ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ЛОНГИНА КОРЯЖЕМСКОГО

Пре­по­доб­ный Лон­гин был ос­но­ва­те­лем Ни­ко­ла­ев­ско­го Ко­ря­жем­ско­го мо­на­сты­ря.

Преж­де по­се­ле­ния сво­е­го у реч­ки Ко­ря­жем­ки пре­по­доб­ный Лон­гин под­ви­зал­ся в оби­те­ли пре­по­доб­но­го Пав­ла Об­нор­ско­го, или Ко­мель­ско­го. Он при­был в эту оби­тель в мо­ло­дых ле­тах, про­шел там длин­ный ряд раз­лич­ных по­слу­ша­ний, до­жил до стар­че­ских се­дин и при­об­рел нема­лую опыт­ность в ино­че­ской жиз­ни, так что стал всем из­ве­стен как ста­рец ис­пы­тан­ный и до­стой­ный ис­крен­не­го по­чи­та­ния. У него был друг и со­бе­сед­ник в со­сед­нем Кор­ни­ли­е­ве мо­на­сты­ре – инок Си­мон, соль­вы­че­год­ский уро­же­нец. Мно­го­люд­ные об­ще­жи­тия Пав­ло­вой и Кор­ни­ли­е­вой оби­те­ли и воз­рас­тав­шее к ним вни­ма­ние бра­тии тя­го­ти­ли скром­ных ино­ков Лон­ги­на и Си­мо­на. Они ста­ли скло­нять­ся к мыс­ли об уеди­нен­ных по­дви­гах вда­ли от мно­го­люд­но­го брат­ства. Мож­но пред­по­ла­гать, что Си­мон охот­но вспо­ми­нал в этих бе­се­дах о сво­ей ро­дине и вос­хва­лял ее уеди­нен­ные пу­стын­ные ме­ста, весь­ма при­спо­соб­лен­ные к жиз­ни от­шель­ни­че­ской.

По­се­му два дру­га оста­ви­ли свои мо­на­сты­ри и по­шли ис­кать се­бе для жи­тель­ства та­кое ме­сто, где бы, не раз­вле­ка­ясь ни­чем, неве­до­мо для лю­дей, все­це­ло по­свя­тить се­бя на слу­же­ние Бо­гу. Пре­по­доб­ный Лон­гин нес с со­бою де­ре­вян­ный крест, ко­то­рый ему да­ли в бла­го­сло­ве­ние от оби­те­ли. Это про­изо­шло в 1535 или в 1537 гг. Спу­стив­шись во­дою от Во­лог­ды до Устю­га, стран­ни­ки ско­ро до­стиг­ли Соль­вы­че­год­ска и на неко­то­рое вре­мя оста­но­ви­лись в та­мош­нем Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре, а по­том от­пра­ви­лись в даль­ней­ший путь. Вый­дя из го­ро­да, они по­шли вверх по ле­во­му бе­ре­гу ре­ки Вы­че­гды и, дой­дя до устья реч­ки Ко­ря­жем­ки, оста­но­ви­лись на ее бе­ре­гу в глу­хом ле­су. Здесь они по­стро­и­ли спер­ва кел­лию, а по­том и ча­сов­ню.

Од­на­ко бла­жен­ный Си­мон недол­го про­был с Лон­ги­ном при устье Ко­ря­жем­ки. По­со­бив стар­цу устро­ить­ся, он по­шел да­лее по Вы­че­где, на реч­ку Сой­гу, за 60 верст от Ко­ря­жем­ки. Пре­по­доб­ный Лон­гин остал­ся один и весь пре­дал­ся бо­го­мыс­лию, дни и но­чи про­во­дя в мо­лит­вах и псал­мо­пе­нии. Ско­ро весть об от­шель­ни­ке раз­нес­лась по окрест­но­стям, и к нему ста­ли при­хо­дить лю­ди, же­лав­шие раз­де­лить с ним пу­стын­ные тру­ды. На­прас­но ста­рец спер­ва пы­тал­ся всем от­ка­зы­вать, пред­став­ляя труд­ность жиз­ни в пу­стом ме­сте, со­вер­шен­ное от­сут­ствие средств к про­пи­та­нию и свое же­ла­ние жить од­но­му в уеди­не­нии и бо­го­мыс­лии. Та­кие ре­чи еще бо­лее рас­по­ла­га­ли к нему при­хо­дя­щих, так что по­стро­ен­ная им ча­со­вен­ка уже не мог­ла вме­щать всех по­се­лив­ших­ся воз­ле него пу­стын­ни­ков и на­доб­но бы­ло по­за­бо­тить­ся о по­стро­е­нии мо­лит­вен­но­го по­ме­ще­ния бо­лее об­шир­но­го. Бра­тия ста­ли про­сить стар­ца вме­сто ча­сов­ни со­ору­дить цер­ковь и учре­дить при ней пра­виль­ное об­ще­жи­тие. Не так ду­мал, не то­го же­лал пре­по­доб­ный Лон­гин для се­бя са­мо­го. Од­на­ко он при­нял же­ла­ние бра­тии за ука­за­ние свы­ше, и не ре­шил­ся инок, дав­но от­рек­ший­ся от сво­ей во­ли, про­ти­вить­ся во­ле Бо­жи­ей. Он по­стро­ил храм во имя свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, тра­пе­зу и дру­гие необ­хо­ди­мые для об­ще­жи­тия служ­бы – так сло­жи­лась оби­тель Ко­ря­жем­ская, а пре­по­доб­ный Лон­гин был в ней игу­ме­ном.

Вре­мя недол­го­го управ­ле­ния его но­вой оби­те­лью бо­га­то при­ме­ра­ми неусып­ных тру­дов его и ду­хов­ной опыт­но­сти. Пре­по­доб­ный Лон­гин, несмот­ря на свои уже немо­ло­дые го­ды, ста­рал­ся всех пре­взой­ти по­движ­ни­че­ством и тру­да­ми. Еще до­се­ле со­хра­нил­ся вы­ко­пан­ный им ко­ло­дезь, устро­ен­ный в са­мой брат­ской тра­пе­зе, а ныне сто­я­щий воз­ле хра­ма на от­кры­том ме­сте; це­ла и жест­кая вла­ся­ни­ца, ко­то­рой он из­ну­рял свое пост­ни­че­ское те­ло.

Бла­жен­ная кон­чи­на пре­по­доб­но­го Лон­ги­на по­сле­до­ва­ла 10 фев­ра­ля 1540 г. Уми­рая, сми­рен­ный ста­рец за­по­ве­дал уче­ни­кам сво­им по­хо­ро­нить его при вхо­де в храм, чтобы все иду­щие в цер­ковь и из церк­ви по­пи­ра­ли его мо­ги­лу. Бра­тия не сме­ли ослу­шать­ся за­ве­ща­ния и по­греб­ли сво­е­го игу­ме­на «у лест­ни­цы па­перт­ныя», там, где он при­ка­зал.

Но Гос­подь вско­ре, еще при жиз­ни тех, ко­то­рые по­гре­ба­ли пре­по­доб­но­го Лон­ги­на, про­сла­вил те­ло его нетле­ни­ем и чу­де­са­ми. В 1557 го­ду устюж­ский во­е­во­да князь Вла­ди­мир на­хо­дил­ся в силь­ном рас­слаб­ле­нии и не мог дви­нуть ни ру­кою, ни но­гою; бо­лезнь его бы­ла так упор­на, что ле­кар­ства не при­но­си­ли боль­но­му ни ма­лей­шей поль­зы. На­хо­дясь в столь без­на­деж­ном со­сто­я­нии, во­е­во­да од­на­жды уви­дел во сне стар­ца, ко­то­рый ска­зал ему: «Князь Вла­ди­мир, ес­ли хо­чешь быть здо­ров, мо­лись Бо­гу и обе­щай­ся вско­ре по­быть в Ко­ря­жем­ском мо­на­сты­ре и при­ка­жи игу­ме­ну и бра­тии пе­ре­не­сти на иное ме­сто те­ло на­чаль­ни­ка то­го мо­на­сты­ря игу­ме­на Лон­ги­на. Ибо непри­лич­но те­лу Лон­ги­на по­чи­вать на том ме­сте, где оно ныне на­хо­дит­ся».

Явив­ший­ся ста­рец по­дроб­но рас­ска­зал, где на­хо­дит­ся те­ло и ку­да пе­ре­не­сти его. Про­бу­див­шись от сна, во­е­во­да весь­ма ди­вил­ся необы­чай­но­сти и яс­но­сти сво­е­го сно­ви­де­ния и ре­шил­ся немед­лен­но от­пра­вить­ся на Ко­ря­жем­ку. По при­бы­тии в мо­на­стырь он сам ука­зал ме­сто, где был по­гре­бен пре­по­доб­ный и ку­да сле­до­ва­ло пе­ре­не­сти его, хо­тя до то­го вре­ме­ни не толь­ко ни­ко­гда не бы­вал в мо­на­сты­ре, но да­же и не слы­хал о нем. Ко­гда, по его сло­вам, гроб пре­по­доб­но­го Лон­ги­на был вы­нут из мо­ги­лы и пе­ре­не­сен в но­вую, близ се­вер­ной сте­ны церк­ви, князь тот­час же сде­лал­ся со­вер­шен­но здо­ро­вым, как буд­то не под­вер­гал­ся бо­лез­ни. Ра­ду­ясь и бла­го­да­ря Бо­га и Его угод­ни­ка за свое чу­дес­ное ис­це­ле­ние, он рас­ска­зал игу­ме­ну и бра­тии о быв­шем ему сно­ви­де­нии и при­ка­зал над гро­бом пре­по­доб­но­го устро­ить па­лат­ку или ча­сов­ню. Ко­гда слух об ис­це­ле­нии во­е­во­ды раз­нес­ся в на­ро­де, мно­гие ста­ли при­хо­дить в мо­на­стырь и слу­жить над гро­бом пре­по­доб­но­го па­ни­хи­ды, и все при­хо­див­шие с ве­рою по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние от бо­лез­ней.

По­ра­зи­тель­ное чу­до про­изо­шло в Ко­ря­жем­ском мо­на­сты­ре 11 фев­ра­ля 1618 г. Игу­мен Фе­о­до­сий с иеро­мо­на­хом Ди­о­ни­си­ем, свя­щен­ни­ком Гав­ри­и­лом и дья­ко­ном Филип­пом со­вер­ша­ли со­бор­ную па­ни­хи­ду в гро­бо­вой па­лат­ке; то­гда инок Иро­ди­он вне­зап­но уви­дел сре­ди слу­жа­щих стар­ца с си­я­ю­щим пост­ни­че­ским ли­цом и круг­лой се­дой бо­ро­дой, в свет­лых и дра­го­цен­ных свя­щен­ни­че­ских ри­зах. Во все вре­мя со­вер­ше­ния па­ни­хи­ды Иро­ди­он при­сталь­но смот­рел на него, удив­ля­ясь вне­зап­но­му его по­яв­ле­нию меж­ду слу­жа­щи­ми и ду­мая, кто бы это был, ему неиз­вест­ный? Еще бо­лее он был по­ра­жен, ко­гда по окон­ча­нии па­ни­хи­ды ста­рец стал неви­дим. Ко­гда Иро­ди­он тут же пе­ред все­ми с клят­вой объ­явил о сво­ем ви­де­нии, то все при­зна­ли, что это был сам пре­по­доб­ный Лон­гин, и ста­ли усерд­нее от­прав­лять по нем па­ни­хи­ду.

Агрип­пи­на, же­на соль­вы­че­год­ска­го куз­не­ца Ва­си­лия Ху­до­но­го­ва, стра­да­ла па­ду­чей бо­лез­нью. Бо­лезнь уси­ли­ва­лась, улуч­ше­ния неот­ку­да бы­ло ждать. Жен­щи­на да­ла обет схо­дить в Ко­ря­жем­ский мо­на­стырь и по­кло­нить­ся гро­бу пре­по­доб­но­го Лон­ги­на. Ис­пол­няя обет, боль­ная все вре­мя пре­бы­ва­ния в мо­на­сты­ре про­во­дит за мо­лит­вой в гро­бо­вой па­лат­ке. Од­на­жды, ко­гда она с осо­бен­ным усер­ди­ем и мно­ги­ми сле­за­ми мо­ли­ла пре­по­доб­но­го о сво­ем ис­це­ле­нии, вне­зап­но ее уда­ри­ло о зем­лю, и так силь­но, что она ка­за­лась умер­шей. Ма­ло-по­ма­лу, как бы про­буж­да­ясь от тя­же­ло­го сна, Агрип­пи­на на­ча­ла дви­гать­ся, при­хо­дить в со­зна­ние и на­ко­нец се­ла, чув­ствуя се­бя со­вер­шен­но сво­бод­ной от страш­но­го неду­га. За­явив о сво­ем ис­це­ле­нии игу­ме­ну и бра­тии, она в бла­го­дар­ность за по­лу­чен­ную по­мощь, да­ла обе­ща­ние три ра­за в год при­хо­дить на по­кло­не­ние ко гро­бу пре­по­доб­но­го Лон­ги­на.

Дру­гая жен­щи­на, Ан­на, же­на кре­стья­ни­на Па­че­о­зер­ской во­ло­сти Ан­ти­пы На­до­зер­ско­го, под­верг­лась отрав­ле­нию. Злые лю­ди, по­ку­шав­ши­е­ся на ее це­ло­муд­рие и от­верг­ну­тые ею, да­ли «ей отра­ву смерт­ную, чтобы не ви­деть кра­со­ты ее». Невоз­мож­но опи­сать тех му­че­ний, ка­кие вы­но­си­ла несчаст­ная жен­щи­на. Боль в жи­во­те до­во­ди­ла ее до умо­ис­ступ­ле­ния. Об­лег­чить бо­лезнь ни­что не мог­ло. Вспом­ни­ла боль­ная о пре­по­доб­ном Лон­гине и ста­ла про­сить му­жа от­вез­ти ее в Ко­ря­жем­ский мо­на­стырь. Вслед за тем она под­верг­лась страш­но­му при­пад­ку, во всем те­ле ее не оста­лось ме­ста, ка­ким бы она не би­лась и не стра­да­ла. В то же вре­мя ей явил­ся ста­рец и обе­щал ис­це­ле­ние, ес­ли она ис­пол­нит на­ме­ре­ние по­кло­нить­ся гро­бу пре­по­доб­но­го Лон­ги­на. Оч­нув­шись, она рас­ска­за­ла о ви­де­нии му­жу, а тот по­спе­шил вез­ти ее в оби­тель. Здесь в церк­ви с ней воз­об­но­вил­ся при­па­док, а ко­гда ве­ли ее ко гро­бу пре­по­доб­но­го в па­лат­ку, то она уда­ри­лась о зем­лю и дол­го ле­жа­ла как мерт­вая; про­бу­див­шись, она под­ня­лась здо­ро­вой и со сле­за­ми гром­ко бла­го­да­ри­ла Бо­га и угод­ни­ка Его пре­по­доб­но­го Лон­ги­на.

Устюж­ский свя­щен­ник Гав­ри­ил от церк­ви ве­ли­ко­му­че­ни­цы Вар­ва­ры был дол­го нездо­ров но­га­ми, так что со­вер­шен­но не мог хо­дить. По­сле бес­плод­но­го ле­че­ния у раз­ных вра­чей он по­про­сил от­вез­ти его в Ко­ря­жем­ский мо­на­стырь. Здесь он был по­ме­щен в кел­лии про­тив две­рей гро­бо­вой па­лат­ки. Од­на­жды днем боль­ной, вы­полз­ши из кел­лии в се­ни и при­от­крыв на­руж­ную дверь, чи­тал ка­нон пре­по­доб­но­му, со сле­за­ми про­ся се­бе ис­це­ле­ние. Во вре­мя та­кой мо­лит­вы он вдруг слы­шит го­лос: «Гав­ри­ил, Гав­ри­ил!». Взгля­нув на ча­сов­ню, он уви­дел на две­рях ее пре­по­доб­но­го в бле­стя­щих свя­щен­ни­че­ских ри­зах и при­зы­ва­ю­ще­го его к се­бе. Боль­ной на­пря­гал все свои си­лы, с ве­ли­ким тру­дом и нестер­пи­мой бо­лью в но­гах полз к ча­совне, но ко­гда он до­стиг ча­сов­ни, там ни­ко­го уже не бы­ло. Свя­щен­ник при­пал ко гро­бу пре­по­доб­но­го, мо­лил­ся и во вре­мя мо­лит­вы вы­здо­ро­вел.

Вес­ною 1646 го­да кре­стья­нин Лупп Опух­ля­нов из мо­на­стыр­ской де­рев­ни Емы­ше­ва по­ра­нил се­бе ру­ку то­по­ром. В до­са­де и яро­сти он на­чал сквер­но­сло­вить, про­кли­нать тот день и бо­го­хуль­ство­вать. Не успо­ко­ив­шись, по­бе­жал он из до­ма в лес и там по­чув­ство­вал, что сла­бе­ет, те­ря­ет со­зна­ние. Ед­ва-ед­ва до­брал­ся он до­мой. Дол­го бо­лел кре­стья­нин. Бо­лезнь его уси­ли­лась. Жда­ли, что он умрет, и уже на­пут­ство­ва­ли его Свя­ты­ми Тай­на­ми. Но вот – это бы­ло 2 мая – он за­был­ся и ви­дит, что во­шел к нему све­то­об­раз­ный ста­рец, уко­рил его за ху­лу на Бо­га и на­ста­и­вал, чтобы он мо­лил­ся Бо­гу и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри и по­шел в мо­на­стырь на по­клон ко гро­бу пре­по­доб­но­го. Род­ные ду­ма­ли, что Лупп уже кон­ча­ет­ся, а он, оч­нув­шись, рас­ска­зал о ви­де­нии, на­чал по­прав­лять­ся и ско­ро по­шел в мо­на­стырь со­вер­шен­но здо­ро­вым.

По­чи­та­ние пре­по­доб­но­го бла­го­да­ря мно­го­чис­лен­ным чу­де­сам рас­про­стра­ня­лось. Епи­скоп Вят­ский и Ве­ли­ко­перм­ский Алек­сандр, быв­ший ра­нее (с 1643 по 1651 гг.) игу­ме­ном Ко­ря­жем­ско­го мо­на­сты­ря, 9 мая 1665 го­да при­ка­зал за­ло­жить в мо­на­сты­ре ка­мен­ную цер­ковь в честь Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы с при­де­лом свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, да­вал сред­ства на по­стро­е­ние, а 9 фев­ра­ля 1671 го­да освя­тил уже эту цер­ковь. Ме­сто по­гре­бе­ния пре­по­доб­но­го Лон­ги­на при­шлось те­перь внут­ри церк­ви, при се­вер­ной стене, и над ним устро­е­на бы­ла гроб­ни­ца, укра­шен­ная по­зо­ло­чен­ной резь­бой и по­кры­тая пе­ле­ной с вы­ши­тым изо­бра­же­ни­ем пре­по­доб­но­го и ска­за­ни­ем о пе­ре­не­се­нии мо­щей его. Усерд­ный по­чи­та­тель пре­по­доб­но­го Лон­ги­на епи­скоп Алек­сандр со­ста­вил ему и служ­бу. Па­мять Ко­ря­жем­ско­го по­движ­ни­ка празд­ну­ет­ся мест­но. Празд­но­ва­ние пре­по­доб­но­му Лон­ги­ну уста­нов­ле­но епи­ско­пом Во­ло­год­ским Они­си­фо­ром, ко­то­рый за­ни­мал ка­фед­ру с 1814 по 1827 гг.