Один... Два... Три... Четыре... Пять... Шесть... Я считала каждую голову.
— Почему ты здесь? — спросила я, наклонив голову к Джошуа. Джошуа был первым, кто поднял руку, когда Хамфри решил придумать эту идею. Почему? Я не знаю. Хамфри из хорошей семьи. Я тоже думала, что он хороший ребенок.
— Потому что я хочу сделать что-то полезное в своей жизни. Чтобы моя семья гордилась мной.
— Гордилась? — спросила я. — Гордилась убийством невинных младенцев?
Потому что именно это ты и будешь делать.
Он сглотнул, и я увидела, как дрогнула его челюсть.
— Я… я не знаю. Я сделаю то, что нужно, мэм.
— А что, если я дам тебе другую работу? Такую, чтобы твоя семья гордилась тобой, но чтобы ты не занимался такой напряженной работой. — Я оттолкнулась от стойки и подошла к нему. — Я предлагаю тебе ультиматум, Джошуа. Примешь ли ты его?
Он посмотрел в мои глаза, и я увидела это. Я видела его безмолвный крик о помощи. Как уголки его глаз сморщились, когда я предложила ему другую работу.
— Я сделаю все, мисс Кация. Думаю, это очевидно.
Я кивнула, затем подошла к остальным пяти мальчикам, которые терпеливо ждали меня в задней части пустой пещеры.
— Кто знает о светлячках?
Они все подались вперед, качая головой.
— Не так уж много, — ответил один из них. Этот был сильным. Это было видно по тому, как его плечи расправились от уверенности в себе и как он не дрогнул.
— Ну, — начала я. — Что вы знаете о жуках? Они все покачали головами.
— Хорошо, так что же более привлекательно? Светлячок или жук?
— Светлячок, — пробормотали они, глядя друг на друга в поисках одобрения. Я улыбнулась.
— Но знаете ли вы, что светлячок — это всего лишь жук? Это просто ночные представители семейства.
— К чему вы клоните, мисс Кация? — спросил дерзкий мальчишка, и я восхитилась его умением не ходить вокруг да около. Ему это пригодится.
— Я хочу сказать, что они видят нас... — Я указала на внешнюю сторону пещеры. — Это должен быть жук. Мы должны оставаться в одной семье. Они должны думать, что мы из одной семьи. Сражаемся за одно дело.
— Но мы не собираемся ими быть, не так ли? — прошептал Джошуа, с трепетом глядя на меня.
Я медленно покачала головой, маленькая улыбка защекотала мои губы.
— Нет.
— Так что же ты хочешь, чтобы мы делали, Кация? — спросил самоуверенный мальчик.
Оглянувшись на него, я наклонила голову.
— Как тебя зовут?
— Бенджамин.
— Бенджиман... кто?
— Бенджиман Витиозус.
— Аххх, — пробормотала я. Это имело смысл. Он был Витиозом. Я не узнала его раньше, потому, что порядок Потерянных Мальчиков работал так: если ты брат или сестра, у которых нет того, что они называют Элитной кровью, то тебя бросают в Потерянные Мальчики, которые — как хочет Хамфри — являются чистильщиками мира. Хамфри выстроил мир очень тщательно. У нас есть время размножения, это единственное время, когда мы можем попробовать завести детей. Если ты не забеременеешь, то тебе придется ждать четыре года, прежде чем ты сможешь попробовать снова, и ты сможешь попробовать только дважды. Видите, Хамфри сделал естественный порядок самым неестественным образом. У вас есть первые две попытки, а потом вы не можете попробовать снова. Хамфри был слишком умен для своего собственного блага, для всех нас. Он все предусмотрел, и никто его не остановит. Ни сейчас, ни когда-либо.
Если у тебя был ребенок или племянник, у которого не было Элитной крови, то есть у него не было того, что нужно, чтобы стать Королем, то его приписывали в Потерянные Мальчики. Обучали. Ну, это то, что я должна была делать, но вместо этого у меня есть другой план для этих мальчиков. Я хочу бороться с Хамфри. Бороться с его делом и бороться до смерти. Он забрал мою девочку и убил ее. Теперь... теперь я начинаю очень подробный план, как убить его.
Захлопнув книгу, я обдумываю только что прочитанное. Начинаю видеть изменения в Кации по сравнению с тем, какой она была в начале. Она стала сильнее. В ее крови живет месть, а мы все знаем, что, когда она захватывает твой организм, ее уже не извлечь. Единственный способ выкачать ее — это отомстить. Поэтому все Потерянные Мальчики, так или иначе, вплетены в семью одного из Королей. Этот мир снова запутан. Перевернувшись на спину, я выключаю свет и забираюсь под одеяло, закутываюсь в теплые простыни и погружаюсь в глубокий сон.
Туман пустой ночи вырывается из моих легких, и я останавливаю бег, наклоняясь, чтобы перевести дыхание.
— Разгадай мне загадку, Китти.
— НЕТ! — кричу я, закрывая уши руками. — Пошел ты! — Зажмурив глаза, я бросаюсь вперед, влажные листья скользят под подошвами моих ботинок. Мое сердце колотится в груди, а кровь несется по венам, как пули, наполненные адреналина. Я продолжаю бежать вслепую, пот струйками стекает по моей холодной плоти, мурашки бегут по позвоночнику, я открываю глаза и останавливаюсь. Глядя на неподвижное озеро посреди леса, в замешательстве шепчу: — Что?
Я кручусь на месте, пытаясь понять, откуда только что пришла, но там ничего нет. Только кусты, скрывающие озеро — то самое озеро, в котором мы с Бишопом дурачились. Один яркий светлячок порхает в воздухе, плывя перед моим лицом. Я улыбаюсь, позволяя маленькому жучку зажечь что-то внутри моего нутра. Протягиваю руку, чтобы потрогать его, но как только кончик моего пальца соприкасается с маленьким тельцем, оно превращается в кровь, стекающую по моему пальцу.
— Фу! — Отдергиваю палец и снова оглядываю пустое озеро. — Почему я здесь? — Ветер треплет мои волосы, зажигая кожу и чувства, и тут я чувствую его — сладкий, мыльный запах человека. Медленно поворачивая голову через плечо, я мягко улыбаюсь.
— Это заняло у тебя достаточно много времени.
Бишоп делает шаг вперед, чтобы встать рядом со мной, и смотрит на озеро.
— Теперь ты бегаешь быстрее.
Я ухмыляюсь, поворачиваясь к нему лицом.
— Или ты стал медленнее. — Оглядывая его с ног до головы, замечаю, во что он одет, и мои брови сходятся в замешательстве. На нем нет рубашки, его аппетитное тело выставлено на всеобщее обозрение, а рваные джинсы обтягивают длинные худые ноги. Босиком стоять вот так, посреди зимы, кажется до смешного странным. Вообще, вся эта обстановка кажется странной. Я смотрю в сторону скалы, на которой мы с Бишопом играли, что, кажется, было много лет назад, и улыбаюсь.
— Вон тот камень. — Когда парень не отвечает, я поворачиваюсь к нему лицом, но его уже нет.
— Бишоп? — зову я, оглядываясь вокруг в поисках его. Что-то не так. На самом деле, все кажется крайне неправильным.
— Китти, — бормочет Нейт, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Нейта, опирающегося локтями на песок, без рубашки.
— Тебе не холодно? — спрашиваю я его, наконец-то устав от отсутствия одежды.
— Я не знаю. — Нейт пробегает глазами вверх и вниз по моему телу, затем усмехается. — А тебе нет?
— Нет, я... — Смотрю вниз и вижу, что на мне нет ничего, кроме маленьких черных стрингов и черного лифчика. — О Боже! — Но он прав. Мне не холодно.
— Мило. Понятно, почему вы оба на это клюнули. — Темный голос Брэнтли доносится из тени позади Нейта.
— Бишоп, да. Нейт, нет, — поправляю я, положив руки на бедра.
— Нейт, почти — дважды. — Ухмыляется мой сводный братец.
Я открываю рот, собираясь снова поправить его, когда Хантер, Джейс, Эйс, Сент, Илай, Кэш и Чейз медленно входят за Брэнтли, все одинаково одетые.
— Вся банда здесь? — спрашиваю я, качая головой. Нейт смотрит на меня через плечо, его глаза темнеют.
— Теперь да.
Рука пробегает по моему бедру, а другая хватается за бедро, удерживая меня на месте. Я закрываю глаза.
— Бишоп...
Его губы скользят по моему плечу, дыхание опаляет мою прохладную кожу.
— Кто владеет тобой? — Затем он лижет меня от лопатки до лопатки, в то время как его рука на моем бедре путешествует вверх к моей вершине. — Кто владеет тобой, Мэдисон?
Я слегка стону, прикусив нижнюю губу.
— Я нетерпеливый человек.
— Почему? — спрашиваю я. Даже в разгар похоти, моя упрямая задница все еще не может оставить некоторые вещи в покое.
Кончики его пальцев впиваются в плоть моего бедра.
— Скажи это. Скажи мне то, что я хочу услышать, — рычит парень, его губы прижимаются к мочке моего уха.
— Ты.
Черт.
Он усмехается мне в ухо.
— Хорошо. — Его рука проводит по моему животу. — Потому что тебя сейчас будут трахать так, как не трахали никогда.
Подождите, что?
Я поворачиваюсь к нему лицом, в замешательстве. Увидев мое недоумение, он усмехается и смотрит через мое плечо. Другая рука подлетает к моему горлу и сжимает его.
Дерьмо. Двойное дерьмо.
Почему все так хорошо? Бишоп опускается передо мной на колени, а тот, кто стоит за мной, хватает меня за горло, наклоняет мою голову в сторону, а его зубы впиваются в мою шею.
— Ты хочешь этого и ты это знаешь.
Брэнтли. Бл*дь.
Бишоп срывает с меня стринги, и я смотрю на него, когда он подносит их к лицу и глубоко вдыхает.
— Моя.
Хочу пнуть его и сказать: «Если я твоя, то почему ты делишься мной?», но все кажется слишком хорошим. Как будто я плыву на облаке экстаза.
Я не чувствую стыда.
Затем Бишоп вытягивает язык и проводит им по линии моих трусиков, на его губах появляется дьявольская ухмылка, а глаза загораются, как огонь. Затем он завязывает мои стринги на шее и носит их как чертово ожерелье.
Господи Иисусе, он что, шутит?
Рука Брэнтли поднимается к моему лифчику и берется за мою грудь, грубо сжимая ее; как только прохладный воздух, который проносился мимо моего клитора, сменяется теплым ртом Бишопа.
— О Боже! — стону я, откидывая голову назад и ударяясь о грудь Брэнтли. Тот срывает с меня лифчик и щиплет мои соски, пока язык Бишопа кружит по моему клитору, переключаясь между грубым и нежным движениями.
— Ложись, — бормочет Брэнтли мне на ухо.
— Что? — Я все еще выхожу из оцепенения, когда он наматывает мои волосы на кулак и дергает вниз на песок. — Ложись, бл*дь. — Падаю на задницу, и он, и Бишоп смотрят на меня, распростертую на земле.
— Ну, черт, — говорит третий голос, появляясь в поле зрения. Сент. Старший брат Кэша.
Он расстегивает джинсы, и я сглатываю. Черт возьми. Он на шесть лет старше всех нас.
— Боишься? — спрашивает он, потирая рукой свой член. Я наблюдаю, как напрягаются мышцы его груди. Его угловатая челюсть напрягается, и я смотрю на него свежим взглядом. Или возбужденными глазами — неважно. На челюсти щетина, ухоженная до совершенства. Его нос немного шире, но кожа золотистая, а волосы светлые. «Он похож на актера Кэма Жиганде», — решаю я. Он подталкивает меня головой. — Ты справишься с этим?
Я хочу сказать «нет». Я должна сказать «нет». Черт. Я не хочу говорить «нет». Кивнув, медленно втягиваю нижнюю губу в рот. Какая гребаная шлюха. Он встает на колени, и Бишоп с Брэнтли отходят в сторону, расступаясь, как Красное море, чтобы впустить его.
— Сегодня ты будешь мурлыкать.
Он стягивает джинсы, несколько раз дергает за член и ложится на меня. Я падаю на спину, разводя руки в стороны, давая ему доступ. Его громоздкое тело давит на меня, а кончик его толстого члена прижимается к моему входу, прежде чем проскользнуть внутрь, благодаря прелюдии Бишопа. Мои глаза открываются, и я выгибаю спину, издавая стон, достаточно громкий, чтобы потрясти деревья.
Сент усмехается мне в щеку.
— Это даже не половина, детка. Я собираюсь сломать тебя. — Затем он вырывается и переворачивает меня на живот, хватая одну ногу и закидывая ее на бедро, и снова погружается в меня. То, как кончик члена Сента ударяет по шейке матки, говорит о том, что я принимаю его целиком. Руки обхватывают мои волосы, и я поднимаю голову, чтобы лучше видеть Бишопа. Он расстегивает джинсы, стягивая их настолько, что его член вырывается на свободу, а затем ложится обратно на песок, опираясь на локти. Прикусив нижнюю губу, его волосы слегка взъерошены, а глаза слабы от вожделения, он кивает вниз на свой член.
— Ты знаешь, что делать, детка. — Положив вес на одну руку, я обхватываю его член другой рукой, скольжу губами по головке и глубоко заглатываю его. Покачиваясь вверх-вниз, я провожу языком вокруг него и вбираю его глубже, пока он не упирается в заднюю стенку горла. Он смотрит прямо на меня, когда Сент погружается в меня снова и снова, попадая в какую-то сладкую точку, спрятанную глубоко внутри меня. Я прекращаю сосать, откидываю волосы на одно плечо и смотрю на Бишопа. Он мило убирает часть моих волос с моего лица, ухмыляется, а затем наматывает их на кулак, приподнимая мое лицо, чтобы я смотрела на него.
— Нейт! — зовет Хейс, не отрывая от меня глаз. Сент отстраняется от меня, забирая с собой все мое удовольствие и накопленные силы.
— Йо! — отвечает Нейт. Я не вижу, где он находится, но предполагаю, что он прямо за мной — с прекрасным обзором.
— Расскажи мне, как она хороша на вкус.
Я сужаю глаза на Бишопа и открываю рот, чтобы возразить, но его хватка крепнет, и я вздрагиваю, закрывая глаза.
— Кто владеет тобой? — рычит он.
— Но...
— Заткнись, бл*дь. Кто владеет тобой? — Я открываю глаза, из уголков которых ползут слезы. Слезы от того, что мне чуть не вырвали волосы, или слезы от чувства покинутости, которое я начала ощущать глубоко в груди. Ему все равно. Я действительно для него всего лишь трюк. Игра. Если бы ему было не все равно, мной бы не швырялись, как общественной собственностью. Не успела я моргнуть, как разозлилась. Злюсь на него, но эта злость меня заводит.
— Ты владеешь мной, Бишоп. — Я даю ему то, что он хочет, игнорируя колющее чувство в горле.
— А теперь раздвинь ноги и впусти его. Я смотрю на Нейта, и он ухмыляется.
— Обещаю быть нежным.
Закатываю глаза, потому что, насколько я знаю, Нейт не такой безжалостный, как Брэнтли и Бишоп, так что это наименьшая из моих проблем. Нейт наклоняется и целует меня в губы. Я прижимаюсь к нему, его рот сливается с моим.
— Китти, — шепчет он мне в губы.
Что-то упирается мне в грудь, и я поворачиваюсь слева направо, не желая, чтобы этот поцелуй прекращался. Нейт умеет целоваться хорошо.
— Китти...
Опять это подталкивание. Какого хрена? В одно мгновение переднюю часть моего живота окатывает водой, а соски покрываются ледяными колючками.
 |
Я спрыгиваю с кровати, реальность медленно просовывает свои уродливые когти глубоко внутрь меня.
— Черт! — Протирая глаза, опускаю взгляд на рубашку и вижу, что моя пижама промокла насквозь. — Двойной п*здец! — Затем поднимаю глаза и вижу Нейта, стоящего рядом с моей кроватью с бутылкой воды в руке и ухмылкой на лице.
— Ты! — Я сужаю глаза и медленно начинаю сползать по кровати, как тигр, собирающийся съесть свою добычу. Собираюсь разорвать в клочья свою добычу — эту добычу — Нейта.
— Нет, — отступает он, его руки поднимаются в знак капитуляции. — Это не то, что... Я разбудил тебя, потому что... — Он оглядывает мою комнату, пытаясь найти уважительную причину. Сжав плечи, его лицо становится серьезным. — Представь, если бы дом горел, Мэдс!
— Но это не так. Правда? — Бросаю вызов, вставая на ноги. Я наблюдаю за ним, а он смотрит на дверь моей спальни и снова возвращается ко мне. — Мэди, я могу объяснить. Это... — Затем он делает рывок, бросается к двери моей спальни и захлопывает ее за собой. Я лечу к нему, кручу дверную ручку и стучу по дереву.
— Открой эту гребаную дверь, Нейт! — кричу я.
— Нет! Скажи, что ты не будешь, например, ранить мои яйца или что-то в этом
роде.
— Я, бл*дь, не причиню тебе вреда!
— Врешь! — кричит он в ответ. — Я знаю, когда ты врешь, потому что ты
добавляешь «бл*дь» в середине. Скажи мне правду!
Выдохнув в поражении, я открываю рот, собираясь сдаться, когда вижу, что дверь в ванную открыта. Ухмыляясь, медленно отступаю назад.
— Ладно, прости меня. Ты прощаешь меня? — Молча, вхожу в ванную, подхожу к его двери и поворачиваю ручку. Она не заперта. Ухмыляясь от своей сообразительности, дергаю дверь, но мое лицо мгновенно вытягивается.
— Куда-то идешь? — Бишоп стоит передо мной, без рубашки и в рваных джинсах. По сути, он только что вышел прямо из моего сна. Жизнь несправедлива, и Вселенная, очевидно, чертовски ненавидит меня.
— Я... — Оглядываю комнату, указывая большим пальцем через плечо. —... я просто собираюсь уйти. — Поворачиваюсь и начинаю бежать обратно к своей комнате, но Бишоп обхватывает меня рукой за талию, поднимает с земли и перекидывает через плечо, как будто я ничего не вешу.
— Бишоп! — кричу я. — Опусти меня, бл*дь, на землю!
— А, видишь... ты добавила «бл*дь». Ты, наверное, злишься. — Он шлепает меня по ягодице, жжение вибрирует на моей коже. — Успокойся, женщина!
— Я тебя ненавижу! — кричу я, когда он швыряет меня на кровать. Утреннее солнце, проникающее через окна, освещает его беспорядочные волосы. Каштаново- коричневый цвет контрастирует с его загорелой кожей.
Его глаза становятся почти черными.
— Да? Ну, мне пох*й. Ты ненавидишь меня уже столько времени.
— Это другое! — кричу я в ответ, внезапно разозлившись на него.
— Что? — Он соответствует моему уровню громкости. Раскинув руки, он ухмыляется. — Как? Чем это отличается?
— Ты позволил Сенту трахнуть меня, а Нейту коснуться меня! — кричу я, слезы внезапно скатываются по моим щекам. Господи. Когда я успела стать такой девчонкой? Делаю мысленную пометку, чтобы проверить даты, потому что я, должно быть, должна быть готова к визиту матушки-природы. Не может быть, чтобы я была такой стервой.
Бишоп останавливается. Его глаза смотрят прямо в мои, повелевая всей комнатой, и одновременно призывая мою гребаную душу. Потому что это то, что он делает. Когда его поза меняется на эту, — которую я видела всего два раза — он смотрит в мои глаза и взывает к моей душе. Но с этим зовом приходят и мои демоны, и я думаю, что это та часть, которую он только сейчас понял.
— Повтори еще раз, — тихо рычит Бишоп. Слишком мягко.
Я дрожу от страха, потому что должна быть чертовски напугана. Каждый инстинкт выживания, присущий человеческому телу, сейчас во мне находится в состоянии повышенной готовности. Бежать. Я должна бежать. Но я не могу, потому что он, бл*дь, вызвал меня. Потому что...
— Мэдисон, — повторяет он тем же тоном, слегка качает головой и медленно идет к изножью моей кровати. — Повтори то, что ты только что сказала, и очень хорошо обдумай свои следующие слова, потому что мои пальцы дергаются, чтобы свернуть несколько шей... — Он делает паузу, разрывает наш зрительный контакт и смотрит прямо на мое горло и твоя тоже выглядит довольно привлекательной.
Вот дерьмо.
— Ладно, подожди. — Я встаю с кровати, чувствуя себя более уверенно на ногах. — Я имела в виду, что — Он толкает меня обратно на кровать. — Бишоп! —
кричу я, опираясь на локти и глядя на него.
— Кто-нибудь из них прикасался к тебе?
— Бишоп...
Он хватается за мою ногу и толкает меня на кровать, наступая мне между бедер.
— Не надо, Мэдисон. Не шути с этим.
— Я имела в виду, что это было...
Он прижимается губами к моей шее и грубо прикусывает ее.
— Было что? — спрашивает парень, его голос вибрирует на моей коже, а другая рука поднимается к моему горлу. Большой палец нежно поглаживает линию моей челюсти, пока он целует и облизывает всю мою шею. Прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать стон, я закрываю глаза, но тут он вдавливает в меня свой член, и я теряю дар речи.
— Это был гребаный сон! — Кричу, все еще немного злясь на него.
Бишоп останавливается, делает паузу и утыкается лицом в мою шею. Проходит несколько секунд, и я чувствую, как его тело дергается на мне.
Сузив глаза, я бью его по ребрам.
— Ты что, бл*дь, смеешься?
Затем он разражается приступами смеха, перекатываясь на спину и хватаясь за живот.
— Черт.
Смотрю на него, смущенная и раздраженная, и как раз когда я собираюсь ударить его снова, понимаю, что это первый раз, когда я вижу, как Бишоп смеется. Или даже улыбается так широко. Или просто улыбается без скрытых мотивов.
Прежде чем я успеваю остановить себя, начинаю хихикаю.
— Прекрати смеяться. Это не смешно.
Он захлопывает рот, пытаясь сдержать приступ, а потом смотрит на меня, в его глазах пляшет юмор.
— Прости, детка. Но это чертовски весело. Ты злишься на меня из-за сна.
— Прекрати. Это было нечто большее, и это было похоже на...
Бишоп обхватывает меня за талию, поднимает и кладет на себя так, что я оказываюсь на его талии. Заложив руки за голову, он смотрит на меня, и я отворачиваюсь, боясь, что он заберет еще часть моей души и никогда ее не вернет.
— Эй, — шепчет он. — Посмотри на меня. Я качаю головой.
— Я не хочу.
— Почему? — снова шепчет Бишоп, и я понимаю по его тону, что он честен.
— Потому что.
— Почему, Мэдисон?
— Потому что ты крадешь часть моей души каждый раз, когда делаешь это глазами.
Бишоп снова закрывает рот, его живот подрагивает подо мной.
О нет, он...
— Ты снова смеешься надо мной? — Я ловлю его взгляд, и он снова разражается смехом. Собираюсь слезть с него, когда он снова хватает меня за талию и притягивает вниз, так что мои губы оказываются в дюйме от его.
— Эй, — повторяет парень, его теплое дыхание касается моих губ. — Посмотри на меня.
Зная, что он ни за что не отстанет, я смотрю на него. Имею в виду, глаза немного сужены, сижу в первом ряду, душа сжимается, я действительно смотрю на него, и мое сердце трепещет в груди. Вот что нужно, чтобы вызвать... прямо на хрен из моего тела.
— Что? — Я хотела, чтобы мой тон был более жестким, чем он есть на самом
деле.
— Я никогда, бл*ядь, не поделюсь тобой. И точка. Да, мы трахаемся, но парни
знают, что есть черта, когда дело касается тебя, и если кто-то из них ее пересечет, у меня не будет проблем с тем, чтобы быть действительно Королем этого Королевства.
Я смеюсь, качая головой. Он не может иметь это в виду. Мы так часто ссоримся; он никогда не говорил мне о своих чувствах — только однажды, возле моего дома — но я никогда не знаю, когда он действительно искренен, потому что все для него игра. И я обычно всегда проигрываю. Но это — то, как он смотрит на меня и как он говорит со мной, — ставит точку в моем твердом плане мести.
— Я знаю, что ты делаешь. — Его пальцы впиваются в мои бедра.
— О? — спрашиваю я, отталкиваясь от его груди, чтобы сесть на него как следует. — И что именно?
Бишоп ухмыляется.
— Ты хотела отомстить мне. За всех нас. Черт, я знал это давным-давно. Как ты думаешь, почему я никогда не приезжал, чтобы вернуть тебя из-за границы, когда мог?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, ты думаешь, я не знал, что ты была в Новой Зеландии? Что ты сидела за тем маленьким черным столиком, и рисовал для татуировщика Джесси? Что у тебя с ним что-то было? Я все знал, Мэдисон. Не было ни секунды, чтобы ты не была под моей защитой.
Я моргаю и пытаюсь собрать достаточно связных мыслей, чтобы задать несколько вопросов.
— Как? Но почему ты не забрал меня тогда?
— Здесь происходили вещи, которые нужно было убрать, и тебе нужно было успокоиться. Я бы предпочел, чтобы ты не находилась в США, пока все улаживается.
— И все уладилось? — спрашиваю я, извиваясь по его телу так, чтобы оказаться подальше от его члена.
— Нет. — Он толкает меня обратно вниз, так что теперь я нахожусь прямо на
нем.
Дерьмо.
— Так почему ты вернул меня обратно? — Я пытаюсь отстраниться,
раздраженная тем, как меня возбуждает то, что он так прижимается ко мне. И не считая того, что я злюсь из-за этого сна, он возбуждает меня точно так же.
Бишоп прижимается ко мне, достаточно сильно, чтобы я зашипела. Сузив глаза, его вторая рука поднимается, и он проводит пальцем под моим подбородком, приподнимая мою голову вверх.
— Кто-то прикоснулся к тому, что принадлежит мне. Вот что, бл*дь, произошло.
— Ты говоришь это, но не говоришь мне, что «мы» такое, или что-то в этом
роде.
— Ярлык? Тебе нужен ярлык?
— Нет! — Я качаю головой. Выдыхая, слезаю с его коленей, и он позволяет мне.
— Я не знаю, чего хочу, но знаю, что хочу тебя.
— Ну и хрен с ним, с остальным. Это все, что имеет значение.
— Но что это значит? — спрашиваю я, жестикулируя между нами двумя, мой девчачий мозг работает со скоростью сто миль в час.
— Это значит, что ты моя. Вот и все, что это значит.
— А... что насчет тебя? — Я саркастически смеюсь. — Если ты думаешь, что я буду смотреть, как ты ходишь вокруг...
— Ты когда-нибудь видела, чтобы я был шлюхой?
— Я видела, как ты трогаешь одну, — бормочу себе под нос, вспоминая его и Элли.
Бишоп не отвечает, и я поднимаю на него глаза. Он стоит передо мной, его колени опираются на матрас моей кровати. Наклонившись, он раздвигает мои ноги и подползает ко мне. Наклонившись, он проводит губами по моим губам.
— И она мертва. Поэтому я спрошу тебя снова: ты видела, чтобы я был шлюхой?
То, как он говорит о том, что Элли мертва, и то, что это он убил ее, должно было бы расстроить меня, но этого не происходит. Я не знаю, почему он это сделал. Черт, я даже не понимаю, что Элли сделала, чтобы заслужить то, что ее убрали. Но по какой- то безумной причине мне все равно.
— Нет. — Я медленно качаю головой, и он снова наклоняется, прижимаясь поцелуем к моим губам. Дверь моей спальни распахивается.
— Итак, это было... — Нейт останавливается, и Бишоп улыбается мне в губы, прежде чем сделать шаг назад. — Я что-то прервал?
— Уходи. Пожалуйста, уходи, — смеюсь я над Нейтом.
— Ну вот, ты только что сделала так, что мне стало еще интереснее остаться. — Он входит и садится рядом со мной на кровать, на его лице чеширская ухмылка.
— Ублюдок.
Его ухмылка становится шире.
— Мне все равно нужно разобраться с дерьмом. Увидимся в школе, — объявляет Бишоп, коротко взглянув на меня, прежде чем выйти за дверь и вернуться в комнату Нейта.
— Надень рубашку! — кричу ему вслед, и он слегка усмехается, закрывая за собой дверь.
— Так! — Нейт поворачивается ко мне, сложив руки вместе, как маленькая девочка, радующаяся тому, что ее, только что пригласили на ночевку. — Расскажи мне все сплетни!
— Пошел ты. — Закатываю глаза и слезаю с кровати. Его плечи опускаются.
— С тобой не весело.
Я захожу в свою гардеробную и включаю свет.
— Скажем так, — бормочу я, перебирая набор узких джинс, — он наконец-то предъявил на меня права. — Останавливаюсь на черных с прорехами на коленях. Натянув обтягивающую футболку с V-образным вырезом и длинными рукавами, я поворачиваюсь лицом к Нейту, когда он замолкает.
Он улыбается. Как я и думала.
— Он заявил на тебя права в первый день, когда ты вошла в Риверсайд, Китти.
Тебе придется дать мне больше, чем это.
Снимая одежду, я натягиваю джинсы... натягиваю с трудом, потому что, очевидно, я прибавила в весе, а затем застегиваю их.
— Нет, но это... я не знаю... теперь по-другому. В Бишопе так много слоев. Я никогда не знаю, когда он действительно говорит правду. — Накидывая рубашку, я вытаскиваю волосы и распускаю их.
— Ну... — начинает Нейт, вставая с кровати и подходя ко мне. — Когда дело доходит до настоящего дерьма, я имею в виду дерьма, о котором он заботится — а это практически ничто, не считая тебя — ты в безопасности. Я могу за это поручиться, Китти. — Он вытаскивает несколько свободных прядей из-под моей рубашки. — Он не причинит тебе вреда.
— Обещаешь? — спрашиваю я, глядя ему в глаза. Нейт кивает.
— Я обещаю.
ГЛАВА 18
Открыв свой грузовик, я сажусь на водительское сиденье, а Нейт падает на пассажирское, решив, что не хочет сегодня садиться за руль.
— Как Дэвил? — спрашивает он, нажимая кнопки на радио.
— Он в порядке. Кация хочет его вернуть и требует встречи с ним, но я хочу быть там.
Нейт смотрит прямо на меня.
— Ты никуда не пойдешь без Королей, и ты это прекрасно знаешь.
— Нет, послушай, мне нужно разобраться с этим самой. Я прочитала немного о Потерянных Мальчиках прошлой ночью, и я просто... У меня есть вопросы, на которые мне нужны ответы, и я знаю, что если вы, ребята, будете там, она будет менее склонна дать мне эти ответы. Так что, пожалуйста. — Я смотрю на него, переводя машину в режим «драйв». — Просто позволь мне разобраться с этим самой. Он не спорит, просто пожимает плечами и нажимает Play на «Humble» Кендрика
Ламара.
Я смеюсь, качая головой, когда выезжаю из гаража.
— Клянусь, в прошлой жизни ты жил в гетто.
— Ай-ай. — Нейт качает головой. — Не надо стереотипов. — Он начинает покачивать головой в такт и читает припев. Смеясь, он машет рукой. — Давай... читай рэп вместе со мной...
Покачав головой, я поворачиваю на главную магистраль, ведущую к школе.
— Нет, спасибо.
 |
Школа — это скучно, и я действительно чувствую, что с этим покончено.
— По крайней мере, это наш последний год, — бормочу я Татум.
— Правда! — соглашается она, запихивая книги в свой шкафчик. Я делаю паузу, думая о порядке, о котором Кация говорила в книге. Если мы все уезжаем в колледж, значит, в следующем году, будет новая группа Королей. Мне нужно позвонить Дэвилу. Вытащив телефон из кармана, я закрываю шкафчик и нажимаю «вызов» на его имени. Он берет трубку почти мгновенно, его голос успокаивает, как горячий шоколад в холодный зимний день.
— Ты в порядке? — спрашивает брат, отрывисто, прямолинейно и грубо, но это Дэвил, и, судя по тому, как недолго я его знаю, другого тона обычно не бывает.
— Да, но мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Ты дома?
мир?
— Да.
— Хорошо, будь готов, я заеду за тобой.
— До встречи, — отвечает он тем же тоном и кладет трубку.
— Боже, — бормочет Татум рядом со мной. — Его тон? Он что, ненавидит весь
Ее предположение раздражает меня. Дэймон — это много чего, некоторые
вещи даже я еще не знаю до конца.
— Нет, — огрызаюсь я. — Он просто... другой.
Она пожимает плечами, и мы обе начинаем идти к лифту.
— Другой, как Тед Банди и Джек Потрошитель, или другой, как «Я рисую голым под Луной»?
Закатываю глаза, нажимая на кнопку, чтобы спуститься нас вниз.
— Вероятно, больше на стороне Джека Потрошителя, я полагаю, — бормочу, и подруга смотрит на меня.
— Не может быть.
— Я сказала «вероятно», а не «определенно». В любом случае, держи свои лапы подальше от него.
— Эй! — Татум вскидывает руки, и мы подходим к машине. — Я не хочу быть еще одной жертвой. Буду держаться подальше.
Она не будет держаться подальше.
Мы садимся в грузовик, и я включаю заднюю передачу.
— Я высажу тебя. Мне просто нужно поговорить с Дэвилом наедине.
— Ты собираешься рассказать мне, что происходит? — спрашивает девушка. Она спрашивает не в претенциозной манере. Это больше похоже на то, что она волнуется и хочет знать, что все в порядке. Такова Татум. Она общительная, прямолинейная, немного кокетливая и очень дерзкая, но она настоящая. Она всегда была со мной настоящей, и она навсегда останется моей лучшей подругой.
Я выдыхаю.
— Да. Просто... дай мне немного времени? — Бросаю на нее короткий взгляд, выезжая на главную дорогу.
— Хорошо, — кивает она. — Я могу дать время.
|
Подъезжая к своему дому, нажимаю на гудок, решив подождать Дэвила в машине. Он выходит в темном костюме, застегнутом на все пуговицы.
— Ха! — Смотрю на него, когда он садится на пассажирское сиденье. — Ты ходишь по магазинам?
Он смотрит вниз на свою одежду, а затем снова на меня, его глаза ничего не выражают.
— Да.
Выезжая с проезжей части, я слегка поворачиваюсь к нему.
— Этот разговор, мы можем вести на английском? Он кивает.
— Да. Возможно, я буду немного медлителен, но да.
Я улыбаюсь и включаю радио. Начинает играть песня «Jungle» Таш Султаны, и я делаю погромче. Мне нравится эта исполнительница. Она из Австралии и совершенно андеграундная, но ее голос проникновенный, а музыка трогает до глубины души.
— Ты в порядке? — спрашиваю я Дэвила, когда он ничего не говорит. Брат кивает, расстегивая пиджак.
— Да. О чем ты хочешь поговорить? Я ерзаю на своем месте.
— О Кации, — в основном, — и о Потерянных Мальчиках. А также о следующем поколении Королей. Это нормально для тебя?
Он снова кивает.
— Нормально. Следующее поколение Королей не так просто... — Он делает паузу, подыскивая слово, которое хочет использовать. —...объяснить. Они...— Он снова смотрит на меня скрытные. Неизвестно, каков их следующий шаг и когда
они начнут.
Ну, это совершенно бессмысленно. Мы продолжаем ехать, пока не доезжаем до поворота к лесу, через который мы проезжали на Хэллоуин. Съезжаем с длинного участка дороги — дороги, которая гораздо менее страшная, чем ночью, — и едем по ней до самого конца.
— Я знаю это место, — объявляет Дэвил, немного неуверенно.
— Знаешь? — отвечаю, сворачивая на маленькую парковку.
— Да. — Он смотрит на меня, сбитый с толку. — Откуда ты знаешь это место?
— Ну, короче говоря, друг устроил здесь вечеринку.
— Вечеринку? — переспрашивает он.
Я делаю паузу, держа руку на дверной ручке.
— Да, ты знаешь........ Жестом показываю выпивку, а затем буги на своем месте,
как на танцы.
Он смотрит на меня, скучая, не уловив ни одного из моих намеков.
— Ну, тогда это будет долгий разговор, — бормочу, выходя из машины. Дэймон следует за мной, закрывает дверь, и я запираю ее.
Я уже собираюсь идти к поляне, когда он хватает меня за руку и тянет назад.
Смотрю вниз на его хватку, а затем снова на его лицо.
— Что случилось?
Качая головой, он шепчет:
— Ты не должна была быть здесь, Мэдисон. Это не твое место.
— Мое место? — Делаю шаг к нему. — Что ты имеешь в виду? Здесь очень красиво.
— Что-то не так. — Он осматривает лес, а затем снова смотрит на меня. — Вернись в машину и сделай это медленно.
— Что? — Оглядываю местность, но не двигаю головой, чтобы это было не так заметно. — Что ты имеешь в виду?
— Не задавай вопросов. Просто сделай это. Вглядываясь в его глаза, я вижу, как он умоляет меня.
— Хорошо. — Медленно, боком, я подхожу к водительской двери, пикаю сигнализацией и открываю дверь. Дэвил остается на том же месте, расправив плечи и приняв боевую стойку. У меня по позвоночнику бегут мурашки, а страх поднимается до нечеловеческого уровня. Открыв дверь, я уже собираюсь залезть внутрь, когда раздается удар. Острое жало вонзается мне прямо в голову, и я падаю.
Подняв глаза, я вижу, как вдали появляются и исчезают верхушки деревьев. В ушах начинает звенеть, и я наклоняю голову, когда солнце палит прямо мне в лицо. Дэвил там, но его лицо размыто, и он кричит на меня. Почему он кричит? Почему я на земле? Я на земле? Глаза Дэвила в ярости, почти черные. Из его рта летит слюна, когда он кричит на меня, но я ничего не слышу, потому что меня оглушает звон в ушах.
Я смеюсь, потому что впервые вижу, как Дэвил выходит из-под контроля. Почему он такой несговорчивый? Он не был бы таким, если бы что-то не было очень плохо. Металлическая жидкость заливает мое горло, и я начинаю паниковать. Мое сердце замирает в горле, а дыхательные пути начинают медленно сжиматься, делая дыхание почти невозможным.
Дэвил такой, потому что что-то не так. Так ужасно неправильно. Я оглядываюсь на него, подношу руки к горлу, желая содрать кожу, чтобы вдохнуть хоть немного кислор