Стоял поздний вечер, но в городе продолжалось празднование. Вспыхивали и гасли разноцветные огни иллюминаций. В открытую форточку врывались то бодрые звуки духового оркестра, то аплодисменты, то голос диктора.
— …Вот так и получилось, — закончил дедушка свой рассказ. — С письмом вам, ребята, мы с другом Басей маленько перемудрили. Сознаться — Вася придумал. Начитался он Жюля Верна. Без таинственного письма, говорит, настоящего путешествия не бывает. Конечно, вину на Васю не слагаю: оба думали и хотели, чтобы интереснее было вам идти. А получился все-таки обман. Тут вину свою признаем. За эту затею нам и от Володи была проборка, но упросили мы не открывать. В остальном же ошибки моей вроде нет. Про дорогу не говорил — думал, что больше пользы будет, если не я вас, а вы меня в падь Золотую приведете. Пассажирами сзади плестись — ни пользы, ни интересу. Секача нарочно подвел на табор. Заряды вам послабее дал, чтобы сразу не убили. Рассчитал, где помост сделать, откуда ветерок — все рассчитал, чтобы он на табор прибежал. Хотел я, чтобы вы настоящих трудностей хлебнули, ко всему привыкли. С секачом я, правда, в последнюю минуту засомневался. Я и запел, чтобы зверя от табора к себе приманить, да Наташа его своим выстрелом обратно на табор вернула. Первоклассный стрелок из тебя будет, Наташа!.. Конверт, который мы так долго искали, тоже я спрятал. Штампа-то на нем, понятно, не было. И боялся я, чтобы вы раньше времени не открыли мою затею.
Дедушка походил по комнате, посмотрел в окно и продолжал.
— «Кислый» не нашли. Тут, герои, я не виноват. Тайга изменилась так, что я и сам едва узнал. Высох этот Кислый ключ. А хотелось показать его, хотелось, чтобы убедились вы, что на правильном пути. Да поделать ничего не мог. А Базыр, Паша, загадку-то твою отгадал. Сказал он «кислая вода», а ведь это одно и то же… Да… А сейчас судите меня, герои. Все я вам рассказал.
Дедушка глубоко затянулся табачным дымом и снова обернулся к окну, пощипывая седой колючий ус.
Теперь ребятам стало все понятно. Обо всем рассказал дедушка. Рассказал, как двадцать шесть лет назад они с дядей Васей открыли падь Золотую, как ползли, сидели в тепляке, к ним подходили японцы; и дедушка, не успев дописать, замуровывал в печь дневник, но вдруг услышал приглушенный крик дяди Васи: тот нашел в поддувале винтовочные патроны. Что случилось дальше, ребята представляли сами. Дядя Вася был такой же стрелок, как и дедушка…
Рассказал дедушка, как потом сопровождали экспедицию геологов и в пади Золотой возник золотой прииск. Позднее, когда подвели железнодорожную ветку, в некотором отдалении от прииска выросли большие угольные шахты. Угля оказалось так много, что шахтерский поселок скоро стал городом. Рассказал, что к десятилетнему юбилею города Партизанского он и дядя Вася получили письма с приглашением прибыть на торжество, но дядя Вася поехать не смог. Узнав обо всем, Володя попросил дедушку сходить с ребятами в Золотую падь. А дедушка и сам мечтал об этом.
Ребята узнали, что поход подготовлялся задолго до того, как Женя получил письмо. Володя с дедушкой заранее приготовили для ребят все необходимое: ружья, топорики, кинжалы, бродни.
— Вот так. Судите меня, герои, — повторил дедушка. Судить дедушку?! Нет, ребята не могли судить.
Ведь получилось все очень интересно! Как в настоящей книге. Правда, сначала ребята очень огорчились, что не им пришлось открыть падь Золотую. Однако это огорчение уже прошло. Пускай не им досталась честь привести сюда геологов. Но разве падь Золотая стала от этого хуже?
Ребята смущенно переглядывались. Непривычное чувство робости испытывали они сейчас перед дедушкой. Перед ними был тот дедушка и не тот. Что-то вдруг изменилось в нем.
Те же огрубелые, натруженные руки, то же морщинистое загорелое лицо, та же трубка во рту, та же привычка пощипывать и топорщить колючие седые усы — все то, и между тем все не то. Это он с дедушкой Васей открыл падь Золотую. В их честь назван целый город. Теперь вместо глухой тайги здесь гремит духовой оркестр, разливаются морем электрические огни, живут и трудятся люди.
— Что ж, знать, так сердитесь, что и разговаривать не хотите? — повернулся к ребятам дедушка.
— Дедушка, — робко шагнул к нему Паша, — вы великий герой! Правда!
— Экий ты! — недовольно зашевелил усами Сергей Егорыч. — Ты же мне дорогой всю шею переел с этим «великим». Простые мы люди! Советские люди! И сделали то, что на нашем месте любой человек сделал бы…
Дедушка задумался.
— Вот так-то… Ну, что же вы молчите, будто недовольны походом?.. — Дедушка хмуро сосал трубку. — Приду домой — держать отчет перед Васей буду, — снова заговорил он с досадой. — Говорил я ему сначала не смогу. Потому что не учитель я, а только лесник. Мало вы узнали, видать, немногому научились… Эх, Сергей Маврин, плохой ты заместитель пионервожатого!..
Ребята наконец поняли, что волновало дедушку.
— Дедушка! — вскричали все сразу.
— Как же не научились?! — возмутился Федя, — Я почти настоящим следопытом стал. Вы это меня научили!
— Сразу и не скажешь… Очень интересному научились… Такое видели! — проговорил Боря.
— Эх, — воскликнул Паша, — столько мы узнали, что даже и сразу не скажу! Я, дедушка, приказ напишу, На трех тетрадях? Всё опишу.
— А я… — Алик на мгновение замялся. — Я.. вы… — Алик вдруг крепко прижался лицом к плечу старого лесника.
— Фу-у! — облегченно вздохнул Сергей Егорыч. — Гора с плеч!.. А Женя-то что задумался? Женя, что с тобой?
Прислонившись к окну, Женя молчал.
Что он узнал? Да, он тоже много узнал.
Больше того, он нашел. Оправдались напутственные слова Володи: «Верю, Женя, найдешь».
На Цаган-Хада затерялась в кедраче охотничья избушка. В слабо освещенное окно смотрят лохматые лапы кедра, и шелестит крылышками о стекло капустная совка. Хозяин Золотого хребта вернулся с работы и, надев очки, читает, далеко отставив от себя книгу. Он читает ими оставленную книгу.
Раздвигает темноту в комнате вспыхивающий огонек трубки дедушки Цыдена. За стеной позвякивают проволокой цепники, резко пахнет овечьей шерстью. Под темными навесами слышно тяжелое дыхание спящих овец. «Однако, Базыр, тише, — говорит старый Цыден. — Музыка кончал, последние известия передавать будут». Колхозный пастух слушает радио, которое сделали они, ребята.
В поселке лесорубов кто-то из ребят читает «Сына полка». А на очереди еще много книг.
И еще есть большое, интересное дело: разведывать родной край, родную Сибирь, Забайкалье. Наблюдать за травами, деревьями, птицами, зверями, рыбами. Узнавать, смотреть, учиться открывать новое!
— Федя! Наташа!.. Ребята! Я нашел работу тимуровцам, — прерывающимся от волнения голосом сказал Женя. — Нашел!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На берегу речки Тихой стоит домик с единственным подслеповатым окошком. От старости он покосился, но, точно понимая, что ему нельзя развалиться, упрямо жмется к земле, крепко врос в нее и будет еще долго-долго жить.
Доски будто собраны со всего света: толстые и тонкие, короткие и длинные, от рассохшейся бочки и оконного фигурного карниза.
Над дверью развевается новый ярко-красный флаг. На шесте, проволокой прикрепленном к трубе, — фонарь. Вечерами он зажигается, и со всех сторон видна гордая красная звезда. Под флагом — вывеска. Четко выведенные серебряной краской слова можно прочесть издалека.
Около домика оживленно. После школы сюда собираются веселые люди в пионерских галстуках. В руках у них отвертки, плоскогубцы, кусачки. Они спорят, высчитывают, горячатся. То и дело слышится: «резец, антенна, контакты…»
Внутри домика тоже все изменилось. В одном углу — слесарный верстак с двумя маленькими тисками-струбцинами. В другом — столярный. На нем свежеостроганные доски и пахнущие смолой стружки. Посередине на специальных верстаках два маленьких токарных станка. На стенах развешан инструмент: дрель, фуганки, долото, зубило… Здесь почти вся Володина мастерская. Часть инструмента и верстаки ребята сделали сами, многое собрали комсомольцы депо. Второй токарный станок ребятам подарил слесарь-пенсионер дядя Гриша.
В домике много незнакомых. Но среди них и наши старые друзья. Вот, сдвинув картуз на затылок, что-то зачищает наждачной бумагой Федя. Над одним из токарных станков склонился Боря. У станка еще нет механического привода, и его крутит Паша. Боря косится. На остроносеньком лице Паши появляется мечтательная улыбка, и деталь вращается все медленнее.
— Эх, Борька, вот план так план! — останавливаясь, восклицает Паша. — Сделать такой ветряк, как у Базыра, и он будет крутить станок.
— План? — настораживается Боря.
Вон бойко работает фуганком Алик.
А вот на улице и Женя с Наташей. Они несут мотки проволоки.
Женя открыл калитку, замедлил шаги и остановился. Мальчик смотрит на старенький, покосившийся домик. Давно ли он стоял здесь один, вон там лежала куча мусора, а над ней кружились большие зеленые мухи. И Жене невольно вспомнились знакомые слова. «Кто ищет — тот всегда найдет».
Женя взглянул на вывеску. Старых знакомых слов уже не было. Вместо «Штаб тимуровской команды» стояло:
ШТАБ ЮНЫХ ТЕХНИКОВ