Исторический социотип
Донской казачьей субкультуры
Субэтнические общности в мировой истории
По целому ряду типологических признаков на протяжении истории различных обществ можно выделить военизированные этносоциальные образования, подобные российскому казачеству. Такого рода группы существовали в самых разных регионах при военно-политическом противостоянии государств и народов. Сходство экономических и политических, социокультурных и социально-психологических черт позволяет провести параллели между такими общностями, как бродники, черкасы, славянские и венгерские гайдуки, балканские граничары, запорожские и донские казаки, немецкие ландскнехты, швейцарские кнехты, конкистадоры Пиренейского полуострова, японские самураи, гурки Северной Индии, североамериканские рейнджеры, ливанские марониты и т.д. [1].
При всём различии политических, конфессиональных, этнических и социальных интересов, которые они защищали, важное место в их жизни занимало ведение военных действий с тактическими мирными передышками. Экстремальность среды обитания и трудность добывания средств к существованию, черты сурового быта также в какой-то степени сближают указанные общности. Военизированный уклад пронизывал все сферы их жизни, формировал особую социально-психологическую атмосферу единства в условиях сурового быта. Среди общих характеристик таких общностей следует отметить высокую пассионарность, мужское братство – не кровное, а по оружию – как основу межличностного общения, любовь к военному делу и воинский профессионализм, сочетание свободного волеизъявления и автократии и т.д.
Внутренние смуты в средневековых государствах, религиозные войны, борьба против иноземных захватчиков, колонизация и освоение новых территорий – всё это способствовало выделению из общества вольных военизированных общин, имевших зачастую смешанный этнический состав. Как правило, основным промыслом этих образований на начальных этапах существования была война, «разбойно-рыцарский» образ жизни, а позднее военная служба по договору и охрана границ союзных государств. Так, многовековая Реконкиста народов Пиренейского полуострова против мавров привела к появлению военизированных подразделений, сочетавших собственные и мавританские приёмы ведения боя.
Стр. 227.
Донские, запорожские и гребенские (терские) казаки стойко защищали свои территории от турок, крымских татар и ногайцев, во многом благодаря синтезу европейских и азиатских (тюркских) элементов в вооружении и организации военного дела, особенно после распада Золотой Орды.
При всей этнической и социальной разнородности членов этих военизированных отрядов-общин объединяли такие качества, как храбрость, «здоровый» авантюризм, гордость и свободолюбие, чувства братства и взаимовыручки, верность долгу и презрение к смерти. Эти черты, как видим, отчасти близки отличительным особенностям, присущим средневековому рыцарству.
Анализ формирования военных общин гайдуков и граничар в ходе сопротивления народов Балканского полуострова и Южной Европы турецким завоевателям даёт богатейший материал, позволяющий пролить свет и на некоторые малоизученные проблемы складывания казачества Юга России как субэтноса и военно-служилого сословия. Это относится и к проблеме соотношения демократизма и авторитаризма в управлении общиной, станицей или ватагой; решения важнейших вопросов на общем собрании (сборе) мужчин-воинов; выборности вожака-атамана и одновременно беспрекословного ему подчинения, особенно в бою; ведения общего хозяйства и некоторых обычаев, например, побратимства-куначества, защиты единоверцев и др. Безусловно, и на этих ранних этапах существовали значительные различия, которые со временем сказались и на эволюции статуса данных сообществ, либо привели к их исчезновению в эпоху Нового времени.
Военные общины гайдуков и граничар, сосредоточенные в основном в приграничных районах Балкан и Южной Европы, формировались, как правило, в условиях борьбы с Османской Турцией и наступления австрийских захватчиков. Граничары даже контролировали целую область, получившую название Военной границы. Это территория в составе империи Габсбургов, граничившая с Турцией (часть Хорватии и Южной Венгрии). Однако отсутствие больших степных просторов, мощной соседней державы-единоверца, какой, например, была для казаков Россия, необходимость вести затяжную партизанскую войну делали существование этих общин неустойчивым. Всё это не способствовало сохранению крупных постоянных поселений, городков, исключало возможность ведения мирного хозяйства и закрепления за ними на длительное время контролируемых территорий. Рано или поздно такие сообщества либо распадались, либо частично переходили на военную службу по найму в соседние государства (гусары и граничары в составе вооружённых сил Австрии, албанские страдиоты в составе лёгкой кавалерии Венецианской республики и т.д.).
Военизированные общины крестьян – «бегетрии» – эпохи Реконкисты XIII–XV вв. на Пиренейском полуострове также имели некоторые сходные черты с казачеством. Религиозная и национально-освободитель-
Стр. 228.
ная война против мавров-мусульман, отсутствие жёстких границ позволяли им избавиться от жёсткой опеки собственных феодалов. Члены таких общин считались свободными людьми, имели право избирать себе сеньора и сменять его. Из этой среды позднее вышли отряды мелких рыцарей, идальго и кабальеро Испании и Португалии. Именно они, находясь на службе у государства в эпоху Великих географических открытий, осуществляли колониальные захваты. Как рыцари-авантюристы, неудобные для власти, они в составе конкистадорских отрядов Э. Кортеса, Ф. Писарро, X. де Кесады под видом христианизации «огнем и мёчом» покоряли народы Центральной и Южной Америки. Часть из них растворилась в испано-португальском «дворянстве», другая – превратилась в военно-политическую элиту колонизованных стран Латинской Америки, где представляла интересы метрополии.
Пассионарный, «авантюрно-рыцарский» дух и насущные интересы первопроходцев-конкистадоров и первопроходцев-казаков Ермака и его последователей, прошедших всю Сибирь и дошедших до Северной Америки, во многом совпадали с государственными интересами и взаимообусловливали договорные военно-служебные отношения. Не будем забывать и того, что колонизация сопровождалась не только военным подавлением коренного населения, часто очень жестоким, но и привнесением культурного влияния, христианского миссионерства.
С 80-х годов XV до 70-х годов XVII в. военно-морские походы донских и запорожских казаков в Чёрное и Каспийское моря можно сравнивать с таким явлением, как буканьерство и флибустьерство [2]. Это виды морского разбоя, пиратства, совершавшиеся порой при тайном или явном покровительстве заинтересованных государств, боровшихся против Турции, Персии, Крымского ханства и поддерживавших казачество. Чаще казаки снаряжали такие походы самостоятельно, на свой страх и риск.
Морские походы донцов, вне всякого сомнения, обусловливались общим военизированным и одновременно вольным образом жизни, постоянной кровопролитной борьбой за выживание в столкновениях, порой весьма жестоких, с окружающими народами. Существенное влияние на формирование казачества оказывали: геополитическое положение Войска Донского, социально-демографическая ситуация на Северном Кавказе, Нижней Волге, в Приазовье, Причерноморье и прилегающих к ним районах, конфессиональное противостояние и взаимодействие, а также ряд других факторов, нуждающихся в более детальном анализе. Бесстрашные экспедиции казаков исторически неотделимы от длительной борьбы России за выход к Азовскому и Чёрному морям, от коллизий противостояния россиян на южных рубежах государства опустошительным набегам крымских и ногайских татар, ратоборства донского и запорожского казачества против турецкой агрессии в Причерноморье и Приазовье. Естественно, что дерзкие и отважные предприятия нередко пе-
Стр. 229.
реплетались с антифеодальной, антикрепостнической борьбой, что и способствовало созданию особого социального уклада в этих ареалах.
Именно донские казаки стояли у истоков российского военно-морского флота. Они научили многим моряцким премудростям будущего императора Петра I. Ещё задолго до основания державного флота донцы сумели пробить брешь в чужеземном владычестве на ближних южных морях. Поэтому здесь и хотел Пётр I впервые создать первую российскую эскадру. И хотя в этом регионе ему не удалось совершить морской прорыв, задуманному делу было положено отличное начало. История российского флота, 300-летие которого Россия недавно отметила, ведёт свой отсчёт с Азовских походов великого реформатора. Историческая заслуга донских казаков состоит в формировании традиций мореплавания в России и в утверждении её влияния в акваториях Чёрного и Азовского морей. Они поставили заслон на пути чужеземного продвижения на южные окраины государства и помешали историческим геополитическим противникам России закрепиться в Приазовье и Причерноморье, открыв ей тем самым выход в южные моря.
Казачьи отряды постоянно уничтожали живую силу противников России, нарушали их морские коммуникации, мешали развитию иностранного судоходства. Это потом появятся великие флотоводцы, придут крупные победы и горькие поражения, но вначале были они, бесстрашные «морские волки», ценой своей жизни добившиеся уважения и заставившие потесниться своих южных соседей. В определённом смысле можно говорить о флибустьерстве казаков, даже о корсарстве, но не о государственном каперстве, как это было в случае с Англией. Прежде всего, Пётр I, а за ним и последующие государи не очень-то были склонны делиться славой с казачеством, мириться с его стремлением к самостоятельности и даже независимости.
Интересна и ещё более сложна проблема исторического сопоставления казачества на юго-востоке Европы и самурайства в Японии. Разноплановые процессы их становления имеют некоторые сходные черты в этническом и социальном отношениях, в формировании особого духовно-психологического типа личности. Много общего прослеживается с ранними этапами развития самурайства, образованием в VIII–IX вв. на востоке и северо-востоке Японии отрядов-общин, а затем и отдельных родов «вольных самураев» [3]. Это были выходцы из разных земель и социальных слоёв общества, которые, поселяясь на приграничных территориях, были вынуждены оборонять их в постоянных войнах с айнами. Самурайские отряды тогда ещё не нанимались на военную службу к крупным феодалам и не владели землями с крестьянами подобно западноевропейскому рыцарству. Вольные самураи, вплоть до XII в. составлявшие иногда весьма крупные по численности сообщества, принимали активное участие в феодальных усобицах и войнах, занимались грабе-
Стр. 230.
жом и разбоем и даже контролировали целые районы. Постепенно они всё же чаще стали выступать в качестве наёмных отрядов, стражей или телохранителей крупных и средних феодалов, получая за свою службу земли и привилегии. В итоге в XII–XIV вв. они превратились в сословно-родовые, военизированные кланы, объединяемые своеобразным самурайским братством, кодексом чести «бусидо» («путь воина»). Самураи, связанные присягой своему сюзерену, представляли собой серьёзную силу и внесли значительный вклад в объединение Японии. В результате была установлена система управления, известная как «сёгунат», когда страной правил какой-либо один клан крупных феодалов, опиравшийся на самурайство, которое стало более походить на служилое дворянское сословие Великороссии. Подобная историческая возможность имелась у казачества в годы установления династии Романовых после Смуты начала XVII в.
Можно также провести параллель между японским «бусидо» и казачьей традицией односумства как братства «имевших одну суму», общее имущество. Первоначально это вольная ватага боевых друзей, совершавшая совместные военные вылазки, вместе выезжавшая на охоту и делившая поровну доставшуюся добычу. В бою односумы надёжно прикрывали друг друга, с поля боя донцы старались вынести не только раненых, но и убитых, чтобы похоронить их с почестями, не оставляя на поругание врагам. Традиция существовала до начала XX в., а её отголоски сохраняются до сих пор. Односум для станичника не менее дорог, чем родственник.
«Самурайский дух», поддерживаемый многовековой традицией, не раз ещё проявлялся в политическом имперском курсе и войнах, которые вела Япония в конце XIX–XX в., а позднее вошёл и в этику японского предпринимательства. Примечательно, что сторонние наблюдатели, европейцы и американцы, ещё в начале XX в. чаще других сравнивали сословные традиции и особый патриотический дух, сохранившийся среди российских казаков и японских самураев. В процессе эволюции этих и подобных им общностей названные черты трансформировались в своего рода биосоциокультурный генотип [4].
Военно-функциональный характер такого рода общностей способствовал тому, что многие из них складывались в результате слияния различных этнокультурных элементов. Так, в состав донцов в разное время влились большие и малые группы русских, украинцев, болгар, сербов, поляков, турок, татар, ногайцев, калмыков, греков, немцев, адыгов, черкес, армян, литовцев, евреев, цыган и многих других этносов. Вопрос о соотношении различных этнических корней в казачестве остаётся в науке спорным. И поныне на Дону проживают представители 50 этнических общностей. Признавая определяющее воздействие русского этноса на социогенез донского казачества, мы склонны настаивать на полиэтническом характере казачества, что отражается и в его взаимодействии
Стр. 231.
с другими этническими группами. Оказываясь по соседству или в окружении других народов, нередко встречавших пришельцев враждебно, казакам приходилось овладевать «народной дипломатией», т.е. вырабатывать какие-то принципы добрососедских отношений. Для донского казачества в высокой степени характерна открытость в отношении представителей других культур, способность инкорпорировать их при сохранении ими самобытных черт. Как нередко отмечается, немалую роль в этом играла потребность в восполнении нехватки женщин, что способствовало установлению этногенетических связей с окружающими народами.