Вольдемар Кислицкий проснулся от сушняка. Вместо языка нёбо скребла наждачная бумага, пересохшее горло сипело. Он поднял голову, пытаясь осознать, где он есть и соответствует ли место пребывания его жизненным планам. Увидев знакомый бардак, он с облегчением понял, что он дома. Один дома. А где Ксюша? А, да, Ксюша на Маврикии. А почему он не на Маврикии? Размышляя над ответом на этот вопрос, он поднялся с дивана и пошлепал в кухню. Пол в коридоре был почему-то влажный, а на кухне лежал любимый Ксюшин мохнатый ковер, мокрый, как губка. С кем же он тусил вчера? А, да, с Кларой и козлами. Вот козлы, воды сколько налили! Так почему же он не на Маврикии? Вчерашний день стал понемногу складываться в мозаике его возвращающегося сознания. Да, из-за денег. Из-за поганых денег. Загребчук его оповестил, Ксюша улетела, а он попилил домой — деньги пристраивать. Но вчера он их так и не пристроил. Но заховал. А куда заховал? Под мойку.
Кислицкий открыл дверку: под мойкой царила идеальная пустота, опорожненное мусорное ведро и голубой совок — вот и все, что сумел увидеть там Волик. Бегом, рискуя навернуться на мокром полу, он рванул обратно к дивану. Там лежал телефон. Три пропущенных звонка и две эсэмэски, ну и фиг с ними. Чувствуя пульсацию крови в горле, Вольдемар набрал Клару. Клара не отвечала. Он набрал еще раз. Клара не отвечала. Он набрал третий раз и, наконец, услышал сонный голос: «Кислицкий, что ты бузишь?».
— Клара, где деньги? — он был сама внезапность.
— Ты что, Волик, не проспался? Какие деньги в двенадцать дня? Ты о чем?
— Клара, твои козлы сперли мои деньги.
— Мои козлы? Подожди, — Клара на том конце провода обратилась к кому-то. — Козлы, вы у Волика деньги брали? Нет, говорят, не брали. Бутылку вискаря брали, это правда. А деньги не брали.
— Клара, я вызываю полицию.
— Постой, Кислицкий, постой, не гони. Какую полицию, зачем полицию?
— А затем, что до вашего прихода в моей квартире было триста тысяч рублей кэшем, а после вашего ухода их не стало.
— А ты уверен, что перед нашим приходом деньги были? Ты проверял?
— И проверял, и перепроверял, и даже перепрятывал.
— Та-а-ак. И куда же ты бабло в итоге попрятал? В унитазный бачок?
— Почти. Оно лежало у меня под мойкой, у задней стенки, среди тряпок и пакетов.
— О, блин, — Клару осенило. — А ты знаешь, что ты вчера потоп устроил?
— Я?! Потоп?!
— Ты! Потоп! Мойку заткнул и баиньки завалился. А мы, как последние идиоты, твою квартиру от страхового случая спасали. Мог бы нижних соседей так затопить, что и миллиона не хватило бы рассчитаться.
— И? — холодея, спросил Волик.
— Тряпки и пакеты все из-под мойки сгребли и в мусорку вынесли. Лило с них как из ведра. Кому же могло в голову прийти, что ты там ценности хранишь?
— Да, — простонал Волик, — Ксюхины брюлики тоже там были. Она меня убьет!
— Не хнычь, рысью беги к мусорке. Вдруг не вынесли?
— Конечно, как же, не вынесли! Ночью всегда выносят!
— Тогда вали в паркинг, где мусор складируют!
Волик заскользил по плитке в сторону двери. Дверь была закрыта на защелку. Распахнул и, с трудом тормозя на поворотах, в три прыжка достиг мусорки. Она была полна, даже переполнена. Кислицкий вытряхнул все содержимое на пол, упал на колени и стал расшвыривать бутылки, бумажки, банки — все скользкое, мокрое, противное. Когда он увидел заветный комок тряпок, он был готов пасть на него грудью.
Извлек набухшие пачки, узелок с Ксюшиными цацками и, облегченно вздохнув, уже не спеша, пошел обратно в квартиру. Положил добычу на пол в прихожей, толчком ноги закрыл дверь и пошел в ванную отмывать измазанные руки. Интересно, а почему ночью мусор не вынесли? Или сбылась угроза и не дождавшийся оплаты клининг покинул «Золотые купола»? Теперь что, весь этаж будет пахнуть, как французский сыр «Эпуас» или экзотический фрукт дуриан?! За что только деньги берет это ТСЖ!
Он дошел до кухни, натянул резиновые перчатки, взял из-под мойки голубой совок, вернулся в коридор и поддел на совок деньги. Поднес совок к глазам. Даже без очков он понял, что деньги явно нуждаются в просушке. Но как, как их сушить? Да прогладить, конечно же, прогладить, горячим утюгом. И потом разложить на полу и придавить чем-нибудь, например книгами. В пачке двадцать пятитысячных, три пачки, итого шестьдесят бумажек. Минут двадцать — и все в ажуре! Кислицкий принес в комнату гладильную доску, утюг и приступил к работе. Кто сказал, что деньги не пахнут?! Волик теперь точно знал, что деньги не только пахнут, иногда они даже воняют! Он подошел к окну, чтобы открыть его. Внизу копошились какие-то люди в униформе, что-то складывали в машины. Обеспечив приток свежего воздуха, Кислицкий включил телевизор. По телевизору тоже показывали двор, его двор, только, похоже, чуть раньше. Кругом вода, МЧС, обслуга в одеялах, чей-то труп, драка, обморок какой-то чиновной дамы — и что, это все происходило перед его спящим носом?! Волик прибавил звук.
Девушка с микрофоном стояла у входа в отделение полиции. «Здравствуйте, уважаемые телезрители. Только что из этой непрезентабельной двери вышел освобожденный из-под стражи под стомиллионный залог арестованный сегодня утром за драку известный своими экстравагантными выходками крупный московский девелопер Семен Аполлонский. Как мы уже сообщали ранее, прошлой ночью на территории Западного округа произошло наводнение. Подземные трубы, еще в прошлом, двадцатом, веке заключившие в себя безымянный приток реки Старицы, не выдержали напора ливневых вод и лопнули в самом устье, излившись водопадом между строящимся жилым комплексом, прозванным в народе „Чертовым пальцем“, и уже вошедшим в историю города детищем Семена — „Золотыми куполами“. Сам Семен, неизвестно как оказавшийся на месте чрезвычайного происшествия в маскарадном костюме римского патриция, но без лаврового венка на голове, неожиданно впал в ярость и стал избивать другого участника карнавала, бывшего председателя местного товарищества собственников жилья Бориса Иванько. По счастью, присутствовавшие на месте бедствия сотрудники полиции усмирили и задержали нападавшего. Освобожденный из-под стражи Семен Аполлонский согласился дать эксклюзивное интервью нашему каналу.
— Здравствуйте, Семен!
— Здравствуйте!
— Как ваше самочувствие?
— Спасибо, лучше, чем у Иванько.
— За что вы так на него набросились?
— Мне как застройщику больно было смотреть, до чего Иванько довел жилой комплекс за два года управления им.
— Вы не жалеете о своем поступке?
— Жалею. Жалею, что мало врезал.
— Как вы можете прокомментировать наводнение?
— Этого бы не случилось, если бы „Куполами“ по-прежнему управляла моя команда.
— А, говорят, Иванько был вашим ставленником?
— Это грязная ложь.
— Во время наводнения утонул бывший сотрудник вашей компании Николай Сачков…
— Знаю, знаю и скорблю. Знаю, что Колю утянул на дно наш фирменный бушлат. Да, Ремикс — нелегкая ноша. Это печально, но символично. Сидя сегодня утром в камере, я принял решение поставить на месте его гибели, между беседкой и сточным колодцем, памятник Николаю. Фигура Николая в полный рост, торс вполоборота, чтобы была видна надпись на бушлате, его руки пытаются разорвать застежку. На постаменте будет надпись: „Погиб в полном рвении“. И почетный караул поставлю, как обещал. Китайского часового.
— А вы ему что-то обещали?
— Да, незадолго до гибели Николай просил меня о карауле. Видимо, предчувствовал в нем надобность.
— Так вы встречались с Сачковым прошедшей ночью в торговом центре „Купол’ок“?
— Да, но это было чистой случайностью. Николай шел на выход, а я входил внутрь. Мы до этого с ним три года не разговаривали, после того как он „Купола“ у меня увел. А тут подошел и говорит: „Аркадьич, обещай мне караул“. И вышел под дождь…»
От дальнейшего просмотра Волика оторвала надсадная трель телефона. Он осознал, что, увлеченный просмотром, он уже давно не гладит деньги, и утюг стоит подошвой на дымящейся купюре. Он схватил правой рукой утюг, а левой телефон. Это была Ксюша.
— Кисляк, ну наконец-то! Ты что, опять квасишь? Звоню-звоню, звоню-звоню…
— Ксюша, знала бы ты, что тут творится!
— Что, неужели опять обокрали?!
— Хуже! У нас потоп!
— Что, опять мойку пробкой закрыл и спать завалился?!
— Нет, Ксюша, у нас тут глобальный потоп! «Купола» затопило…
— Волик, ты пьян? Дыхни в трубку! Нет, вроде трезвый, дышишь смело.
— Трезвее не бывает, солнце мое. Ковром твоим любимым пришлось пожертвовать в общественных целях. Но ты не волнуйся, я ковер высушу и отдам в чистку. Будет как новый. Как ты там?
— Тут прикольно.
— «Я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой и я буду с тобой…»
— И когда ты планируешь быть?
— Ксюш, я в этой суматохе даже деньги не успел пристроить. Я вот их сейчас доглажу…
— Что ты с ними сделаешь?
— Разглаживаю я их, Ксюш. Помялись они…
— Смотри не сожги. Ты ведь утюг в руках сто лет не держал.
— Не волнуйся, дорогая, я — сама аккуратность… Что это там у тебя за звуки?!
— Это прибой, Волик!
— Это не прибой, Ксюша! Это плейбой из «Боско ди Чильеджи» тебя по попке нашлепывает.
— Волик, что ты несешь?! Ты скоро рехнешься от ревности!
Ксюша, не прощаясь, бросила трубку. Волик накинулся на деньги. Он прикладывал к ним утюг с такой яростью, как будто бы прижигал курчавую грудь своего воображаемого соперника. Телефон зазвонил снова. «Алло», — зло отозвался Волик и приложил утюг к правому уху, потом взвыл, выронил утюг и закрутился волчком. Завывая от боли, он побежал в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Он стоял так, согнувшись крючком над раковиной, пока не промерз череп. Потом осторожно поднял голову и посмотрел в зеркало. Справа от лица расцветал маковым цветом большой пузырчатый лопух. В комнате все так же нахально звонил телефон…
Апреля, после полудня
Звеньевая Клара
Клара Канальи не находила себе места. То место, на котором она спала до разговора с Кислицким, было уже занято вернувшимся из ванной козлом Вадиком. Клара обозрела окрестности. Ее роскошную трехспальную кровать занимали три козочки, обтершие о подушки всю не смытую на ночь косметику. Персидский ковер был оккупирован разметавшимися во сне Федей и Ильей. Оставалось только джакузи, но его нужно было сначала наполнить водой. Клара открыла краны и отправилась на кухню сварить себе кофе. Кухня вся была запятнана следами вчерашних посиделок. Бутылки, окурки, объедки, салфетки стояли, лежали и валялись где только можно, и где нельзя тоже валялись. Очистив угол подоконника, Клара распахнула створку окна, зажгла сигарету и затянулась. Внизу копошились люди, стояли какие-то грузовики, видимо начинали ремонт дорожного покрытия внутри комплекса. Наконец-то заделают эти выбоины в асфальте! Небо за окном посветлело, ветер почти разогнал вчерашние тучи. Значит, вечером можно будет оторваться по полной. Собрать тусу побольше, начать на площади, а потом устроить блиц-залет по барам. Клара открыла стоящую на окне коробку из типографии, где лежали свеженапечатанные флаеры: «Вал товаров для карнавалов от Канальи». Каждому козлу и козе по сотенке, семь сотен человек из целевой аудитории будет за вечер охвачено. Отлично! Только бы Вадик не напился раньше времени и не растерял все флаеры. Вон Кисляк как вчера откинулся, чуть потоп не устроил…
Клара сходила, проверила, как набирается вода в джакузи. Напор был слабый, вода едва текла. Да, хиреют «Купола»! Лет пять назад из кранов вода под таким напором била, что невозможно было вымыть руки и не замочиться. А теперь… Интересно, отыскал деньги Кислицкий? Вот чудик, нашел куда спрятать… Клара отхлебнула глоток кофе и набрала Кислицкого. Он не отвечал. Клара представила Кислицкого в подвале, роющегося в мусорных пакетах. Вот куда бы направить папарацци! Вот это были бы кадры! Клара отложила телефон и потянулась к кофе, но не успела даже отхлебнуть глоток, как телефон завибрировал. Это была ее одноклассница Серафима. Клара не раз помогала ее дяде, занимавшему в административном секретариате Московской патриархии должность снабженца, добывать в мусульманском Дамаске особые шелка для церковных нужд.
— Кларочка, дорогая, у меня для тебя большой сюрприз, — запела в телефон Серафима.
— Фимочка, ты же знаешь, как я люблю сюрпризы, — вторила ей Клара.
— Ты помнишь, какой сегодня день?
— Конечно помню, суббота, четырнадцатое.
— А что это за день, помнишь?
— Неужели твой день рождения? Поздравляю, дорогая моя. Вот и небо для тебя распогодилось.
— Кларочка, не шути. Мы мой день рождения праздновали месяц назад. Помнишь, в вегетарианском ресторане на Кузнецком? Твой Паша еще плевался от свиной ножки из соевого творога!
— Конечно, помню, я же шучу! А чей сегодня день рождения?
— Ладно, я с другой стороны зайду. Кларочка, а какая нам сегодня предстоит ночь?
— Веселая, я думаю, — Клара вспомнила про Сатурналии.
— Конечно, веселая! Потому что наши сердца наполнятся радостью при вести о Воскресении.
— Да, воскресенье — это всегда во благо. Можно поваляться на диване и подумать о вечном. А в чем сюрприз?
— Клара, мой дядя в благодарность за твои хлопоты просил передать тебе именное приглашение на пасхальную службу в Храм Христа Спасителя!
— Да ты что?! Как это… внезапно. У меня даже и костюма подходящего нет.
— Понимаешь, раньше предупредить не могла. Приглашение образовалось только сегодня. Планировали пригласить одну важную дамочку из Думы, а она час назад в больничку определилась. Место оказалось не занято.
— Фимочка, у меня нет слов, — Клара пыталась найти способ вежливо отказаться, — я даже сомневаюсь — достойна ли я?
— Да брось, дорогая! Никаких сомнений! Вот слуги наши государственные не сомневаются, толпой идут. Весь политический бомонд выстроится. А у тебя приглашение в вип-зону, оцениваешь? Ты в окружении ньюсмейкеров первой категории. И в газеты попадешь, и на экраны. Фотографии потом вырежешь и в рамочках повесишь.
Да, такой разворот менял дело. Горячо поблагодарив Серафиму и распрощавшись с ней, Клара кинулась к гардеробу выбирать подходящий прикид. Она долго перебирала наряды и отвергала их один за другим. Все они ей казались слишком открытыми, короткими и вульгарными для такого серьезного случая и окружения. В конце концов она решила взять за основу маскарадный костюм кающейся Магдалины, но не той, что с картины Тициана из Эрмитажа, а той, что с картины Хусепе де Рибера из Прадо. Черный атлас с норковой опушкой блэкглама по слегка декольтированному вороту, а сверху большой карминный шарф из шелкового крепа. Торжественно и невероятно эффектно. Клара надела наряд, решив проверить на своих гостях, адекватное ли она создает впечатление. Выбрав место в проеме между спальней и гостиной, Клара-Магдалина зазвонила в колокольчик. Через полминуты на нее смотрели с разных точек шесть пар непонимающих глаз.
— Кларочка, дорогая, у нас что, концепция поменялась? Мы больше не козлы? — поинтересовался главный козел Федя.
— У вас концепция осталась прежней, — успокоила его Клара. — Она поменялась только у меня.
— А как же шестеро козлят без матери-козы? Мы что, будем сиротами?
— Нет, вы просто побудете немножко самостоятельными. Главное, флаеры не забудьте и не растеряйте. А я за вас тем временем помолюсь.
— А ты и молиться умеешь? Клара, какая ты многогранная, — восхитилась, отдирая отклеившиеся накладные ресницы, молодая козочка Ларочка.
— А где и за что молиться будешь? — полюбопытствовал Илья.
— Илюша, не так важно где и за что, важно в какой компании!
— И в какой компании?
— Президент, правительство, депутаты…
— Вау! — запищала Машенька. — То есть сегодняшнюю ночь ты проведешь с ними?
— Постой, — осознал вдруг ситуацию Паша, — ты же у нас в католичку конвертировалась, когда замуж за своего Каналью выходила.
— Павлик, Всевышний — он один для всех, и, между прочим, в Иерусалиме ключами от гробницы Господней вообще заведуют мусульмане.
— Да ладно тебе!
— Мне, может, и ладно, а факт остается фактом. А все потому, что христиане не смогли договориться между собой — какая из трех конфессий главнее и истиннее. Вот такие, как ты, клинья раздора и забивают!
— Ладно, Кларочка, не кипятись, я так просто, полюбопытствовал. А прикид офигительный, — сменил щепетильную тему Павлик. — Ты в нем как богиня.
— Это костюм Марии Магдалины, — просветила Клара. — Между прочим, именно Магдалина принесла весть о Христе в тогдашний Рим. Так что я в этом образе — как связующее звено между двумя конфессиями.
— А флаеры ты с собой возьмешь? — решила узнать козочка Машенька.
— Маша, фи, разве к таким людям с флаерами ходят? Только визитные карточки: «Клара Канальи, ВИП-безобразия из Италии».
— Кларочка, — обратился к ней вернувшийся из ванной Федя, — похоже, ты имеешь намерения повторить кислицкийский потоп…
Клара взвизгнула и, теряя на ходу карминный шарф, устремилась к джакузи. Хорошо, что напор такой слабый… Она разоблачилась и, включив пузыри, погрузилась в воду, надеясь хоть немного утихомирить охватившее ее волнение. Ей давно не доводилось бывать в культовых местах, и она опасалась оконфузиться. Надо найти в интернете правила поведения в православном храме во время пасхальной службы. И посмотреть какой-нибудь предварительный репортаж с места действия. Она взяла в руки защищенный водонепроницаемой пленкой пульт, включила притороченный к стене телевизор и стала листать каналы, пока не наткнулась на новостную программу. Часы показывали десять минут второго — топ-новости уже прошли. Она с удивлением увидела на экране знакомый силуэт «Золотых куполов». Дикторша зачитывала с листа строгим голосом: «Федеральная служба безопасности сообщает о разоблачении агента иностранной разведки, чье имя пока сохраняется в тайне в интересах следствия. Но нашему корреспонденту удалось узнать, что именно здесь, в „Золотых куполах“, шпион свил свое паучье гнездо. Уже доподлинно известно, что за многие годы активной работы агент сумел втереться в доверие ко многим ключевым государственным фигурам, нашпиговав их кабинеты аппаратурой, не обнаруживаемой стандартными антиподслушивающими системами. Его разоблачение стало возможным благодаря уникальному прибору „Сюртель“, созданному российским разработчиком Сергеем Боговым. „Это прибор индивидуального пользования, который должно в обязательном порядке носить при себе каждое ответственное лицо, состоящее на государственной службе, начиная с начальников департамента в министерствах и ведомствах“, — заявил представитель контрразведки. „Соответствующие инстанции обязаны выделить необходимые средства для масштабирования производства прибора во избежание нанесения подобного урона интересам нашего государства в дальнейшем“, — заявил он».
Клара представила себя в окружении министров и депутатов, каждый из которых незаметно сканирует ее тело загадочным «Сюртелем» на предмет отсутствия подслушивающих устройств. Интересно, отреагирует ли устройство на металлические штифты в зубах и золотые нити под кожей щек? Вот ведь как бывает, живешь-живешь и не знаешь, что рядом с тобой обитает шпион. Может быть, он и за ней следил? Ну нет, зачем бы она ему. Интересно, кто это. Клара решила позвонить Любе Сало, справедливо полагая, что лучшего источника информации в «Золотых куполах» не сыскать. Вытерев руки о полотенце, чтобы не замочить мобильник, Клара набрала Любу. Телефон Любы был занят. Понятно, сейчас всем приспичило. Пора бы Любе завести многоканальный и посадить операторами связи своих дочек. «Добрый день, оператор Нина, какие из местных новостей вас интересуют?» Могла бы информационный бизнес сделать на этом, честное слово. А то столько лет на общественных началах надрывается, бедняжка. Ну, если не Люба, то кто? Если не Люба, то Даша, мадам де Голь то есть. Да, и, кстати, надо же договориться об укладке и макияже на сегодняшний вечер.
Клара набрала телефон «Сирано де Бержерака». Телефон не отвечал, что было очень странно. Тогда Клара набрала мобильный номер мадам де Голь. Этот номер ответил сразу и с места в карьер. Клара даже не успела поздороваться.
— Кларочка, дорогая, это ты? Ты жива, здорова?
— Да, слава богу, все в порядке…
— Этот ужасный потоп…
— А ты знаешь про потоп? Неужели нижних соседей все-таки затопило?
— Ты про обслугу? Затопило, еще как затопило…
— Подожди, какую обслугу? Я про нижних соседей Кислицкого, это же он вчера весь потоп устроил.
— Ну что ты, при чем тут Кислицкий? Ты вообще сейчас где?
— Я? Я в джакузи.
— Дома? То есть в «Куполах»?
— В «Куполах».
— А ты из квартиры сегодня выходила?
— Только собираюсь, вот хотела на укладку и макияж к тебе записаться.
— Так ты не дойдешь. Там воды по колено.
— Где воды по колено?
— В атриуме. Откачивают сейчас.
— А что случилось?
— Я же тебе сказала: потоп, грандиозный потоп из-за дождя. Нас же сегодня по всем каналам показывают. Я даже интервью давала для передачи «Невероятно, но фарт». Представляешь, все вокруг залило, а мой салон — как заговоренный. Ни капельки не затекло.
— Да ты что! Я все проспала! Я только про разоблаченного шпиона успела ухватить в дневных новостях. Интересно, кто это?
— Про какого шпиона?
— Суперагент какой-то. Сказали, что свил свое паучье гнездо в «Куполах». Имя не раскрывают в интересах следствия. Думала, ты знаешь.
— Первый раз слышу, но предположить нетрудно. Это Сволочников.
— Этот недоумок?!
— Это он прикидывался недоумком, а сам все ходил вокруг и вынюхивал. Ты разве не знаешь, что он пока в ТСЖ работал, все кабинеты на прослушку поставил?
— Ну, это всего лишь ТСЖ, а в новостях говорили про ключевых государственных бугров.
— А что, мало у нас таких в «Куполах» живет? И к кому только Гена не наведывался, пока при исполнении был! Антенны у телевизоров отключал, а когда жалобы поступали, он и посещал квартиры, чтобы, вроде, удостовериться, что жалобы обоснованны. А сам жуков незаметно прилеплял. Логично?
— Ну не знаю…
— А я знаю! Его же сегодня усыпили, на носилки погрузили и из комплекса вывезли!
— Кто вывез?
— Якобы «скорая помощь». Якобы отравился аммиачными газами в паркинге — там канализационный насос полетел. А что бы Гене делать ночью в паркинге? Он же давно не при должности. Вынесли бледного такого на носилках, а руки-ноги пристегнуты, понимаешь? И санитары — такие здоровущие качки, я еще подумала, что-то халаты на них не застегиваются, маловаты для таких битюгов! Погрузили и под вой сирены отчалили в неизвестном направлении.
— Боже мой, жуть какая!
— Это еще что! Сачков в пруду утонул!
— Кошмар! А зачем он в пруд полез?
— Вот это и загадка! Ходят слухи, что его Аполлонский утопил, ну, не сам, понятное дело, у него для этих целей Бармаглот есть. А теперь, чтобы подозрения от себя отвести, памятник собирается Сачкову ставить между беседкой и сточным колодцем.
— У меня прямо мурашки по коже…
— Вот и у Аполлонского сегодня с утра были мурашки по коже…
— А что, он с утра тут был?
— Он тут, похоже, был со вчерашнего вечера, дорогая! Закрытую вечеринку с раздеванием устроил, бывших членов правления имел. Так с утра все в простынях и повылазили наружу.
— Откуда повылазили?
— А вот этого никто понять не может. С крыши «Куполка» спустились, и все были явно не в себе.
— Кокса нанюхались?
— Да не иначе. Аполлонский сначала нес прессе какую-то ахинею про козлов и китайцев, а потом развернулся и начал мутузить Иванько, и так отмутузил, мама дорогая, на сто миллионов рублей отмутузил.
— Сто миллионов? Да столько все правление не стоит.
— Стоит, не стоит, только вот под такой залог Аполлонского из кутузки выпустили.
— Значит, Иванько скоро станет богатеньким Буратино?
— Есть у него такой шанс, если в очаге у Бармаглота не сгорит из-за непомерных своих аппетитов.
— Ладно, Дашик, спасибо за брифинг. Так как насчет укладки и макияжа?
— Могу на дом к тебе подгрести, если хочешь. Во сколько надо?
— Да ближе к вечеру, часов в шесть.
— Договорились.
Клара положила трубку и вылезла из воды. Только вытерлась и надела халат, как в дверь кто-то затарабанил. «Кларочка, там к тебе хмырь какой-то пришел. Говорит, что сосед». Выглянув из ванной, Клара увидела в проеме входной двери Леню Загребчука. Опять выпить на халяву пришел, подумала Клара. Рано еще, и вообще сегодня — безалкогольный день. Выглядел Леня неважнецки, видно, что прошедшую ночь провел бурно. А, ну да, он же из бывшего правления. Значит, ночью бурлил с Аполлонским, если верить Дашиным рассказам. Ладно, так и быть, решила Клара, — налью бедолаге, трубы-то, поди, горят.
— Ну проходи, — пригласила Клара. — Не блокируй вход.
— Кларчик, я к тебе по деликатному делу, — начал Леня.
— Понятно, что по деликатному. Выпить хочешь?
— Выпить не откажусь, когда я отказывался?
Почти машинально Леня принял стакан с виски и, не задумываясь, опрокинул. Было видно, что в его голове мучительно зреет какая-то мысль.
— Лёнь, давай, не тяни, выкладывай, у меня еще куча дел.
— В общем, так, — решился Леня, — нужен парик большого размера, чтобы уши прикрывал.
— Зачем он тебе? — поинтересовалась Клара. — У тебя вроде уши не торчат.
— Да не мне, Кислицкому.
— А ему зачем такая конспирация?
— Это не конспирация, а маскировка.
— Что маскирует? Свою глупость?
— Ухо, правое.
— Где же ему зазвездили? Когда мусорные мешки в порыве страсти в паркинге разрывал?
— Утюгом прижег. Утверждает, что сам.
— Ну Кисляк дает. Деньги-то нашел?
— Какие деньги?
— Триста тысяч.
— А что, он их терял?
— Еще как терял. Решил, что для захоронения бабла нет лучше места, чем в кухне под мойкой. А сам мойку пробкой заткнул, воду включил — и отрубился. И пришлось мне с моими козлами последствия потопа ликвидировать.
— С этими, что ли? — мотнул головой Леня в сторону коверной группы — там картинно расположились Кларины мальчики в позах охотников на привале.
— С этими, — подтвердила Клара. — Боролись с водной стихией, как львы. Гривами вытирали. А тряпки все под мойкой вымокшие — в мусорный пакет ликвидировали и к мусоросборнику вынесли. Им же, козлам, невдомек, что творческие личности имеют обыкновение хранить сбережения рядом с пищевыми отходами.
— Вот оно что! — Леня слегка расслабился. — А я-то думаю, что это Волик деньги по всему полу разложил, не тронулся ли часом. Сушил он их — нашел, значит. Мне охранник шепнул: Волик вчера вернулся домой, один, весь в растрепанных чувствах. А я сегодня мимо его двери пробегал, дай, думаю, загляну, как он там. А то на звонки не отвечает.
— Вот-вот, и мне не ответил.
— Ну, я, значит, к двери и жму на звонок. Звонок звенит, за дверью какой-то скулеж собачий, а Волик не открывает. У меня аж сердце екнуло — думаю, не случилось ли беды, может, пора мили… полицию вызывать. Дверь подергал — только на защелку закрыта, я ножичек свой швейцарский достал, язычок отодвинул, захожу так опасливо в квартиру, скулеж, понятно, громче, по комнате деньги ровным слоем, а Волика нигде не видно. У меня сердце того и гляди из пяток выпрыгнет, но иду дальше. В спальне тоже никого, но звук сильнее. Смотрю, дверь в ванную открыта, а там на полу сидит Волик с раздутым ухом и волком воет.
— Совсем раскис?
— Да в том-то и дело, что в полной депрессухе. Ухо сияет, как наливное яблочко в карамельной глазури. Маврикий, понятно, накрылся медным тазом, что ему теперь на острове делать — ни позагорать, ни поплавать. Ксюха там одна. И хорошо еще, если одна, а то, скорее всего, нашла какого-нибудь мулата. Сидит, воет, не Ксюха, конечно, Волик. Планы у них, оказывается, были на Маврикий грандиозные — сосредоточиться и оплодотвориться. Потому что в серой московской действительности размножаться у них не получается.
— Ну, если на Маврикий не едет, парик-то ему зачем?
— Про парик он еще не знает. Это моя идея — хочу вечерком вывести его куда-нибудь, поразвлечь, чтобы не сотворил с собой еще чего-нибудь. Да и мне лучше сегодня ночью лучше из «Куполов» свалить на всякий случай.
— На какой такой случай?
— На всякий.
— Загадками говорить стал, Леня. Ладно, только вот чтобы оттопыренное кислицкое ухо закрыть совсем, это нужно женский какой-нибудь, чтобы локонов побольше. Странно он будет смотреться в таком парике.
— А если совсем переодеться, ну, в женщину? Вы же с ним практически одного размера и телосложения, у тебя ж вон сколько барахла, выбери ему подходящее платьице.
— И куда же ты его в таком виде поведешь?
— На вечеринку трансвеститов можно, Волик — человек широких взглядов, его трансвеститами не испугаешь.
— Тогда что, и тебе прикид сообразить?
— Мне не надо, — потупив глаза, произнес Леня. — У меня в багажнике с прошлого года костюмчик завалялся. Когда в ТСЖ корпоративную новогоднюю вечеринку устраивали, помнишь? Я изображал женщину-вамп.
— Да, — вспомнила Клара, — ты тогда еще специальный приз получил, за достоверность образа. А вчера ночью ты кого изображал? Наяду?
— Ой, Ксюш, об этом лучше не надо. До сих пор в шоке. Ты это еще. Грудь-то у тебя накладная найдется? Понятно, что тебе лично не требуется, но, может, завалялась где. А то ведь если твое платье без груди надеть, обвиснет до талии.
— Ладно, жди, что смогу — сделаю. Я ведь тоже перед Кислицким без вины виноватой себя чувствую.
Через четверть часа Загребчук покинул Клару, ее козлов и козочек в полном удовлетворении. Канальи снабдила его всем, включая бюст четвертого размера, туфли сорок второго, чулки на резинке в сеточку, парик Златовласки, накладные ресницы и крем-депилятор. И платье, само собой, с открытой спиной, но впереди на воротнике-стойке и с длинными рукавами. Чем бы Волик теперь не тешился, лишь бы не плакал.
Апреля, 14 часов 14 минут
Султаныч рулит
Шахмар Султаныч Казбеков падал с ног. Потоп достал его буквально и фигурально. Он бродил по атриуму в болотных резиновых сапогах, которые предусмотрительно купил неделю назад в магазине «Охота и рыбалка», и фиксировал ущерб, нанесенный водой. Все офисы подтоплены: туристическое бюро, адвокатская контора, стоматологическая клиника и даже представительство «Аквакерамики», продающей плитку для бассейнов, — все пострадали от наводнения. И только внутри салона «Сирано де Бержерак» воды не было — мистика, да и только. Хорошо, что потоп относится к обстоятельствам непреодолимой силы, а то арендаторы потребовали бы с ТСЖ компенсацию непреодолимого размера. А ТСЖ и до потопа концы с концами не сводило.
Дворников с уборщицами чуть в дерьме не утопили, потому что на ремонт насоса денег в кассе не было. Хорошо, что все успели выбежать, — утверждают, что черти вынесли. Но Султаныч в чертей не верил. Он бы и в китайцев не верил, но факты — упрямая вещь. Насос починен и работает как часы, даже не гудит, он лично через стетоскоп слушал. И последствия задерьмления устранены, только вонь и осталась. Ну, вытяжку он на полную катушку врубил, вытянет к вечеру. Хорошо, что весь клининг на месте: моют, чистят, убирают. А с другой стороны, куда же им деться? Они и в хорошие времена в город не выходили — куда им выйти без регистрации. Надо бы им хоть премию выписать, за ликвидацию последствий, но из каких фондов? Все фонды бывшее правление размундирило, ТСЖ теперь голое, как стриптизерша в конце шоу, только в отличие от стриптизерши на вознаграждение от возбужденных зрителей рассчитывать не приходится — голое ТСЖ никого не возбуждает, все только нос воротят: и подрядчики, и собственники. Последние делают вид, что их это не касается. Как страусы, голову в песок и задницей к потенциальной опасности. Вдуют, в конце концов, в каждую задницу здоровущую очищающую клизму — мало никому не покажется. Вот и гром уже грянул, пора и перекреститься, если вероисповедование позволяет.
Охранники, сучьи дети, под шумок все тихо слиняли. Они-то местные, из соседних со столицей областей, проблем с передвижением не испытывают, раз — и поминай как звали. Да и не упомнишь, как всех звали, — менялись, как картинки в детском калейдоскопе. Боятся теперь, что на них потоп повесят — недоглядели, вовремя не среагировали, не сообщили по инстанциям. Спали, как всегда. Конечно, диванчики в вестибюлях мягкие, комфортные, чего по территории шаги мерить, когда весь город спит. И в центральном офисе никто трубку не поднимает. Ладно, надо сказать Газидзе, за это им можно будет месячный платеж скостить и клинингу премии выписать.
Султаныч добрел до входа в «Купол’ок» и заглянул внутрь. Двери были забаррикадированы бетонными блоками. Дворники говорят, что помогали ночью чертям их замуровывать. А руководил чертями, дескать, полотер Путяну. Полный бред, видно, аммиака нанюхались, коллективные галлюцинации, такое бывает. А Путяну нигде не видно, как в воду канул. Но, слава всевышнему, кроме Сачкова и двух козлов, в прудах больше никого не обнаружили. Значит, живой, найдется со временем. Сам «Купол’ок» Султаныча сейчас не волновал, не его епархия, тут со своим, вернее, вверенным ему ТСЖ хозяйством как-нибудь разобраться бы.
Избушку на бетонных ножках смыло и под мост затянуло — надо назад отбуксировать и обратно на бетонные ножки водрузить. Объявится Пелагея — а домика и нету. А ведь за него она в кассу ТСЖ по сорок тысяч в месяц исправно платила. Хижину Сурай он ремонтировать не будет — это самострой и к ТСЖ не имеет никакого отношения. Тем более что хозяйка салона «Сирано де Бержерак» мадам де Голь готова приютить Сурай на долговременной основе. Развелись тут экстрасенсы, используют жильцов в целях личного обогащения, а вот чтобы о потопе вовремя предупредить заинтересованную общественность — этого не дождешься. Смылись обе-две в неизвестном направлении и пережидают теперь, когда все нормализуется и можно будет назад воротиться. А он тут ходи по промежность в воде, зарабатывай простатит. Вот доктора Лора осушить нужно будет в первую очередь, потому что, во-первых, коллега, во-вторых, проявил себя во время спасательной операции с наилучшей стороны. И не важно, что Аркадий Исаакович — иудей, а он, Шахмар Султанович — мусульманин, это они там, на Ближнем Востоке, пусть воюют, а здесь, в «Куполах», главное — что ты за человек. Опять же, надо срочно восстановить освещение на территории, замкнуло где-то, а это где-то надо еще отыскать на пяти гектарах.
И как будто бы мало ему всей этой канители — еще и шпион в «Куполах» обнаружился, Козюлькулиев этот, и обнаружился ведь после того, как скрылся в неизвестном направлении, а после себя оставил одни вопросы. И вот сегодня, вместо того чтобы осушением руководить, Шахмар Султаныч битый час отвечал на вопросы вежливых людей в сером: кто подписал Козюлькулиеву разрешение на аренду технического помещения под куполом, почему ему разрешено было провести в квартиру дополнительные силовые кабели, где расположена коллективная антенна, как Козюлькулиеву разрешили повесить на фасад телевизионную тарелку такого диаметра. Как будто он знает! Он тут при должности полгода, а Козюлькулиев в «Куполах» шесть лет обитал. За это время столько главных инженеров сменилось — пальцев не хватит, чтобы сосчитать.
По иронии судьбы, Казбеков стал главным инженером, поддавшись уговорам Иванько, и был третьим по счету в его бытность председателем. Двоих первых Борис уволил со скандалом, не выплатив зарплату за последний отработанный месяц. В результате каждый из них в отместку унес из ТСЖ по папке коммуникационных схем. «Давай, Султаныч, соглашайся, — говорил Иванько соседу по лестничной клетке, — детскую мечту осуществишь — пусть не отдаленные аулы, но отдаленные беседки у речки точно электрифицируешь». Казбеков подумал и согласился — не привык он сидеть сложа руки, а тут вроде дело реальное и нужное. Инженерного опыта у него, конечно, не было, но в электро-канализационном хозяйстве своей Грозненской больнички вполне разбирался, а потому решил испытать судьбу на дру