Говард Лавкрафт. Сны ужаса и смерти

--------------------------------------------------------------- © Copyright перевод Thary (thrary@hotmail.com) Origin: Тексты Лавкрафта на https://literature.gothic.ru/classic/prose/lavcraft/--------------------------------------------------------------- Вновь поведаю - не знаю я, что стало с Харлеем Вареном, хотьдумаю,- почти надеюсь, что пребывает он ныне в мирном забвении,если там существует столь благословенная вещь. Истинно, в течениипяти лет я был его ближайшим другом, и даже разделил с нимисследования неизведаного. Я не стану отрицать (нашелсясвидетель, пусть слабый и ненадежный - моя память) похода к пикуГаинсвиль, на дороге к Большому Кипарисовому Болоту, тойотвратительной ночью, в полдвенадцатого. Электрические фонари,лопаты, катушка провода, что мы несли - лишь декорации комерзительной сцене, сожженой моей поколебавшейся памятью. Нозатем, я должен настоять, что не утаил ничего, что следовало бысказать, о том почему меня нашли следующим утром на краю болотаодинокого и потрясенного. Утверждаете - ни на болоте ни рядом небыло ничего, что могло бы вселить страх. Я соглашусь, но добавлю,оно было вне - я видел. Видение, кошмар, должно быть это быловидение, либо же кошмар - я надеюсь - все же лишь это сохранилмой разум о тех отвратительных часах, когда мы лишилисьчеловеческого надзора. И почему Харлей Варрен не вернулся, он,либо его тень, либо некая безымянная вещь, которую я бы даже нерискнул описать, лишь сам он может поведать. Говорю я, мне было известно, о изучении сверхъестественногоХарлеем Вареном, и до некоторой степени я помогал ему. В егообширной коллекции странных, редких книг о запретном, я прочелвсе на языках которыми владел, но как мало их. Большинство книг,я полагаю, было на арабском, а книга злодея-предателя,приобретенная последней, и которую он всегда носил в кармане,вовсе написана письменами подобных которым я не видал. Варенникогда не говорил, что было в ней. О его исследованиях, надо липовториться, - теперь я не знаю, что он искал. И не слишком лиэто милосердно ко мне, я не заслужил такого, учитывая нашиужасные занятия, в которых я участвовал скорее под его влиянием,чем в силу действительной склонности. Варен всегда подавлял меня,а временами я боялся его. Помню, содрогался, ночью перед ужаснымпоходом, когда он расказал свою теорию, что некоторые трупыникогда не распадаются, но остаются крепкими в своих могилахтысячи лет. Но я не боюсь его теперь, подозреваю, он познал ужасынедоступные моему жалкому разуму. Теперь я боюсь за него. Вновь повторюсь, теперь я не знаю наших намерений той ночью.Конечно, книга которую Варрен нес с собой - та древная книга снепонятными символами, попавшая к нему из Индии месяц назад,должна была как-то использоваться - но клянусь я не знаю, что мыожидали найти. Свидетель утверждает, что видел нас вполдвенадцатого на пике Гайнсвиль, по дороге к БольшомуКипарисовому Болоту. Возможно это верно, но моя память ненадежныйсвидетель. Все размыто и в моей душе осталась лишь единственнаякартина, что могла существовать лишь много познее полуночи -полумесяц изнуренной луны застыл высоко в облачном небе. Наша цель - древнее кладбище, столь древнее, что я дрожалпри многочисленных знаках незапамятных лет. Кладбище в глубокой,сырой лощине, заросшей редкой травой, мхом и вьющимисястелющимися сорняками, заполненной зловонием, которое моепраздное воображение абсурдно связало с выветренными камнями. Повсякому, знаки запустения и ветхости были везде, и замечаниеВарена, что мы первые живые создания вторгнувшиеся в смертельнуютишину веков, показалось мне правдой. Над оправой долин, бледный,изнуренный полумесяц выглядывал сквозь нездоровые испарения,казалось, исходивших из катакомб, и в его слабых, нерешительныхлучах я едва мог разглядеть отталкиваюшие массивы античных плит,урн, кенотафий и фасадов мавзолеев, разрушающиеся, поросшие мхом,съеденые влажностью и частично скрытые под грубым богатствомнездоровой растительности. Первое яркое впечатление в этом ужасном некрополисе - Вареностановился перед наполовину разрушенной могилой и бросил наземлю вещи. Тогда я заметил у себя электрический фонарь и двелопаты, а у компаньона кроме фонаря еще и переносной телефонныйаппарат. Мы не проронили ни слова,- место и цели казались ясны, ибез малейшей задержки схватились за лопаты, и стали расчищатьтраву, сорняки, снимая землю с плоского, архаического погребения.Когда мы полностью расчистили погребение, состоявшее из трехогромных гранитных плит, я отступили назад, чтобы рассмотретьлучше, а Варен казалось занялся умственными расчетами. Затем онповернулся к могиле и используя лопату как рычаг попыталсязаглянуть под плиту, находящуюся ближе всего к каменнымразвалинам, которые должно быть когда-то были памятником. Он непреуспел и направился ко мне за помощью. Вместе мы расшаталикамень, а затем и перевернули его. Отодвинув плиту мы обнаружили черный провал, из которогохлынули миазмы испарений, столь тошнотворные, что мы отпрянули вужасе. Но через некоторое время, мы приблизились к яме вновь инашли, что испарения менее тошнотворны. Фонари показали сырыестены и каменные ступени, на которые капала отвратительнаямерзость внутренней земли. И тогда впервые моя память сохранилапроизнесенное вслух: Варен, обратился ко мне низким тенором,слишком невозмутимым для ужасающего окружения. "Извини, я должен просить тебя, остаться на поверхности, -сказал он, - но будет преступлением, позволить кому бы ни было состоль слабыми нервами спуститься вниз. Ты не можешь представить,хоть и читал, да и я тебе рассказывал, то что я увижу и сделаю.Это дьявольская работа, Картер, я беспокоюсь, сможет ли человекне обладающий чувствительностью дредноута лишь взглянув на то,вернуться живым и нормальным. Я не хочу оскорбить тебя, и лишьнебеса знают как я был бы рад захватить тебя с собой, ноответственность на мне,- я не могу тащить комок нервов (а ты иесть комок нервов) вниз к возможной смерти и безумию. Говорютебе, ты не можешь представить на что это действительно похоже!Но клянусь сообщать по телефону о каждом своем шаге - у меняхватит провода до центра земли и обратно." Я еще слышу, в памяти, те холодно произнесенные слова, и ещемогу вспомнить свои протесты. Кажется, я отчаяно волновался ипытался убедить друга позволить сопровождать его в те могильныеглубины, но тот оказался тверд. Он даже пригрозил, отказаться отспуска вовсе, если я продолжу наставивать, и угроза подействала -лишь он знал, что делать дальше. Это я еще помню, хоть больше незнаю, что мы искали. Я уступил, а Варен стравил провод и началсобирать оборудование. По его кивку я взял аппарат и сел настарую, обесцвеченную могильную плиту рядом с недавно раскрытымотверстием. Затем он пожал мою руку, взвалил на плечи катушкупровода и исчез склепе. Еще с минуту я видел отсветы его фонаря, и слышал шелестпровода падающего за ним, но свет внезапно исчез, как если бы былпройден поворот каменной лестницы, а звук умер почти также скоро.Я был одинок, и все же привязан к неизвестным глубинам волшебнойнитью, чья изолированная поверхность лежала под воставшими лучамиизнуренного серпа луны. В свете фонаря я постоянно сверялся с часами, с лихорадочнымбеспокойством вслушиваясь в телефоную трубку, но более четвертичаса не слышал ничего. Затем из телефона раздался слабый треск ия позвал друга тревожным голосом. Я был полон предчувствий,однако к словам произнесеным из того странного обиталища, намногоболее встревожено, чем когда либо ранее я слышал от Варена, небыл готов. Он, кто так спокойно оставил меня недавно наверху,теперь звал снизу дрожашим шопотом более зловещим чем самымгромкий вопль. "Боже! Если бы мог видеть что я вижу!" Я не мог говорить. Безмолвно я мог только ждать. Тогдаиспуганные звуки раздались вновь: "Картер, это ужасно-чудовищно-невероятно!" В этот раз голос не подвел меня, и я вылил в передатчикнаводнение переполняемых меня вопросов. Испугано, я повторял,"Варен, что там? Что там?" Еще раз раздался голос моего друга, хриплого от страха, иразбавленного привкусом отчаяния. "Я могу сказать тебе, Картер! Это вне человеческого сознания- я не смею тебе сказать - человек не может узнать это и выжить.Великий Боже! Я не когда не думал о таком!" Вновь немота спасла меня от безмолвного потока дрожашихвопросов. А затем раздался голос Варена в диком успуге. "Картер! ради любви к господу, верни плиту на место иубирайся как только можешь! - бросай все что ты делаешь снаружи иуноси ноги - твой единственный шанс! Делай что тебе говорят, и непроси объяснений!" Я слышал, но был способен лишь повторять свои испуганныевопросы. Вокруг меня были могилы, темнота и тени; подо мною,некая опасность за пределами человеческого разума. Но друг мойбыл в большей опасности чем я, и сквозь страх, чувствовалопределенное негодование, что он должно быть считает меняспособным бростить его сейчас. Еще щелчок и после паузы жалкийкрик Варена. "Уничтожь его! Ради господа, положи плиту на место иуничтожь его, Картер!" Голос компаньона освободил меня от паралича. "Варен,подбодрись! Я спускаюсь!" И в ответ крик отчаяния. "Нет! Ты не понимаешь! Слишком поздно - моя ошибка. Задвиньплиту на место и беги - ничего иного ты или кто-либо другой и неможет сделать." Голос изменился вновь, становясь тише и обретая безнадежноесмирение: "Быстрей - прежде чем станет слишком поздно." Я пытался не слушать его, пытался прорваться сквозь паралич,сковавший меня, и броситься вниз напомощь. Но его следующие словазастали меня все еще неподвижным в цепях абсолютного ужаса. "Картер торопись! Это бесполезно - ты должен идти - лучшеодин чем два - плита - " Пауза, щелчки, слабый голос Варена: "Уже почти - не будь упорен - скрой эти проклятые ступени ибеги ради собственной жизни - ты теряешь время - пока, Картер -мы не увидимся больше." Здесь шопот Варена раздулся в крик; крик постепенно дорос довопля преисполненного ужасами веков - "Проклинаю адовы создания - легионы - мой бог! Бей! Бей!БЕЙ!" После - тишина. Я не знал сколько нескончаемых вечностейсидел ошеломленным; шопот, бормотание, крики в телефоне. Вновь ивновь сквозь вечности в которых я шептал, бормотал, кричал ивскрикивал, "Варен, Варен! Ответь мне - ты там?" А за тем я очнулся коронованый ужасом невероятным,невообразимым, почти необъяснимым. Я говорил, что вечность,казалось прошла после крика Варена, визжащего последнеепредупреждение, и лишь мой собственный крик разбил отвратительнуютишину. Но после, в трубке раздались щелчки и я прислушался.Вновь я позвал в провал: "Варен, ты там?" и ответ принеспомрачение разуму. Я не пытаюсь, джентльмены, объяснить ту вещь -тот голос - ни рискуть описать в деталях, - первые слова удалилимое сознание и ввергли в мысленную пустоту длившуюся допробуждения в больнице. Я должен сказать - голос был низкий,пустынный, студенистый, отдаленный, таинственный, жестокий,лишенный человеческой оболочки? Что я должен сказать? Я слышалего, и знаю при этом про него ничего - поскольку слышал его сидяокаменевшим на неизвестном кладбище в пустоте, среди понижающихсямелодий, падающих могил, рядов растительности и паров миазма -слышал хорошо из самых глубин этих заслуживающих осужденияразрытых могил, где я наблюдал бесформеный, могильный танец тенейпод проклятой изнуренной луной. И вот что оно сказало: "Ты идиот, Варен - МЕРТВ!"