Она взяла его руки и положила себе на талию, как бы говоря, теперь можешь потрогать. Он повернулся, ее губы снова встретились с его. И они снова целовались. Только теперь это был бешеный, пламенный поцелуй. Они повалились на кровать. Она оказалась под ним. Они соприкасались кожей. Теперь их отделяли только лифчик, трусики и его джинсы. Она запустила руки в его густые шелковистые волосы, и держала его голову, пока он целовал ее шею. Как далеко мы зайдем? Что мы делаем? Маленькая часть ее сознания задавала вопросы, а остальная часть просила маленькую часть заткнуться. Она хотела трогать его, целовать его; она хотела, чтобы он обнял ее и никогда не отпускал.
Его пальцы нащупали застежку ее лифчика. Она напряглась. Его глаза были огромными и светились в темноте.
– Все хорошо?
Она кивнула. Ее дыхание начало учащаться. За всю ее жизнь еще никто не видел ее топлес – никто из парней, во всяком случае. Как будто почувствовав ее нервозность, он осторожно повернул ее лицо. Его губы дразнили, мягко касаясь ее, пока все ее тело не затряслось от напряжения. Его рука начала скользить с ее щеки к плечу, успокаивая ее. Она все еще была на пике эмоций, ожидая, что его другая рука вернется к застежке на лифчике, что бы снова потрогать ее. Но он начал, что-то искать за собой. Что он там делает?
Вдруг Клэри вспомнила слова Изабель о средствах предохранения. Она напряглась немного и отстранилась.
– Джейс, я не уверена.
В темноте вспыхнуло, что‑то серебряное, а затем что‑то холодное и острое вонзилось ей в руку. На секунду она почувствовала удивление, потом боль. Она отдернула руку назад и увидела темную кровь на своей коже.
– Ой! – сказала она, больше от раздражения и удивления чем от боли. – Что…
|
|
Джейс одним движением оторвал себя от нее и от постели. Неожиданно он возник посреди комнаты без рубашки и бледный как привидение.
Крепко обхватив рану, Клэри начала садиться.
– Джейс, чт…
Она умолкла на полуслове. В его левой руке был нож – нож с серебряной рукояткой, который хранился в коробке принадлежавшей ее отцу. На нем было тонкий след крови.
Она посмотрела вниз на свою руку, потом снова на него.
– Я не понимаю…
Он разжал руку, и нож упал на пол. На мгновение он выглядел готовым убежать. Потом он упал на пол и схватился за голову.
– Я похожа на нее, – сказала Камилла, как только дверь закрылась за Изабель. – Она напоминает мне саму себя.
Саймон повернулся, чтобы посмотреть на нее. В Святилище было мало света, но он четко видел ее, стоявшей спиной к колонне, с руками связанными за спиной. Дверь в Институт охранял сумеречный охотник, но либо он не слышал Камиллу, либо не был заинтересован.
Саймон приблизился к Камилле. Цепи, что удерживали ее, странным образом манили его. Освященный металл. Цепи, казалось, мягко поблескивали на ее бледной коже, и ему показалось, что он видел несколько струек крови, просачивающихся вокруг наручников на ее запястьях.
– Она совсем на тебя не похожа.
– Ты так думаешь. – Камилла склонила голову набок, ее светлые волосы, казалось, искусно уложены вокруг ее лица, хотя он знал, что она не могла коснуться их. – Ты их так любишь, – сказала она, – своих друзей, сумеречных охотников. Как сокол любит охотника поймавшего и приручившего его.
– Все совсем не так, – сказал Саймон. – Сумеречные охотники и обитатели Нижних Миров не враги.
|
|
– Ты даже не можешь к ним домой зайти, – сказала она. – Ты оградился ото всех. Ты жаждешь служить им. Ты встал на их сторону против своего собственного вида.
– У меня нет вида, – сказал Саймон. – Я не один из них. Но и не один из вас. Но скорее я похож на них, чем на вас.
– Ты один из нас. – Она нетерпеливо дернулась, гремя своими цепями, и прерывисто дыша от боли.
– Есть кое‑что, о чем я тебе не сказала, тогда в банке. Но это правда. – Она улыбнулась через боль. – Я чувствую человеческую кровь на тебе. Ты недавно питался. Человеком.
Саймон почувствовал как внутри него, что то вздрогнуло.
– Я…
– Это было замечательно, не правда ли? – Ее красные губы скривились. – Впервые с тех пор как ты вампир ты не голоден.
– Нет, – сказал Саймон.
– Ты лжешь. – В ее голосе звучала уверенность. – Они пытаются заставить нас сражаться с себе подобными, нефилимами. Они примут нас, только если мы будем притворяться не теми, кто мы есть – не охотниками, не хищниками. Твои друзья никогда не примут тебя таким, какой ты есть. То, что ты делаешь для них, они никогда не сделают для тебя.
– Я не понимаю, почему тебя это заботит, – сказал Саймон. – Что сделано, то сделано. Я не собираюсь тебя отпускать. Я сделал свой выбор. Мне не нужно то, что ты предлагаешь.
– Может не сейчас, – мягко сказала Камилла. – Но потом, тебе потребуется.
Сумеречный охотник, охраняющий дверь, отступил, когда дверь открылась и Мариза вошла в комнату. За ней следовали две фигуры хорошо знакомых Саймону: Брат Изабель Алек, и его друг, колдун Магнус Бейн.
|
|
Алек был одет в черный строгий костюм; Магнус, к удивлению Саймона, был одет так же, с добавлением длинного белого шелкового шарфа, с кисточками на концах, и парой белых перчаток. Его волосы торчали как обычно, но без присущего им блеска. Камилла, увидев их, замерла.
Магнус не показывал виду, что заметил ее; он слушал Маризу, которая неловко говорила о том, как хорошо, что они прибыли так быстро.
– Мы не ждали вас раньше завтрашнего дня.
Алек издал приглушенный звук раздражения и уставился в пустоту. Он выглядел так, словно совсем не был счастлив оказаться здесь. Кроме того, заметил про себя Саймон, он выглядел почти таким же, как всегда – те же самые темные волосы, те же самые спокойные голубые глаза – хотя было что‑то еще, расслабленность, которой не было в нем прежде.
– К счастью, здесь есть портал расположенный вблизи Венского оперного театра, – сказал Магнус, забросив свой шарф через плечо. – Как только мы получили твое послание, мы поспешили сюда.
– Я все еще не понимаю, как все это связано с нами, – сказал Алек. – Вы поймали вампира, который собирался сделать нечто мерзкое. Разве они не поступают так постоянно?
Саймон почувствовал, как его желудок скрутило. Он посмотрел на Камиллу, чтобы убедится, что она не смеется над ним, но ее взгляд был сосредоточен на Магнусе.
Алек, в первый раз обративший внимание на Саймона, залился краской. Это было тем более заметно из‑за его бледной кожи.
– Извини, Саймон. Я не имел в виду тебя. Ты другой.
«Сказал бы ты так, увидь ты меня вчера вечером, когда я пил кровь из четырнадцатилетней девочки?» – подумал Саймон. Но не сказал этого, а просто кивнул Алеку.
– Она может быть замешана в вашем деле по поводу смерти трех сумеречных охотников, – сказала Мариза. – Нам нужна информация, а она будет говорить только с Магнусом.
– Серьезно? – Алек смотрел на Камиллу с загадочным интересом. – Только с Магнусом?
Магнус проследил за его взглядом, и в первый раз – или так только показалось Саймону – посмотрел прямо на Камиллу. Что‑то пронеслось между ними, своего рода энергия. Рот Магнуса изогнулся в уголках в загадочную улыбку.
– Да, – сказала Маэйис, замешательство исчезло с ее лица, как только она уловила взгляд между колдуном и вампиром. – Так и есть, если Магнус пожелает.
– Я готов, – сказал Магнус, снимая перчатки. – Я поговорю с Камиллой ради вас.
– Камилла? – Алек посмотрел на Магнуса, подняв брови. – Так ты ее знаешь? Или… она знает тебя?
– Мы знаем друг друга. – Магнус слегка пожал плечами, как бы говоря: и что с того? – Когда‑то она была моей девушкой.
Глава тринадцатая
Девушка найдена мертвой
– Твоя девушка? – Алек выглядел пораженным. Впрочем, как и Мариза. Саймон не мог сказать, что не был удивлен. – Ты встречался с вампиром? С девушкой – вампиром?
– Это было 130 лет назад, – сказал Магнус. – С тех пор мы не виделись.
– Почему ты не сказал мне? – допытывался Алек.
Магнус вздохнул.
– Александр, я ведь живу уже сотни лет. Я был с мужчинами, с женщинами – с феями и с магами, с вампирами и даже был у меня джинн, или двое. – Он покосился на Маризу, которая выглядела, объятой ужасом. – Слишком много информации?
– Все нормально, – сказала она, хотя голос ее звучал немного растроенным. – Мне нужно кое‑что обсудить с Кадиром. Я скоро вернусь.
Она отошла в сторону, присоединившись к Кадиру, а затем они вдвоем исчезли за дверью. Саймон тоже отошел на несколько шагов назад, притворяясь, что рассматривает один из витражей, но его вампирский слух был достаточно хорошим, чтобы он слышал каждое слово, произнесенное Магнусом или Алеком, хотел он того или нет. Он знал, что Камилла тоже могла их слышать. Она склонила голову набок, прислушиваясь, ее глаза были полуприкрыты и задумчивы.
– Как много было других? – спросил Алек. – Хотя бы примерно.
Магнус покачал головой.
– Я не смогу сосчитать, да это и не важно. Единственное, что имеет значение это то, что я чувствую к тебе.
– Больше сотни? – спросил Алек. Магнус выглядел смущенным. – Две сотни?
– Не могу поверить, что мы сейчас обсуждаем это, – сказал Магнус, ни к кому в частности не обращаясь. Саймон был согласен с ним и желал, чтобы этого не происходило у него на глазах.
– Почему так много? – синие глаза Алека ярко горели в темноте. Саймон не мог сказать, был ли он в гневе. Он не звучал гневно, просто очень напряженно, но Алек был замкнутой личностью, и, возможно, его гнев сейчас достиг своего пика. – Тебе быстро становится скучно с людьми?
– Я живу вечно, – тихо сказал Магнус. – Не все так могут.
Алек выглядел так, словно его ударили.
– Так значит, ты просто остаешься с ними так долго, пока они живы, а потом находишь себе кого‑то другого?
Магнус ничего не сказал. Он посмотрел на Алека, его глаза сияли как у кошки.
– Предпочтешь, чтобы я лучше провел вечность в одиночестве?
Рот Алека дернулся.
– Пойду искать Изабель, – произнес он, и больше не сказав ни слова, повернулся и ушел обратно в Институт.
Магнус наблюдал за ним с печальным взглядом. Но это была печаль не человека, подумал Саймон. Его глаза, казалось, выражали вековую печаль, будто острые грани человеческой печали были стерты до чего‑то более мягкого с годами, как морская вода притупляет острые края стекла.
Словно прочитав мысли Саймона, Магнус покосился на него.
– Подслушиваешь, вампир?
– Вообще‑то, мне не нравится, когда меня так называют, – сказал Саймон. – У меня есть имя.
– Полагаю, мне лучше его запомнить. В конце концов, через сто, двести лет останемся только ты и я. – Магнус задумчиво рассматривал Саймона. – Мы будем всем, что осталось.
От этой мысли Саймон почувствовал себя так, как будто он был в лифте, который сорвался со своих креплений и начал падать на землю, на тысячи этажей вниз. Конечно же, эта мысль и раньше приходила ему в голову, но он отбрасывал ее. Мысль, что ему так и будет шестнадцать, в то время как Клэри станет старше, Джейс старше, все, кого он знает, станут старше, вырастут, у них появятся дети, а у него ничего не изменится, была слишком невероятной и ужасающей, чтобы думать об этом.
Быть вечно шестнадцатилетним кажется прекрасным, пока ты действительно об этом не задумаешься. Потом уже это не будет такой заманчивой перспективой.
Кошачьи глаза Магнуса были ясными, золотисто‑зелеными.
– Глядя вечности в лицо, – произнес он. – Не так уж это весело, да?
Прежде, чем Саймон смог ответить, вернулась Мариза.
– Где Алек? – спросила она, оглядываясь в недоумении.
– Он пошел навестить Изабель, – ответил Саймон, прежде чем Магнус успел заговорить.
– Очень хорошо, – Мариза разгладила свой пиджак, хотя он не был помятым. – Если вы не против…
– Я поговорю с Камиллой, – сказал Магнус. – Но я хочу сделать это один. Если ты захочешь подождать меня в Институте, я присоединюсь к тебе там, когда закончу.
Мариза колебалась.
– Ты знаешь, о чем ее спрашивать?
Взгляд Магнуса был непоколебим.
– Я знаю, как с ней разговаривать, так что, да. Если ей хочется что‑то сказать, она мне это скажет.
Они, кажется, оба забыли о присутствии Саймона.
– Мне тоже уйти? – спросил он, прерывая их поединок взглядов.
Мариза взглянула на него, полу‑отвлеченная.
– Ах, да. Спасибо тебе за помощь, но больше мы в ней не нуждаемся. Если хочешь, можешь идти домой.
Магнус вообще ничего не сказал. Пожав плечами, Саймон повернулся и пошел к двери, которая вела к ризнице и выходу на улицу. Он задержался у двери и оглянулся назад. Мариза и Магнус все еще разговаривали, хотя охранник уже держал приоткрытой дверь Института, готовый выйти. Казалось, только Камилла помнит о том, что он вообще здесь. Она улыбалась ему от своей колонны, ее губы изогнулись в уголках, а глаза сияли обещанием.
Саймон вышел, и дверь за ним захлопнулась.
– Это происходит каждую ночь. – Джейс сидел на полу, скрестив ноги, его руки обнимали колени. Он положил нож на кровать рядом с Клэри; она положила на нож руку, пока он говорил – скорее, чтобы успокоить его, нежели если бы она нуждалась в защите. Вся энергия, казалось, ушла из Джейса, и даже голос его казался пустым и далеким, пока он говорил с ней так, будто обращался с большого расстояния.
– Мне снится, что ты приходишь ко мне в комнату и мы… начинаем делать то, что только что делали. И потом я ударяю тебя. Я режу тебя или душу или ударяю тебя, и ты умираешь, глядя на меня своими зелеными глазами, в то время как твоя жизнь утекает между моими руками.
– Это всего лишь сны, – мягко сказала Клэри.
– Ты только что видела, что это не так, – сказал Джейс. – Я не спал, когда взял нож.
Клэри знала, что он прав.
– Ты переживаешь, что сходишь с ума?
Он медленно покачал головой. Волосы упали ему на глаза, но он их отдернул обратно. Его волосы отрасли слишком длинными; он давно не стриг их, и Клэри задалась вопросом, думал ли он вообще об этом. Как она могла не обратить внимания на синяки под его глазами, обкусанные ногти и его истощенный вид? Она была так обеспокоена, любил ли он ее, что не могла думать ни о чем другом.
– Я не так уж обеспокоен этим, – сказал он. – Я волнуюсь, что могу ранить тебя. Я боюсь, что какой бы яд не разъедал мои сны, он проберется в мою сознательную жизнь и я… – казалось, ему сдавило горло.
– Ты никогда бы не ранил меня.
– Этот нож был у меня в руке, Клэри, – он взглянул на нее, а затем отвернулся. – Если я раню тебя…
– его голос надорвался. – Сумеречные охотники погибают молодыми очень часто, – сказал он. – Мы все знаем это. И ты хотела стать сумеречным охотником, и я никогда бы не остановил тебя, потому что не мое дело говорить тебе, что делать со своей жизнью. Особенно, когда я также принимаю этот риск. Кем бы я был, если сказал тебе, что для меня в порядке вещей рисковать жизнью, а для тебя нет? Поэтому я думал о том, каково мне будет, если ты умрешь. Бьюсь об заклад, ты тоже думала об этом.
– Я знаю, каково это, – сказала Клэри, вспоминая озеро, меч и кровь Джейса на песке. Он был мертв, и ангел возвратил его обратно, но те минуты были худшие в ее жизни. – Мне хотелось умереть. Но я знала, как ты разочаруешься во мне, если я так просто сдамся.
Он едва заметно улыбнулся.
– И я подумал то же самое. Если ты умрешь, я не захочу жить. Но я не покончу жизнь самоубийством, ведь что бы ни ждало нас за порогом смерти, я хочу быть там с тобой. И если я убью себя, я знаю, ты никогда не заговоришь со мной снова. В любой жизни. Поэтому я буду жить и пытаться что‑то сделать в своей жизни, пока снова не смогу быть с тобой. Но если я причиню тебе боль, если я стану причиной твоей смерти, не останется ничего, что бы смогло удержать меня от уничтожения самого себя.
– Не говори так. – Клэри чувствовала, как мороз пробрал ее до мозга костей. – Джейс, ты должен был рассказать мне.
– Я не мог, – его голос был твердым, не терпящим возражений.
– Почему нет?
– Я думал, что я Джейс Лайтвуд, – сказал он. – Я подумал, что, может быть, мое воспитание не повлияло на меня. Но теперь я думаю, что, может быть, люди не способны измениться. Может быть, я всегда буду Джейсом Моргенштерном, сыном Валентина. Он растил меня десять лет, и может быть, это пятно никогда не отмоется.
– Ты думаешь, что это из‑за твоего отца, – сказала Клэри, и в ее голове пронесся отрывок истории, рассказанной ей однажды Джейсом, что любить – значит разрушать. А потом она подумала, как странно, что она зовет Валентина отцом Джейса, хотя его (Валентина) кровь текла в ее жилах, а не Джейса. Но она никогда не относилась к Валентину, как к отцу. А Джейс да. – И ты не хотел, чтобы я знала?
– Ты все, чего я хочу, – сказал Джейс. – И может быть, Джейс Лайтвуд заслуживает того, чтобы получить все, что он хочет. Но Джейс Моргенштерн нет. Где‑то внутри я должен это знать. И я не буду пытаться разрушать то, что у нас есть.
Клэри глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Я так не думаю.
Он поднял голову и моргнул.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты думаешь, что это психология, – сказала Клэри. – И что с тобой что‑то не так. Ну, а я нет. Я думаю, что кто‑то делает это с тобой.
– Я не знаю…
– Израэль посылал мне сны, – сказала Клэри. – Может быть, кто‑то посылает сны и тебе.
– Израэль послал тебе сны, пытаясь помочь. Чтобы направить тебя к истине. В чем смысл этих снов? Они жуткие, бессмысленные, садистские…
– Может быть, они имеют смысл, – сказала Клэри. – Может, ты просто не осознал этого смысла. Или, может быть тот, кто посылает их, пытается причинить тебе вред.
– Кто стал бы это делать?
– Тот, кто не очень сильно не любит нас, – сказал Клэри, и оттолкнула образ королевы Фей.
– Может быть, – тихо сказал Джейс, глядя на свои руки. – Себастьян…
Он не хочет называть его Джонатоном, заметила Клэри. Она не винила его. Это было его собственное имя тоже.
– Себастьян мертв, – сказала она, чуть более резко, чем хотела. – И имей он такую власть, он использовал бы ее раньше.
Сомнение и надежда последовали друг за другом по лицу Джейса.
– Ты действительно думаешь, что кто‑то другой мог сделать это?
Сердце Клэри тяжело забилось в груди. Она не была уверена; она так хотела, чтобы это было правдой, но это не было, и она не хотела зря обнадеживать Джейса. Их обоих.
Но затем она почувствовала, что Джейс уже давно не выглядел обнадеженным по какому‑либо поводу.
– Я думаю, что мы должны пойти в Безмолвный Город, – сказала она. – Братья могут забраться в твою голову и выяснить, если кто‑то там напакостил. То, что они сделали со мной.
Джейс открыл рот и закрыл его снова.
– Когда? – спросил он, наконец.
– Сейчас, – ответила Клэри. – Я не хочу ждать. А ты?
Он ничего не ответил, просто поднялся с пола и взял футболку. Он посмотрел на Клэри, и почти улыбнулся.
– Если мы собираемся в Безмолвный Город, ты должна одеться. Я имею в виду, я ценю бюстгальтер и трусики, но я не знаю, оценят ли их Безмолвные Братья. Их осталось всего несколько, и я не хочу, чтобы кто‑то из них умер от возбуждения.
Клэри встала с кровати и бросила в него подушку, чувствуя главным образом облегчение. Она потянулась за одеждой и начала натягивать свою рубашку. Прежде чем просунуть голову в горловину, она посмотрела на нож, лежащий на покрывале и сияющий, как вилка из серебристого пламени.
– Камилла, – сказал Магнус. – Прошло много времени, не так ли?
Она улыбнулась. Ее кожа была белее, чем он помнил, и темные паутинки вен были видны под ее поверхностью. Ее волосы все еще были серебристого цвета, а глаза зелены, как у кошки. Она по‑прежнему была красива. Глядя на нее, он снова ощутил себя в Лондоне. Он увидел фонари и почувствовал запах дыма и лошадей, металлический привкус тумана, аромат цветов в садах Кю. Он увидел мальчика с черными волосами и голубыми глазами, как у Алека. Девушку с длинными каштановыми кудрями и серьезным лицом. В мире, где все, в конце концов, покидали его, она была одной из немногих оставшихся констант.
А потом была Камилла.
– Я скучала по тебе, Магнус, – сказала она.
– Нет, не скучала. – Он присел на пол Святилища, ощутив холодный камень через одежду. Он был рад, что надел шарф. – Так почему ты позвала меня? Просто тянешь время?
– Нет, – она наклонилась вперед, звеня цепями. Он почти слышал шипение в том месте, где освященный металл коснулся кожи запястья. – Я слышала о тебе, Магнус. Я слышала, что ты находишься под крылом сумеречных охотников в эти дни. Я слышала, что ты выиграл любовь к одному из них. Этот мальчик, с которым ты только что говорил, как я понимаю. Но твои вкусы всегда были разнообразны.
– Ты слышала слухи обо мне, – сказал Магнус. – Но ты могла просто спросить меня. Все эти годы я был в Бруклине, совсем недалеко, и ты не связалась со мной. Никогда не видел тебя на своих вечеринках. Между нами была ледяная стена, Камилла.
– Я не строила ее. – Ее зеленые глаза расширились. – Я всегда любила тебя.
– Ты бросила меня, – сказал он. – Ты сделала из меня домашнего питомца, а потом бросила. Будь любовь пищей, я бы умер с голода от костей, которые ты кидала мне, – он говорил, основываясь на фактах. Это было давно.
– Но мы все вечны, – возразила она. – Ты должен был знать, что я хотела вернуться к тебе.
– Камилла. – Магнус говорил с бесконечным терпением. – Чего ты хочешь?
Ее грудь быстро поднималась и опускалась. Поскольку ей не нужно было дышать, Магнус понимал, что это было в основном для эффекта.
– Я знаю, что сумеречные охотники прислушиваются к тебе, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты говорил с ними от моего имени.
– Ты хочешь, чтобы я вмешался в это дело ради тебя, – перефразировал Магнус.
Она уставилась на него.
– Твоя речь, к сожалению, всегда была такой современной.
– Говорят, что ты убила трех сумеречных охотников, – сказал Магнус. – Это правда?
– Они были членами Круга, – сказала она, ее нижняя губа дрожала. – Они пытали и убивали вампиров в прошлом…
– И поэтому ты убила их? Месть? – Когда она промолчала, Магнус добавил, – Ты знаешь, что они делают с убийцами нефилима, Камилла.
Ее глаза светились.
– Мне нужно, чтобы ты заступился за меня, Магнус. Я хочу неприкосновенности. Хочу подписанное обещание от Конклава, что если я обеспечу их информацией, они сохранят мне жизнь и освободят меня.
– Они никогда не освободят тебя.
– Тогда они никогда не узнают, почему их коллеги должны были умереть.
– Должны были умереть? – переспросил Магнус. – Интересная формулировка, Камилла. Я прав, если скажу, что в этом есть что‑то большее, чем видно на первый взгляд? Что‑то большее, чем кровь или месть?
Она молчала, глядя на него, ее грудь притворно вздымалась и опускалась. Все в ней было притворным – ниспадающие серебристые волосы, изгиб ее горла, даже кровь на ее запястьях.
– Если ты хочешь, чтобы я оправдал тебя перед ними, – сказал Магнус, – ты должна рассказать мне хоть что‑то. Показать свои добрые намерения.
Она широко улыбнулась.
– Я знала, что ты вступишься за меня перед ними, Магнус. Я знала, что прошлое не мертво для тебя.
– Считай его живым, если хочешь, – сказал Магнус. – Правду, Камилла.
Она облизнула нижнюю губу.
– Скажи им, – сказала она, – что я получила приказ убить тех сумеречных охотников. Меня это не заботило, потому что они убивали мою родню, и их смерти были заслужены. Но я бы не сделала этого, не заставь меня другой, кое‑кто гораздо могущественнее меня.
Сердце Магнуса забилось немного быстрее. Ему не понравились эти слова.
– Кто?
Но Камилла покачала головой.
– Неприкосновенность, Магнус.
– Камилла…
– Они вытащат меня на солнце и оставят умирать, – сказала она. – Именно так они поступают с убийцами нефилима.
Магнус поднялся на ноги. Его шарф был в пыли от лежания на земле. Он взглянул на пятна печально.
– Я сделаю все, что смогу, Камилла. Но не могу ничего обещать.
– Ты бы никогда этого не сделал, – пробормотала она, полуприкрыв глаза. – Подойди сюда, Магнус. Подойди поближе ко мне.
Он не любил ее, но она была мечтой из его прошлого, поэтому он пошел к ней, пока не встал достаточно близко, чтобы коснуться ее.
– Помнишь, – сказала она тихо. – Помнишь Лондон? Вечеринки у Де Квинси? Помнишь Уилла Эрондейла? Я знаю, что помнишь. Этот твой мальчик, этот Лайтвуд. Они даже выглядят одинаково.
– Да? – сказал Магнус, словно никогда не задумывался об этом.
– Симпатичные мальчики всегда были твоей слабостью, – сказала она. – Но что даст тебе какой‑то смертный ребенок? Десять лет, двадцать, прежде чем его придется оставить. Сорок лет, пятьдесят, прежде чем его заберет смерть. Я могу дать тебе всю вечность.
Он коснулся ее щеки. Она была холоднее, чем пол.
– Ты можешь дать мне прошлое, – сказал он немного печально. – Но Алек это мое будущее.
– Магнус… – начала она.
Дверь Института открылась, и в проходе появилась Мариза, освещенная ведьмовским светом. Рядом с ней был Алек, скрестив руки на груди. Магнус подумал, не слышал ли Алек часть его разговора с Камиллой сквозь дверь.
– Магнус, – сказала Мариза Лайтвуд. – Вы пришли к какому‑нибудь соглашению?
Магнус опустил руку.
– Я не уверен, что назвал бы это соглашением, – сказал он, обращаясь к Маризе. – Но полагаю, у нас есть о чем поговорить.
Одевшись, Клэри пошла с Джейсом в его комнату, где он собрал небольшую сумку, который решил взять с собой в Безмолвный Город, будто, подумала она, собирался туда с ночевкой. В основном, оружие – несколько ангельских клинков; его стило; и в завершение он добавил нож с серебряной рукояткой, теперь очищенный от крови. Он натянул свою кожаную, черную куртку, и она наблюдала, как он застегивал ее, вытаскивая свободные локоны светлых волос из‑за воротника. Когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее, перебрасывая сумку через плечо, он слабо улыбнулся, и она увидела небольшой скол на его левом резце, который всегда нравился ей, небольшой недостаток в чем‑то слишком идеальном. Ее сердце сжалось, и на мгновение она отвернулась от него, едва дыша.
Он протянул ей руку.
– Пойдем.
Вызвать Безмолвных Братьев за ними было невозможно, поэтому Джейс и Клэри взяли такси, направившись в центр города к Хьюстону и Мраморному Кладбищу. Клэри предположила, что они могли бы создать Портал в Город Костей – она уже бывала там и знала, как он выглядит – но Джейс сказал, что были определенные правила, и Клэри не могла избавиться от ощущения, что Безмолвные Братья сочли бы это грубостью.
Джейс сидел рядом с ней на заднем сидении такси, держа ее руку и рисуя пальцем узоры по ее наружней стороне. Это отвлекало, но не настолько, чтобы она не могла сфокусироваться на том, как он посвятил ее в подробности истории с Саймоном, историю о Джордане, как они схватили Камиллу и о ее требовании поговорить с Магнусом.
– Саймон в порядке? – сказала она взволнованно. – Я не знала. Он был в Институте, и я даже не видела его…
– Он не был в Институте; он был в Святилище. И, кажется, он держится. Лучше, чем я ожидал бы от того, кто совсем недавно был обычным человеком.
– Но план кажется опасным. Я имею в виду Камиллу, она абсолютно безумна, не так ли?
Джейс провел пальцами по ее костяшкам.
– Тебе следует перестать считать Саймона простецким мальчиком, которого ты знала. Тем, кто сильно нуждался в защите. Ему практически невозможно навредить теперь. Ты не видела, как работает та метка, которую ты ему нанесла. А я видел. Словно божий гнев опустился на землю. Полагаю, тебе стоит гордиться.
Она вздрогнула.
– Не знаю. Я сделала это, потому что должна была, но это все равно проклятие. И я не знала, через что ему пришлось пройти. Он не рассказывал. Я знала, что Изабель и Майя узнали друг о друге, но о Джордане я не слышала. Что он был на самом деле бывшим парнем Майи – вообще хоть что‑то.
Потому что ты и не спрашивала. Ты была слишком занята беспокойством о Джейсе. Как нехорошо.
– Ну, – сказал Джейс, – а ты ему рассказывала, чем занимаешься? Потому что все должно быть по‑честному.
– Нет. На самом деле я никому не сказала, – ответила Клэри и рассказала Джейсу о своем путешествии в Безмолвный Город с Люком и Маризой о том, что она узнала в морге «Бет Израэль» и о последующем обнаружении церкви Тальто.
– Никогда не слышал о ней, – сказал Джейс. – Но Изабель права, существует много диких сект, поклоняющихся демонам. Большинство из них не преуспело в вызывании демонов. Похоже, этой удалось.
– Думаешь, они поклонялись демону, которого мы убили? Думаешь, теперь они могут… прекратить это?
Джейс покачал головой.
– Это был просто демон‑гидра, что‑то вроде сторожевой собаки. Кроме того, «Дом ее ведет к смерти, и стези ее к мертвецам». Мне кажется, это демон женского пола. И именно в культах поклонения демонам женского пола часто совершают жуткие вещи с младенцами. У них полно извращенных идей о рождаемости и младенцах. – Он облокотился о сидение, полуприкрыв глаза. – Я уверен, Конклав сходит в эту церковь и проверит ее, но ставлю двадцать к одному, что они ничего не найдут. Вы убили сторожевого демона, так что секта все вычистит там и бросит концы в воду. Нам придется подождать, пока они не организуют все снова еще где‑нибудь.