1. Соотношение понятия таких категорий как «источник права» и «форма права» традиционно является дискуссионной проблемой. Существует несколько позиций относительно решения этого вопроса, в основе которых лежит невозможность установления единообразного правопонимания.
Отождествление источников права с формами права нет и быть не может при понимании источников в материальном смысле, поскольку последние рассматриваются в виде материальных, социально-политических и иных факторов, оказывающих постоянное влияние и предопределяющих процессы правообразования, правотворчества и законотворчества[23].
Напротив, совпадение источника права с формой права, и наоборот, имеет место, когда речь идет об источниках права в формально-юридическом смысле. Подобный подход вполне оправдано позволяет рассматривать их, как внешние формы выражения права, придающие ему характер официальных правовых норм (нормативные акты, договоры нормативного содержания…)[24]. Следует отметить, что формально-юридический аспект относительно источников права не редко встречается в общей теории права[25], отдельных российских отраслях[26], не является исключением и экологическое право.
Определение понятия «источники экологического права», базируясь на формально-юридическом подходе к этой категории, является следствием рассмотрения экологического права с позиций юридического позитивизма. Причем, разнообразие позитивистских реальностей породило такие широко известные теории в праве, как аналитическая теория, теория нормативизма, социологическая теория, психологическая теория и д.т.[27].
2. Отождествление формы экологического права и источников этой отрасли позволяет сделать вывод о том, что форма экологического права представляет собой сложное правовое явление – форму объективирования воли нормотворческого органа (нормативный правовой акт).
|
|
Данный подход получил развитие и широкое применение. Например, О.Л. Дубовик отмечает, что в литературе под источниками экологического права предлагается в узком смысле понимать объективированные в документальном виде акты правотворчества, т.е. нормативно-правовые акты, содержащие правила поведения, регулирующие отношения человека с окружающей средой или иные совокупности правовых норм. В широком смысле оно охватывает и иные совокупности правовых норм, регулирующих экологически значимое поведение людей[28]. Полагаю, что отношения между человеком и окружающей средой, с точки зрения правовой доктрины, рассматриваться как сфера действия эколого-правовых норм не может, по сути дела, нормы права должны регулировать отношения, формирующиеся между их субъектом и объектом, что изначально представляется не корректным. Однако подобный подход с завидной регулярностью встречается в эколого-правовой литературе и зачастую формулировки: «природа и общество», «человек и природа» подменяют сферу правового регулирования эколого-правовых норм.
По мнению Б.В. Ерофеева, источники экологического права представляют собой нормативно-правовые акты, содержащие эколого-правовые нормы[29]. Этой же позиции придерживается коллектив авторов учебника: «Экологическое право», с той лишь разницей, что источники, рассматриваемой отрасли они отождествляют с совокупностью правовых актов[30], что представляется не вполне правильным.
|
|
По сути дела, приведенные тезисы под источниками экологического права предлагают понимать нормативно-правовые акты, которые в совокупности образуют систему экологического законодательства.
Заслуживает отдельного внимания вывод о том, что в российском праве и доктрине отсутствует единый термин, обозначающий экологическое законодательство. Зачастую, используются термины: «законодательство об охране окружающей среды», «природоохранительное законодательство», «природоохранное законодательство», «природоресурсное (природоресурсовое) законодательство», «законодательство водное, лесное, земельное, горное (о недрах)», «законодательство об охране окружающей природной среды», «законодательство об охране окружающей среды», «экологическое законодательство» и т.д.[31] В большинстве случаев его определение ставилось в зависимость от понятия, наименования этой правовой отрасли, ее предмета и иных категорий.
А.К. Голиченков полагает, что экологическое законодательство необходимо различать в узком и широком смысле. По его мнению, в узком смысле это совокупность законодательных иных нормативно-правовых актов, содержащих правовые нормы, регулирующие только охрану окружающей среды. В широком смысле к выделенной совокупности добавляется регламентация использования природных ресурсов и обеспечения экологической безопасности населения и территорий, и экологического правопорядка[32]. Со всей очевидностью проявляется компромиссность и субъективность данного подхода, вряд ли это оправдано, поскольку форма права является способом существования и выражения единого содержания. Содержательная часть, в свою очередь, существует в рамках конкретной формы.
|
|
В.В. Никишин отмечает условность деления экологического законодательства на природоохранное, которое представляет собой совокупность правовых актов, содержащих нормы, регулирующие отношения по охране окружающей среды в целом, и природоресурсное, под которым понимается совокупность правовых актов, содержащих нормы, регулирующие режим использования и охраны природных объектов[33]. В этом случае отсутствует единый критерий классификации, основанием выделения природоохранного законодательства является вид общественных отношений, природоресурсного – объект правового регулирования. Отсутствие единого критерия дифференциации, «размывание» предмета правового регулирования, которое обусловлено, в том числе, включением в окружающую среду природных, природно-антропогенных и антропогенных объектов, вряд ли делает ценным в научном и методическом плане подобный подход.
3. Система законодательства, в том числе экологического должна, отражать особенности предмета, метода, механизма правового регулирования общественных отношений. Система экологического законодательства, в свою очередь, должна объективироваться, отражая специфику экологического права, отличающую ее от других отраслей (природоресурсного, земельного и д.т.). Ведущую роль, если угодно – водораздела, в этом случае выполняет единый предмет отрасли, поскольку «понятие «экологическое законодательство» отечественной доктриной определяется через предмет правового регулирования»[34]. Это становится чрезвычайно важно, поскольку малообъяснимые попытки расширить круг источников права и рассматривать экологическое законодательство как суперотрасль не выдерживают критики.
Если в качестве основного источника экологического права рассматривать нормативно-правовые акты, которые включают нормы, регулирующие социально-экологические отношения, определение содержания этой группы отношений становится жизненно важным с учетом перечисленных причин. В частности, в них включаются отношения:
во-первых, формирующиеся по поводу охраны и использования окружающей среды. Целью этих отношений является: сохранение, восстановление, рациональное использование, предотвращение негативного воздействия со стороны хозяйственной и иной деятельности на окружающую среду и ликвидация ее последствий, а также поддержание экологического равновесия. Объектом этих отношений выступает окружающая среда, как единая целостность;
во-вторых, складывающиеся в области охраны и использования естественных экосистем, природных ландшафтов и составляющих их элементов, сохранивших свои природные свойства (природные объекты), а также природных объектов, измененных в результате хозяйственной и иной деятельности, и (или) объектов, созданных человеком, обладающих свойствами природного объекта и имеющие рекреационное и защитное значение (природно-антропогенные объекты);
в-третьих, объектом которых являются природные ресурсы, а их целью является обеспечение сохранения и исключение негативного воздействия на недра, водные объекты, леса, объекты животного мира в процессе хозяйственной и иной деятельности (охрана природных ресурсов);
в четвертых, в сфере обеспечения экологической безопасности.
Именно нормативно-правовые акты, нормы которых опосредуют перечисленные отношения и составляют систему экологического законодательства. При этом признается самостоятельное существование земельного, природоресурсного законодательства и соответствующих правовых отраслей. Вряд ли оправданно говорить в данном случае об узком или широком понимании экологического законодательства, его комплексном характере, проявляющемся в объединении «двух подсистем – природноресурсового и природоохранительного законодательства»[35]. Объективно обусловленная общность социально-значимых отношений требует адекватной системы правового регулирования, элементами которой являются нормативно-правовые акты, обеспечивающие охрану окружающей среды, ее компонентов и экологическую безопасность.
4. В современных условиях отмечается, что эффективность экологического законодательства остается низкой, о чем свидетельствует состояние окружающей среды на территории РФ и ухудшение здоровья населения. Формулируются различные предложения относительно ее повышения, в числе которых выделяется проведение систематизации экологического законодательства России.
Так, М.Т. Гогаева, М.А. Миндазев полагают, что необходимо ставить вопрос о консолидации или других приемлемых формах систематизации, что позволит выявить противоречия и коллизии действующего экологического законодательства[36], и, в конечном счете, повысит его эффективность.
Необходимо отметить, что консолидация не всегда рассматривается как самостоятельная форма систематизации законодательства. Зачастую при ее анализе, усматривают признаки свойственные иным формам систематизации, что дает, сторонникам приведенной позиции, основания считать консолидацию приемом, который может применяться при инкорпорации законодательства[37]. Не вдаваясь в подробности существующей дискуссии, необходимо выделить основные, характеризующие консолидацию признаки: во-первых, результатом ее проведения является создание единого нормативно-правового акта на основе нескольких действующих, которые после его принятия признаются утратившими силу; во-вторых, множественность, объединяемых нормативно-правовых актов, должно регулировать однородную группу отношений; в-третьих, содержание правового регулирования общественных отношений не меняется[38]; в четвертых, она относится к правотворческим методам, тогда как инкорпорация это прием организационно-методической деятельности государственных органов, обеспечивающих реализацию норм права в конкретных отношениях; в пятых, используется только правотворческими органами в отношении принятых ими нормативно-правовых актов[39].
Приведенные общетеоретические положения находят отражение на уровне анализа проблем систематизации экологического законодательства, но признаются не достаточно убедительными. Поэтому, предлагается границу между консолидацией и инкорпорацией фактически определять по одному показателю – количеству нормативно-правовых актов в итоге проводимой систематизации. При консолидации результат всегда будет выражен в едином укрупненном акте, итогом инкорпорации является создание сборника нормативно-правовых актов[40]. Не исключая друг друга, указанные концепции общей теории права и экологического права, представляются гармоничным результатом, взаимодополняющими точками зрения. Они позволяют с большой долей уверенности говорить о консолидации как о самостоятельной форме систематизации законодательства, в том числе экологического.
И.А. Игнатьева при систематизации экологического законодательства предлагает использовать консолидацию, инкорпорацию и кодификацию, соблюдая оптимальное соотношение и последовательность в их использовании применительно к экологическому законодательству – на каждом конкретном этапе существования и развития этой отрасли. Причем, по ее мнению, в современных условиях существует потребность в последовательном использовании всех имеющихся форм систематизации[41].
Последовательной представляется позиция Н.И. Хлуденевой, которая считает, что существует необходимость проведения систематизации экологического законодательства, посредством «инвентаризации» и учета норм действующего экологического законодательства, а не стремиться к принятию Экологического кодекса Российской Федерации[42]. Данная позиция является развитием идеи С.А. Боголюбова, который склонен считать - повышение эффективности требует объективного и грамотного учета эколого-правовых норм. Это позволит понять, на каком этапе правового регулирования мы находимся[43]. Этот тезис не возможно не оценить в грядущей перспективе принятия Экологического кодекса РФ. Причем очень сложным представляется процесс определения границ кодификации, особенно, если за основу будет взята формула «отношения общества и природы».
Тезис о том, что: «в России большинство юристов договорились о концепции и структуре экологического права (законодательства), которое состоит из природоохранных норм, природоресурсных норм и экологизированных норм других отраслей»[44], со всей очевидностью проявляет субъективный подход к пониманию системы отрасли права и законодательства. Усугубляет ситуацию отсутствие решения вопроса относительно судьбы шести природоресурсных кодексов (к числу которых абсолютно необоснованно отнесены Земельный кодекс РФ и ФЗ РФ «Об охране атмосферного воздуха») и законов.
Систематизация экологического законодательства должна, прежде всего, ориентироваться на объективную категорию - систему этой отрасли, соответствовать ей. Система права является надсистемой по отношению к системе законодательства, определяя критерии, признаки, по которым происходит отбор и строение элементов системы законодательства, происходит процесс упорядочения, систематизации законодательства[45].
Заслуживает поддержки и одобрения позиция И.А. Игнатьевой относительно исключения норм, регулирующих экологические отношения, расположенные в других отраслях законодательства (экологизированные нормы) из числа подлежащих систематизации в границах экологического законодательства, в противном случае экологизация утратит свое значение, что чревато снижением общей эффективности эколого-правовых норм[46]. Вряд ли обоснованно проводить отбор нормативно-правовых актов и норм для систематизации не имея четкого критерия. Игнорирование данного условия приводит к смешению оснований выделения актов для систематизации, делает их перечень субъективным и неопределенным. В очередной раз отмечаю, что ведущую, определяющую роль в совершенствовании, развитии экологического законодательства, посредством его систематизации, в известной степени, должна принадлежать внутренней форме этой отрасли (объективная категория).
5. Систематизация экологического законодательства посредством кодификации представляется как, соответствующая современным потребностям, форма упорядочения, «повышения» эффективности правового регулирования социально-экологических отношений. При этом необходимо понимать, что кодификация должна обеспечивать преемственность правовых предписаний, хотя и допускает определенную их переработку. В конечном счете, вид кодификации определяет объем преемственности, степень стабильности законодательства.
По мнению Л.И. Дембо допустимо выделять два вида кодификации: полную и частичную[47]. В первом случае кодифицированный акт должен охватывать полностью, все нормы отрасли; во втором, объединению должна подлежать лишь часть правового материала. В экологическом праве позиции полной кодификации законодательства этой отрасли относится точка зрения А.К. Голиченкова. Он полагает, что деятельность по упорядочению правового регулированию экологических отношений должна и может заключаться в сведении законодательных и иных нормативно-правовых актов в один[48].
И.А. Игнатьева считает, что при нынешнем состоянии регулирования экологических отношений путь создания укрупненного акта – не что иное, как топтание на месте, которое, в конечном счете, не решит большинства существующих проблем[49]. Кроме того, обобщение «под крышей» нового кодекса под названием «экологический» актов природоохранного и природоресурсного законодательства, приведет к тому, что получиться громоздкий закон, который превзойдет по объему четыре части ГК РФ и его применение будет весьма затруднительно[50].
Определенной оригинальностью отличается мнение Н.И. Хлудневой, которая предлагает ФЗ «Об охране окружающей среды» рассматривать как кодифицированный акт, объединивший нормы кодексов и законов в единую отрасль экологического законодательства цель которых – обеспечение благоприятной окружающей среды для проживания человека. Именно поэтому создания еще одного «нового» кодифицированного акта правотворчества, объединившего в своей основе все экологическое законодательство, подвергается сомнению[51]. Вряд ли возможно рассматривать конечные цели природоохранного и природоресурсного законодательства как тождественные. Их разнонаправленность очевидна, поскольку в основе правового регулирования ресурсопользования лежит экономический интерес, который с экологическими (природоохранными - в узком понимании) зачастую оказывается в конфликте. По мнению В.В. Путина необходим компромисс между этими интересами[52], требуется их гармонизация.
Подводя промежуточный итог возможной кодификации экологического законодательства, полагаю, что совершенствовать систему актов, содержащих эколого-правовые нормы, проводить его систематизацию без учета внутренний формы, архитектоники отрасли абсурдно и немыслемо. Единые критерии, объем кодификации в настоящее время отсутствуют. Более того, многие ведущие юристы-экологи не поддерживают полную, всеобъемлющую систематизацию актов, регулирующих экологические отношения, в том числе «размещенных» в других отраслях. В ближайшее время, говорить о кодификации экологического законодательства преждевременно, сейчас требуется единообразно решить обозначенные проблемы и разногласия или выбрать иные формы систематизации, применение которых обсуждалось в юридической литературе.
Вместе с тем, кодификация неизбежна, и думается, что экологическое право и законодательство от этого только выиграет, поскольку: во-первых, она является высшей формой упорядочения законодательства; во-вторых, обеспечивает преемственность в праве, что не маловажно в переходный период; в третьих, позволяет осмыслить сложившуюся ситуацию и внести коррективы, устраняющие недостатки в правовом регулировании; в четвертых, выводит отрасль на новый уровень развития. При разработке Экологического кодекса необходимо учесть то, что в нем должно получить выражение внутренне согласованные элементы единой системы правовых мер, в основе которых заложена идеология рыночных отношений.
6. Особым способом реализации экологического законодательства является экологизация. По мнению В.В. Петрова: «Под экологизацией хозяйственного законодательства следует понимать внедрение экологических императивов в содержание правовых норм, регулирующих различные стороны хозяйственной деятельности (хозяйственную, рекреационную и и т.д.), в той или иной степени связанную с воздействием на окружающую природную среду[53]. А.К. Голиенков полагает, что специфика правового регулирования экологических отношений состоит в том, что в ряде случаев норма, регулирующая экологические отношения, действует не непосредственно, а через нормы, регулирующие конкретную хозяйственную и иную деятельность, и содержаться в актах других отраслей законодательства, например, конституционного, гражданского, административного, уголовного[54]. Так образом эколого-правовая норма (или их совокупность), имеет, как правило, двойственное закрепление – в акте экологического законодательства и, в необходимой интерпритации, в акте иной отрасли законодательства[55]. И.А. Иконицкая т.ж. выделяет двойное значение экологизации законодательства[56].
Экологизация, как особенность правового регулирования экологических отношений позволила С.А. Боголюбову, Б.В. Ерофееву отнести ее к самостоятельному методу экологического права[57]. Б.В. Ерофеев предложил выделять следующие элементы метода экологизации: во-первых, закрепление тех элементов экологической системы страны, которые экологически и экономически значимы (объекты экологического права); во-вторых, закрепление структуры органов управления экологией и круга экологопользователей и иных лиц, влияющих на экосистему страны (субъекты экологического права); в-третьих, регламентация правил экологопользования (процедур, прав и обязанностей субъектов и т.д.); в-четвертых, установление юридической ответственности за нарушение правил экологопользования[58].
А.К. Аксененок отмечал, что необходимо вести речь по существу об экологизации права в целом, придании экологической направленности всем правовым нормам, которые, в конечном счете, так или иначе связаны со сферой взаимодействия общества и природы. В этой связи он подчеркивал, что ошибочны попытки создавать экологическое право, экологический контроль, экологическую ответственность и т.п. Право должно быть не экологическим, а экологичным[59]. Стоит признать не вполне удачной его позицию, поскольку экологизация имеет определенное юридическое содержание. Напротив, результатом экологизации отраслей российского права является их сближение с экологическим, что способствует согласованию направлений правового регулирования смежных отраслей права. «Экологизация отраслей российского права осуществляется в рамках обычного правотворческого процесса, обеспечивающего внедрение экологических требований в соответствующие отрасли права и законодательства…»[60]. Причем экологизация как процесс должна осуществляться в соответствии с рядом закономерностей и объективных оснований, которые не обеспечивают «коренной экологизации права»[61], а лишь дискретно, имманентно взаимодействуют с «неэкологическими» отраслями российского законодательства.
Понимание экологического законодательства как отрасли, объединяющей акты природоохранного законодательства и законодательства, обеспечивающего экологическую безопасность, небезосновательно ставит вопрос об экологизации отраслей природоресурсного законодательства[62], в литературе подобное понимание экологизации предложено рассматривать в узком смысле[63]. И.А. Иконицкая, как уже отмечалось ранее, выделяет двойное значение экологизации природоресурсного законодательства. Во-первых, она заключается в существовании и дальнейшем развитии норм об охране используемого природного ресурса, и, во-вторых, в существовании и развитии норм об охране сопредельных природных объектов в процессе использования конкретного природного объекта[64].
В юридической литературе предлагается рассматривать мнимую и подлинную экологизацию российского законодательства[65]. Мнимая экологизация осуществляется по форме, без формулирования реально применимых, действенных правовых норм, направленных на повышение эффективности правового регулирования экологических отношений. Она не должна иметь места в российском законодательстве в отличие от ее противоположности – подлинной экологизации, когда «экологический потенциал … законов, равно как и потребность во внедрении в их «ткань» эколого-правовых норм, очевидны»[66] и обязательны.
Особенностью экологизации является то, что она выходит за рамки системы экологического права и в большей степени отражает сферу действия эколого-правовых норм (в узком их понимании). Необходимо разделять экологизацию, как вкрапление предписаний природоохранного характера в материю других отраслей законодательства (непосредственная экологизация) и экологизацию, которая обязывает учитывать положения эколого-правовых норм, не имеющих двойной прописки (опосредованная, косвенная экологизация). Выделение разновидностей экологизации носит весьма условный характер, ее целью является потребность отразить общие тенденции, в соответствии с которыми следует в РФ законодателю выстаивать систему правового регулирования не зависимо от вида общественных отношений.
7. Основными источниками экологического права являются нормативно-правовые акты, которые отвечают таким требованиям, как: во-первых, должны являться актами правотворчества; во-вторых, исходят от компетентных государственных органов или специально уполномоченных на разработку и принятие нормативно-правовых актов органов; в третьих, содержат нормы права; в четвертых, рассчитаны на регулирование заранее не ограниченного числа случаев; в пятых, действуют, как правило, непрерывно; в шестых, имеют формальную определенность.
Источники экологического права можно классифицировать по различным основания, не вдаваясь в подробности существующих полемик, в рамках настоящей работы предлагается рассмотреть и провести анализ таких оснований, как: а) по уровню органов, принявших их; б) по сфере действия; в) по юридической силе.
По уровню нормотворческих органов принявших акты экологического законодательства классификацию допустимо проводить в соответствии с учетом особенностей государственного устройства РФ. Основываясь на приведенном тезисе представляется обоснованным выделение следующих видов нормативно-правовых актов, принятых на: во-первых, федеральном уровне (законы, указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, акты федеральных органов исполнительной власти); во-вторых, уровне субъектов РФ (законы регионального уровня и иные нормативно-правовые акты исполнительных органов субъектов РФ); в-третьих, муниципальном уровне (постановления и распоряжения главы муниципального образования, решения законодательных органов местного уровня и т.д.); в-четвертых, локальном уровне (разработанные и принятые на уровне конкретной организации, например, коллективный договор, положение об экологической службе организации, должностные инструкции лиц, осуществляющих производственный экологический контроль на уровне отдельного хозяйствующего субъекта и т.д.). Разработка и принятие нормативно-правовых актов должна осуществляться в соответствии компетенцией субъектов федерального, регионального, муниципального и локального нормотворчества.
По сфере действия (по действию в пространстве) нормативные правовые акты различаются в зависимости от того, распространяется их действие на всю территорию страны или какую-либо точно определенную часть[67]. Большинство актов экологического законодательства принятых на федеральном уровне регулируют отношения на всей территории РФ. Примерами таковых являются: ФЗ «Об охране окружающей среды», ФЗ «Об экологической экспертизе», ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях», ФЗ «Об охране атмосферного воздуха» и т.д. Напротив, сфера действия, например, ФЗ «Об охране озера Байкал» ограничена Байкальской природной территорией, под которой в соответствии со ст. 2 этого закона понимается территория, в состав которой входят озеро Байкал, водоохранная зона, прилегающая к озеру Байкал, его водосборная площадь в пределах территории Российской Федерации, особо охраняемые природные территории, прилегающие к озеру Байкал, а также прилегающая к озеру Байкал территория шириной до 200 километров на запад и северо-запад от него.
По юридической силе нормативно-правовые акты экологического законодательства классифицируются следующим образом:
во-первых, Конституция РФ, содержит нормы, являющиеся важными началами экологического права[68] и законодательства. Она обладает высшей юридической силой по сравнению с другими законами и иными нормативно-правовыми актами. В соответствии со ст. 4 Конституции РФ ей и федеральным законам принадлежит верховенство на всей территории РФ, она является базой для развития экологического права и законодательства, и основополагающим регулятором экологических отношений. С этим нельзя не согласиться, поскольку Конституции принадлежит ведущая, определяющая роль в целом, как основному акту государства.
По мнению А.О. Миняева Конституция РФ нуждается в «экологизации», т.е. внедрении эколого-правовых требований в ее содержание, а также признании значимости и приоритета экологических интересов общества[69]. По сути дела предлагается внести ряд изменений в Основной закон РФ. Подобного рода предложение было негативно оценено С.А. Боголюбовым, поскольку стабильность Конституции является неоспоримым достоинством, а ее дополнение и изменение можно осуществлять лишь после внедрения подавляющего большинства ее положений в жизнь[70].
В ст. 42 Конституции РФ получили закрепление основные экологические права граждан, в частности: право на благоприятную окружающую среду; право на достоверную информацию о состоянии окружающей среды; право на возмещение ущерба, причиненного здоровью или имуществу граждан экологическим правонарушением. В эколого-правовой доктрине не редко встречается мнение о том, что эти права являются основными, фундаментальными и развиваются на уровне отдельных актов экологического законодательства.
Практическую значимость имеют вопросы разграничения предметов ведения РФ и ее субъектов. Важно подчеркнуть, что в соответствии со ст. 72 к совместному ведению РФ и ее субъектов относится: природопользование; охрана окружающей среды и обеспечение экологической безопасности; особо охраняемые природные территории. Законодательство об охране окружающей среды также находится в совместном ведении России и ее субъектов, что дает возможность последним в пределах своих полномочий и территорий самостоятельно разрабатывать и принимать законы и иные нормативные правовые акты, содержащие обязательные правила поведения для субъектов социально-экологических отношений. Они не должны противоречить федеральным нормативно-правовым актам.
Правоведение всегда интересовало исследование проблем регулирования общественных отношений «внутренними актами». В условиях перехода к рыночным отношениям эти вопросы приобрели особую актуальность. Хотя необходимо признать, что в настоящее время практика их разработки, принятия и применения все еще не исследуется должным образом. Так, локальные нормативные акты даже на уровне понятийного аппарата нуждаются в дополнительном, системном исследовании.
Локальные нормы в современных условиях представляют определенную систему правил поведения, нашедших закрепление в локальных нормативных актах. Локальные нормы достаточно давно известны трудовому, гражданскому, аграрному и другим отраслям права.
Большинство авторов исходят из признания особой правовой формы в отношении локальных нормативно-правовых актов, в которой реализуются предписания государства императивного или рекомендательного характера. Локальный нормативно-правовой акт, принятый в организации, является самостоятельным источником (формой) права, результатом правотворчества, содержащий обязательные правила поведения (локальные нормы). Разрабатывая и принимая локальные нормативные правовые акты, стороны устанавливают общеобязательные правила поведения в конкретной организации. Локальные нормативно-правовые акты, как и любые другие источники права, представляют собой форму объективирования воли нормотворческих органов. Сфера действия локальных нормативных актов ограничена рамками конкретной организации, в которой они приняты.
Любому локальному нормативно-правовому акту, свойственны признаки правового акта. В юридической литературе, применительно к правовым актам, выделяется следующая группа их функций направленности: а) обеспечение полной и точной содержащейся в них воли; б) доведение воли организации до сведения всех, кого они касаются; в) осуществление правовой пропаганды и правового воспитания. В этом случае, правовые акты выступают, как важнейшее средство и источник эффективного воздействия правовых норм[71]. С определенной долей уверенности можно говорить, что указанные функции характерны и для локальных нормативно-правовых актов.
Все без исключения локальные нормативные правовые акты - это результат нормотворческой деятельности организации. Следует оговориться, что органы их принимающие, не являются органами власти или государственного управления.
Определяя локальные нормативно-правовые акты как источник экологического права необходимо обратить внимание на их «нормативность». Нормативность можно определить как внутреннее свойство, существенную особенность, специфический признак права. Благодаря этому право приобретает способность регулировать общественные отношения.
Table of contents
The second lecture “The system, functions and ………. of Environmental law”…………………………………………………………………………………...4
1. The system and structure of the Environmental law……….………………..5
2. The main directions of legal influence on social-ecological relationships (the functions of the Environmental law)……………………………………………13
3. ……………………………………………………………………………...19
Suggested reading …………………………………………………………………
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Абрамов А.И. Понятие реализации функций права: Соотношение понятий «реализация права» и «реализация функций права» // Правоведение. 2006. №3.
2. Адиханов Ф.Х. Экологическое право. Часть общая. Курс лекций. Барнаул: Изд-во Алтай. ун-та, 1994.
3. Анисимов А.П. Научные исследования в области охраны окружающей среды в свете нового экологического законодательства // Экологическое право. 2006. №3.
4. Ахмеджанов С.Е. Об экологическом законодательстве РФ // ТЭК: топливно-энергетический комплекс. 2000. №2.
5. Байдаков С.Л., Серов Г.П. Правовое обеспечение охраны окружающей среды и экологической безопасности. М.: «Анкил», 2003.
6. Баканева Н.Г. Конституция РФ и применение в законодательстве субъекта РФ эколого-правовых понятий // Экологическое право России: Сб. материалов научно-практических конференций. Юбилейный выпуск. 1995-2004гг. В 3т. / Под ред. А.К. Голиченкова. М.: ТИССО, 2004. Т.3.
7. Баканева Н.Г. Экологическое законодательство: некоторые особенности языка и терминологии // Экологическое право России: Сб. материалов научно-практических конференций. Юбилейный выпуск. 1995-2004гг. В 3т. / Под ред. А.К. Голиченкова. М.: ТИССО, 2004. Т.2.
8. Бандорин Л.Е. Конституционные нормы в структуре экологического законодательства: проблема соотношения понятий // Экологическое право России: Сб. материалов научно-практических конференций. Юбилейный выпуск. 1995-2004гг. В 3т. / Под ред. А.К. Голиченкова. М.: ТИССО, 2004. Т.2.
9. Бобылев А.И. Совершенствование конституционных норм по регулированию экологических отношений // Экологическое право России: Сб. материалов научно-практических конференций. Юбилейный выпуск. 1995-2004гг. В 3т. / Под ред. А.К. Голиченкова. М.: ТИССО, 2004. Т.1.
10. Боголюбов С.А. Глобализация и развитие экологического законодательства // Журнал российского права. 2004. №5.
11. Боголюбов С.А. Задачи и система экологического законодательства // Экологическое право России: Сб. материалов научно-практических конференций. Юбилейный выпуск. 1995-2004гг. В 3т. / Под ред. А.К. Голиченкова. М.: ТИССО, 2004. Т.1.
12. Боголюбов С.А. Законодательство о референдумах по экологически значимым проектам и практика его применения // Государство и право. 1999. №11.
13. Боголюбов С.А. Концепция развития экологического законодательства // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2003. №2.
14. Боголюбов С.А. Некоторые проблемы экологического кодекса // Журнал российского права. 2006. №5.
15. Боголюбов С.А. Природоохранное законодательство // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2002. №2.