ПУТЬ К ЗАОБЛАЧНЫМ ВРАТАМ 5 глава




Два здоровенных стражника по монаршему повелению надели на Цветущего оковы и бросили в темницу возле выгребной ямы. Цзихуа чуть не задохнулся от смрада. «В какое страшное место я попал! – тяжело вздохнул он. – А я-то думал весь свой век наслаждаться богатством и славой! Видно, прав был тот книжник, сегодня сбылись его слова!» Из глаз его хлынули слезы. И тут он проснулся. «Нечистая сила! Какой страшный сон мне привиделся!» – вымолвил он, прокашлявшись от стоявших в горле слез. Бросив взгляд на животных, он заметил, что ослица лежит на земле. Парень стегнул ее раз-другой, а та не встает, да и только. Посмотрел Цзиэр на ослицу внимательнее и видит, что на спине у животного огромная рана – видно, веревка натерла. Парень всполошился:

– В прошлый раз мне крепко досталось за то, что я потерял двух волов. А сейчас еще эта тварь заболела! Если подохнет, снова отвечать придется!

Он бросился к речке, зачерпнул воды, промыл животному гноящуюся рану, дал пучок свежей травы. Потом с серпом отправился в гору, чтобы побольше нарезать травы. Увидел хороший куст, взмахнул серпом, но куст оказался крепким. Парень, разозлившись, схватил его обеими руками и выдернул с корнем. И вдруг в углублении он увидел каменную плиту, припорошенную рыхлой землей. Корни растения охватили камень со всех сторон и проникли в каждую щель и пору. Цзиэр подсунул под плиту серп, и плита приподнялась. Под ней оказалась глубокая яма, выложенная камнем, а в яме много золота и серебра.

– Сон среди бела дня! – взволновался парень и протер на всякий случай глаза. Посмотрел по сторонам. Нет, не сон: вон травы, деревья, которые можно даже сосчитать, а в небе плывут облака. Цзиэр отбросил прочь серп и лукошко для травы.

– Сколько же мне взять денег на жизнь? – Он выбрал слиток серебра весом пятьдесят лянов, а может, и больше.

Поставив каменную плиту на место, он забросал ее землей, закрыл, травой и отправился к старому Мо.

– Хозяин!– сказал он старику, не дав тому даже рта раскрыть. – Я плохо пас твоих волов, двух волов загубил. А нынче опять же случилось несчастье – захворала колченогая ослица. Видно, я плохо за ней смотрел. Хозяин, за все мои прегрешения возьми слиток серебра. Вычти, что нужно, а остальные верни мне на прожитие. И вот еще что: отпусти меня, а себе найди другого пастуха!

– Никогда не доводилось мне держать в руках такой большой слиток! Целый век я трудился да потел на земле, а видел одни лишь серебряные обрезки! – Старый Мо изумился и встревожился. – Откуда он у тебя? Может, ты с кем посторонним сделал недоброе дело? Отвечай no-хорошему! Если тут что неладно, тотчас сволоку тебя в управу. Там допытаются до правды!

– Все скажу, хозяин! – испугался Цзиэр. – Их много, этих слитков, там, где я их нашел. Я взял только один...

– А где взял-то?

– На горе... в одном месте! Я резал траву и ненароком ковырнул землю. А там каменная плита вроде крышки.

Старик понял, что ценности кем-то были схоронены, и велел парню молчать, а сам стал допытываться, где то тайное место. Цзиэр показал старику. Отодвинули вместе плиту– действительно, полна яма золота и серебра, счетом его не счесть.

Старик от радости чуть не грохнулся наземь.

– Сынок! – он погладил Цзиэра по спине. – Здесь столько добра, что его не истратить за целую жизнь. Волов моих пасти тебе больше не надо. Ты будешь жить в моем доме и вести счетные книги. Пить и есть станешь в свое удовольствие. Что до скотины, то я найду другого пастуха.

Посоветовавшись, они взяли часть денег, а оставшиеся закрыли рогожей, сверху набросали травы и отправились домой. Старик шел впереди, Цзиэр с тюком серебра на спине следовал сзади. Схоронив деньги, они снова вернулись и сходили туда еще и еще, пока яма не опустела. Радость старого Мо не знала границ. Он быстро нашел какого-то парня пасти скотину, а Цзиэра оставил у себя в доме. Он определил юноше для спанья место и сам старательно прибрал его постель. Цзиэр подумал: «Намедни во сне я испытывал великие муки. Кто мог подумать, что смрадная яма предвещала такие богатства! Однако ж сегодня именно так и случилось! Видно, правду говорят: во сне происходит все наоборот. А если так, зачем мне богатства во сне? И это пятисловное заклятие мне совсем ни к чему – незачем его повторять!» С этой мыслью он и уснул.

И привиделось ему, что государь страны Хуасюй отобрал у него все богатства, а его самого заключил в дом призрения, где Цветущий должен был коротать оставшиеся дни своей жизни. И вот тогда долетела до его слуха песня:

Дерево сохнет,

корень гниет.

Смысл в нашей жизни

кто же найдет?

Сражались шесть враждующих царств,

и мир был страданием полн,

Величаво стоят три священных горы

вдалеке от бушующих волн.

Некто кичится богатством,

Потерял жемчужинам счет,

А его впереди разорение ждет.

Прав только тот,

кто чащу вина всему предпочтет

И возвышенно-чистую песнь

с друзьями споет.

Цветущий сразу узнал голос певца – это был тот самый ученый муж, который в свое время делал ему предостережения. Цветущий подозвал к себе книжника и спросил:

– Тогда я не последовал твоим наставлениям, учитель, и вот до чего докатился. Скажи, можешь ли ты помочь мне сейчас, в силах ли спасти меня? И книжник сказал ему четыре фразы, выговорив их неторопливо и четко:

Рушится все и кружится все –

Неужели так будет всегда?

Встретишь Мужа из Черного Сада,

Обо всем узнаешь тогда.

Проговорив странные слова, книжник заторопился уйти, но Цветущий схватил его за рукав и не отпускал. Книжник вырвался, и Цзиэр, оступившись, чуть было не упал. И тут он проснулся.

– Какая радость, что ничего не случилось! – воскликнул он, тараща глаза от испуга. – Чуть было не попал в дом призрения!

В этот момент на пороге появился старый Мо. Накануне у него был, разговор с женой. Старик рассказал ей о деньгах, которые нашел парень, и о его редкой щедрости.

– У нас с тобой нет ни сына, ни дочери, кому мы могли бы передать хозяйство, – сказал Мо жене. – А сейчас еще эти большие деньги, которые свалились на нас нежданно-негаданно... В общем, думаю я, надо нам усыновить Цзиэра и передать ему хозяйство, чтобы жили мы втроем одной семьей. Он, глядишь, позаботится о нас. За его щедрость мы отплатим ему своей добротой.

– Верно говоришь! И правда, наше хозяйство передать некому, – поддержала его жена. – Можно, конечно, найти кого-то чужого и отдать ему все дело, только с незнакомым человеком одно беспокойство. А Цзиэра мы знаем. Он ничего особенного не требует и от нас ничем не отличается. К тому же теперь он богач – вон сколько денег! Возьмем его в сыновья и отдадим все хозяйство ему.

На том они и порешили. Старый Мо тотчас пошел к юноше со своим предложением.

– Я не смею! – вскричал Цзиэр. – Хоть убейте, недостоин я!

– Если ты против, то и мне не к лицу принимать от тебя все эти богатства. Словом, отказываться тебе никак нельзя. Мы уже решили с женой – целую ночь совещались!

Цзиэр, не смея противиться, четырежды поклонился старому Мо, а потом пошел поклониться его жене. Став приемным сыном, он теперь получил еще одно имя: Моцзи, что значит Мо Преемник. А сейчас послушайте стихотворение:

Некогда он волов и ослицу пас.

Теперь неожиданно

стал он приемным сыном.

Как же с хозяином

он породнился сейчас?

Видно, всему богатство было причиной.

Рассказывают, что с этого времени юноше стали сниться беспокойные и страшные сны: то вспыхнул в доме пожар, то случилось наводнение, то его ограбили воры, то потащили в суд. Вначале он думал так: «Пусть их! Ведь все эти беды приходят во сне, зато днем у меня радость. Все ж это лучше, чем ночью блаженствовать, а днем мыкать горе!» Но страшные сны повторялись каждую ночь, и, проснувшись, он долго не мог прийти в себя от дьявольских видений. Встревоженный, он снова принялся повторять старое заклятие, только сейчас оно не приносило ему облегчения, как раньше. Вы спросите почему? А все потому, что его сердцем крепко завладели думы о богатстве и выгоде, о самом себе и своем хозяйстве. Теперь он боялся, что случится пожар или его обворуют. Понятно, что беспокойная душа его находилась в полной растерянности. Не то, что раньше, когда он был простым пастухом, – ни тревог, ни волнений. Тогда каждая ночь проходила в беззаботном блаженстве, и он вкушал радости жизни знатного мужа.

Мо Преемнику очень хотелось вернуться к прежним грезам, но у него ничего не получалось. Сейчас он будто находился в пьяном дурмане, а его душу обволокла тупая одурь. Юноша заболел. Старик Мо решил вызвать к больному лекаря, и тут как раз к дому подошел незнакомый даос с двумя пучочками, завязанными на голове. Даос сказал, что он излечивает от помутнения рассудка. Мо повел его в гостевую комнату и позвал Моцзи. Тот узнал в пришельце странника, который когда-то дал ему заклинание.

– Разве ты не пробудился еще от сна? – спросил даос.

– Учитель! Яне забыл твоего заклятия и повторял его каждую ночь. И вот получилось, что во сне я имел все радости жизни, а днем случались беды. Тогда я бросил читать заклинание, и счастливые сны пропали. Сейчас снова стал его повторять, но – увы – напрасно. Скажи, отчего?

– Пять слов, что назвал тебе, – это заклятие духа ночи. В книге «Хуаяньцзин» по этому поводу так говорится: «Некий пастух, кто богатства любил, однажды захотел узнать смысл жизни. Для этого он отправился в град Капилаваста страны Магадха, что находится на священной земле Джамбудвипа, где встретил Властителя Ночи по имени Пошаньпояньди. Дух сказал: чтобы стать бодиса твой, надобно развеять темь и невежество и тогда засияет свет твоего освобождения». Слова заклятия следует повторять сотню раз, и ты увидишь сны радости. Я дал тебе это заклинание, потому что видел, что жизнь твоя полна тяжких забот. Сейчас все переменилось – днем ты имеешь почет и богатство, а ночью тебя терзают кошмары. Такова жизнь, в которой за радостью следует горе, а за цветущим взлетом – жалкое прозябание. Разве ты не убедился сам?

Только тут к Моцзи пришло настоящее прозрение.

– Учитель! – сказал он, склонившись в низком поклоне перед даосом. – Я и сам осознал, что в нашей жизни нет полного совершенства. Зачем мне теперь богатства и слава – весь тот почет, который меня окружал, когда я был знатным вельможей? Лучше я последую за тобой, учитель, уйду из семьи!

– Я – ученик почтенного небожителя Циюаня с Южных Гор. Наставник как-то поведал мне о тебе и сказал, что твой облик отмечен знаком Пути. Он послал меня сюда с тем, чтобы я спас тебя. Поскольку сейчас ты увидел пределы жизни, ты можешь последовать за мной.

Моцзи рассказал старикам о своем решении, и те, видя, что за юношей и впрямь явился святой человек – небожитель, не стали перечить. К тому же юноша оставлял им много золота и серебра, которых хватило бы на долгое время. Моцзи, соорудив на голове два пучочка, ушел за даосом. И они исчезли, как уплывают вдаль облака. Неизвестно, что произошло с юношей дальше. Скорее всего, постигнув Дао, он стал небожителем. Если читатель не верит, пусть откроет книгу под названием «Истинный трактат Южных Гор», где он найдет эту историю. Здесь наш рассказ подошел к концу, и, как говорится, представление окончено. А сейчас послушайте стихи:

От мыслей пустых рождаются

сны в головах глупцов.

Эти мечтания можно

разрушить в конце концов

Окриком или действом –

не советами мудрецов.

ПОДМЕТНОЕ ПИСЬМО

Как тонки, легки одежды весной,

как прохладны они;

Слышу, по листьям шуршит шелкопряд

за галереей, в тени.

Под вратами Юймынь–

волна лепестков,

это персик цветет.

Аромат от цветущей кассии

по Лунному залу плывет.

Птица пэн обитает

в далеком море Бэйхай,

Приют волшебного феникса–

горный восточный край.

Меч или книга в руке твоей

сулят дорогу одну:

День настанет, и ты вознесешься

в заоблачную вышину,

Но достойны насмешек те,

что спешат в небесную эту страну.

В сорока пяти ли к северу от столицы страны Чаньани стоял уездный город Сяньян. В свое время здесь проживал человек по фамилии Юйвэнь, а по имени Шоу. Как-то он покинул родные места и отправился в стольный град на экзамены. Надо вам знать, что Юйвэнь уже трижды экзаменовался, но судьба не была к нему благосклонна. Жена Юйвэня по фамилии Ван, чтобы как-то пронять супруга, сочинила стихотворение под названием «Вдаль смотрю и вижу Южноречье», в котором шутливо намекала на фамилию мужа – Юйвэнь. Вот оно, это стихотворение:

Мой господин удручен –

До великого древа

не смог дотянуться он.

Помнишь, как у Западных Врат

мы расставались с тобой

А сейчас узнала: лишь осенью поздней

ты возвратишься домой.

От этой вести недоброй

хлынули слезы рекой.

Ныне, ученье презрев,

объятый глубокой тоской,

В утлом челне

возвращаешься ты ко мне.

До щита Дракона и Тигра

не сумел дотянуться рукой.

От жизни устал,

не рад ничему–

Век скоротать собрался

в убогом дому.

Госпоже Ван показалось, что ей не удалось полностью выразить свою мысль, и тогда она сочинила еще одно стихотворение:

Мой муж, ты должен быть счастлив

талантом ты выше всех.

Но почему ежегодно

минует тебя успех?

Отныне при неудаче

постыдишься взглянуть мне в лицо –

Лучше уж ночью темной

всходи народное крыльцо!

Это стихотворение действительно задело Юйвэня за живое.

– Если снова провалюсь на экзаменах, домой не вернусь, – в сердцах сказал он.

Но неожиданно получилось, что в следующем году он добился успеха и прославился на ученой стезе. И все же домой он поехал не сразу, а остался на некоторое время в Чаньани, Жена, конечно, поняла, в чем причина, «Я обидела его своими стихами, вот он и решил задержаться», – подумала она и решила написать мужу письмо. Позвав слугу Ван Цзи, она ему повелела:

– Это письмо свези господину. Ехать придется тебе сорок пять ли.

Послание начиналось обычными церемонными словами, после которых следовало стихотворение, сложенное на мотив «Нанькэ»:

Повсюду разносится

веселый гомон сорок,

В полночь расцвел

в лампе фитиль-цветок.

Наконец-то домчалась громкая весть

до самого края земли;

Со славою едете вы домой–

успеха добиться смогли.

Брови хмурить в печали

теперь не придется мне.

Лик молодой осветила

радостная заря.

Сомнения душу терзали,

но печалилась, верно, зря–

Думала, муж в беспутстве погряз,

остался в чужой стороне,

После этих стихов следовали такие строки:

Неподалеку от наших мест

Чаньань – столичный град,

Красота и пышность построек приезжего удивят.

Мой господин так молод,

Повеселиться не прочь;

Где же он, захмелевший,

коротает сегодня ночь?

Юйвэнь Шоу, прочитав стихи, воскликнул: – Ах, негодная! В прошлый раз ты дала мне ясно понять, чтобы я приходил к тебе только темной ночью. А сейчас, когда я сдал экзамены, ты вдруг торопишь меня с возвращением! Он велел слуге гостиницы принести ему письменные принадлежности и сочинил стихи на мотив:

«Ступаю по болотной траве».

Всхожу по ступеням, что ведут в облака,

К кассии– древу бессмертных–

протянулась моя рука.

Первым выдержан я экзамен–

нету меня славней!

Скачут гонцы –

имя Первейшего

спешат сообщить поскорей

Нынче со мною пышная свита,

сверкает сбруя коней.

Кончается праздник,

скоро в путь,

В квартал певичек

спешу заглянуть.

Ныне я счастлив, как никогда–

стали явью мои мечты.

В башню феникса весть посылаю,

туда, где томишься ты.

Муж твой теперь – праздный гуляка,

не вернется до темноты.

Юйвэнь Шоу взял лист цветной бумаги и сложил его, чтобы переписать заново стихи. Растирая тушь, он сделал неосторожное движение – камень для растирания дрогнул, и несколько капелек брызнули на бумагу. Лист пришлось заменить. Наконец, с письмом было покончено, и он передал его Ван Цзи.

– Сказки госпоже, что столичные экзамены я выдержал с блеском, но домой вернусь лишь ночью. Быстрей отправляйся и не забудь доложить ей все так, как я сказал: раньше ночи, мол, он не вернется.

Ван Цзи сразу же тронулся в путь и, проехав ровно сорок пять ли, добрался до дома.

Между тем Юйвэнь, отослав слугу, отправился почивать, поскольку особых дел у него не было, а время было уже позднее. Едва он смежил веки, как сразу же и уснул. И вдруг ему почудилось, что он уже дома, в родном Сяньянском уезде. Смотрит – и видит слугу Ван Цзи, который, сбросив соломенные туфли, моет ноги возле ворот.

– Эй, Ван Цзи, ты давно вернулся? – спросил он. Ему пришлось повторить свой вопрос несколько раз, но слуга не отвечал. Юйвэнь закипел от возмущения. И тут он заметил свою супругу, госпожу Ван, которая со свечою в руке шла в дом.

– Жена, я приехал! – бросился к ней Юйвэнь, но женщина не обратила на него ни малейшего внимания.

«Может быть, мне все это снится?» – подумал Юйвэнь и пошел вслед за женой. Вошел в дом и видит: госпожа Ван поставила свечу на стол, достала его письмо и золотой шпилькой, которую она вынула из волос, вскрыла конверт. Странно, но в нем лежало совсем не письмо, а чистый лист бумаги. Усмехнувшись, госпожа Ван взяла кисть и написала на листе такие строки:

Золотою шпилькой вскрыш письмо,

уняв дрожанье руки.

Предо мной чистый лист бумаги–

и на нем ни одной строки.

Поняла: ты хочешь вернуться,

чувства твои глубоки,

Без меня так сильно тоскуешь,

что не смог описать тоски.

Написала, вложила послание в новый конверт и шпилькой стала снимать нагар со свечи. Тут шпилька случайно уколола Юйвэня в щеку, он в испуге отпрянул... и проснулся. Оказалось, что все это время он спал, а свеча успела уже догореть до конца. Взгляд его остановился на столе, на котором он увидел свое письмо. Значит, он отправил домой не его, а чистый лист бумаги. Юйвэнь взял листок и записал сочиненные накануне стихи.

На следующее утро слуга Ван Цзи принес письмо от жены. Вскрыв послание, Юйвэнь обнаружил те самые четыре строки, которые видел во сне. Юйвэнь тут же сложил вещи и отправился домой.

Случай, который мы здесь рассказали, можно назвать историей о письме, с которым произошла ошибка, А сейчас мы поведаем другую – о письме, посланном со злым умыслом. Речь пойдет о некоем господине, который однажды сидел с женой дома, и тут один человек передал супруге записку. Именно из-за нее произошла та удивительная история, о чем мы и хотим поведать в нашем рассказе. А покуда послушайте стихи:

Как будет всегда клубиться пыль

под копытами скакуна–

Так с сердцем связан любой поступок

на вечные времена.

А вот еще одно стихотворение, написанное на мотив «Куропатка». В нем воспевается некая красавица:

Гребень в неубранных волосах,

подкрашены брови слегка;

Ныне не радует сердце ее

даже вышивки тонкий узор

В укромной беседке сидит одиноко,

за окном плывут облака...

Пишет письмо и, на миг замечтавшись,

вдаль устремляет взор.

Как нежна ее красота!

Как она непорочна, чиста!

Ликом, словно бессмертная дева–

в мире такая одна.

Кажется, с нежным цветком мэйхуа

можно ее сравнить,

Но только взглянешь –

сразу поймешь:

ни с чем не сравнима она!

В Восточной столице Кайфыне, в Финиковом переулке, проживал господин по фамилии Хуанфу, а по имени Сун, служивший вестовым в левом приказе дворца. Было ему от роду двадцать шесть лет, а жене, по фамилии Ян, – двадцать четыре года. В доме жили только они вдвоем, если не считать, конечно, тринадцатилетней служанки по имени Иньэр. В то время, о котором идет речь, Хуанфу только что вернулся с границы, куда он отвозил одежду для солдат. Приехал он к Новому году.

У входа в Финиковый переулок стояла крохотная чайная, хозяина которой звали Второй Ван. Был полдень, и торговля уже кончилась. Вдруг в чайной появился человек. Его облик можно описать так:

Брови– вразлет,

Большие глаза,

Нос, как обрубок,

Огромный рот.

Высокой шапкой, словно кувшином,

покрыта его голова,

Ватный халат странно широк,

необычной длины рукава

Под халатом надето белье,

как носит приличный люд,

Чулки на ногах, и в чистые туфли

незнакомец обут.

Когда незнакомец уселся за стол, хозяин чайной Второй Ван, поприветствовав гостя, поднес ему чашку чая.

– Я посижу здесь немного, подожду знакомого! – проговорил мужчина, отхлебнув из чашки.

– Милости просим! – ответствовал хозяин. Через какое-то время у чайной появился парень-торговец с блюдом.

– Пирожки-перепелочки! Продаю пирожки-перепелочки! – заголосил он.

– Эй! – посетитель в чайной сделал ему знак рукой. – Иди сюда, я покупаю!

Торговец Сэньэр, что значит Монашек, вошел в чайную и, поставив на стол блюдо, стал нанизывать пирожки на бамбуковую палочку.

– Отведайте, господин! – Монашек высыпал на стол шепотку соли.

– Сейчас попробую... У меня будет к тебе одна просьба...

– Да, господин?

Мужчина показал на четвертый дом в переулке.

– Знаешь, кто там живет?

– Как не знать? Там живет Хуанфу, вестовой из дворца. Он отвозил амуницию на границу и только вернулся.

– А кто у него еще в доме? Сколько у них человек в семье?

– Кроме вестового его жена, да еще девочка-служанка.

– Жену его знаешь?

– А как же! Я ведь бываю у них. Сама-то она почти не выходит, но иногда зовет меня в дом, когда хочет купить товар. А зачем она вам?

Мужчина вынул из-за пояса украшенную золотом коробку и вытряхнул на блюдо около пятидесяти монет. При виде денег Сэньэр чуть не задохнулся от радости.

– Приказывайте, ваша светлость, что надобно сделать!– воскликнул он, почтительно сложив руки у груди.

– Дело вот в чем. – Незнакомец вынул из рукава халата чистый лист бумаги и стал завертывать в него пару серег, две коротких золотых шпильки и записку. – Все

эти вещи вместе с запиской отдашь женщине, о которой мы с тобой говорили, но только не передавай хозяину. Встретишь ее, скажи, что некий, мол, господин дарит ей эти вещи и надеется, что она их примет. Ну, иди, а я подожду тебя здесь.

Сэньэр поставил блюдо на прилавок и со свертком в руках направился по проулку к нужному дому. Подойдя к жилищу Хуанфу, он раздвинул занавес из темных бамбуковых трубок и заглянул внутрь. В это время вестовой сидел на стуле, как раз напротив двери. Заметив, что парень, едва заглянув в комнату, испуганно отпрянул прочь, Хуанфу сердито крикнул:

– Чего тебе, парень?

Его окрик был столь грозен, что его можно выразить лишь такими словами:

Чжан Фэй на мосту Даньянцяо

сражается, как герой:

Грозным криком поверг врага –

проиграл Цао Цао бой.

Торговец что-то ответил и быстро пошел прочь. Хуанфу в два прыжка догнал его и, схватив за полу халата, спросил:

– Эй, парень! Почему ты, едва увидев меня, вдруг убежал? Отвечай!

– Один господин просил передать вещи вашей супруге... а вам отдавать не велел.

– Что за вещи?

– Не спрашивайте, все равно больше ничего не скажу! Хуанфу изо всей мочи треснул парня кулаком по макушке.

– А ну, давай по-хорошему! – заревел он. Получив затрещину, Монашек тотчас вытащил из-за пазухи сверток.

– За что меня стукнули? – недовольно проворчал он. – Мне приказано отдать жене, а не вам!

Хуанфу вырвал у парня сверток, развернул и увидел пару сережек, две золотые шпильки и письмо. Вестовой развернул письмо и прочитал: «Преисполненный трепета, я вновь с поклоном обращаюсь к молодой госпоже. Сегодня, когда весна только вступает в свои права, я с почтением желаю вам всякого благополучия. Несколько дней назад я был осчастливлен приглашением на чарку вина, и воспоминания об этой сладчайшей минуте с тех пор ни на миг не покидают меня. Однако сейчас одно мелкое и неожиданное дело не позволяет навестить вас. Вот почему я пишу небольшое стихотворение под названием "Излияние чувств", которое преподношу вам, уповая на то, что вы милостиво его прочтете.

Я узнал неожиданно, что ваш муж

с границы вернулся домой,

Отчаянье рвет мое сердце,

исполненное тоской.

Прошу, вместе с этим письмом

примите подарок мой –

Не отвергайте серьги и шпильки –

я шлю их с чистой душой!

С тех пор, как расстались,

Я потерял покой.

Один за холодным пологом

Век коротаю свой».

Вестовой Хуанфу, прочитав письмо, выпучил глаза.

– Кто тебе велел его передать? – крикнул он и даже заскрежетал зубами.

Сэньэр показал рукою на чайную Вана Второго.

– Один господин приказал отдать эти вещи молодой госпоже, только не велел передавать вам... У него густые брови, большие глаза, приплюснутый нос и рот – вот такой широченный.

Хуанфу, схватив парня за волосы, потащил его к чайной Вана.

– Сидел вон там, внутри, на топчане... – проговорил Монашек, указывая рукой. – Он и велел передать письмо... только не вам, а госпоже... За что бьете?

В чайной никого не было.

– Проклятье! – выругался вестовой. Не спросив ни о чем хозяина, он потащил парня обратно.

Войдя в свой дом, Хуанфу закрыл за собой дверь, чем поверг парня в трепет. Затем он вызвал из внутренних комнат молодую жену, прекрасную, как цветок.

– А ну-ка, взгляни на эти вещи, – проговорил муж.

Молодая женщина, ни о чем не догадываясь, спокойно подошла к стулу и села. Муж показал ей письмо, украшения, однако женщина, прочитав письмо, ничего не поняла.

– С кем ты распивала вино эти три месяца, пока меня не было дома?

– Я обручена с вами с малых лет! С кем же еще я могла пировать?

– Тогда объясни, кто их тебе прислал? – Не знаю...

Муж изо всей силы ударил жену по лицу. Молодая женщина вскрикнула и, зарыдав, убежала в свою комнату, закрыв лицо руками. Хуанфу позвал служанку Иньэр. Подойдя к стене, он снял связку бамбуковых прутьев, что идут на изготовление стрел, и, положив их на пол, подозвал девчонку поближе. А надо вам знать, что Иньэр была такова:

Очень короткие руки,

Словно лютня, изогнуты ноги,

Может дров нарубить без труда,

В дом воды натаскает всегда,

Сытную любит еду,

С чувством справляет нужду.

Вестовой снял с вешалки пояс, связал служанке руки и подвесил Иньэр к балке.

– Отвечай, с кем моя жена распивала вино, пока я был в отлучке? – он взял в руки прут.

– Не было здесь никого! – ответила служанка. Хозяин поднял прут и принялся стегать ее по ногам. Иньэр завизжала, как поросенок. В конце концов девчонка, не выдержав побоев, проговорила:

– Когда вы, хозяин, уехали, она каждую ночь спала с одним человеком.

– Так! – проговорил Хуанфу и развязал ей руки. – С кем спала? Говори без утайки!

– Не стану вас обманывать, хозяин, – служанка вытерла слезы, – С тех пор как вы уехали, хозяйка действительно спала с одним человеком... только это былая...

– Ах ты, соплюшка! – Хуанфу выругался – Но знай, меня не проведешь!

Он вышел из дома и запер снаружи дверь. В конце переулка за углом он нашел четырех постовых стражников, из тех, кто «вяжет руки»: Чжан Цяня, Ли Ваня, Дун Чао и Сюэ Ба, Вестовой повел их к своему дому и, открыв ключом замок, распахнул дверь.

– Хочу потревожить вас, почтенные. Возьмите этого негодяя.– Хуанфу вытащил из дома продавца пирожков.

– Начальство дает приказ, наше дело его исполнять!– ответили служивые.

– Стойте! Здесь для вас есть еще кое-кто! – Вестовой вытолкнул служанку Иньэр и жену. – Отведите их тоже!

– Нет, начальник, твою госпожу мы не смеем! – воскликнул один из стражников.

– Трусите! – взорвался вестовой. – А вызнаете, что дело связано с убийством?

Напустив на постовых страху, он приказал отвести всех троих в управу начальника Кайфынской области.

Поклонившись правителю области Цяню, он передал челобитную. Как только Цянь прочитал бумагу, он тотчас приказал вызвать чиновника ямыня Шань Дина, который и приступил к допросу. Начал он с торговца Сэньэра.

– В чайной сидел какой-то мужчина, такой глазастый, с густыми бровями, широченным ртом и приплюснутым носом, – сказал парень. – Он велел мне передать письмо молодой госпоже. Хоть убейте, я говорю сущую правду. Допросили Иньэр.

– Никто из посторонних не приходил к моей госпоже и не распивал с ней никакого вина. Что до письма, то не знаю, кто его мог послать. Верьте не верьте, только все

это чистая правда! Очередь дошла до молодой женщины.

– С тех пор как я еще в юные годы стала женой моего господина, никто из посторонних мужчин, даже родственники, не переступали порог моего дома. Вот так вдвоем мы и жили все это время. Что до письма, то я просто ума не приложу, кто мог его послать.

Шань Дин, взглянув на молодую женщину, подумал: «Какая она хрупкая и слабая! Как ее пытать? Она не выдержит пытки!» В этот момент двое тюремщиков вывели из внутренних помещений преступника, внешность которого можно описать такими словами:

Кости, как сучья,

на лице задубела кожа,



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-01-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: