Рок-поэзия рубежа 20-21 веков
В период 60-90-х гг. появились такие новые явления в отечественной литературе, как творчество И. Бродского, А. Тарковского, Э. Неизвестного, В. Шукшина, Ю. Любимова, В. Высоцкого, Б. Окуджавы и др. Развивался и русский рок с его повышенным вниманием к социально-нравственным проблемам. Рок-культура (как духовный отзвук на революцию в науке и технике) отразила судьбу поколения 70-80 гг. Поэтому история культуры не может обойти рок-движение.
Рок-поэзия тяготеет к максимальной многозначности, возникающей из столкновения стихийно-природных, культурно-исторических и бытовых реалий. Она базируется на разрушении в текстах рок-композиций традиционной композиционной структуры, н а лапидарности и фрагментарности стиля, оставляющих возможность «достраивания» скрытых смыслов в воображении реципиента, а также на «размывании» границ между понятиями поэзии и прозы, являющемся одной из отличительных черт литературы ХХ в.
Одной из особенностей текста рок-композиции является широкое использование мифологических, литературных и всякого рода историко-культурных реминисценций по принципу их многократного наслоения, в результате чего происходит контаминация или столкновение сходных, но не тождественных «комбинаторно-приращенных смыслов». Можно сказать, что рок-поэты пытаются создать свой собственный «миф о мире», аналогичный «мифу» символистскому, где также используются культурные реминисценции и мифологемы. Ни с чем не сравнимый символизм текстов был порожден изначальной подпольностью советского рока. Во многих песнях выражалось несогласие с существовавшими порядками, следовательно, оно должно было быть как-то зашифровано во избежание «последствий». Например, Б.Г. Гребенщиков, которого некоторые исследователи называют «отцом отечественной рок-музыки», на начальном этапе своего творчества признавался, что берет пример с поэтов-символистов начала ХХ века.
А.К. Троицкий, рассматривая отечественную рок-поэзию и характеризуя ее как явление культуры второй половины XX века, причем культуры поэтической, подчеркивает фундаментальную особенность жанра ‒ «приоритет стихотворного текста над музыкальным началом». Таким образом, рок-поэзия, являясь разновидностью массовой культуры, в то же время находится в оппозиции по отношению к ней. Из этого качества закономерно вытекают:
- глубокая содержательность и искренность;
- обращение к личности: рок-поэзия, с самого начала уделяя огромное внимание индивидуальности, утверждая ценность личности, неразрывно связана с этими понятиями;
- социальная направленность (интерес поэтов к национальной тематике, будь то отклик на сегодняшние события, взгляд вглубь отечественной истории или христианское (православное) осмысление русской темы;
- честность, проблемность;
- комбинаторное приращение смысла слова в рок-тексте (в художественном тексте любое сочетание слов в тенденции превращается в устойчивое и фразеологически связанное, и такая смысловая спаянность слов отображает влияние текстового смысла на организацию его семантически минимальной единицы.
Постоянный поиск – основная характеристика творчества рок-поэтов. И этот поиск приводит большинство представителей этого явления к постижению Бога. Рост религиозного сознания рок-поэтов, начавшийся в 80-х – начале 90-х гг., нашел своё выражение в осознании своей миссии и огромной ответственности за свои произведения.
До сих пор существует вопрос о специфической жанровой природе русских рок-текстов.
С одной стороны, составная «рок» в дефиниции «рок-поэзия» напоминает об особой природе этого жанра – синтетическом. Слово, пропетое в роке, неотделимо от мелодии. Оно явлено в звуковом пространстве и приобретает новое качество, предполагающее слияние многих смыслов. Этот факт объясняет некоторое безразличие рок-поэтов к изданию своих текстов в виде сборников, которые выходят по инициативе энтузиастов, заинтересованных в «пропаганде» поэтического творчества того или иного рок-музыканта.
В русском языке слово «рок» имеет ещё одно значение: рок – «судьба», «предназначение», что символизирует некую предопределённость, неизбежность. Мотив рока, трагической судьбы часто сопутствует теме поэзии. Он возник как следствие ощущения конфронтации с окружающим миром, как результат осмысления истории поэтического творчества, как веяние времени:
Это злая судьба, если кто-то опять не дошёл и кого-то хоронят,
Это время ушло, и ушло навсегда
И случайно вернулось ко мне («Я разбил об асфальт»)» (А. Макаревич).
Неизбежность появления культурного феномена русского рока осознаётся самими поэтами. «Судьбоносная» ритмико-мелодическая составляющая рок-поэзии призвана напомнить нынешнему поколению о забытых духовно-нравственных ценностях, забвение которых привело к трагическим последствиям в культурно-политическом советском пространстве:
Меняется всё в наш век перемен:
Меняется звук, меняется слог.
И спето про всё, но выйди за дверь:
Как много вокруг забытых дорог! («В добрый час»)» (А. Макаревич).
Не случайно протодиакон Русской Православной Церкви, профессор Московской духовной академии Андрей Кураев назвал рок-культуру «болевым уколом в совесть человека».
Отечественный рок, как и «авторская песня», вышел из глубин народного творчества. Для него характерно «родовое» отличие от традиции западной рок-музыки, которая относит это явление к разряду популярной музыки и не выделяет как самостоятельное, имеющее логоцентрическую основу.
Одним из истоков рок-поэзии является поэзия Серебряного века, что объясняет следование его поэтическим традициям и обилие реминисценций и аллюзий в рок-текстах.
Кто я? – первый и самый важный вопрос, который задает себе человек, – свидетельствует о начале активного формирования личности, лежит в основе каждого сознательного поступка. Творчество поэтов начинается с этого вопроса, но далеко не у каждого самоопределение становится сквозным мотивом. Именно этот мотив – центральный в рок-поэзии, задача которой создать портрет поколения, осознать его судьбу. Например, тексты Б. Гребенщикова, полные самосозерцания, несут в себе ощущение неудовлетворенности, беспокойства и стремление разобраться в собственном «я»:
Поколение дворников и сторожей
Потеряло друг друга
В просторах бесконечной земли,
Все разошлись по домам...
«Поколение дворников и сторожей...» – эти слова определили не только профессию тех, кому не удавалось пробиться на телевидение и в печать. Это грустный итог невостребованности.
Для рок-поэтов характерно образное определение своего лирического субъекта, чья судьба и определяется судьбой поколения: «просто человек –человек в шляпе» (И. Сукачев); «человек из ваты» (М. Борзыкин), «человек» (В. Шумов). Этот герой существует в определенном заданном пространстве и выполняет предопределенные заданные функции, он – «один из...», как будто выхваченный поэтом моментальный кадр из марширующих по жизни поколений.
Одинаковый взгляд одинаковых глаз,
Одинаковый набор одинаковых фраз,
Одинаковый стук одинаковых ног,
Одинаковый звук одинаковых нот.
Опустошение... («Машина времени»)
Предопределенность, истоки судьбы своего поколения поэты видят в эпохе, в особенностях исторического процесса. Поэтому очень часто в определении поколения звучит мучительная зависимость от заданного в октябре 17-го года хода истории: «Я, внебрачный сын Октября...» (А. Башлачев), «Сыновья молчаливых дней...» (Б. Гребенщиков).
Мы вскормлены пеплом великих побед.
Нас крестили звездой, нас крестили в режиме нуля
(К. Кинчев).
Трагически звучит горькое признание Ю. Шевчука:
Я ‒ память без добра,
Я ‒ знанье без стремлений,
Остывшая звезда
Пропавших поколений!
Самое страшное для этого поколения ощущение внутренних потенций и полная невозможность их реализовать.
Совокупный портрет поколения построен на антиномии, одном из ведущих принципов художественного мышления рок-поэтов. Основная антиномия выражается в противопоставлении «потерянное поколение» / «мое поколение», «они» / ‒ «мы» / «я», «ты». Если «мое поколение» «молчит по углам, мое поколение не смеет петь» (К. Кинчев), то «ты» и «я» из тех, кто всегда задает вопросы:
«Хочешь ли ты изменить этот мир?
Сможешь ли ты принять как есть, встать и выйти из ряда вон?» (В. Цой). Если «они» ‒ «демоны тусклых квартир» (К. Кинчев), то «я» «умею летать» (К. Кинчев ). Лирическому субъекту свойственна раздвоенность мироощущения, внутренняя антиномия дает толчок к эволюции, пробуждению:
Этот человек сочиняет песни,
У меня есть его записи...
Этот человек принимает решения,
Я их выполняю.
...Этот человек – я. (В. Шумов)
Особый смысл имеет вторая составляющая антиномии поколения «мы». Во-первых, множественное число личного местоимения подразумевает некое единство. Это единство усиливает ощущение общности, по значению приближается к тому «чувству локтя», которое было ведущим в мироощущении и творчестве шестидесятников, т.е. предыдущего поколения. «Мы вместе!» (К. Кинчев).
Попробуй петь вместе со мной,
Шагай рядом со мной! ‒ призывает В. Цой.
Во-вторых, само определение поколения с компонентом «мы» часто звучит императивом:
Мы – выродки крыс,
Мы – пасынки птиц
И каждый на треть патрон...
Не плачь, не жалей.
Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я; был сирота.
Ну что ты, смелей!
Нам нужно лететь (А. Башлачев).
Хотя в целом рок создает портрет поколения, лирический субъект каждого поэта обладает индивидуальными особенностями. Герой А. Макаревича – безрассудный бунтарь-одиночка, идущий по жизни напролом. У Б. Гребенщикова выделяются два типа героев. Первый – это герой-аутсайдер: сторож Сергеев; бывший инженер из «Новой жизни на новом посту»; Иванов, живущий на Петроградской в коммуналке «где-то между кухней и уборной». Второй тип – лирический субъект-наблюдатель, склонный к уходу в красивые и странные миры, созданные его воображением («Наблюдатель», «Десять стрел»). Лирический герой В. Цоя – романтик и последний герой, совершающий свой поход между землей и небом («Группа крови»). Он из тех, кто в пятнадцать лет убежал из дома, подросток, прочитавший «вагон романтических книг». Он мог бы умереть, если бы «знал, за что умирать». Он – «борец за справедливость» («Саша»), он любит ночь, он уходит в ночь, он живет в состоянии войны: «весь мир идет на меня войной» («Песня без слов»).
Лирический субъект в рок-текстах предстает то скорбным, то продажным, то добрым и светлым. Он появляется перед читателем то романтиком-мечтателем, то борцом Легиона Космоса, то буддийским монахом, то подростком из подворотни. Поражает чрезвычайное единство судьбы лирического героя и множественность его символических воплощений в рок-поэзии.
Поиск свободы (духовной, любовной, политической, бытовой и т. д.) на долгие годы стал смысловым центром русской рок-поэзии. Соответственно, в рок-поэзии сформировался и типичный конфликт, заключающийся в существовании вольнолюбивого и критично мыслящего рок-героя в тотально несвободном мире. В советские годы оплотом этой несвободы стала государственно-идеологическая система, а в постперестроечный период – массовая культура, основанная на форматах (отсюда и классическая оппозиция ‘рок – попса’, возникшая в 1990-е годы).
Реальность, преломляясь в творческом сознании русских рок-поэтов, породила различные формы творческого выражения выше обозначенного конфликта. Причем, рок-конфликт синтезировал в себе как романтические, так и реалистические тенденции. Многим рок-авторам свойственно реалистичное (и даже натуралистическое) изображение действительности (да и художественный мир их героев будничен: городские квартиры, улицы). Но вместе с тем их рок-герои наделены типичными чертами романтического героя (таинственность, исключительность, избранность, изгнанничество и т.п.). А вот конкретные взаимоотношения в системе «рок-герой – окружающий мир» у рок-поэтов разнообразны.
Ранняя русская рок-поэзия лежит ближе к романтической стезе. А. Макаревич активно использует в своей рок-лирике 1970-х – начала 1980-х мотивы двоемирия, утраты идеального мира. Присутствуют у него и мотивы игры, кукольного театра, зазеркалья:
Лица стерты, краски тусклы.
То ли люди, то ли куклы
Был город полон отражений,
Они брели за мной, как тени.
Театральный и зазеркальный мир порой окружают и современного рок-героя. Таков «недобитый романтик» Э. Шклярского. «Реально-абсурдный город этого рок-героя – Королевство Кривых – уже не враждебное пространство, а привычное место обитания, с которым у него сложились определенные правила игры («то, что мое, ему не отнять», «я сам по себе»), герою даже «нравится здесь, в Королевстве Кривых». Герой приспособился к своему странному миру, но одновременно (не без помощи восточных духовных практик) научился в «смутные дни» приподниматься над ним, «скользить по земле, / души не оставив нигде».
Рок-герой И. Кормильцева отгораживается от этого сошедшего с ума мира, где «ни секунды без драки», скепсисом, цинизмом, но в глубине души, хоть ему и трудно «быть молчаливым и мудрым», сохраняет надежду, внутренний свет. И в конце концов находит себе верных спутниц – «сестер печали», которые удерживают его от самоубийства, приводят к вере.
Побег из промозглого города задумывает и рок-герой Д. Арбениной («А я прощаюсь с городом просоленным, куда / в любое время не доходят поезда»). Его поиск свободы нелегок, сопряжен с раздумьями и сомнениями: «Свобода это когда грызешь веревку зубами, /, / свобода это пот на лбу это пот на висках / / это изумрудная чистота / и вопрос: почему буквы вдоль белого листа черны». В понятие свободы вкладываются и боль, и напряжение, и чистота, и череда озарений, и недосказанность. Обретение свободы – это процесс, длящийся всю жизнь, не укладывающийся во временные рамки и четкие определения, ибо все конечное мертво. Для описания свободы в роке более всего подходят всполохи поэтического сознания, передающие «чистый опыт», прямое, непосредственное переживание факта жизни.
Таким образом, особенности героя рок-текстов во многом диктуют специфику идейно-тематического выражения авторской мировоззренческой позиции.