ПСИХОКОРРЕКЦИЯ ВОРОВСТВА




Глава 9

Как мы уже отмечали выше, детские воровство и ложь относятся к так называемым «стыдным» проблемам. Родителям чаще всего неловко говорить на эту тему, им нелегко признаться психологу, что их ребенок совершил «ужасный» проступок — украл деньги или присвоил чужую вещь. Тем более они не хотели бы, чтобы об этом узнали в детском коллективе. В связи с этим, коррекционные занятия следует проводить в основном индивиду­ально.

9.1. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КОРРЕКЦИОННОЙ РАБОТЫ

Коррекционная работа должна быть направлена на то, чтобы помочь ребенку сформировать такие черты лич­ности, которые помогут ему воздержаться от кражи или обмана. Эти черты должны быть прямо противополож­ными тем, что побуждают его к совершению проступка. Воровать и лгать не будут дети, благополучные в эмоци­ональном плане, у которых в достаточной степени раз­виты воля и нравственные представления, кто умеет сдерживать свои желания.

Это можно считать целью и задачами проводимой коррекционной работы, а также объяснением выбора средств и методов коррекционного воздействия.

Считается, что воровство в детском возрасте (если это не психическое заболевание) — это несозревание социально-моральных норм, неразграничение понятий «свое—чужое». Чтобы восстановить у детей представле­ния о честности и правдивости, необходимо использовать любые социально-культурные подходы, которые пока­жут, что воровать — нечестно. Нами разработаны специ­альные опросники, с помощью которых дети обучаются правильному поведению. Это групповые занятия, наце­ленные на разграничение понятий «свое — чужое».

У детей также отсутствуют представления о послед­ствиях воровства. Они не знают, что воровство заканчи­вается наказанием. Конечный результат для них — в са­мом акте воровства. Чтобы «излечить» от него, психолог просит ребенка, например, нарисовать себя в тюрьме. Спрашивает, что он там будет испытывать. Один мальчик написал: «Я буду худым, не будет солнца, плохая еда».

Психически больной ребенок часто ворует, сам не зная для чего, и, сообщая об этом, как прежде, продол­жает воровать. Его практически невозможно остановить ничем. Запреты или наказания — бездейственны. По­мочь способен только специалист. Но если специалист считает, что ребенок вполне нормален, а он все время продолжает красть, причем все без разбора, что суме­ет, — следует задуматься, не подает ли он таким путем сигналы о том, что ему в жизни многого недостает, но больше всего нежности и ласки, в которых он испыты­вает подлинный, не мнимый дефицит, особенно в непол­ных семьях. (А. И. Баркан, 1996).

Бессмысленно вести разговор о проблеме детского во­ровства, не связав его напрямую с формированием строгих, даже непреложных запретов — табу. Сейчас эта задача существенно усложнилась. Как ни странно, одним из препятствий стал рационализм, вошедший сейчас в моду сильно отразившийся на принципах воспитания. Считается, что детям, даже малолетним, все надо объяснять. Мы думаем, что это заблуждение, как, впрочем, и любой «перегиб». Да, конечно, многое надо объяснять, но есть вещи, которые объяснять не стоит и даже вред­но, ибо это может расшатать «гранитные берега» основ человеческой этики. Например, как рационально объяс­нить, почему нельзя совершать убийство? Грех? А вы докажите! Кто это сказал? Бог? А вы докажите, что Он есть.

Заповеди в этом смысле иррациональны, то есть не­подвластны человеческому разуму, не находятся в поле его выбора.

«Не укради» — это заповедь. И выбора здесь нет. Нельзя — и все!

Понятно, что в нашей сегодняшней ситуации не очень: то легко воспитывать честность. И именно поэтому те­перь на это надо обращать гораздо больше внимания, чем раньше. Родители, как правило, это понимают. Они не понимают другого: как в условиях «размытых берегов» основ человеческой этики с этим справиться?

Безусловно, детское воровство — явление неприятное, «о вряд ли смертельное. Многие из вполне благополуч­ных сегодня взрослых наверняка вспомнят хотя бы один Подобный эпизод из собственного детства.

На вопрос: «Как избежать детского воровства?» не ответишь: «Возьмите ручку, записывайте рецепт». Но очевидно одно: ни запрет, ни страх наказания, ни что-то другое вовсе не уберегут ребенка. Его остановит только глубокое внутреннее чувство — стыд. Нельзя предста­вить себе: «Стыдно, но ворую», потому что стыд — это нежелание души мириться с плохим поступком или от­каз от его совершения.

Мамочка, я сегодня учительницу обманула — ты только не говори никому!

Вот повод привить немножко стыда.

Одна мама ответит:Да ладно! Учительница же всеравно ничего не узнает.

И девочка станет хитрой.

Другая мама закричит:Как ты могла?! Бессовестная, бесстыжая! И девочка замкнется, усвоив: делиться с мамой опасно.

А третья мама расстроится, поговорит с доче­рью спокойно, исповедь ее выслушает. И девочка начнет многое понимать...

Из таких повседневных «мелочей», взглядов и фраз складывается постепенно у ребенка нравственная шка­ла ценностей. Если для взрослых главное — деньги, квар­тиры, дачи и для достижения этого все средства хороши, им никогда не обмануть своих детей. Они быстро поймут мамину «правду» и начнут следовать ей в собственной жизни.

Психологи единодушны во мнении, что тенденция к воровству у детей не излечивается с помощью наказа­ния. Это верно, что общество учит уважать законы, при­бегая к суровым мерам. Но так же верно, что ни одна из них не применима к ребенку дошкольного возраста. Согласно закону, он еще не способен отвечать за свои по­ступки. И родители поступят правильно, если займут такую же позицию и будут считать проявления воровства у ребенка поступком безответственным. Воровство «из­лечивается» не только внушением и оценкой поведения малыша. Важно еще так повести разговор, чтобы он за­хотел вас понять и согласился с вашим мнением.

Воровство — относительно редкое явление среди ма­леньких детей, но оно составляет проблемы хотя бы по­тому, что ребенок еще не имеет никакого понятия о соб­ственности. Он знает разницу между «иметь» и «не иметь», у него есть желания, он может испытывать за­висть, но малыш еще не настолько независим, чтобы прийти к агрессивному самоутверждению, которое ле­жит в основе воровства. Подобное стремление может воз­никнуть в том случае, если среда, в которой он растет, освобождает его от авторитета родителей и вынуждает нарушить право чьей-то собственности. Так обычно слу­чается в семьях, где живут в скученности и тесноте, где родители не интересуются детьми, бросая их на произ­вол судьбы, а у старших детей есть немало дурных при­вычек, каким и подражают малыши.

Что делают родители, когда узнают, что ребенок ворует? Прежде всего, стараются понять, ворует ли он все­рьез или невинно уходит с чужими вещами в кармане. Это разные вещи. Совершив кражу, ребенок намеренно скрывает это от других, сознавая, что сделал что-то дур­ное, нарушил право собственности. Когда же, напротив, Речь идет о невинном присвоении (хотя и заслуживаю­щем порицания), достаточно обратиться к сознанию ма­лыша и разъяснить ему общепринятые правила. А если такое разъяснение ни к чему не приведет, родители должны задуматься о причинах плохого поступка. Обычно речь идет о серьезной неудовлетворенности ребенка, о ег0 протесте и враждебности по отношению к авторитетам и, несмотря на независимость, с которой он бросает им вызов, это свидетельствует о неспособности контролиро­вать свои порывы. Ясно, что наказание лишь поддержит в ребенке все эти чувства. В то же время, если постарать­ся ободрить его, помочь ему понять и принять общество в котором он живет, и его образ жизни, то ребенок смо­жет избавиться от чувства враждебности и развить са­моконтроль.

И все же мы должны рассматривать воровство как один из симптомов самоутверждения ребенка в жизни. Однако точно так же, как мы не упрекаем его за то, что у него поднялась температура, мы не должны наказы­вать его и за кражу. Возвратим владельцу то, что он унес, постараемся выяснить, чего ребенку недостает дома, и попытаемся сделать все возможное, чтобы дать ему то, чего ему не хватает. Очень важно, чтобы между родителями и детьми сложились добрые отношения. Только тогда удастся внушить ребенку представление об истинной порядочности и честности. Есть люди, ко­торые считают, будто у каждого бывает желание ук­расть. Возможно, именно поэтому родители так остро реагируют на такое пристрастие у своих детей,— они открыто делают то, о чем взрослые могут думать лишь тайком. Если родители признают, что между ними и детьми не такая уж большая разница, они скорее пой­мут своих детей и быстрее установят с ними ясные и простые отношения.

Жалобы на детское воровство весьма распространены. Иэто первое, что нужно объяснить родителям (А. А. Венгер 2001). Обычно они считают, что столкнулись с редким и оттого особо тяжелым отклонением в детском раз­витии. Это представление вызвано тем, что рассказывать о воровстве собственного ребенка не принято, а следова­тельно, родителям не приходилось слышать об этом от своих знакомых. Чтобы они это осознали, полезно выяс­нить у них: «А вы сами рассказали своим знакомым о том, что ваш сын ворует? Нет? Вот видите, и они вам не рассказывают».

Многие жалобы на детское воровство просто неадек­ватны. Так, если подобная жалоба относится к до­школьнику, то ее правильная формулировка должна быть следующей: «Ребенок берет вещи без спроса» (или «Берет вещи, которые ему запретили брать»). Дело в том, что под воровством принято понимать сознатель­ное нарушение соответствующей моральной нормы, тогда как дошкольники еще вообще не владеют мораль­ными нормами. Относиться к «воровству» дошкольни­ка следует так же, как и к любым другим его проступ­кам; этот проступок ничуть не более серьезен, чем любое баловство.

Чем бы ни были вызваны кражи и в каком бы возрас­те они ни совершались, родителей надо предостеречь от обвинений типа «ты вор» или «из тебя вырастет вор» и т. п. Вообще, желательно отказаться от использования слов «вор», «воровство», «кража» и использовать более Мягкие выражения: «брать чужое», «взять то, что тебе не принадлежит» и т. п. Иначе у ребенка может сложить­ся негативная самооценка, которая будет побуждать его к дальнейшим правонарушениям («Раз я все равно уже вор, то я и дальше буду воровать»).

Другой аспект поведения родителей должен быть напрев, лен на предотвращение использования украденных денег или вещей и получения от этого удовольствия. Например если ребенок вытащил у мамы из кошелька деньги и успел их потратить, то надо отменить ближайшее запланирован­ное развлечение или предполагавшуюся покупку желанной вещи: предназначенные для этого деньги уже потрачены. Если пропажа обнаружилась вовремя и деньги были возвра­щены, то отменять развлечение или покупку не нужно, дос­таточно их на некоторое время отложить.

Если дома появляются вещи неизвестного происхож­дения, которые ребенок, по его словам, «нашел», то не надо устраивать разбирательств, выясняя, не украдены ли они у кого-либо. Однако в любом случае следует зап­ретить какое бы то ни было использование таких вещей (даже если они действительно найдены). Если неизвест­но, кто владелец этой вещи и кому она должна быть воз­вращена, то родители могут забрать ее себе, выбросить или кому-нибудь подарить (но не позволять, чтобы ее дарил ребенок: это может стать для него слишком при­влекательным).

Для подростков кражи иногда служат средством полу­чения денег на наркотики. Поэтому при наличии жалобы на кражи рекомендуется в процессе обследования прове­рить, нет ли каких-либо указаний на то, что подросток употребляет наркотики (косвенными показателями слу­жат выраженная антисоциальная тематика, признаки нарушения влечений, ярко выраженные эмоциональные нарушения).

Следует затронуть еще один немаловажный момент, связанный с проблемой воровства (М. Кравцова, 2001).

Воровство — это такое явление нашей жизни, с кото­рым ребенку рано или поздно придется столкнуться, как бы взрослые ни старались оградить его от подобных не­приятностей. Либо его обсчитают в магазине, либо ста­щат что-нибудь из кармана, либо позовут в соседский сад за яблоками. И каждый родитель должен быть готов к вопросу: «Почему этого делать нельзя? Почему другие так делают — и ничего?»

Став жертвой воришек впервые, малыш может очень болезненно переживать это. Он будет считать себя вино­ватым в том, что случилось, ему будет очень неприятно, даже противно (многие обворованные люди говорили о чувстве брезгливости как основной реакции на то, что с ними произошло).

Ребенок может даже перестать доверять людям, во всех незнакомцах ему будут мерещиться воры. Он может захотеть отплатить окружающим тем же, для него это станет своеобразной местью.

Поэтому необходимо обсудить в семье проблему воров­ства, выразить свое отношение к этому, научить детей оберегать свое имущество.

Ребенка необходимо учить не только уважению чужой собственности, но и бдительности. Он должен знать, что не все люди считают чужое неприкосновенным.

Причины или соображения, которые заставляют ре­бенка воздержаться от кражи, по всей вероятности, дол­жны быть прямо противоположными тем, что побужда­ет его к ней. Воровать не будут, во-первых, те дети, у которых в достаточной степени развиты воля и нравственные представления. Во-вторых, те, кто умеет сдерживать свои желания. В-третьих, эмоционально благополучные дети.

Очень часто можно услышать мнение, что большинство людей удерживаются от правонарушений (в том числе и воровства) только из-за страха перед неизбеж­ным наказанием. Но это не единственная причина.

Учитель предложил учащимся первых и вторых классов послушать рассказ о мальчике Вите, ко­торого другой мальчик, Темка, звал воровать яб­локи у соседа (для которого продажа этих яблок была основным средством прокормить семью).

На глазах у Вити Темку жестоко наказывают, но он снова лезет в сад и опять зовет Витю с со­бой. Витя очень хочет попробовать яблок, но не решается пойти с Темкой.

Учитель спрашивал у ребят: почему Витя не идет воровать яблоки? 27% опрошенных сказали, что Витя побоялся наказания, 39%что сочув­ствовал тому, кого собирались обворовать, 34% указали на моральные соображения (Вите стыд­но, он знает, что воровать нехорошо, и т. д.).

Результаты этого опроса показывают, что страх воз­мездия не является единственной и значимой причиной, удерживающей от совершения кражи даже семи-восьмилетних детей.

В сказке «Айболит» попугай Карудо выкрал у Бармалея ключ от темницы, чтобы спасти своих друзей. На детский взгляд — это поступок, сопряженный с риском и вызывающий восхищение. Взрослые могут понять и оправдать того, кто совершает кражу от безысходности, ради спасения своих близких (например, от голода).

Но ни обследование чужих сумок и карманов, ни попытки нажиться за чужой счет оправданы быть не мо­гут. Все это надо объяснить детям.

Но самое важное, это пример, который подают взрос­лые своим поведением. Первые и самые главные уроки нравственности ребенок получает в семье, наблюдая за поведением близких.

Очень полезно разбирать вместе с ребенком различные ситуации, связанные с нарушением или соблюдением мо­ральных норм (М. М. Кравцова, 2001). Например, на де­тей 6-7 лет сильное впечатление производит рассказ Н. Носова «Огурцы». Напомним содержание этого рассказа.

Мальчик-дошкольник своровал с колхозного поля огурцы, за компанию со своим старшим при­ятелем. Приятель, однако, огурцы домой не понес, так как опасался наказания, а отдал их все маль­чику. Мама мальчика очень рассердилась на сына и велела отнести огурцы обратно, что тот после долгих колебаний и сделал. Когда мальчик отдал огурцы сторожу и узнал, что нет ничего страш­ного в том, что один огурец он съел, ему стало очень хорошо и легко на душе. Именно на возможность исправить содеянное, на не­обходимость нести ответственность за свои поступки, на муки совести и на облегчение, испытываемое в резуль­тате улаживания проблемы, следует обращать особое внимание ребенка. Кстати, в этом же рассказе поднима­йся еще одна проблема. Когда мама велит сыну вернуть огурцы, тот отказывается, боясь, что его застрелит сторож. Мама отвечает, что пусть лучше у нее никакого сына не будет, чем сын — вор.

Такая «шоковая терапия» не всегда столь эффектив­на и довольно опасна в случае с эмоционально возбудимыми детьми. Оставляя ребенка один на один с проступ­ком, отрекаясь от него, можно только усугубить проблему вызвав вместо раскаяния и желания исправиться, отчая­ние и желание оставить все как есть или сделать еще хуже. В качестве свидетельства этого М. М. Кравцова (2001) приводит очень красочный пример.

Одноклассницы Маша, Катя и Алена рассмат­ривали магниты для доски на столе учителя. По­том они пошли играть. Через некоторое время вос­питательница продленной группы услышала, что девочки о чем-то спорят. Оказалось, что Маша и Катя увидели в руках у Алены большой магнит. Они решили, что Алена забрала этот магнит со стола учительницы.

Воспитательница попросила Алену показать магнит, та отказалась, мотивируя это тем, что это ее собственная вещь. Воспитательница на­стаивала, что если девочка не покажет магнит, значит, она его украла с учительского стола.

Маша с Катей тоже кричали, что Алена магнит украла. Девочка отказывалась показывать свой магнит, плакала. У нее началась истерика. Выру­чила ее классная руководительница, доброжела­тельным тоном успокоившая Алену и выяснившая, наконец, что магнит действительно принадлежит девочке. Свою настойчивость воспитательница объяснила нелегким характером Алены, которая вечно нарушает дисциплину, со всеми ссорится, очень упряма. Иногда даже одного разговора на эту тему достаточно чтобы зародить в ребенке комплекс неполноценности, который будет отравлять ему жизнь.

М. Кравцова (2001) работала с тринадцатилетней девочкой. Ее близкие были уверены, что она ворует деньги у отчима. Оказалось, что все кражи совершал брат отчима, старавшийся свалить вину на девочку (он даже инсценировал пропажу денег из своего кармана). И родные верили, что ви­новата девочка, потому что в пятилетнем возра­сте она украла у мамы деньги и накупила на них угощений своим друзьям.

Но однажды истинный вор все-таки просчитал­ся, все раскрылось. Девочка была «реабилитирова­на» в глазах родных. Однако в отношении детской души закон «лучше поздно, чем никогда» не рабо­тает. И никто не может сказать, какой невосполнимый ущерб был нанесен личности подростка несправедливыми обвинениями, ситуацией, когда все, кроме мамы (что, правда, уже немало), были настроены против ребенка, не верили ему. Не только возможность несправедливого обвинения Должна удерживать взрослых от «называния вещей сво­ими именами». Вспомните мальчика из рассказа «Огур­цы», о котором уже говорили. Самым страшным для него был не мамин гнев, не страх перед сторожем и его ружьем, а сознание, что он совершил нечто такое, из-за чего мама его больше не любит. Хорошо, что она хотя бы ос­кала ему возможность искупить свою вину, иначе воздействие отчаяния и безысходности было бы губитель­ным для детской души. Это разрушило бы уверенность в себе, создало у ребенка чувство собственной порочности

Идя по пути осуждения и наказания, родители тем самым закрепляют за ребенком репутацию вора. Даже если проступок был единственным, родные уже видят на ребенке печать порочности, в каждой его шалости и не­удаче им мерещится зловещий отблеск прошлого. Они ожидают, что дальше будет еще хуже, и стоит ребенку оступиться, как они почти с облегчением восклицают: «Вот оно, пожалуйста! Мы знали, что так все и будет, чего еще можно от него ожидать?!»

Создается впечатление, что ребенка как бы подталки­вают к противоправному поведению. Маленький чело­век, попавший в ситуацию непонимания и неприятия, может озлобиться, его кражи могут уже иметь совсем иной — криминальный — смысл. Сначала это будет по­пытка отомстить обидчикам, почувствовать свое превос­ходство над ними, а затем уже может стать и способом удовлетворения материальных потребностей (М. Крав­цова, 2001).

Помимо бесед родителей, учителей, психолога, боль­шое значение в коррекционной работе с ворующими деть­ми имеют различные виды психотерапии, в том числе игротерапия, арттерапия, сказкотерапия и др., и не толь­ко с дошкольниками и детьми младшего школьного воз­раста, но и с подростками.

Арттерапевтические упражнения включают в коррекционное занятие, так как они ориентированы на присущий каждому человеку внутренний потенциал здоровья и силы, на естественное проявление мыслей, чувств, настроений в творчестве, принятие человека таким, каков он есть, вместе со свойственными ему способами самоисцеления и гармонизации. Кроме этого, изобрази­тельная деятельность является мощным средством сближения людей, своеобразным «мостом» между пси­хологом и ребенком. Арттерапевтическая работа в боль­шинстве случаев вызывает у детей положительные эмо­ции, помогает преодолеть апатию и безынициативность, сформировать более активную жизненную позицию. Продукты изобразительного творчества являются объек­тивным свидетельством настроений и мыслей человека, что позволяет использовать их для ретроспективной, динамической оценки состояния, проведения соответ­ствующих исследований и сопоставлений.

9.2. ИГРОТЕРАПИЯ

Рассмотрим использование технологии игротерапии в психокоррекции воровства на примере игры «Укради!» (X. Кедьюсон, Ч. Шеффер, 2006).

Специалистам по игровой терапии нередко приходит­ся иметь дело с детьми, совершающими кражи.

Кражи, совершенные детьми, крайне болезненны для родителей, особенно если воровство приобретает систе­матический характер и, по мере взросления ребенка, ста­новится все более изощренным. Родители во многих слу­чаях оказываются бессильны предотвратить его. При этом подобное поведение ребенка и реакции на него ро­дителей лишь усиливают друг друга, поскольку у ребен­ка появляется ощущение своей власти над родителями и, по мере того как родители стремятся все более жестко контролировать ребенка, воровство становится для нег все более привлекательным занятием.

Подобная форма нарушения поведения и связанные с ней семейные проблемы наиболее характерны для детей из неблагополучных семей. Д. Винникотт высказывает предположение, что склонность ребенка к воровству мо­жет быть связана с попыткой получить материнскую любовь и внимание, которых ему, возможно, не хватало в раннем детстве (УтгисоМ Б., 1971) Безусловно, воп­рос о том, руководствуется ли ребенок при совершении кражи желанием получить понравившийся ему предмет или испытать чувство любви и привязанности со сторо­ны матери, может быть предметом специального обсуж­дения.

Очевидно, склонность ребенка к воровству в семье оп­ределенным образом связана, с одной стороны, с прояв­ляющейся в нем тенденцией освоения определенной драматической роли и, с другой — независимо от его стремления, — с желанием получить понравившийся предмет. Эта склонность может трактоваться с точки зрения внутрисемейных отношений, что следует учиты­вать любому психологу, сталкивающемуся с проявле­ниями подобного поведения. Глубокое укоренение дет­ского воровства в семейных отношениях, как правило, не осознается родителями, которые считают, что про­блему можно решить лишь жестким контролем поведе­ния ребенка.

Специалист по игровой терапии, применяющий семейно-ориентированный подход, может помочь членам семьи разобраться в характере их отношений и в том, какое значение имеют совершаемые детьми кражи, — тем самым он будет способствовать изменению этих от­ношений.

Основная задача игры «Укради!» заключается в том, т0бы в условном игровом, интерактивном контексте помочь семье заново пережить драматизм кражи. Уча­ствуя в подобной игре, дети и родители могут в опреде­ленной мере дистанцироваться от напряженной внутри­семейной ситуации и усвоить некоторые новые способы поведения — их можно будет использовать дома с целью решения проблем, вызванных воровством ребенка и при­вычным для членов семьи ощущением себя в роли воров или пострадавших лиц. Участники игры могут лучше уяснить тяжесть психологической и эмоциональной на­грузки, которую несет воровство.

Использование игры, ориентированной на исследова­ние глубокого эмоционального подтекста кражи, бази­руется на положениях динамической игровой терапии. В целом ее можно определить как интегративный игро­вой психотерапевтический подход, при котором члены семьи привлекаются к разнообразным творческим, экс­прессивным видам деятельности, использующим элемен­ты драматического и изобразительного искусства, видео­игр и т. д. Психолог должен стремиться строить игровые отношения таким образом, чтобы они затрагивали эмо­ционально значимые аспекты реальных внутрисемей­ных отношений. Процесс динамической игровой терапии основывается на том, что психолог и члены семьи начи­нают активно участвовать в простейших интерактивных Играх с использованием средств самовыражения и постепенно осуществляют переход к новым совместным формам экспрессивного поведения, предполагающим большую свободу выбора.

Игра «Укради!» лучше всего подходит детям в возрасте от 6 до 12 лет. Она применяется после того, как психо­лог достаточно хорошо познакомится с членами семьи и убедится, что склонность ребенка к воровству действи­тельно имеет место. Как правило, на это уходит от одно­го до двух месяцев. Если родители продолжают жало­ваться на совершаемые ребенком кражи, психологу необходимо выяснить, что именно и каким образом кра­дет ребенок. Затем он предлагает родителям и ребенку поиграть в игру «Укради!».

Приступая к игре, психолог располагает все необхо­димые принадлежности в одной части кабинета и прово­дит линию, отделяющую ее от остального помещения. Родителю предлагают «охранять» предметы, давая «вору» команды остановиться, а ребенку — «воровать» их. В ходе игры «вор» должен, проникнув за линию, схватить какой-либо предмет и перенести его на свою половину. Если это ему удается, он может «приказать», чтобы одна из конечностей «охранника» больше не дви­галась. «Украв» еще один предмет, он может «парализо­вать» другую конечность «охранника». Игра продолжа­ется до тех пор, пока «охранник» не будет полностью «парализован ».

Обычно в игре используются косынки, подушки, фи­гурки животных и т. д., а в роли «границы» выступает лента или веревка. Функции судьи, который подтверж­дал бы, что предмет действительно был перенесен на по­ловину «вора», берет на себя психолог или второй роди­тель. Как правило, чтобы «парализовать» «охранника» ребенок просит его убрать за спину руку, а ногу держать а весу; он может также попросить закрыть (завязать) глаза или замолчать — так что «охранник» не сможет больше «приказывать» остановиться.

В процессе игры психолог напоминает ее участникам 0 том, что не следует слишком серьезно к ней относить­ся. Когда «охранник» полностью «парализован», а все вещи перенесены на сторону «вора», происходит обмен ролями: ребенок становится «охранником», а роди­тель — «вором». Родитель может «парализовать» разные части тела «охранника», если ему удастся что-нибудь «украсть». В процессе игры ее участники несколько раз меняются ролями до тех пор, пока каждый из них не ос­воит роли «охранника» и «вора» и не будут проявлены связанные с этими ролями чувства. Тогда психолог мо­жет несколько изменить правила, чтобы они больше со­ответствовали этим возможностям. В конце занятия он также может попросить участников игры изобразить на рисунке ее наиболее значимые моменты, либо, сделав своевременно видеозапись, ее обсудить. Основная цель игры заключается в том, чтобы дать детям и родителям возможность в той или иной мере осознать характер сво­их отношений. Как правило, наибольший психотерапев­тический эффект связан с изменениями в ходе игры, ког­да ребенок и родитель пытаются ввести в нее новые элементы, отражающие их отношения.

Наиболее характерные примеры этих изменений — манипуляции участников игры с предметами. Нередко родители прячут мелкие предметы у себя на теле либо крепко держат их, чтобы «вор» не смог их унести, но это лишь повышает интерес к ним ребенка. В эти моменты психолог может предложить договориться, как поступить с оставшимися предметами, или даже попытаться обсудить, что они могут означать с точки зрения взаимо­отношений родителя и ребенка. Примером глубокого субъективного значения предмета могут быть моменты связанные с осознанием ребенком значимости своего «Я», а также того, что может значить сохранение пред­мета в руках родителя (например, любовь и внимание со стороны ребенка). С учетом всего этого, моменты переговоров участников игры относительно того, что делать с оставшимися предметами, могут иметь очень большое значение.

Игру «Укради!» лучше всего использовать с детьми младшего школьного возраста, для которых характер­ны нарушения поведения или проявления патологичес­кой привязанности. Как правило, эти дети плохо подда­ются психотерапии в ее традиционных вербальных и невербальных вариантах.

В качестве игротерапии можно использовать домаш­ний театр, например проигрывание этюдов — простых сценок, в которых ребенок вместе со взрослыми может «проиграть» сложные житейские ситуации. Своеволь­ным детям очень полезно научиться прогнозировать по­следствия своих поступков. Но при проигрывании подоб­ных этюдов важно позаботиться о том, чтобы самолюбие ребенка не пострадало, чтобы он ни в коем случае не был опозорен перед другими детьми и перед взрослыми! По­этому, например, в этюдах «хозяин — собака» не следует говорить прямо о воровстве собаки, а нужно делать упор на безрассудные поступки, на их печальные и курьезные последствия.

Примеры этюдов.

Этюд 1. Собака, обидевшись на хозяина за то, что он ушел и оставил ее одну, устроила в доме ужасный беспорядок (побольше живописных дета­лей!). Что было, когда хозяин вернулся и увидел это безобразие?

Этюд 2. Собака требует, чтобы хозяин любил только ее, тогда как он любит еще и... (перечис­лить нескольких человек или назвать кого-то од­ного, к примерумаму). Она во что бы то ни стало хочет добиться своего, но избирает не совсем обычный способ: залезает к хозяину в портфель (в стол), вынимает (придуматьчто) и прячет. Проделка обнаруживается. Реакция хозяина? За­воевывает ли собака его любовь?

Этюд 3. Собака завела новые знакомства среди дворовых псов и, решив произвести на них впечат­ление, пригласила целую свору домой, сделав вид, что она живет одна и является полноправной хо­зяйкой квартиры. Нужно как можно смешней при­думать, какое разорение и беспорядок учинили в доме четвероногие гости и как на это среагировал внезапно вернувшийся хозяин.

9.3. СКАЗКОТЕРАПИЯ

Сказкотерапия — анализ басен, сказок (литератур­ных и психологических), что способствует формирова­нию «нравственного иммунитета», то есть способности ребенка к противостоянию негативным воздействиям духовного, ментального и эмоционального характера, исходящим из социума.

С. Коростелёва (2006) в работе с родителями ворующих детей использовала басни. Она установила высокую эффективность басен, которые созданы 2,5 тысячи лет назад, но актуальны и сегодня. Например, басня Эзопа «Мальчик-вор и его мама».

Мальчик в школе украл у товарища дощечку и принес матери. А та не только его не наказала, но даже похвалила. Тогда в другой раз он украл плащ, и мать приняла это еще охотнее. Время шло... Мальчик стал юношей и взялся за кражи покруп­нее. Наконец, поймали его однажды с поличным и повели на казнь, а мать шла следом и колотила себя в грудь. Перед казнью сын наклонился и ска­зал матери: «Кабы наказала ты меня, когда я в первый раз принес краденую дощечку, не докатил­ся бы я до такой судьбы и не пришлось бы сейчас ч к мне умирать...»

Басня учит: если не наказать за вину в самом начале, она становится все больше и больше. Конечно, бывают и такие случаи, когда родители, наобо­рот, излишне категоричны по отношению к своему ребен­ку. Порой, хорошей беседе о поведении они предпочитают угрозы, повышенный тон, гневные тирады, а то и применя­ют физические наказания. А ведь гнев и злоба — это признак бессилия, и до добра это еще никогда не доводило.

В басне Эзопа «Сотворение человека» говорится о том, что глину, из которой Прометей вылепил человека, он замешал не на воде, а на слезах. Поэтому и не следует действовать на человека силой — это бесполезно, а ели нужно, то лучше укрощать его и смягчать, успока­ивать и урезонивать, по мере возможности, и к такому отношению он отзывчив и чуток.

Самая большая трудность в коррекционно-реабилитационной работе с ворующими детьми — изменение отно­шения к подростку. Ведь если взрослый продолжает ви­деть в нем преступника, это мгновенно передается подростку и становится серьезным барьером в процессе реабилитации. Но как изменить это отношение, сформи­рованное годами?

А. А. Пискунов и его коллеги (2001) попробовали сде­лать это при помощи сказки «Вор и маска».

Жил как-то мудрый король со своей прекрасной дочерью. Когда наступила пора принцессе выхо­дить замуж, король объявил, чтобы кандидаты в женихи явились во дворец для отбора. Было постав­лено только два условия: иметь хорошую репута­цию (это было требование короля) и быть краси­вым (этого желала принцесса).

Среди узнавших об этом людей был один вор. Жизнь, полная преступлений и обмана, наложила отпечаток на его лицо. Морщины лжи и преда­тельства обезобразили его внешность, но когда-то он был красив.

Природная хитрость не давала ему покоя, и вор решил бороться за руку принцессы.

«Я придумаю, как обойти других!»подумал он. Он тайно посетил знаменитого изготовителя масок и заказал маску, которая возвращала ему облик невинной юности.

С помощью маски вору удалось легко пройти первые туры отбора. Сначала, возвращаясь вечерам домой, он смеялся над тем, как легко ему удалое обмануть советников короля.

«Ну и глупцы же они!»думал он, рассматривая в зеркале свое настоящее лицо. Однако через несколько недель он понял, что дело обстоит не так просто. Вор остался в числе последних два­дцати претендентов на руку принцессы, и их фо­тографии были напечатаны во всех газетах. Те­перь репортеры все время толпились у дверей его дома и задавали вопросы, на которые ему совсем не хотелось отвечать. Вор притворялся скромным и говорил, что, наверное, не пройдет дальнейший отбор и что его личная жизнь не представляет никакого интереса. Теперь он больше не рисковал снимать маску даже ночью и жил в постоянном страхе разоблачения.

Вскоре его известили, что он остался в числе последних трех кандидатов. Понимая, что в слу­чае разоблачения его ждет казнь, вор решил бе­жать из страны. Но, когда он выходил из дому, его приветствовали два солдата, присланные коро­лем. Было слишком поздно!

В день последнего тура вор отправился во дво­рец, ожидая самого худшего. Впрочем, в нем еще теплилась надежда, что не он окажется избран­ником принцессы. Однако девушка уже приняли решение и говорила с другими кандидатами очень недолго, просто из вежливости. Потом она взял его за руку и сказала отцу: «Вот он».

В отчаянной попытке избежать разоблачения, вор отвел короля в сторону:

Ваше величество,сказал он.Это боль­шая честь для меня, но мне необходимо время на подготовку. Нельзя ли отложить обручение на один год?

Король с радостью согласился. Конечно, насто­ящим намерением вора было желание при первой же возможности убежать из страны, однако это оказалось невозможным. Теперь он стал вторым по известности человеком в королевстве. Толпы зевак постоянно собирались вокруг его дома в на­дежде хоть мельком увидеть будущего короля. Его приглашали произносить речи, присутствовать на церемониях. И что было хуже всегоцеловать младенцев. А он ненавидел младенцев! И при



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: