кадка для квашения капусты, которую для детей заготавливали впрок с осени. При этом кое-какую посуду, например - ложки, учащиеся приносили из дому.
Специальные помещения для приготовления пищи в школах, разумеется, не было, и приходилось стряпать где придется, чаще всего - на кухне у учителя.
Стряпухой обычно являлась школьная прислуга, которая совмещала эти две должности. Кухарка (или кухарь) должна была приходить в школу одновременно с учениками и в восемь-девять часов утра уже топить печь для того, чтобы кушанье было готово к полудню - к большой обеденной перемене. Раздачей пищи ведал учитель или кухарка, помогали в этом и старшие учащиеся. Потом стряпуха должна была вымыть посуду, в чем ей также иногда помогали дежурные ученики, выделенные педагогом.
Общие организационные хлопоты в школах ложились на плечи земских учителей. Горячие завтраки в школах вводились только с их согласия.
Сначала рацион питания вырабатывался в каждой школе стихийно - по усмотрению учителя и законоучителя. Затем педагоги стали обмениваться опытом на так называемых учительских совещаниях и сумели со временем выработать определенные единообразные нормы.
Еще с осени под руководством учителя происходила заготовка провизии на зимний сезон. Запасали квашенную капусту, картофель и другие овощи. Делались запасы сухих грибов, причем лучшими считались крупные белые, которые местные крестьяне называли «седыми» или «зелеными».
Меню в школах Кинешемского уезда было таким. На первое полагался картофельный суп с грибами или снетками, лапша с грибами, а также щи с теми же грибами или снетками. На второе ученикам давали кулеш (кашицу) гречневый или пшенный, изредка - разваренный и размятый горох. При приготовлении практически всех первых блюд использовалась мука пшеничная второго сорта или гороховая. Она пережаривалась с луком и добавлялась в суп, придавая ему густой наваристый вид. По опыту оказалось, что суп со снетками детям довольно быстро надоедал и его давали не больше 1-2 раз в неделю, а грибы, наоборот, не приедались.
Таким было питание в школах, которые кормили детей только в посты. В некоторых училищах решили не ограничиваться устройством приварка в Рождественский и Великий посты, завтраки устраивались всю зиму. Питание в скромные дни стоили дороже, т.к. учителя хотели побаловать детей мясным. В скромные дни детям давали щи или картофельный суп с мясом. Для экономии земских средств учитель обращался к родителям с просьбой помочь, кто чем может. Родители проявляли отзывчивость и приносили картошку, капусту, лук, сухие грибы. Мясо, масло, муку и соль приходилось покупать. Хлеб приносили с собой из дому. Как только появились приварки, охота есть сухой хлеб прошла, беспорядочной еды хлеба не замечалось.
В зависимости от размера финансирования приварок в школах мог быть разным. Там, где денег отпускалось больше и где привлекались к этому родители учеников, попечители школ и «спонсоры», там удавалось наладить полноценные обеды из двух блюд.
Несколько отличался рацион и вообще организация питания тех детей, которые оставались на всю учебную неделю в ночлежных приютах при школах. Им полагался за земский счет завтрак, состоявший из полуфунта белого хлеба, при этом квас, молоко или чай дети брали из дому. Кроме того, в ночлежных приютах детей кормили обедом и ужином, оба состояли из двух блюд. Средства на это отпускало земство.
Несмотря на сравнительно небольшие суммы, которые отпускались на горячие приварки, они принесли значительную пользу. По заявлению одного из земских учителей Вязниковского уезда, «завтраки весьма благотворно сказались на учащихся детях - они чувствовали себя бодрее, живее и веселее, словом, в детях проглядывала полная жизнерадостность». Все это не могло не отразиться самым благоприятным образом на эффективности учебного процесса. Кроме того, в тех школах, где устраивались завтраки, заметно возрастала посещаемость, так как дети из небогатых семей не хотели упустить возможность лишний раз плотно поесть. В такие школы и родители отдавали детей охотнее.
Земство не только содержало школы, способствуя распространению грамоты, но и в меру своих финансовых возможностей осуществляло социальную поддержку неимущих учащихся. В частности, оно заботилось об учениках-сиротах. В «Журналах» Вязниковского уезда годовые расходы на одного ученика составляли очень небольшую сумму - 1,5 руб. Разумеется, на эти деньги прокормиться не возможно, но их хватало для того, чтобы снабдить ученика тетрадями, карандашами и обязательными учебниками. По невыясненным причинам в середине 80-х гг. расходы на поддержку учеников-сирот исчезают из земского бюджета.
Вообще, в годы мировой войны заметно возросла социальная направленность деятельности земства. В различных уездах Костромской губернии детям призванных и, тем более, погибших на фронте стали выдавать в училищах небольшие дотации на покупку одежды и обуви. Главная цель здесь состояла в том, чтобы не допустить ухода из школы детей из бедствующих неполных семей по причине того, что им не в чем было ходить на уроки.
Школьная прислуга
Немаловажной фигурой в обеспечении нормального быта сельских училищ является сторож или сторожиха, которых также именовали школьной прислугой. В начале XX в. они были уже в большинстве школ. На этих должностях работали, как правило, местные крестьяне.
Первоначально, когда обязанность содержать школы лежала на крестьянских общинах, последние не только ремонтировали училищные здания, подвозили дрова для отопления, но и платили жалование школьным сторожам. Крестьяне далеко не всегда аккуратно исполняли свои обязанности, они всячески старались экономить деньги мирской кассы и поэтому прислуга была не в каждой школе. В ряде случаев крестьянское общество выдавало такое мизерное жалование сторожу, что он приступал по принципу - «как платят - так и работаю». Нередко прислуга отказывалась истопить печь, принести воду или исполнять иные сами собой подразумевающиеся обязанности. Училищным советам не раз приходилось обращаться к земским начальникам, чтобы те понудили крестьян нанимать сторожей и платить им «достойное» жалование.
В результате в первые годы XX в. обязанности содержать сторожей взяло на себя земство, которое и стало платить им жалование. У школьной прислуги были свои совершенно определенные обязанности. Во-первых, как уже говорилось выше, с раннего утра еще до начала уроков нужно было наколоть дрова, истопить печь, принести воду. Во-вторых, прислуга должна была поддерживать чистоту в школе, регулярно вести и более или менее регулярно мыть помещение. В-третьих, каникулярное время, когда учитель куда-то отлучался или уезжал в отпуск, сторож обязан был караулить школу. К сожалению, в подавляющем большинстве земских училищ особого помещения для прислуги не было и во время уроков сторож обычно сидел на кухне у учителя, квартира которого находилась в том же здании. Бывало и так, что прислуга совмещала должность школьного и церковного сторожа. Зарплата прислуги в подавляющем большинстве земств была очень мала - в среднем 4 руб. в месяц.
В большинстве училищ прислуга подметала пол почти каждый день, однако мыть полы ленилась. Из разных школ Шуйского уезда сообщали, что влажная уборка очень редко проводилась раз в неделю, обычно это делалось 1-2 раза в месяц. Именно по этому в учебных заведениях было так грязно, во многих из них пыль толстым слоем покрывало окна, стены, мебель. Однако встречались и добросовестные представители этой профессии, которые на протяжении долгих лет аккуратно исполняли свои обязанности.
Кроме обслуживания школьных нужд у сторожей был еще один круг обязанностей, который не предусматривался какими-либо инструкциями. Обычно они одновременно являлись прислугой учителя или учительницы. За это педагог доплачивал им из своего кармана еще рубля четыре в месяц, иногда - больше. За это прислуга готовила учителю обед, топила печь и выполняла другую работу по дому. В школах чаще всего работали старики, больные или временные, часто менявшиеся работники. Для того чтобы прислуга добросовестно выполняла хотя бы самые элементарные обязанности по школе и по обслуживанию учителя, последнему приходилось доплачивать ей от себя все больше и больше. Такие расходы становились обременительными для скромного бюджета земского педагога.