Кажется, среди кучи выдумок обо мне в сети появились и крупицы правды. Все утро читала разделы о самой себе (как те, что посвящены сетари) — их нашлось несколько десятков. И обо мне появилась запись в энциклопедии! Слава богу, без настоящих фотографий, но парочка достаточно точных рисунков есть. Выяснилось, что некоторые из друзей Ненны записали нашу встречу (я не удивлена — как же, встреча с бродягой), но, похоже, бродяг, как и сетари, невозможно сфотографировать. Мы, пока не пройдем всякие тесты, считаемся «попадающими под защиту недееспособными». Но можно записать наш голос и общие очертания. Боже, как же ужасно слушать свои тогдашние попытки говорить по-тариански! Я изъяснялась дико медленно и с ужасным акцентом, слова использовала не те, а уж грамматика! Удивительно, что меня вообще понимали. Я и сейчас не говорю свободно, и без интерфейса не могла бы выражаться правильно, но в целом с тарианским у меня хорошо.
Запись обо мне в энциклопедии гласит:
«Касзандра Девлин. Рождена приблизительно пятнадцатого денн три тысячи семьсот тридцать второго года в городе Озтралия, планета Зимля. Пройдя через естественные врата, оказалась на Муине приблизительно сорокового орд три тысячи семьсот восемьдесят пятого года. Обнаружена исследовательским отрядом сетари на руинах Горалата второго арн три тысячи семьсот восемьдесят пятого года. Первоначальное обращение как с переместившимся лицом. В последствии идентифицирована как усиливающий талант и прикреплена к сетари. Тридцать второго нейяз три тысячи семьсот восемьдесят шестого года в Горалате обеспечила признание ддорой отряда сетари, остановив тем самым нападение ддоры и открыв планету Муину для повторного заселения».
Похохотав над «городом Озтралия», я прочла статьи о «Зимле» и Пандоре, в которых, к сожалению, не было ни слова обо всех несчастьях мира, вырвавшихся на волю. На других, неофициальных, сайтах нашлось еще много всякого. Кажется, после объяснения, что Земля
— это «сестринская» планета, враждебность ко мне почти пропала, но совершенно очевидно, что в этом мире у меня никогда не будет нормальной жизни. Даже слегка похожей на нормальную не будет. Ну, не то чтобы я питала иллюзии на сей счет.
КОТИС сделал несколько официальных заявлений о том, как меня нашли на Муине и прикрепили к сетари, но определенно не хочет афишировать, чем я занимаюсь сейчас. Ибо в сети ни слова ни об Аренроне, ни о нурийце. Готова поспорить, КОТИС расскажет об этом только когда не останется иного выхода.
Зато куча информации о Пандоре. Появилось множество зданий, которые уже активно используют; еще больше строится. И не все они массивные квадраты! Поселение сейчас сосредоточилось скорее на исследовании планеты, а не на раскрытии тайн ее прошлого. Люди изучают растения и животных, проводят пробные посадки всякого сельскохозяйственного. На фотографиях Пандора непередаваемо прекрасна — ярко-красная и золотая листва и аквамариновое озеро. Те, кого не пугает мысль оказаться на открытом воздухе, мечтают попасть в Пандору. Есть даже соревнование, где приз — визит в город.
На Унару отправимся сегодня после обеда. Последние дни я страшно неразговорчива. Надо начинать изображать Поллианну, [1] а не Хмурзиллу.
Прямо в пролом
Мы отправились на Унару сильно позже обеда. Прежде чем ступить на танзу, формой напоминающую наконечник стрелы, калрани в своей кремово-коричневой форме выстроились гуськом, и сразу же стало похоже, будто мы на школьном выезде. Только автобус у нас космической эры. Сегодня калрани были, пожалуй, еще более строги и напряжены. На их фоне Рита Орла и Тол Сефен из третьего, идущие впереди меня, казались абсолютно непринужденными. Половина их отряда — те, у кого нет видения боя — получила передышку, но Орле и Сефену приходится нянчиться с нами — охранять на случай, если сетари пропустили каких-то ионотов, и те вдруг выскочат на нас из врат.
Также в нашей команде несколько серых и зеленых костюмов, но нет сомнений, что главная здесь Таарел. Она начала с краткого рассказа, как мы будем добираться до шлюза, и указаний, что делать, если кто-то отстанет. По ее мнению, на запечатывание врат у нас уйдет от одной до двух недель (двенадцать дней).
После инструктажа подала голос одна из самых взрослых калрани, девушка по имени Пен Алаз. Она спросила, мол, если им удастся на самом деле закрыть врата, станет ли это одной из их обязанностей. Несколько калрани подались вперед — вопрос явно волновал всех. Учитывая, как долго они тренировались сражаться с ионотами в Эне, думаю, карьера на поприще латания стен между мирами кажется им столь же скучной, как и мне.
— Нет, не станет, — ясно, четко и серьезно ответила Таарел. — Транспортный узел Рана — полезное для нас упражнение, но те, кто требуют большего, плохо понимают ситуацию. Новые врата появляются все быстрее и быстрее. Ионоты множатся. На некоторых маршрутах мы сталкиваемся с группами в два, а то и в три раза больше обычного. И дальше будет только хуже. Мы должны бросить все силы на поиск глобального решения, ибо иначе, если разрывы продолжат возникать с той же скоростью, через пять лет КОТИС придется строить шлюзы не вокруг них, а вокруг тех немногих мест, где врата еще не появились.
— Это происходит из-за отключения Колонны?
Не успела я внутренне вздрогнуть, как Таарел опровергла:
— Нет. Если уж на то пошло, отключение, похоже, наоборот дало нам небольшую передышку и первые неоспоримые доказательства связи Колонн с продолжающимся разрушением стен между околопространством и реальным пространством. Раньше за год появлялось несколько новых врат, а старые немного расширялись. Совсем чуть-чуть, но все же. Однако за последние пять лет произошел скачок, а вместе с ним резко возросла популяция ионотов. Неудобно расположенные врата меркнут на фоне необходимости остановить это движение в пропасть, так что даже не думайте о запечатывании. На это нет времени.
Таарел не стала юлить. И хотя все, что она сказала, не секрет и озвучивалось новостными каналами, не принадлежащими КОТИС, я впервые услышала столь откровенную оценку происходящего. И в полной мере осознала перспективы. Неудивительно, что власти бросают все свои силы на Муину — отправляют людей и вливают ресурсы в планету, на которую несколько месяцев назад они бы даже не ступили. КОТИС пытается обогнать катастрофу.
Немного зрителей
Вчерашние слова Таарел отодвинули на второй план мои страдания на тему «о, я ему не нравлюсь» и хоть частично избавили от хандры. Орла и Сефен этому тоже поспособствовали
— стоя на страже на случай нападения, они с удовольствием со мной общались. Калрани напряженно прислушивались к нашей бесцельной болтовне, но сами молчали. Со мной они вообще говорили лишь раз — когда нас представляли друг другу. Почему? Без понятия.
Транспортный узел Рана превзошел все мои представления о загруженности. Находится он в самом центре Унары и похож на Центральный вокзал, только в разы масштабнее. Если нужно перебраться из одного крупного района города в другой, вы доезжаете до Раны, а уж отсюда — куда надо. В общем, все дороги ведут в Рану. Потому металлическая коробка размером с двухэтажный загородный дом в одном из главных залов (где люди переходят с одной линии на другую) причиняет всем просто кучу неудобств. Конечно, нанотехнологии позволяют тарианцам достаточно легко изменять город, но перенос Раны вызовет колоссальную головную боль.
В Унаре личного транспорта почти нет — лишь «поезда», лифты и траволаторы. У службы спасения, военных и очень богатых людей есть маленькие проворные вагончики, которые носятся по линиям между обычными «поездами», а когда надо освободить дорогу
— прячутся в небольшие «карманы». От нашего странного «правительственного» отеля до Раны мы добирались именно в таких. А оставшиеся пятьдесят метров до шлюза, перед входом в который поставили палатку, шли пешком в сопровождении местной полиции. Официальных заявлений о том, что сетари попытаются запечатать врата, не было, но, заметив нашу униформу, толпа напряглась. У большинство жителей Унары нет возможности даже мельком увидеть сетари во плоти. Да и на своем родном острове, Конне, они редко ходят в форме. Обычно сетари появляются в городах Тары в подобном виде, только когда охотятся на ионотов, прорвавшихся в реальное пространство, а в таких случаях врубается тревога и начинается эвакуация.
Что ж, когда сотни людей оглядываются, замедляются, да просто останавливаются и таращатся, образуется серьезный такой затор. Сотрудник транспортного департамента, ответственный за устройство нашего «лагеря» (суетливый бородатый мужчина по имени Марда), спешно проводил нас в большую палатку и долго выговаривал многострадальной главе полицейского отделения, дескать, нужно проследить, чтобы возобновился ход пассажиров. Уверена, Марда сомневался, что сетари под силу запечатать врата, и думал, будто наши попытки — совершенно лишнее осложнение его и без того сложной работы.
Шлюз оказался больше обычного, с дополнительным сканирующим оборудованием и, видимо, каким-то оружием. К тем нескольким дням, что мы здесь проведем, подготовились: привезли низкие мягкие кресла и столики с едой и горячими напитками и даже поставили в угол переносной туалет. На самом деле ну очень странное зрелище — вся эта мебель, расставленная вокруг большого пустого пространства, что окружает шлюз.
Первым делом Таарел попросила Анаси, хрупкого подростка лет пятнадцати, с помощью иллюзии очертить врата. В принципе она могла бы показать нам через интерфейс то, что благодаря таланту видела сама, но, думаю, для наших зрителей так нагляднее. Врата оказались огромны. Намного больше вчерашних, и они уже начали разрывать пол шлюза. Словно дерево пустило невидимый корень.
Суета снаружи не стихала. Я проглядывала источники сплетен и каналы, посвященные сетари, и те почти сразу же показали нашу палатку и охрану рядом. Не прошло и десяти минут, как руководство вокзалом объявило этот зал «пустой зоной». То есть если кто-то будет находиться здесь больше пяти минут, не имея при этом разрешения, или станет снова
и снова сюда возвращаться, его интерфейс начнет издавать отвлекающий шум. И чем дольше нарушитель находится в неположенном месте, тем громче звук. Тех немногих, кто способен это терпеть, выпроводят персонально.
Противоположная сторона зала не попала в «пустую зону», и внезапно расположенные там кафе стали самыми популярными заведениями на планете. Через некоторое время им даже понадобилась помощь полиции, чтобы контролировать поток посетителей. Трансляцию на новостных каналах начали уже через пять минут после нашего прибытия, и журналистам каким-то образом удалось выбить из руководства вокзала официальное заявление о запечатывании врат. Обо мне не было сказано ни слова, но сразу же пошли разговоры, и мое присутствие признали подтвержденным неофициально. Неудивительно, ведь люди неплохо знают силы сетари, и прежде те никогда не запечатывали врата. Некоторые из зевак были в восторге от перспективы увидеть меня, но большую часть намного сильнее интересовали сетари. А калрани, думаю, вообще вызвали экстаз, ведь вне КОТИС в униформе их никогда не видели.
Таарел, которую суматоха снаружи ничуть не смущала, решила, что сегодняшняя работа продлится полтора кассе. После первого кассе самые юные калрани останавливались. Объявив, что на сегодня все, Таарел попросила Анаси снова проявить врата. Те, как мне показалось, уменьшились на одну пятую.
— Еще четыре сессии, — сказала она Марде, который таращился на очертания врат так, словно бы наконец поверил, что это может сработать.
Последовала небольшая пауза, пока шли приготовления к нашему отъезду: переместили наш вагончик, так чтобы он мог выехать и спрятаться за поездом, прибывающим на ближайшую платформу. Тем временем полиция установила очень полезную герметизирующую стену — два ряда двухметровых палок, которые создали размытый щит. Разумеется, всем сразу же стало понятно, что мы уезжаем, и внезапно тысячи (ну никак не меньше!) людей хлынули в зал. Позже в новостях скажут, что они поджидали на ближайших «улицах». Восторженные разговоры отдавались эхом, и гул стоял невероятный. Быть затоптанными нам не грозило, так как полиция легко могла оценить потенциальную угрозу,
и все же мне их жаль. Обеспечивать безопасность в таких условиях — сущая головная боль. Когда мы вышли из палатки, толпа взорвалась. Ответив быстрой улыбкой и кивком в
сторону зрителей, Таарел торопливо провела нас к платформе и дальше — в закрытый сектор. Она следила за калрани, чтобы те в своем ошеломлении не отстали, а Орла и Сефен встав по бокам, сопровождали меня. Обратная дорога от шлюза до платформы показалась мне намного длиннее.
Все, кроме Орлы и Сефена, вымотались. Я умудрилась не заснуть в поезде, но, едва оказавшись в своем номере в отеле, свалилась и проспала четыре часа. Наверное, как и все остальные. Таарел, правда, сначала пришлось отчитаться — цена капитанского звания. К счастью, мы тут не одни, и пять-шесть человек из службы поддержки КОТИС следят, чтобы все шло своим чередом, пока мы спим. Что мы делаем часто. Через полчаса ужин, а затем медосмотр. Бе.
Я смутно надеялась, что, пока мы здесь, удастся походить по магазинам, ибо покупки
через интерфейс совершенно не то. Теперь уже сомневаюсь, что это реально.
Хрррр
Сегодняшний день — повторение вчерашнего, разве что зеваки уже нас ждали. Хотя в попытке избежать ажиотажа мы начали на несколько часов раньше, а завтра планируем приступить на несколько часов позже — чтобы таланты по манипулированию Эной смогли получше отдохнуть. Говорят, если понадобится, мы даже пропустим один день. Мне страшно интересно, почему нас просто не переодели, вместо того чтобы устраивать весь этот цирк. Видимо, с интерфейсом это сложно. Плюс тот факт, что на Таре отсутствует ночь, когда большая часть людей отправляется домой, да и врата расположены в таком месте… Получается, даже появись мы не в форме, толку уже не будет.
Сегодня почти весь день меня терзает неуверенность в себе. Вчера куча народа увидела бродягу, вновь открывшую Муину, и конечно же, все поспешили высказаться. Издалека они, похоже, не разглядели мои разноцветные глаза, зато сколько пошло разговоров о том, какая же я «суюл». Ужасно некомфортно.
Суюл — висячий бледно-розовый цветок, и, называя меня так, они говорят, что я стеснительная. Как на Земле принято считать рыжеволосых темпераментными, так и на Таре верят, что белокожие люди — стеснительные, боязливые и немного даже бесхарактерные. И то, что вчера после одного потрясенного взгляда на толпу я опустила голову и только краснела, способствует этому впечатлению. Просто весь этот ажиотаж, шум… я растерялась.
Перестать читать комментарии о самой себе я не могу. И теперь каким-то непостижимым образом остро осознаю не то, как выгляжу сама, а как выглядят другие. Почти все мои знакомые здесь — азиаты. Из близких мне лишь про Лона и Зен можно сказать, что они европеоиды. У них только разрез глаз немного не европейский. Раньше я об этом почти не думала. Зато думаю сейчас — после всех замечаний о цвете моей кожи.
В итоге сегодня ушло слишком много времени на раздумья — то ли я расист, то ли просто злюсь, так как и правда немного стеснительная и не умею драться.
[1] Поллианна—героиня романа Элинор Портер"Поллианна" (1913),очень живая,говорливая и жизнерадостная. Она учит окружающих игре «в радость».
Есть что сказать
После сегодняшней смены я возвращалась в отель с одним-единственным желанием — принять душ и проспать несколько суток. А зайдя в номер, обнаружила там какого-то мужчину.
Я чертовски испугалась. Скорее потому, что устала и никого не ждала, а не из-за каких-то его действий. На самом деле он всего лишь улыбнулся и заговорил. Я же сначала замерла на мгновение, затем вышла из комнаты и в кои-то веки подала сигнал тревоги. И только тогда до меня дошли его слова: мужчина представился и сообщил, что хочет взять у меня интервью и дать таким образом возможность высказаться без контроля КОТИС.
Буквально через несколько секунд в коридоре возникли Таарел и Сефен — при оружии
и с крайне грозным видом. Следом появилась Орла, затем один из зеленых костюмов, что обычно нас сопровождали, а потом еще куча народа: сотрудница безопасности отеля, другие члены нашего эскорта и большинство калрани.
В итоге мне даже стало жалко репортера. Он поднял руки, показывая, что ничего не замышляет. Сетари не стали его атаковать, лишь заслонили меня — наверное, видение боя не посчитало его угрозой. Однако зеленый костюм все равно его скрутил, бросил на пол и для надежности прижал коленом. Затем в комнату услужливо зашла охрана отеля и розовый костюм, и мне кажется, по бедному репортеру даже немного потоптались.
Таарел хотела было вывести меня из номера, но я уперлась и попросила ее подождать. А когда гам немного утих, сказала:
— Я не под давлением. Но спасибо за предложение. Правда не уверена, что мужчина меня услышал.
Больше книг на сайте — Knigolub.net
Велев жутко измотанным калрани идти следом, Таарел проводила нас в большую гостиную и исчезла. Сефен и Орла были по-прежнему начеку, на случай если вдруг появятся более агрессивные репортеры. Через несколько минут Таарел вернулась и сказала, что нас переселят на другой этаж. Внимательно осмотрев всех калрани, которые хоть и казались потрясенными, бдительности не утратили (что, учитывая возраст самых младших, страшно сбивало с толку), она отвела меня в сторонку, к дивану, и спросила, тронул ли он меня, причинил ли боль. Так как мы были уже не на задании, Таарел не могла просмотреть запись моего интерфейса. Не тот уровень доступа.
— Думаю, он хотел только говорить. — Я с готовностью отправила запись с моего канала «вне миссий», которая показала, как я зашла в номер и вышла. — Сожалею о тревоге. Я удивилась и не поняла, что это просто репортер.
— Поднять тревогу — самая правильная реакция, — с отсутствующим видом возразила Таарел, просматривая запись. — Совершенно неважно, репортер он или нет. Чтобы оказаться у тебя, он должен был обойти систему безопасности и явно не самыми законными средствами.
— Переселяемся, чтобы просканировать комнаты?
— И потому что наше расположение должно оставаться тайной. Все обставят так, будто мы переехали в другое здание, но мы лишь переместимся на другой этаж.
Возбуждение от случившегося очень быстро схлынуло, и я отключилась на диване, проснувшись через несколько часов в другой комнате. Не люблю, когда меня таскают туда-
сюда спящую. Или трогают мой рюкзак. Не знаю, лазил ли репортер по моим вещам, но ничего не пропало, и дневник и телефон вроде бы в порядке. Думаю, их тоже просканировали. К счастью, перед ужином не было никаких дополнительных проверок или каких-либо задержек, ибо я просто умирала с голода.
Происшествие с репортером даже побудило нескольких калрани заговорить со мной.
Начала Пен Алаз, одна из двух самых взрослых калрани, моя ровесница.
— Почему ты его поблагодарила?
Алаз не очень-то дружелюбная и веселая, но и не злая. Она похожа на Дженни из моего математического класса — вундеркинд без навыков общения, с манерой задавать внезапные вопросы лишь потому, что вдруг захотелось узнать, и неважно, вежливы они или нет.
Проглотив кусок хлеба (очень странного липкого коричневого хлеба, который по вкусу напоминает затвердевший веджимайт [1]), я ответила:
— Потому что он предложил помощь, если мне нужна. Думаю, по большей части хотел хорошую историю, но я оценить жест.
— По сути, потенциальный спаситель, — заметил Тахан Морел, второй из старших калрани.
Тахан высокого роста, с проницательными карими глазами, прямыми черными бровями
и очень выразительным широким ртом. Нельзя сказать, что он враждебен, скорее саркастичен и любит бросать вызов. Что довольно освежающе на фоне того, как ко мне относятся остальные.
— И нет ничего, что тебе хотелось бы сказать миру?
Я задумалась.
— Только то, что официальная энциклопедия исковеркала слово «Австралия». Тахан засмеялся:
— Готов поспорить, он ждал совершенно другую историю.
— Тебе и правда не на что жаловаться? — не поверила Алаз.
— Есть, конечно. Постоянно жаловаться на тренировки. Ненавижу, что не могу гулять одна. Отвратителен второй уровень мониторинга. Какой смысл говорить все это репортеру?
— Не припоминаю, чтобы кто-то фиксировал твои жалобы на тренировки, — развеселилась Таарел.
— Мара говорит, что корчить кожи — все равно что жаловаться.
К несчастью, этот разговор побудил Таарел запланировать для нас на завтрашнее утро тренировку, хотя ей пришлось потрудиться, чтобы найти подходящее помещение. Хорошо, что все больше людей хочет со мной общаться. И интересно, кто попадет в четырнадцатый отряд — Алаз или Морел?
Вся эта история с репортером вдруг заставила меня понять, что куча его коллег, скорее всего, запрашивала у КОТИС разрешение взять у меня интервью. Что самые разные люди по самым разным причинам пытались со мной связаться, а мне ничего об этом не сообщали. Не знаю даже, беспокоит меня это или нет.
Все к лучшему
Вчера после ужина на связь вышел Мейз. В основном, чтобы обсудить репортера, но также и просто поговорить обо мне и о моем вероятном будущем в ближайшие несколько лет. Он, конечно, не предрек грядущие события, но подтвердил, что черта с два я смогу куда-либо ходить без телохранителей. Я немного поныла про полное отсутствие контроля над тем, что делаю, и про то, как порой бесят все эти ограничения, пусть я и понимаю, что они для моей собственной безопасности.
К счастью, дальше разговор перешел к событиям на Муине, и я с радостью поняла, что Мейз весьма ими взбудоражен. Его немного смущает Аренрон, но отнюдь не расстраивает мысль, что лантары были даже более самонадеянными, чем все считали. Как и в случае с обнаружением Колонны, Мейз верит, что Аренрон поможет докопаться до сути проблем, вставших перед тарианцами. По его словам, лучше сначала узнать побольше и лишь потом отключать другие Колонны, поскольку на самом деле мы понятия не имеем, будет ли от этого толк. Мейз согласен с мнением Таарел, что вопрос стоит очень остро, но сейчас есть хоть какой-то шанс продвинуться, а не просто бесконечно сражаться с постоянно растущим поголовьем ионотов.
— И, — добавил Мейз, прежде чем попрощаться, — несмотря на слова нурийца, что твой талант невероятно редок, поиск Земли — по-прежнему приоритетная задача. Так как мы знаем, что где-то в районе Пандоры расположены естественные врата, всем сетари с видением пути дан приказ их искать.
Мейз бодрился, но я знала, что он устал. И так как я — один из источников его тревог, нужно постараться свести уровень драмы в моей жизни к минимуму.
Утром была тренировка. В конференц-зале, между небольшой сценой и стульями, сдвинутыми к одной стене. Думаю, Таарел хотела, чтобы калрани немного размялись, дабы уравновесить ту безумную нагрузку, которая приходится на них при управлении Эной. Но это не означает, что Таарел дала нам какие-либо поблажки.
Мои навыки в рукопашке настолько базовые, что я по-прежнему отрабатываю блокировку простейших ударов. Меня с легкостью вырубит двенадцатилетка, и несмотря на это, Таарел встала со мной в пару. Не могу сказать, насколько она хороша в сражении — по мне, так они все смертельно опасные, — но она оказалась терпеливым учителем. Подбадривала меня, однако снова и снова заставляла быть более агрессивной. А затем сказала, что мне надо преодолевать свое нежелание бить людей. Я прежде об этом не задумывалась, но, полагаю, она права — я действительно каждый раз вздрагиваю при мысли, что надо кого-то ударить. Мне понравилось тренироваться с Таарел, пусть она и обращается со мной, словно мне на несколько лет меньше, чем на самом деле.
К суматохе, что поднимается при каждом нашем появлении на транспортном узле, мы уже привыкли. И внимания к нам меньше не становится, как бы ни сдвигалось время приезда и отъезда и каким бы коротким ни был визит. А вот атмосфера внутри палатки изменилась — мы больше разговариваем. Главная тема по-прежнему «Муина», и мы обсуждаем последние новости. Исследовательские команды все больше расширяют границы известных территорий планеты и присылают совершенно потрясающие записи своих обзоров с воздуха. Муина очень красива — покрыта буйной растительностью, и лишь иногда встречаются засушливые зоны, которые так широко распространены на Земле. Огромных
морей и океанов тоже нет, скорее, равномерное чередование суши и озер.
Осталось поработать здесь всего один день, и кажется, он будет короткий. Надо закрыть лишь десятую часть первоначальных врат, и мы планируем закончить с этим сразу после завтрака.
Унара говорит «спасибо»
Все, дело сделано. Думаю, сейчас счастливее всего полицейская охрана, хотя готова поспорить, что и калрани рады завершению. За местом бывших врат будут пристально наблюдать ближайшие несколько лет, вдруг те снова откроются. Но когда мы вернулись в отель и приступили к нашим пострабочим медицинским осмотрам, огромный металлический шлюз, что занимал половину зала на протяжении нескольких десятилетий, уже начали разбирать. В новостях звучали счастливые речи чиновников о закрытии врат и восторженные отзывы фанатов сетари о том, кто и как выглядел и что, когда мы покидали Рану, Кинеар (один из двенадцатилетних близнецов, которые росли бы шалунами, если бы не стали калрани) обернулся и помахал на прощание собравшейся огромной толпе.
И только я решила, что все закончилось, как пришла Таарел и сказала, мол, лаханти (мэр) Унары пригласила нас на ужин. Хотя для нас это скорее пятичасовой чай. Через несколько минут отправляемся покупать одежду.
Разговоры за ужином
Про вчера можно сказать, что на одну треть было весело, на две трети — некомфортно. Сначала восхваления и суета вокруг нас, а затем пафосный ужин, по поводу которого мама хорошенько бы прошлась, с незнакомыми и не самыми приятными мне людьми.
Не знаю, почему мы не могли прийти на прием в униформе, но я, конечно, нисколько не возражала отправиться в бутик, расположенный напротив нашего отеля, и попримерять платья. Пусть даже в компании нервной помощницы лаханти, которая должна была привести нас в должный вид. Хоть на Таре и царит меритократия, это совсем не означает, что здесь рай и равноправие. Богатство все еще значит больше, чем ум.
Нона Маерск, помощница лаханти, явно невысокого мнения о сетари. Но Таарел понадобилось не больше двух минут, чтобы ее приручить. Таарел излучает уверенность в себе и теплоту души, перед которыми очень сложно устоять. На бумаге такое описание кажется странным, но других слов я подобрать не могу.
Таарел выбрала темно-зеленое бархатное платье, волосы скрутила в узел и выглядела просто потрясающе. Для меня нашлось платье, меняющее цвет в зависимости от освещения
— от фиолетового к синему и красному. Я сама себе страшно в нем нравилась, только вот разномастные глаза на таком фоне казались совсем фиолетовыми.
Отношение ко мне Маерск было очень нелогичным. Она обращалась со мной и как с почетной гостьей (на ужин пригласили Таарел, Сефена, Орлу, Морел, Алаз и меня), и как с пятилеткой. Маерск говорила очень четко и медленно, а иногда принималась обсуждать меня с Таарел, будто я не стою рядом. В ответ я начала развлекаться, притворяясь, будто едва ее понимаю, и изъясняясь на просто ужасном тарианском. Это продолжалось, пока Таарел не открыла частный канал и не велела мне прекратить.
Я хотела было не послушаться — просто чтобы посмотреть, как она станет призывать меня к порядку, но вместо этого спросила по каналу:
— Могу задать наверняка невежливый вопрос?
— В любое время. Мой ответ будет зависеть от вопроса.
— Почему ты так сложно укладываешь волосы? Наверное, уходить много сил, чтобы поддерживать прическу? Особенно в пространствах, когда и наводнения бывают, и дожди?
Ничуть не обидевшись, Таарел рассмеялась. На Таре никто не станет смотреть косо, если ты вдруг улыбнешься или рассмеешься. Здесь голоса в голове вполне реальная штука.
— Это упражнение по управлению Эной, — ответила она и коснулась пальцем моих распущенных волос, превратив одну прядь в длинный волнистый локон. — В основном мы применяем такие манипуляции на вратах, но если захотим — если есть время и силы, — можем управлять и структурой пространств тоже. Намного сложнее менять то, что не относится к Эне. Это возможно, но требуется сила и контроль. Когда-то я не могла даже сдвинуть локон, так что сложные прически стали не способом покрасоваться, а ежедневным упражнением. — Улыбаясь, она добавила вслух: — Иногда я не укладываю волосы, и тогда мой отряд меня не узнает.
— Я не узнаю тебя сейчас, — сказал Сефен и покраснел как рак. Он преклоняется перед Таарел. — И самого себя не узнаю.
Здешнее мужское формальное одеяние совсем не похоже на привычные мне фраки с пингвиньими хвостами. Официальный костюм состоит из длинных узких штанов, мягких
ботинок, рубашки до колен и сюртука такой же длины. Все бледных естественных цветов.
Чем-то напоминает ближневосточные наряды, только вот тюрбанов я еще не встречала.
Женские вечерние платья похожи на наши, но чаще всего с большим количеством слоев.
— Есть что-то, чего не знать лаханти Унары, и о чем мне лучше не говорить? — спросила я по частному каналу.
— Лаханти совершенно точно в курсе всего, — задумчиво ответила Таарел. — Остальные же гости… лучше всего следовать примеру лаханти. Обсуждать любые темы, которые она затронет. И помни — если тебя что-то обеспокоит или смутит, сразу же связывайся со мной.
Оставшееся до ужина время я расспрашивала о принятом здесь этикете за столом. Впрочем, если бы меня пригласили на обед с королевой за несколько часов до оного, я бы тоже расспрашивала об этикете.
В резиденцию лаханти — точнее до ее личной транспортной станции — нас доставил одновагонный поезд, даже более роскошный, чем мой номер в отеле. Калрани и сетари тотчас же вытянулись по струнке и задеревенели лицом, словно на параде, что смотрелось очень странно, учитывая их гражданскую одежду. Лишь Таарел была расслаблена и спокойна.
Нас проводили в полную гостей комнату, и кажется, меня представили всем до единого. Весь процесс запомнил лишь мой интерфейс.
Лаханти Унары зовут Себрет Танай, и она моложе, чем я думала. Ей где-то около сорока, и у нее обескураживающие ясные серые глаза, что огромная редкость для Тары. Своим проницательным умом лаханти немного напоминает истен Нотру, вот только меня не тянет к ней так же, и чувствую я себя намного менее уютно в ее присутствии.
Не то чтобы лаханти была груба или типа того. И я отнюдь не провела весь прием, думая, что она злая. Просто ее скорее интересовала не я сама, а то, что я могу сделать для ее мира. Те трудности и преимущества, что я собой представляю. За столом меня посадили рядом с лаханти, и после нескольких обычных вопросов о моих первых неделях на Муине она начала с пристрастием расспрашивать о Земле. Население, формы правления, виды оружия, полное отсутствие подтвержденных паранормальных способностей, вероятная реакция на появление тарианцев. Большую часть этих вопросов мне уже задавали, и, скорее всего, мои ответы были в представленных лаханти отчетах, но сейчас я говорю по-тариански лучше, так что, думаю, она не зря решила поговорить со мной напрямую. Что мне снова и снова приходилось подчеркивать, так это разобщенность Земли. Что на появление тарианцев не будет единой реакции даже от одной отдельной страны, не то что от всей планеты. За всеми этими расспросами я едва успевала пробовать блюда, которые подавали, так как тратила кучу усилий на ответы.
Полагаю, ужин преследовал две цели: дать возможность лаханти и еще нескольким чиновникам получить более полное представление о Земле и побаловать детей лаханти общением с настоящими живыми сетари. Я почти не слышала, о чем они говорили, но ее сын изо всех сил старался очаровать Таарел, а две дочери… думаю, они уже прозвали Морела «лакомым кусочком» и мечтали заполучить его на десерт.
Я страшно рада, что в самом начале, когда едва говорила по-тариански, мне не пришлось побывать на подобном приеме. Почти не сомневаюсь, что сегодня правильно подбирала слова и лишь слегка накосячила с грамматикой. Также рада, что усталость калрани была видна невооруженным взглядом, и нам не пришлось задерживаться надолго.
И мы смогли оставить платья! Испытываю безумный соблазн нарисовать на своем лабораторную крысу — просто чтобы увидеть реакцию окружающих, но моя роль сильно изменилась, и определение подопытной крысы больше не подходит. Теперь я усиливающая волшебная лоза. [2] Мною тыкают в инопланетные руины и смотрят, что из этого выйдет.
Мы возвращаемся в комплекс КОТИС. Буду рада оказаться в своей квартире. Надеюсь Тень меня ждет.
Здесь и там
Решен мой график на следующую неделю: вместе с третьим отрядом я отправляюсь на Муину. Третий сменит в Аренроне четвертый отряд, который уже очень долго несет там вахту. Меня же оставят в Пандоре, принимать участие в глубоком изучении местной платформы и принципов ее работы в качестве коммуникатора. Что лично для меня означает сплошные мигрени. Не могу сказать, что в восторге от перспективы.
Почти весь день я провела в постели, с мурлыкающей под боком Тенью, думая о жизни, которая распланирована и структурирована некими инстанциями. Какой-либо выбор, кроме нурийца, мне предложил лишь репортер, оказавшийся по моей вине за решеткой. Если взбрыкну, получится ли добиться права как-то влиять на то, чем я занимаюсь и куда иду?
Только надо помнить, что послушно стоять там, куда меня поставили, все же много лучше, чем гордо и независимо голодать на Муине.
Сейчас и тогда
Эли ужасно забавная. Она навещала родных (у калрани и сетари есть самые настоящие каникулы, на время которых они отправляются по домам и всякое такое. КОТИС — скорее большая школа-интернат со строгими правилами, но никак не тюрьма) и вернулась безумно возбужденная, что повидала младших брата и сестру. Но она так страшно расстроилась, что пропустила случай принарядиться и не увидела половину своего отряда в парадных одеяниях, что едва могла связать два предложения, постоянно отвлекаясь на запись и повторяя, как бы она хотела быть с нами и как все чудесно выглядели.
Перед стартом «Литары» я получила небольшой подарок — Эука разработал и установил программу с земными часами и календарем. Мне же велел сравнить ее с тем, что показывает телефон, и сказать ему, если нужно что-то подправить. Эука идеально точно скопировал внешний вид часов и календаря с моего мобильника, только использовал тарианские цифры, не земные. Сложно поверить, что уже конец апреля. Прошло больше пяти месяцев.
Я теперь другой человек, но все же я — это я. Куча всего, что раньше я считала интересным, сейчас кажется глупым. Сколько времени потрачено на реалити-шоу! Но я по-прежнему скучаю по музыке, хотя потихоньку начинаю проникаться тарианскими песнями. Видимо, сыграло св