Возьмем стакан чистой воды и соль. Сами по себе они самодостаточные и полноценные вещества. Но если соль насыпать в воду, то она исчезнет, а вода изменит своё свойство. Женщина часто говорит, что она «растворилась» в мужчине, что смысл её жизни в нем. Она называет это любовью и заботой. А что получается на деле? Она исчезает! Её больше нет, и ей нечего больше дать. В чем её соль? В чем её суть – она уже и забыла сама.
«Куда делась девочка, на которой он женился?» Наверное, это главное, что сказала Айя. Ведь и вправду той девочки не стало. Её соль растворилась, осталась только оболочка, статичный образ жены и матери. А за что её любили парни в те далекие годы? «Наверное, я была красивая! Нет, смешно даже. Красивей меня было миллион, а все ж вокруг меня были поклонники, а красавицы тосковали в одиночестве. Что-то было другое…»
Я была на полпути домой, ветер стих, выглянуло солнце. Было начало марта, и солнечные лучи уже немного грели, его свет проникал повсюду. Солнце, казалось было разлито по снежному полю, рассыпано в каждой снежинке. Солнечные зайчики скакали по льдинкам и смеялись. Они смеялись над моей забывчивостью и глупой взрослой строгостью. Солнце! Я вспомнила! Я была Солнцем!
Солнце светит и греет – это его суть, его соль! Оно не растворяется в том, на что падают его лучи. Оно делает то, что ему нравится, оно самодостаточно. Меня в юности называли Солнце! Я просто жила, делала то, что мне нравилось, радовалась жизни и дарила радость всем, кто был рядом, но не растворялась ни в ком.
Я была девочка-праздник! Была душой компании: пела, танцевала, играла на гитаре. Мне нравилось создавать праздники и дарить их людям. Участие в конкурсах, студенческих капустниках и спектаклях. Украсить помещение к празднику, придумать сценический костюм – для меня было счастьем. Но я делала все это не для того, чтобы нравиться другим, я просто не могла этого не делать. Флирт с парнями, конечно, присутствовал всегда, но я даже не задумывалась об этом. Это была еще одна моя солнечная черта. Парням нравилось моя лёгкость и ненавязчивость. У меня была любимая песенка-девиз. «Надо жить умеючи, надо жить играючи! Просто надо, братцы, жить припеваючи!»
|
|
-И что, если я снова буду такой, то Сергей снова влюбится в меня?
-Мимо, опять мимо. Так ты урок свой не пройдешь! Ты пока даже его сути не поняла.
-Да что ж ты хочешь от меня?!
-Главное, чего хочешь ты!
-Я хочу, чтобы меня любил муж!
-Зачем?
Это вопрос меня ошарашил. Как зачем? Так должно быть, он мой муж, он должен меня любить. А по-другому как? А зачем тогда жить вместе, если не любит?
-Предположим, что он тебя любит. Что должно происходить? В чем его любовь должна проявляться?
-Ну, я так сразу не скажу. Чтоб обнимал-целовал, чтобы говорил, какая я красивая, чтобы подарки, сюрпризы всякие делал. Да что ты ко мне пристала? Когда любят – это сразу чувствуется!
-В общем, розовые сопли и романтическая чепуха… Допустим, все это тебе будет – и ты будешь счастлива?
Хотелось сказать, что да, буду счастлива, но что-то меня останавливало. Для этого ли мы живем вместе? В чем смысл семейной жизни? Рождение детей? Совместный быт, чтобы легче было жить? Узаконенный секс?
Розовые сопли, как сказала Айя, проходят еще в первый год совместной жизни, в так называемый медовый месяц. Потом чаще всего появляются дети. А потом что? Зачем все это? Душе хочется счастья, а в чем оно – никто не знает. Чаще всего под счастьем понимают удовольствия и эйфорию. А где её можно легко найти? В первых месяцах влюбленности. В этой наркотической «химии» любви. От этого и измены и страдания и постоянная гонка за неуловимым «счастьем».
|
|
Но почему-то гоняясь за влюбленностью, люди все равно верят в семейное счастье и всевозрастающую любовь именно в семье. Где-то в глубине души, в нашей родовой памяти есть этот образ, значит он не безпочвенный.
В голове возникла картинка: два мыльных пузыря летят в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги. Они прекрасны и совершенны. И вот они приближаются друг к другу и соприкасаются боками. Происходит неизбежное – пузыри лопаются, оставляя только брызги.
Или это не мыльные пузыри? Нет, это две Вселенные в виде огромных пузырей стремятся друг к другу под воздействием силы притяжения. Финал тот же, что и в случае с мыльными пузырями, но разрушения действительно вселенского масштаба.
Так неужели две Вселенные не могут быть вместе без взаимного уничтожения? Неужели совместная семейная жизнь - это растворение и исчезновение личности? Может ли быть по-другому?
И на мой вопрос родился новый образ. Танец двух Вселенных! Два энергетических сгустка в виде огромных упругих шаров танцуют в бескрайнем океане Мироздания! Повинуясь божественным ритмам, они то отдаляются, то вновь приближаются, и в этот момент вспыхивают ослепительным светом. Но приближаясь, они не сталкиваются, и взрыва не происходит. Происходит только обмен Энергией и Знанием. Они не разрушаются, а все время развиваются, и в их развитии рождаются новые Энергии и новые Знания. Этот танец полон нежности и восхищения, отражения и любования. Вот это называется настоящая Любовь!
|
|
Глава 14. Новый поворот.
Я вернулась домой, когда уже начало смеркаться. Такой острой боли, которую я чувствовала несколько часов назад, уже не было. Конечно, я еще не совсем точно представляла, что мне делать дальше. Буду действовать по обстоятельствам – решила я.
Дом показался мне каким-то чужим, когда я в него зашла. Он встретил меня холодной тишиной. Ни звука. Печь остыла, а вьюга доделала своё дело – стены были холодными. Я, не стала раздеваться, и сразу пошла в сарай за дровами. В почтовом ящике заметила белый конверт. «Опять какая-нибудь реклама или платёжка» - устало подумала я, но все-таки достала письмо.
Едва я увидела обратный адрес, как сердце моё ёкнуло. Бабушка! Она никогда не писала, хоть и очень любила меня маленькую. Баба Катя жила в заброшенной уральской деревне, в которой даже электричества не было. Единственная связь с миром – почта в соседнем селе.
Быстренько растопив печку, я взялась за чтение письма. Бабушка писала идеальным каллиграфическим почерком, с разными витиеватыми загогулинами над заглавными буквами.
Ой, да она же не ручкой шариковой писала, а чернильным пером! Я совсем забыла, какая она чудная, как будто из глубокой древности.
Я аккуратно вскрыла конверт, боясь повредить драгоценную весточку. Вот что писала мне баба Катя.
«Здравствуй, моя ягодка, любимая моя внученька. Много лет мы с тобой не виделись, уже и забыла, поди, старую свою бабушку. Но сердце моё шепчет, что не забыла. Не могла я тебе раньше писать, и видеться с тобой не могла - уговор у нас был с твоей матерью. А теперь уже можно. Дни мои последние подходят. Хочу лишь перед смертью одного – увидеть тебя, свою единственную внучку, да передать тебе своё наследство.
Пойму всё, если не захочешь приезжать ко мне. Сильно мы тебя с матерью обидели. Ты прости нас, милая, на то были свои причины. Каюсь пред тобой и надеюсь на нашу встречу».
Я держала в руках бабушкино послание, бумага была сероватая и шершавая. Наверное, специальная - для писем. Сейчас такую не продают, а бабушка, видимо, хранила её с советских времен. Я с любопытством понюхала бумажный листок – он пах бабушкиным домом: мёдом, молоком и травами. Мгновенно я унеслась в своих воспоминаниях в тот дом у подножья уральских гор.
Я гостила у бабушки каждое лето, пока родители отдыхали на море. Мне на море не нравилось, и меня отвозили к бабушке. Это были лучшие воспоминания из моего детства. Большая река, в которой я любила купаться, таинственный лес, в котором можно было ходить только со взрослыми, а главное – горы! Они возвышались могучими исполинами над макушками сосен и елей, такие величественные и недостижимые. В горы ходили только бесстрашные альпинисты и геологи. Они часто останавливались на ночлег недалеко от дома бабушки. Иногда я специально приходила в их палаточный городок, чтобы послушать, как они играют на гитарах и рассказывают истории про горы. Я слушала и мечтала когда-нибудь забраться с ними на Иремель – самую красивую и неприступную гору, какую я знала.
От раздумий меня отвлек звук открывающейся двери. Со всеми своими переживаниями я совсем забыла про время, а было уже пять часов – время, когда Сергей возвращается с работы.
Он стоял на пороге, обметал веником валенки от налипшего снега. Движения его были замедленные, как будто он тянул время. В мою сторону даже не смотрел. Странно, последнее время Сергей, заходя домой, сначала обнимал меня, а потом уже раздевался. А сегодня холод и отчуждение были в каждом его движении.
-Ко мне на работу заходила Таня. Она переживала по поводу твоего состояния, заходила к нам домой, а тебя не было. Она все рассказала. Испугалась, что ты что-нибудь натворишь с собой из-за того, что узнала. Я звонил тебе, но ты не отвечала.
Сергей каждое слово выдавливал из себя, как будто ему не хватало воздуха. «Уф! Хоть мне не пришлось самой начинать этот разговор», - подумала я. Весь день меня не покидала мысль, как я могу поговорить с Сергеем о том, что произошло. Я боялась, что если начну сама, то тут же расплачусь или начну обвинять его. А я не хотела разборок, не хотела криков и истерик.
Сергей разделся и прошел молча на кухню. Устало сел на табурет и обхватил голову руками.
- Ты меня теперь никогда не простишь! – прошептал он. Его взгляд, потухший, обреченный, блуждал по комнате. Мне в глаза он так и не мог смотреть.
- Уже простила, Серёжа... – Я подошла к нему сзади и опустила свои руки ему на плечи. От моего прикосновения он сначала вздрогнул, напрягся, а потом расслабился и, обернувшись ко мне, обнял за талию. Его голова упиралась мне в грудь. Большой сильный мужчина прижимался ко мне сейчас как малыш к маме, в поисках защиты и одобрения.
- Я боялся тебе сам рассказать, думал, ты будешь кричать, злиться. Я боялся, что ты начнешь меня презирать и уйдешь от меня. – Сергей говорил тихо, сглатывая комок в горле. Казалось, что он в любой момент заплачет. – Ты нужна мне, Анюся! Без тебя я не смогу. Я не понимаю, зачем мне нужна была эта история с Олесей. Как затмение какое-то. Ты же знаешь, я всегда только тебя любил. И люблю…
Сергей говорил бессвязно, слёзы всё-таки потекли из его глаз, он скрывал их, прижимаясь ко мне ещё крепче. По моим щекам тоже текли слёзы, но я молчала. Все сильные эмоции прошли через меня днём, а сейчас не было сил переживать всё это снова. Я неожиданно осознала, что больше не испытываю боли и сожаления. Во мне рождались новые чувства и новые желания. Немного отстранившись от Сергея, я, глядя ему в глаза, прошептала.
- Я тоже тебя люблю, Сережа! Сегодня я поняла это по-настоящему. – В его глазах засветилось ответное чувство, и вырвался вздох облегчения. Я опередила его.
- Только ничего как раньше уже не будет. Ты меня поймёшь. Нам повзрослеть надо. Мы с тобой выросли, ребенка родили, а сами в детстве застряли. Детям не партнеры нужны, не супруги, а родители. Но я не хочу больше быть тебе мамой и в тебе не хочу искать отца.
Эта мысль пришла ко мне внезапно. Я только сейчас поняла, что толкнуло мужа в объятия другой женщины – дефицит материнского тепла, когда я была занята сыном. И в Сергее я всегда искала отцовской защиты и опеки.
Пора взрослеть! Переходить на другую ступень отношений. Пора брать ответственность за свою жизнь на себя, не перекладывая её на другого.
Сергей молча слушал меня, иногда неуверенно кивал головой. Потом поднял голову и сказал то, что я так и не решалась произнести.
- Значит, ты всё-таки уйдешь!
- Да, любимый! Я уйду, и больше не вернусь в этот дом, в эту деревню. Не потому, что мне всё здесь будет напоминать о том, что произошло, а потому, что я выросла из этого места. Я поняла, чего хочу на самом деле, где хочу жить, что делать.
Я говорила, а у самой страх перед неизвестностью сжимал горло, и в то же время сердце трепетало в восторженном предвкушении. Меня раздирали противоречивые чувство: желание оставить всё как было раньше, и стремление к новой жизни.
Уже на следующее утро я сидела в поезде Владивосток-Москва. Вещей было немного, самое необходимое в большой дорожной сумке и котёнок в специальной переноске для кошек. Плацкартный полупустой вагон, рядом со мной никто не сидел, и я мысленно вернулась во вчерашний день.
Сергей меня понял, не спорил, помогал собирать вещи и документы. Андрюшке сказали, что я еду к больной бабушке, и что он сможет приехать к нам на каникулы. Сын немного расстроился, но я рассказала ему про горы и тайгу, и он заинтересовался.
С работой тоже все решили очень быстро. Позвонила в отдел кадров, взяла задним числом отпуск без содержания и предупредила, что увольняюсь. Хорошо, что в моей библиотеке стажировалась выпускница пединститута, сразу подумали, что можно её взять на моё место.
Мы с Сергеем только не стали решать сгоряча, как будем жить дальше. Мы оба захотели подумать спокойно, раздельное житье пойдет нам на пользу. Разводиться не хотелось, все-таки мы любили друг друга, но, как и где будем жить, нам еще предстояло понять. Сначала нам обоим нужно было повзрослеть.