ДЕСЯТЬ ВЕЛИЧАЙШИХ ОТКРЫТИЙ В ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ
Глава 5
Кроуфорд Лонг и обезболивание в хирургии
<...> Теперь самое время рассказать о том, какую роль в открытии анестезии сыграл Гораций Уэллс. Уэллс родился в 1815 году в городе Хартфорд, штат Вермонт. Закончив в 1834 году Стоматологическую школу в Гарварде, он в течение многих лет преподавал в этой школе. Уэллс опубликовал множество статей по стоматологии в научных журналах и считался крупным специалистом.
Надо сказать, что Уэллса интересовали разные вещи. Время от времени он оставлял свою практику: то ездил во Францию покупать произведения искусства для последующей перепродажи в США, то пытался наладить производство переносных ванн и плит. Уэллс был глубоко верующим человеком и даже какое‑то время всерьез подумывал о карьере священника. Он легко переходил от состояния крайнего возбуждения к депрессии и часто придавал неоправданно большое значение чужому мнению.
В декабре 1844 года Уэллс посетил вечеринку с веселящим газом в доме доктора Гарднера О. Колтона. Там он обратил внимание на одного гостя, вдыхавшего веселящий газ, – тот сильно поранил ногу, но совершенно не чувствовал боли. Уэллс сразу же сообразил, что закись азота может быть использована в качестве обезболивающего средства в стоматологии. В это время у него самого сильно болел зуб, и на следующий день он попросил Колтона дать ему подышать веселящим газом, пока один из коллег будет этот зуб удалять. И операция прошла без боли! Придя в себя после анестезии, Уэллс с восторгом заявил, что сделал величайшее открытие в истории человечества.
Прежде чем продолжить историю Уэллса, представим второго дантиста, Уильяма Томаса Грина Мортона, также имеющего отношение к открытию хирургического наркоза.
Именно Мортон и был тем дантистом, который в 1842 году приезжал в Джефферсон, город Кроуфорда Лонга. Он изучал стоматологию в Гарварде под руководством Уэллса, и позже стал его партнером по частной практике. Однако в 1844 году Мортон решил поступить в Гарвардскую медицинскую школу, и там его учителем стал Джексон. Странный союз двух очевидных социопатов привел к многочисленным конфликтам и неразберихе, в которой не смог разобраться даже Конгресс Соединенных Штатов.
Услышав об открытии Уэллсом обезболивающих свойств закиси азота, Мортон проникся энтузиазмом. В то время он как раз изучал медицину в Гарварде, и ему удалось уговорить Уэллса продемонстрировать свое открытие перед студентами, причем не стоматологического, а хирургического факультета. Всемирно известный врач доктор Джон К. Уоррен, преподававший в Гарварде, поспешил одобрить демонстрацию.
Историческое событие должно было состояться в январе 1845 года в хирургическом амфитеатре Массачусетского госпиталя в Бостоне. Увы, хрупкой психике Уэллса предстояло выдержать неожиданный удар. Аппарат, который он использовал для подачи веселящего газа, состоял из деревянного загубника с запорным краном, прикрепленного к двухлитровому мешку из промасленного шелка. Такого объема газа не могло хватить для анестезии; требовалось не менее 30 литров, но этого, конечно, Уэллс тогда знать не мог. Вторая проблема состояла в том, что пациентом был мальчик с сильнейшей зубной болью. Уэллсу удалось добиться только частичного обезболивания, и скоро мальчик начал страшно кричать (вероятно, не столько от боли, сколько от страха). Уэллса освистали и в буквальном смысле слова вышвырнули из амфитеатра, несмотря на то что мальчик, придя в себя, сказал, что не помнит никакой боли. На Уэллса все это произвело сильнейшее впечатление, и он даже впал в глубокую депрессию.
Впрочем, вскоре он пришел в себя и за короткое время провел сорок стоматологических вмешательств с обезболиванием веселящим газом. Все больные давали ему письменные показания о том, что не чувствовали боли, операции проходили в присутствии свидетелей, однако никто в больнице так и не поверил Уэллсу.
Незадолго до провального выступления Уэллса перед гарвардскими хирургами и студентами Мортон начал налаживать связи с Джексоном. Последний, не подозревавший, что Мортон, как и он сам, посещал Джефферсон и хорошо знал об обезболивающих свойствах эфира, в доверительной беседе сказал коллеге, что эфир – выдающийся препарат для анестезии. На что Мортон ответил: «Эфир? А что это такое?»
Потом Мортон клялся, что, когда Джексон рассказал ему об эфире, он, Мортон, уже проводил опыты с этим веществом, но нарочно держал все в тайне. Он утверждал, что добился анестезии у рыбы, нескольких насекомых и щенка, а также и у самого себя; позже один из его соучеников по медицинской школе рассказал в Конгрессе США, что Мортон никогда не ставил никаких опытов.
Судя по всему, он действительно пробовал применить эфир для анестезии у двух студентов‑стоматологов, однако в обоих случаях эфир вызвал не обезболивание, а возбуждение. Тогда Мортон сообразил, что ему следовало бы работать в кооперации с Джексоном, владевшим более точной информацией. Так он и сделал. И тогда Джексон указал, что Мортон использовал нечистый эфир фабричного производства и что для анестезии надо производить эфир самим. Это им удалось, после чего они решили, что смогут на эфире заработать хорошие деньги. Джексону пришло в голову смешать его с ароматическими маслами, чтобы скрыть истинную природу препарата, а потом они с Мортоном запатентовали эту смесь под названием «летеон», пытаясь сохранить ее состав в тайне.
Тридцатого сентября 1846 года Мортон испытал новое вещество на больном Эбене Фросте. Джексон подробно рассказал Мортону, как делать анестезию, и был уверен, что все пройдет гладко – так и случилось. Мортон безболезненно удалил больному зуб; это произошло при свидетелях; на следующий день газета «Бостон джорнал» напечатала статью о выдающемся открытии.
После этого Мортон обратился к Джону Уоррену с просьбой дать ему возможность продемонстрировать новый метод. По сути дела, он просил о том же, что и в случае с Уэллсом двумя годами ранее. Уоррен снова сказал «да», а его домашний хирург доктор К. Ф. Хейвуд написал Мортону письмо, где предложил, чтобы в десять часов утра в пятницу, 16 октября 1846 года, Мортон обезболил больного, которому предстояло удалить опухоль на челюсти. Молодой хирург доктор Генри Джейкоб Бигелоу, занимавшийся организацией мероприятия, пригласил всех ведущих хирургов Бостона (но, как ни странно, ни одного студента‑медика).
Однако в назначенный час Мортон не появился. Встревоженный Бигелоу отправился к нему в кабинет, где нашел взволнованного Мортона, паковавшего чемоданы и намеревавшегося уехать из города! Кое‑как Бигелоу уговорил его пойти на демонстрацию. Он убеждал Мортона, что летеон обязательно сработает. Бигелоу и Мортон вошли в хирургический амфитеатр Массачусетского общего госпиталя как раз в тот момент, когда Уоррен собирался сделать первый разрез. Мортон принес сбивчивые извинения (объяснив опоздание тем, что ждал мастера, который должен был что‑то исправить в новом ингаляторе), после чего дал больному подышать летеоном.
В отличие от Лонга, предлагавшего больным дышать через смоченное эфиром полотенце, Мортон использовал ингалятор. То, чего он боялся больше всего, не случилось – или случилось только частично, поскольку у него, как и у Уэллса возникли проблемы с ингалятором. Ингалятор Мортона был снабжен краном, но без клапана. Во время разреза больной не чувствовал боли, но позже вдруг начал бессвязно разговаривать и пришел в возбужденное состояние. После операции больной сказал, что у него было ощущение, словно ему царапали шею, и он, судя по всему, сознавал, что подвергается операции.
На этот раз никто не свистел и не шикал. Успешный результат ошеломил присутствовавших хирургов и самого Уоррена. В следующий раз Мортон, также с помощью летеона, обезболил пациента доктора Хейвуда. Этому больному удалили большую опухоль на левой руке и благодаря усовершенствованиям, внесенным Мортоном в конструкцию ингалятора (латунные клапаны для вдыхаемого и выдыхаемого воздуха до сих пор выставлены для обозрения в Массачусетском госпитале), анестезия оказалась очень успешной. Больной не приходил в сознание на протяжении всей операции, не помнил ощущения боли и только к концу процедуры несколько раз застонал.
После второй, весьма удачной демонстрации возможностей анестезии Уоррен, Хейвуд и Бигелоу узнали, что Мортон и Джексон запатентовали летеон. Хирурги публично назвали этот поступок неэтичным. Услышав об этом, Джексон убрал свое имя из патента, но заключил с Мортоном письменное соглашение, по которому тот обязался выплатить ему пять с половиной тысяч долларов и проценты со всех будущих прибылей от использования летеона.
Услышав об этих махинациях, доктор Уоррен запретил Мортону практиковать, а также использовать свой метод анестезии на территории Массачусетса. После этого Мортон был вынужден признать, что летеон – это всего лишь эфир, ведь без поддержки медицинского сообщества он никогда не смог бы вернуться к занятиям анестезией. Уоррен спросил Мортона, с какими целями он пытался замаскировать эфир путем добавления ароматических масел. Мортон солгал, заявив, что масла способствовали усилению обезболивающего эффекта. Позже они с Джексоном отозвали свою заявку на получение патента.
9 ноября 1846 года Бигелоу выступил с лекцией о новом методе анестезии перед Бостонским обществом развития медицины, а 18 ноября опубликовал в «Boston Medical and Surgical Journal» статью с описанием двух успешных случаев применения анестезии Мортоном.
Через несколько дней после появления статьи Бигелоу новый метод анестезии оказался в центре внимания всего мира, а между Джексоном, Мортоном и Уэллсом разгорелся спор относительно авторства открытия. Два других претендента на звание первооткрывателей – Уильям Э. Кларк, впервые применивший обезболивание в стоматологии, и Кроуфорд Лонг – до поры до времени молчали. Кларк не хотел лишней рекламы, а Лонга занимали другие проблемы – и продолжали бы занимать, если бы не вмешательство сенатора от его родного штата.
Вскоре после этого Джексон и Мортон с помощью советников и адвокатов составили и подписали соглашение, по которому объявляли себя соавторами открытия метода обезболивания в хирургии. Уэллс узнал об их соглашении и воспринял его как пощечину. Может быть, это сыграло свою роль в том, что в 1848 году он свел счеты с жизнью, вскрыв вену на руке и вдохнув изрядное количество эфира.
Странная история с открытием хирургической анестезии все больше запутывалась. Буквально через несколько дней после подписания соглашения с Мортоном коварный интриган Джексон написал во Французскую академию наук письмо, в котором утверждал, что является единственным автором открытия. Услышав об этом, Мортон снова обратился к советникам и адвокатам, разорвал соглашение с Джексоном и тут же объявил единственным автором открытия себя.
Спор между Джексоном, Мортоном и в течение недолгого времени Уэллсом относительно того, кто же на самом деле придумал метод обезболивания в хирургии, стал настолько острым, что в 1847 году решением вопроса о приоритете занялся Конгресс США. Дело, получившее название «Эфирного противоречия», конгрессмены изучали шестнадцать лет, даже во время Гражданской войны.
Мортон опирался в своих претензиях на поддержку двух влиятельных друзей. Первый из них, Дэниел Уэбстер, был прославленным оратором и юристом; основатель партии вигов, он пользовался огромным влиянием в сенате США. Второй, Оливер Уэнделл Холмс, профессор анатомии в Гарварде, уже прославился к тому времени как эссеист, поэт и писатель. Однако эта «тяжелая артиллерия» не помогла, так как конгресс постановил считать, что Мортон не является первооткрывателем хирургической анестезии. Многие свидетели показали, что он узнал о свойствах эфира от Джексона, а также подтвердили, что своими ушами слышали, как Мортон сам неоднократно говорил, что, по сути дела, анестезию придумал Джексон.
В отчетах Конгресса Уильяма Мортона называли Великим притворщиком, имея в виду тот факт, что изначально он «притворялся» перед Джексоном, будто ничего не знает о свойствах эфира. После всех событий 1846 года у Мортона возникли серьезные материальные проблемы, не ладились дела и в личной жизни. Он умер довольно рано, в 1868 году, когда ему было всего сорок девять лет, и причины его смерти до сих пор до конца неизвестны.
Кроме того, Конгресс постановил, что Уэллс не может претендовать на открытие метода хирургического обезболивания, так как он применял анестезию только в стоматологии. В любом случае к тому времени его уже не было в живых и он не мог требовать какое‑либо вознаграждение. <...>