(1893, опубл. 1899)
Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена
Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его
закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир.
Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тетку леди Брэкнелл с очаровательной
дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не
меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество
прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника
во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека
Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными
обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница),
оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют ее
по-разному:
Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет «к своему младшему
брату Эрнесту, который живет в Олбени и то и дело попадает в страшные
передряги»; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на «вечно больного
мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается». Оба
— неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности
обвинять друг друга в безответственности и инфантильности.
«Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски», — отзывается
Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит
беседу на матримониальные темы: он давно влюблен в Гвендолен, но никак не
осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом
и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий
свою кузину, пытается изображать оскорбленную добродетель; но тут в дело
вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному
претенденту на руку дочери (та, наделенная недюжинным практицизмом и здравым
смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что
мечтой ее жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: «В этом имени есть
нечто, внушающее абсолютное доверие») настоящий допрос с акцентом на
имущественных аспектах его благосостояния. Все идет благополучно, пока речь не
заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что
является найденышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его... в
саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория.
«Я очень рекомендую вам <...> обзавестись родственниками <...> и сделать это еще
до окончания сезона», — советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с
Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен
вернется и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции
(сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона,
горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной
воспитанницей Джека Сесили — намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом,
радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было,
оба друга-притворщика приходят к выводу, что и «беспутный младший брат Эрнест»,
и «вечно больной мистер Бенбери» постепенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой «родни».
Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в
поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого
скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен:
«Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут
Эрнест». Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную
его любовных писем. И неудивительно: ее опекун, этот скучный педант, так часто
с возмущением вспоминает о своем «беспутном» братце, что тот рисуется ей
воплощением всех достоинств.
К изумлению девушки, предмет ее грез появляется во плоти: разумеется, это
Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг еще на несколько дней задержится в
Лондоне. От Сесили он узнает, что «суровый старший брат» решил отправить его на
исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное
знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и
мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой
мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную
деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид
его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и
домочадцам о безвременной кончине своего непутевого братца. А «братец» —
выглядывает из окна...
Но если это недоразумение еще удается худо-бедно утрясти с помощью
экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и
апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании
креститься и быть нареченными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в
поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она
помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В
подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских
газетах, другая — на свой дневник. И только поочередное появление Джека
Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и
Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в
смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Еще недавно готовые разорвать
друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно
феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины.
Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря
ни на что, намерен пройти обряд крещения,
Гвендолен великодушно замечает: «Как глупы все разговоры о равенстве полов.
Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас».
Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же
выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью.
Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определенно импонируют миловидный профиль
девушки («Два наиболее уязвимых пункта нашего времени — это отсутствие принципов
и отсутствие профиля») и ее приданое, что до происхождения... Но тут кто-то
упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно
желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней... исчезнувшую двадцать
восемь лет назад непутевую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что
она потеряла ребенка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись
трехтомного романа, «до тошноты сентиментального»). Та смиренно признается, что
по рассеянности положила доверенного ей ребенка в саквояж, а саквояж сдала в
камеру хранения на вокзале.
Встрепенуться при слова «саквояж» наступает очередь Джека. Спустя несколько
минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором
был найден; и тут выясняется, что он — не кто иной, как старший сын
профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший
брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные
книги, при рождении он был наречен в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно
повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все
ружья, представшие на обозрение зрителям в ее начале. Впрочем, об этих канонах
едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить ее в
подлинный праздник для современников и потомков.