Другой способ рассмотрения методологии двойной рефлексивности в исследованиях 1991-1997 годов – составление каталога ее достоинств и ограничений. Начнем с эпистемологической позиции как в формальных процедурах, так и в неявном знании. Фарватер науки прошлого был устремлен к абсолютному знанию, полной предсказуемости событий и причинных связей. Альтернативные взгляды обычно выражались в форме либо веры (в тексты или в пророков), либо фундаментального скептицизма, отрицающего способность человека обнаружить какой-либо логический или причинный смысл событий. Особенность нашей эпохи заключается в укрепляющемся убеждении в неопределенности истины, а также в том, что возможно накопление систематических знаний о мире.
Примером такой позиции может служить позиция К. Поппера, для которого реальная наука представляла собой постоянно изменяющийся корпус еще не опровергнутых выводов и гипотетических предположений [34, 35]. Способность жить в постоянной динамической неопределенности, не позволяя ей парализовать волю и мысль, – качество, которым все более характеризуются базовые предположения современной науки и особенно науки социальной.
Методология двойной рефлексивности нацелена на постоянно подверженную сомнению и поэтому динамичную методологию. Полученные с ее помощью выводы дают картину, всегда открытую критическому отрицанию и дальнейшим изменениям. Из этого следует, что сторонники методологии должны не упрямо обороняться от сомневающихся и еретиков, а внимательно к ним прислушиваться.
Достоинства методологии двойной рефлексивности.
Первичная информация предстала как более глубокая и реалистичная по сравнению с данными статистических исследований и опросов общественного мнения. Ее возможности, определяемые выбором регионов и деревень, делают результаты более значимыми, чем биографии или изучение отдельных случаев (индивидов, семей или деревень).
В базе данных непосредственно соотносятся "жесткие" факты, (потоки материальных ресурсов, использование труда) и понимание стратегий выживания семей и способов их экономической самозащиты и возможного преуспевания. Сравнение с этими данными местных официальных политических и статистических отчетов (всегда сильно искаженных в интересах их составителей, а также начальников) позволяет проникнуть за официальный "фасад".
Методология двойной рефлексивности позволяет установить сельские и сельско-городские сети неформальной или эксполярной деятельности, в частности сети взаимной поддержки как основной компонент общественно-экономической жизни.
В результате исследования сформировалась более реалистическая "трехсторонняя" картина как экономических процессов, так и политического сознания (сами "факты", то, как они видятся участниками, и то, как они видятся "со стороны" – исследователем). Название исследования 1996-1997 годов – "Реальная экономика и реальная политика сельской России" – отражает именно такую направленность.
В исследовании определились механизмы, которые позволяют выносить на профессиональный "суд равных" (peers review) и критически обсуждать результаты полевой работы. В отличие от узкой ориентации на проверку априорно заданных гипотез, методология двойной рефлексивности обеспечивает открытость по отношению к неожиданным фактам и выводам.
Интерактивная подготовка участников исследования стимулирует их творческое отношение к сбору и анализу данных, способствует расширению социологического горизонта и профессиональному росту.
Слабости методологии двойной рефлексивности.
Прежде всего следует отметить проблематичный уровень репрезентативности. Математико-статистические методы, развитые в рамках количественной методологии, в частности, расчет выборок, позволяют соотносить теоретические построения с фактами и систематически проверять реалистичность выводов. Качественные методы не обладают и, вероятно, не могут обладать возможностями верификации того же уровня. Развитие компьютерных методов анализа качественных данных лишь отчасти улучшило ситуацию.
На наш взгляд, выбор между методами, которые приводят к сужению исследовательского поля ради его "математизации", и их альтернативой заключается не в том, чтобы отрицать одни методы во имя других, подразделять их на категории "истинно научных" и "частично научных" или же сводить друг к другу. Оптимальное решение вопроса в том, чтобы использовать их комбинированно. В то же время для качественных исследований, особенно в рамках сравнительного анализа, необходима дальнейшая (и постоянная) работа над методами отбора объектов и оценки репрезентативности данных.
Отход от рутинных методов связан со значительными затратами времени и ресурсов. Изучение новой темы с позиций методологии двойной рефлексивности требует значительных дополнительных усилий, в том числе переподготовки участников полевого исследования. По аналогичным причинам в качественных исследованиях труднее контролировать график выполнения работ и обеспечивать ясность и "окончательность" результатов, обычно требуемых финансовыми и административными спонсорами программы.
Литература
1. Фадеева О.П. История социологических исследований сельской жизни в России (1990-1995 гг. и 1995-1996 гг.) // Крестьяноведение: Теория, история, современность: Ежегодник. 1996 / Под ред. В.П. Данилова, Т. Шанина. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 301-315.
2. Батыгин Г.С., Девятко И.Ф. Миф о “качественной социологии” // Социологический журнал. 1994. № 2. С. 28-42.
3. Rickert H. Meaning in history. London: George Alien & Unwin, 1961.
4. Dilthey W. Selected writings. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.
5. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
6. Hughes J.A. The philosophy of social research. London: Longman, 1990.
7. Winch P. The idea of social sciences, London: Routledge and Kegan Paul, 1990.
8. Snow C.P. The two cultures. Cambridge: Cambridge University Press, 1964.
9. Chomsky N. Language and problems of knowledge, Cambridge, Mass.: MIT Press, 1996. P. 5-6.
10. Tesch R. Qualitative research. New York: The Fahner Press, 1990. P. 58.
11. Sorokin P. Social and cultural dynamics. Vol. 1. New York: American Book Company, 1937. P. 10.
12. Strauss A., Corbin J. Basics of qualitative research. London: Sage Publications, 1990. P. 17.
13. Platt J. Case study in American methodological thought // Current Sociology. 1992. T. 40. No. 1.
14. Lazarsfield P. On social research and its language. Chicago: University of Chicago Press, 1993.
15. Strauss A.L. Qualitative analysis for social scientists. Cambridge: Cambridge University Press, 1987.
16. Stanley L. Breaking out again: Feminist ontology and epistemology, London: Routledge, 1993.
17. Dey I. Qualitative data analysis. London: Routledge, 1993.
18. Щербина Ф.А. Крестьянские бюджеты. Воронеж: Вольное экономическое общество, 1900.
19. Статистический справочник: 1927. М.: Стат. изд-во ЦСУ СССР, 1928;
20. Статистический справочник: 1928. М.: Стат. изд-во ЦСУ СССР, 1929.
21. Чаянов А. Бюджетные исследования. М.: Финансы и статистика, 1929.
22. The new shorter Oxford dictionary. Oxford: Clarendon Press, 1993. P. 2522.
23. Giddens A. The consequences of modernity. Cambridge: Polity Press, 1990.
24. Giddens A. Modernity and self-identity. Cambridge: Polity Press, 1991.
25. Soros G. The alchemy of finance. New York: Simon and Shuster, 1987.
26. Beyond сhaos and dogma: discussion by G. Soros and A. Giddens // New Statesman. 1997. October, 13.
27. Geertz С. The interpretation of culture. London: Fontana Press, 1997.
28. Leach A.R. Social anthropology. London: Fontana Press, 1982.
29. Hammersley М., Atkinson P. Ethnography. London: Routledge, 1995.
30. Лацис О.Р. Рыцари длинного стола // Дело. 1993. 10 ноября. С. 11.
31. Polanyi M. The logic of personal knowledge. London: Routledge and Kegan Paul, 1958.
32. Polanyi M. The tacit dimension. New York: Doubleday, 1966.
33. Popper К. The logic of scientific discovery. London: Hutchinson, 1959.
34. Popper К. The poverty of historicism. London: Routledge, 1957.