Семья и русская книга в зарубежье
I. Вступление
В XX в. колоссальные потрясения коснулись всей мировой цивилизации, сдвиги произошли, как в социально-экономической, так и политической системе, научно-информационные изменения привели к переосмыслению многих базовых понятий. Кризис вековых устоев цивилизации затронул само понятие человеческой личности и основную форму человеческого бытия – семью, как ячейку личной и общественной жизни.
Войны и революции, экономические нужды и т.д. привели к усилению миграционных процессов, коммуникативные средства и достижения в области транспорта привели к повышению подвижности населения. В этой связи тема русского зарубежья приобретает важный контекст и становится объектом внимания разных ученых, причем книга, как носитель информации занимает центральное место в русской семье в диаспоре.
II. Основная часть
Традиционные ценности привнесенные русским рассеянием в западный мир
Наши соотечественники, столкнувшись со многими проблемами, приступили к выработке определенного иммунитета в своей социокультурной среде. Они также сохранили русский традиционный многовековой взгляд по всему блоку проблем современного мира. Помимо того процессы адоптации к условиям окружающей среды, сохранение культурного наследия, тема западной урбанизации, качество жизни и приоритеты ценностей – все это встало перед темой семьи и нашло отражение в издательской политике основных центров русского рассеяния.
Помощь церкви в преодолении драматизма эмигрантского бытия
Работа с детьми и молодежью, как направления духовно-просветительской и педагогической деятельности легла в зарубежье на церковные приходы. Опыт, накопленный и сохраненный для истории нашими соотечественниками в плане возрастания подрастающего поколения в основах традиций и национальной культуре, как в виде отдельных идей, так и практических наработок, может быть, во многом полезен для современной России.
Русские люди, беженцы, репатрианты, военнопленные и т.д. постепенно налаживали свою жизнь и быт, обзаводились семьями, в которых подрастали дети. С появлением и организацией храмов и приходских библиотек, формировавших интерес чтения, сразу же однимался вопрос о подрастающем поколении, об непростой судьбе, о вопросах воспитания и образования. Официально учащихся принимали государственные или частные школы стран проживания, но они не могла дать полноты представления о русской истории, литературе и православной религии, многие из детей даже не знали отеческих молитв. Конечно их сверстники, которые воспитывались в это время в России, в плане религиозного обучения, находились в более худших условиях. Что, налагало тем большую ответственность и тем более остро воспринималось думающими людьми в эмиграции.
Родителями осознавалась моральная ответственность за судьбы русских детей перед угрозой денационализации. Высшие церковные структуры, руководившие русским рассеянием, запрашивали с приходов информацию о библиотеках, «сведения об учреждениях благотворительных, просветительных и иных, состоящих при церкви,.. каков состав прихода и колонии: интеллигенция, рабочие, учащиеся,.. дети, их число, как организовано преподавание Закона Божия, есть ли иностранные школы и особенно интернаты, где живут дети, сведения об этих интернатах и их отношение к попечению о вере детей»[1]. Эти сведения обрабатывались, анализировались, затем делались выводы и принимались конкретные меры, как в общецерковном масштабе, так и на местах. В рамках епархии был создан Учебно-просветительский комитет, в работе которого принимали участие, приезжающие с мест, ответственные за просветительскую работу. «Не достаточно создать церковь и приход, нужно, чтобы в церковь ходило и молодое поколение и, чтобы быть членами русской заграничной православной церкви они должны сами быть русскими, т.е. не «денационализироваться...» - говорилось на одном из собраний в епархиальном центре[2].
Там, где было возможно, при городских, профессиональных и частных школах создавались отделения с преподаванием Закона Божия, русского языка, истории и географии России, а где невозможно создавались маленькие группы, в которых преподавали миряне[3].
Епархиальное управление помогало, как могло, конечно, оно не располагало специальными средствами, но изыскивались альтернативные виды помощи. Так бесплатно, или по льготным ценам присылались детские книги, осуществлялось педагогическое руководство, в рамках которого была разработана программа минимума «по Закону Божьему и русскому языку, со сведениями по русской истории и географии, даны методические указания к плану занятий и составлен примерный список учебников и учебных пособий»[4]. Церковное руководство в эмиграции прибегло к оригинальной форме обучения, когда «по желанию родителей, дети обучались Закону Божьему по переписке с Богословским институтом в Париже[5].
Интересно прочитать документы тех лет, говорящие о том, какими способами решались финансовые проблемы. «Материальные условия для учебно-просветительной деятельности крайне неблагоприятны, всюду жалуются на отсутствие или скудость средств, помещений, учебников, книг для внеклассного чтения... и, что всего прискорбнее, на равнодушие, иногда, родителей... В общем источниками средств являются взносы родителей, пожертвования благотворителей, доходы от дня Русской Культуры и Дня Русского Ребенка, концертов, лекций, церковных сборов»[6].
В новых условиях невозможно было создать церковно-приходские школы, в старом, дореволюционном их понимании, где занятия проводились бы ежедневно и учащиеся усваивали весь программный материал на русском языке. «Начальная школа в эмиграции давала азы грамотности и религии на русском языке»[7]. Главной целью преподавания ставилась такая задача, чтобы привить ученику способность свободного владения русским языком, знание литературы, истории и географии «Нововведением по сравнению с дореволюционной школой, где преподавание религии было формальным, можно считать повышенное внимание к религиозному воспитанию, причем на первый план выходили не столько ритуальные моменты, сколько духовные и исторические аспекты православия»[8].
Доступны для рассмотрения экземпляры учебных пособий и дидактические материалы по курсам Священной истории и иконописи. Многосторонняя деятельность приходских комитетов включала в себя даже курсы по изучению кройки и шитья, иностранных языков и т.д.
Произведения русской классики нередко привлекали внимание, устраивались коллективные чтения, сохранялась старинная дореволюционная традиция семейного чтения по вечерам. Особой популярностью и любовью пользовалась традиция устраивать детские спектакли по мотивам или по произведениям известных авторов. В зарубежье возникла интересная инициатива, так при приходах устраивался обмен книгами для духовно-нравственного чтения.
В скором времени работа дала результаты. Можно было заметить, что дети стали более интенсивно настроены в национальном смысле, чем их упавшие духом родители. Их жизнь стала более интенсивной, интересной и разнообразной. Издававшийся в одном из мест рассеяния Бюллетень писал: «Наше Общество имеет целью... поддерживать православную веру. Молодежь, отошедшая от церкви, теперь к ней возвращается... другие просто вышли из безразличия... Так мы начали издавать приходской Вестник, который понемногу распространяется. Отметим также открытие Четверговой школы... Закон Божий преподается… Дети собираются в церкви по четвергам. Мы доставляем их таким образом полезно препровождение времени и приучаем их к жизни около церкви. Наша церковь становится, таким образом, тем, чем она всегда была - центром русской общины»[9].
III. Заключение
Итак, русская среда может характеризоваться некоторыми своими чертами, проявившимися именно в условиях диаспоры. Эмигранты, из боязни денационализироваться трепетно сохраняли устои, религию, культуру родины, семья явилась той средой, которая благотворно развивала эти стремления. Наши соотечественники боялись адоптации и делали все, для того чтобы сохранить именно национальный характер в чуждой среде обитания. Бегство смешивало в единую массу князей и дворян, скромных пехотных офицеров, богатых землевладельцев, превратившихся в бедняков, адвокатов и чиновников, не редкими были случаи, когда бывшие полковники работали таксистами и генералы – садовниками и консьержами. По воспоминаниям одной аристократки, узнаем о проблемах семьи: «Отец бился, зарабатывая хлеб неподходящим его характеру ремеслом… Эта работа его мучила. Спасался музыкой, занимался садом и куроводством»[10]. Проблема языка имеет свое значение, были такие русские семьи, где родители, прожив всю жизнь, не научились говорить на языках, дети же наоборот, усвоили только разговорную русскую речь, не научившись ни писать, ни читать. Нередки случаи, когда, потомки эмигрантов усвоили только разговорную речь, тогда как их родители, будучи людьми простыми всю жизнь говорили в семье только по-русски. Опыт эмиграции возвращается на родину благодаря сохранности полученной на страницах печатных источников.
Важным в раскрытии этих информационных носителей является обработка, введение в научный оборот, пропаганда и использование в первую очередь накопленных фондов, таких как Отдел литературы русского зарубежья РГБ, Библиотеки-фонда «Русское зарубежье», Отдела русского зарубежья ВГБИЛ им. Рудомино и других.
Источники и литература
1. Вестник православного прихода святого Воскресения. Рабат, 1954, № 1.
2. Епархиальное собрание. // Церковный вестник Западноевропейской епархии. Париж, 1927, № 1.
3. Ковалевский Е.П., член епархиального совета. Религиозно-просветительская работа. // Там же, 1933, № 10-11.
4. Мазьер П.П., де. Мы Петровичи. Рукопись. Рабат, Марокко. Частный архив. Фонд не описан.
5. Постановление Епархиального собрания 1930.02.7. по докладам Религиозно-просветительной комиссии. Машинопись. Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив. Фонд не описан.
6. Раев М. Россия за рубежом. М.: Прогресс-Академия,1994.
[1] Епархиальное собрание. // Церковный вестник Западноевропейской епархии. Париж, 1927, № 1. с. 14.
[2] Ковалевский Е.П., член епархиального совета. Религиозно-просветительская работа. // Там же, 1933, № 10-11. с. 29.
[3] См.: Постановление Епархиального собрания 1930.02.7. по докладам Религиозно-просветительной комиссии. Машинопись. с. 2. Воскресенский храм, Рабат, Марокко. Архив. Фонд не описан.
[4] Ковалевский Е.П. Ук. Соч. с. 32.
[5] Мазьер П.П., де. Мы Петровичи. Рукопись. Рабат, Марокко. Частный архив. Фонд не описан.
[6] Ковалевский Е.П. Ук. Соч. с. 32.
[7] Раев М. Россия за рубежом. М.: Прогресс-Академия,1994. с. 67.
[8] Там же.
[9] Вестник православного прихода святого Воскресения. Рабат, 1954, № 1. с. 3.
[10] Мазьер П. Ук. соч.