Мэри отставила кружку.
– Мне теперь намного теплее. Спасибо, кофе очень помог.
Кофе и чувства, которые она испытала, ощутив его руки на своем теле. Но говорить это вслух она не собиралась. Мэри подняла глаза и неуверенно замерла под пристальным взглядом черных глаз. Пульс внезапно зачастил. Неужели он смотрел на ее грудь?
– Думаю, вам подойдет кое-что из одежды Джо, – сказал он невыразительным голосом.
– О, мне не нужна другая одежда. Уверена, что я оделась совершенно...
– По-идиотски, – прервал он. – Леди, это - Вайоминг, а не Новый Орлеан, или откуда вы там.
– Из Саванны, – поправила Мэри.
Вульф хмыкнул и достал полотенце из комода. Похоже, этот звук при общении являлся для него основным. Опустившись на одно колено, он поднял ее ноги из воды и вытер полотенцем мягкими движениями, которые входили в явное противоречие с едва прикрытой враждебностью поведения. Затем встал на ноги и сказал:
– Идите за мной.
– Куда мы направляемся?
– В спальню.
Мэри остановилась и заморгала. Горькая улыбка искривила его рот.
– Не волнуйтесь, – резко сказал он. – Я постараюсь держать под контролем свои дикие инстинкты. Но после того как вы переоденетесь, убирайтесь к черту с моей горы!
Глава 2
Мэри выпрямилась во весь рост и вздернула подбородок, сжав губы в строгую линию.
— Не вижу повода для насмешек, мистер Маккензи, — сказала она ледяным тоном.
Она знала о своей непривлекательности, но говорить об этом с таким сарказмом просто возмутительно. Обычно Мэри не обращала внимания на свою внешность. Красавицей ей не стать никогда. Это так же верно, как восход солнца на востоке. Но слова Маккензи ее глубоко ранили. Она почувствовала себя глубоко уязвленной.
|
|
Прямые черные брови Вульфа сошлись над орлиным носом.
— Я вас не высмеивал, — отрубил он. — Я был серьезен как смерть, леди. Убирайтесь прочь с моей горы.
— Конечно, я уйду, — ровно ответила она. — Но нечего насмехаться.
Вульф картинно положил руки на бедра.
— Насмехаться над вами? Каким образом?
Ее прозрачная кожа вспыхнула румянцем, но взгляд синих глаз не дрогнул.
— Я прекрасно знаю, что не являюсь обольстительницей, способной зажечь в мужчине безумное желание.
Мэри говорила совершенно серьезно. Десять минут назад он бы согласился, что она выглядит простовато, и Бог свидетель, она не сошла со страниц журнала мод. Но не могло не изумлять ее искреннее непонимание различий в их происхождении, и чем вызван его сарказм, и даже силы его возбуждения. Пульсирующая боль в чреслах напомнила, что реакция на близость женщины спала не полностью. Вульф резко хохотнул, не ощущая веселья. Почему бы не внести немного волнения в ее размеренную жизнь? Когда прозвучит чистая правда, учительница ринется с горы сломя голову.
— Я не шутил и не высмеивал вас, — сказал он. Темные глаза ярко блестели. — Прикосновения к вам, ваша близость, сладкий запах женщины, воспламенили меня.
Она удивленно уставилась на него.
— Я? Воспламенила? Вас?
— Да.
Она смотрела на него так, как будто он говорил на незнакомом языке.
Вульф нетерпеливо добавил:
— Другими словами — возбудили.
Она возмущенно заправила в пучок шелковистые пряди, вырвавшиеся из-под шпилек.
— Вы снова смеетесь надо мной.
Это было невозможно. Она никогда в жизни… не возбуждала мужчину.
|
|
Желание Вульфа только усилилось. Эта чопорная маленькая женщина доставала его до печенок. Раздражение достигло критической точки, до взрыва оставалось совсем чуть-чуть. Он не собирался прикасаться к ней, но руки сами легли на ее талию и притянули поближе.
— Возможно, вам нужен наглядный пример, — сказал он хриплым голосом и наклонил голову.
Прикосновение его губ ошеломило Мэри. Широко раскрытыми глазами она уставилась на Вульфа. Его веки медленно опустились. Мэри смогла разглядеть каждую ресничку и на мгновение поразилась, насколько же они длинные. Потом его руки, которые сначала мирно лежали на ее талии, напряглись и придавили ее к мускулистому мужскому телу. Дыхание Мэри прервалось. Он мгновенно воспользовался преимуществом, исследуя языком открывшийся рот. Дрожь снова сотрясла ее тело, глаза медленно закрылись, странный жар разлился по внутренностям. Незнакомое удовольствие было настолько сильным, что почти пугало. От новых ощущений кружилась голова. Осталась только твердость его губ, пьянящий вкус, пугающая интимность движений языка: поглаживающего, соблазняющего поиграть. Она чувствовала жар мужского тела, теплый мускусный запах кожи. Мягкие груди расплющились по мускулистой груди, соски начало покалывать.
Внезапно он оторвался от ее рта. Острое разочарование заставило Мэри открыть глаза. Черный пристальный взгляд, казалось, прожигал насквозь.
— Поцелуй меня, — пробормотал он.
— Я не знаю как, — призналась Мэри, все еще не способная понять, что произошло.
Его гортанный голос прозвучал еще ниже:
|
|
— Вот так.
Он снова прикоснулся к ее губам. На этот раз она немедленно открыла рот в нетерпеливом желании втянуть его язык и почувствовать всплеск незнакомого удовольствия еще раз. Он водил губами по ее губам, вызывая приятные ощущения нажатием, обучая возвращать удовольствие. Язык снова коснулся языка, и она застенчиво ответила, приветствуя его нежное вторжение. Мэри была слишком неопытна, чтобы понять последствия своего ответа, но его дыхание стало тяжелым и частым, поцелуй углубился, требуя большего.
Пугающее волнение струилось по ее телу, выходя за пределы простого удовольствия и становясь неумолимым желанием. Холод был забыт. Жар внутри разросся до того, что сердце забилось в сумасшедшем ритме, ударяясь о ребра. Так вот что он подразумевал под словом “воспламенить”. Он тоже ее воспламенил. Мысль, что он чувствовал такое же волнение и невероятное желание, кружила голову. Мэри непроизвольно издала мягкий звук и прижалась сильнее, не в силах контролировать чувства, разбуженные его умелыми поцелуями.
Руки Вульфа до боли стиснули ее талию. Низкий, рычащий звук вырвался из горла. Он оторвал ее от пола, распластал по своему телу, бедра к бедрам, и наглядно продемонстрировал свой ответ на ее близость.
Она не знала, что так может быть. Она не знала, что желание может быть таким жгучим, заставляя забыть предупреждения тети Ардит насчет мужчин и грязных штучек, которые они любят проделывать с женщинами. В свое время Мэри практично предположила, что эти штучки не могут быть грязными, иначе женщины бы их не допустили. Но она никогда раньше не флиртовала и не пыталась найти возлюбленного. Конечно, в колледже и на работе она общалась с мужчинами. Отношения с ними сложились ровные и спокойные, с некоторыми даже дружественные. Но никто и никогда не звонил домой и не придерживал дверь перед скромной серой мышкой. Предшествующие отношения с мужчинами не подготовили ее к силе объятий Вульфа Маккензи, голодным поцелуям, твердости прижимающейся к лону плоти. Она не знала, что сама может захотеть большего.
Неосознанно Мэри обвила руками шею Вульфа и начала тереться, мучимая усиливающейся жаждой. Ее тело горело, болело, требовало все сразу и сейчас. Опыта противостоять этому не было. Новые ощущения все прибывали, затапливая волной разум, перегружая нервные окончания.
Вульф поднял голову и стиснул зубы, чтобы вернуть контроль. Глаза полыхали черным огнем. От поцелуев ее мягкие губы покраснели и припухли, прозрачная фарфоровая кожа окрасилась нежным румянцем. Отяжелевшие веки медленно поднялись, чтобы встретится с его пристальным взглядом. Светло-каштановые волосы выбились из узла и упали шелковой волной на плечи. На лице читалось желание. Она выглядела взъерошенной, как будто он сделал больше, чем просто поцеловал. Вульф считал, что так оно и было. В его руках она была легкой и хрупкой, но обнимала с голодом, который мог поспорить с его собственным.
Вульф знал, что мог бы сейчас уложить ее в постель. Слишком далеко все зашло. Но он сделает это только в том случае, когда она сознательно примет решение. Сейчас она в горячке и не понимает, что делает. Неопытность Мэри была очевидна. Даже пришлось учить ее целоваться! Эта мысль ударила так резко, как будто он врезался в невидимую стену. Он понял всю степень ее неопытности. Черт побери, девственница!
Поразительно! Синие глаза, затуманенные желанием, смотрели одновременно и невинно, и вопрошающе, и ожидающе. Она понятия не имела, что делать дальше! Руки обвивали его шею, тело распласталось по телу, ноги слегка разведены, чтобы позволить его бедрам плотнее прижаться. Она просто ждала. До сегодняшнего дня ее даже не целовали! Ни один мужчина не касался мягких грудей, не брал в рот их вершинки. Ни один мужчина никогда не любил ее.
Вульф проглотил ком, который угрожал его задушить, все еще не в силах оторвать от нее взгляд.
— Господь Всемогущий! Леди, мы почти потеряли контроль.
Мэри моргнула
— На самом деле?
Она четко произнесла слова, но голос звучал напряженно. Глаза были затуманены, как спросонья.
Медленно (не хотелось выпускать ее из рук) и мягко (делать можно было только так) Вульф опустил ее вдоль своего тела, пока она не встала на ноги. Она была невинной, но не он. Он — Вульф Маккензи — наполовину индеец, а она — школьная учительница. Добрые граждане Рата не потерпят их отношений, так как она отвечала за их детей и непосредственно влияла на формирование детской морали. Ни один родитель не захочет, чтобы его впечатлительная дочь посещала уроки учительницы, путающейся с индейцем, к тому же бывшим уголовником. Вдруг она начнет соблазнять невинных сыновей?
Его проблемы с тюрьмой еще могли быть забыты, но индейская кровь никуда не денется. Поэтому нужно позволить ей уйти, как бы не было сильно желание отнести ее в спальню и научить всему, что происходит между мужчиной и женщиной.
Руки Мэри все еще оставались на его шее, а пальцы утонули в волосах на затылке. Казалось, она не могла шевельнуться. Вульф взял ее за руки и отвел их подальше.
— Думаю, что мне лучше зайти немного позднее.
Незнакомый голос ворвался в волшебную страну недавно открытой чувственности. Мэри резко вздрогнула. Щеки горели румянцем, когда она повернулась, чтобы взглянуть на вновь прибывшего. Высокий юноша с напряженным выражением лица стоял в дверях кухни, сжимая руками шапку.
— Прости, пап. Я не хотел помешать.
Вульф отошел подальше.
— Останься. Она хотела увидеться с тобой.
Молодой человек окинул ее насмешливым взглядом.
— Вы меня почти одурачили.
Вульф пожал плечами.
— Это — мисс Мэри Поттер, новая учительница. Мисс Поттер, мой сын Джо.
Даже будучи в замешательстве, Мэри почувствовала удар, когда он назвал ее "мисс Поттер" после близости, которую они только что разделили. Вульф выглядел совершенно спокойным и сдержанным, как будто произошедшее его не затронуло вообще, в то время как каждый нерв ее тела звенел от напряжения. Мэри хотелось броситься на него и снова оказаться в том огне.
Вместо этого она осталась стоять на месте, вытянув руки вдоль тела и не отрывая глаз от Джо Маккензи, хотя лицо продолжало пылать. Именно из-за него она оказалась здесь. Нельзя забывать об этом. Когда замешательство Мэри прошло, она поняла, насколько сын похож на Вульфа. В свои шестнадцать, он уже дорос до шести футов и, вероятно, скоро догонит отца. Широкие молодые плечи обещали стать не менее мощными. То же жесткое и гордое, точно высеченное из камня лицо, только моложе. Он выглядел спокойным и сдержанным, слишком сдержанным для шестнадцатилетнего юноши. Отличались только глаза — удивительные светло-голубые алмазы. И эти глаза что-то скрывали. Что-то неукрощенное и горькое. Знание, которое заставляло его выглядеть старше своих лет. Истинный сын своего отца.
Ничто не могло заставить Мэри отказаться от разговора с юношей. Она протянула руку.
— Я действительно хотела бы поговорить с тобой, Джо.
Его лицо оставалось равнодушным, но он пересек кухню и пожал протянутую руку.
— Не представляю о чем.
— Ты бросил школу.
Это вряд ли нуждалось в подтверждении, но он кивнул. Мэри глубоко вздохнула.
— Я могу узнать почему?
— Для меня там ничего не осталось.
Она почувствовала разочарование. Сказано спокойно, невыразительно, с полной уверенностью. Как предупреждал Вульф, Джо принял решение самостоятельно и не намеревался его менять. Она попыталась придумать другой подход, но тихий, глубокий голос Вульфа прервал ее мысли.
— Мисс Поттер, вы можете закончить разговор после того, как переоденетесь в более подходящую одежду. Джо, у тебя не найдутся старые джинсы, которые могут ей подойти?
К изумлению Мэри, юноша окинул ее опытным взглядом.
— Думаю, найдутся. Скорее всего те, которые я носил в десятилетнем возрасте.
На мгновение в его светло-голубых глазах промелькнула искорка смеха. Мэри строго сжала губы. Что за манера у этих Маккензи постоянно упоминать о ее недостаточной привлекательности?
— Носки, рубашка, ботинки и куртка, — добавил Вульф к списку. — Ботинки будут слишком велики, но две пары носков должны помочь.
— Мистер Маккензи, я не нуждаюсь в смене одежды. В чем одета, в том и вернусь домой.
— Еще как нуждаетесь. Сегодня температура не поднимется выше минус десяти. Вы не выйдете из этого дома с голыми ногами и в дурацких ботинках.
Практичные ботинки вдруг стали дурацкими? Мэри решила было ринуться на их защиту, но внезапно вспомнила снег, который набился внутрь и чуть не отморозил пальцы. То, что практично в Саванне, совершенно не подходило для Вайоминга.
— Очень хорошо, — согласилась она только потому, что, в конце концов, признала доводы разумными. Мэри было неудобно брать одежду у Джо даже на время. Раньше она никогда не носила чужую одежду, никогда не обменивалась свитерами или блузками с подругами, так как тетя Ардит считала такую фамильярность признаком невоспитанности.
— Пока вы переодеваетесь, я займусь машиной.
Даже не глянув на нее, Вульф надел куртку и шапку и шагнул за дверь.
— Сюда, — сказал Джо, указывая дорогу. Она пошла следом. — Что случилось с вашей машиной?
— Порвался шланг водяного охлаждения.
— Где именно?
Она остановилась.
— На дороге, конечно. Разве ты не видел мою машину по пути домой?
Ужасная мысль пронеслась в голове. Неужели ее автомобиль соскользнул с горы?
— Я ехал по главному склону. Там не так круто. — Снова промелькнула искорка смеха. — Так вы пытались проехать по проселочной дороге, не имея опыта вождения по снегу?
— Я же не знала, что это проселочная дорога. Я думала, что дорога одна. Почему бы мне не поехать на машине? У нее зимние шины.
— Ну, может быть.
Мэри заметила, что его слова прозвучали так, словно он не очень уверен в ее водительском умении. Возражать она не стала, сама была не уверена. Джо прошел через простоватую, но уютную гостиную, через небольшую прихожую к открытой двери.
— Моя старая одежда сложена в чулане, но я быстро найду нужные вещи. Вы можете переодеться здесь. Это — моя спальня.
— Спасибо, — пробормотала Мэри, входя в комнату.
Как и гостиная, комната была в сельском стиле, с выпирающими балками и толстыми деревянными стенами. Ничто не указывало на то, что здесь живет подросток: ни спортивных принадлежностей, ни одежды на полу. Большая кровать аккуратно застелена самодельным стеганым одеялом. В углу стоял стул с прямой спинкой. Рядом с кроватью от пола до потолка поднимались книжные полки. Самодельные, но не грубые. Они были обработаны, отшлифованы и покрыты лаком. И забиты книгами! Любопытство заставило Мэри просмотреть корешки.
Через несколько секунд стало ясно, что все книги имели отношение к полетам: от экспериментов да Винчи до Китти-Хока и исследований космоса. Были книги о бомбардировщиках, истребителях, вертолетах, радиолокации, реактивных самолетах и планерах, книги о воздушных сражениях в разных войнах, начиная со времен Первой мировой, когда пилоты стреляли друг в друга из пистолетов. Были книги об экспериментальных самолетах, о тактике боя истребителей, о проектировании плоскостей и двигателей.
— Вот одежда. — Джо тихо вошел в комнату и сложил вещи на кровать.
Мэри оглянулась, но его лицо оставалось бесстрастным.
— Ты интересуешься самолетами, — сказала она и поморщилась от собственной банальности.
— Я интересуюсь самолетами, — признал он без изменения интонации.
— Ты хотел бы обучаться летному делу?
— Да.
Он не добавил ничего к своему краткому ответу, просто покинул комнату и закрыл за собой дверь.
Она обдумывала увиденное, медленно снимая платье и надевая вещи, принесенные Джо. Подборка книг указывала не просто на интерес к полетам, а на одержимость. Одержимость была забавной штукой: нездоровая могла разрушить жизнь, но некоторые идеи поднимали людей на такие высоты жизни, которые заставляли их сиять ярким светом, гореть жарким огнем. Однако, если такую одержимость не подпитывать, то человек увядал, голодание души разрушало жизнь. Если она права, то есть способ достучаться до Джо и вернуть его в школу.
Джинсы подошли. Чувствуя отвращение от еще одного доказательства, что у нее фигура десятилетнего юноши, Мэри надела фланелевую рубашку, которая была ей велика, застегнулась и завернула рукава. Как предсказал Вульф, ботинки тоже оказались велики, но двух пар толстых носков хватило, чтобы они не слишком болтались. Ощущение тепла показалось райским, и Мэри решила, что потуже затянет пояс, но как можно скорее купит себе пару настоящих сапог.
Когда Мэри вошла, Джо подложил поленья в необычно большой каменный камин. Легкая усмешка заиграла на его губах.
— Вы точно не похожи на миссис Лангдейл и других учителей, которых я встречал в жизни.
Она скрестила руки.
— Внешний вид не имеет никакого отношения к способностям. Я — очень хороший преподаватель, даже если действительно похожа на десятилетнего юношу.
— Двенадцатилетнего. Я носил эти джинсы, когда мне было двенадцать.
— Большое утешение.
Он громко рассмеялся. Мэри обрадовалась, потому что у нее было такое ощущение, что ни он, ни его отец давно не смеялись.
— Почему ты бросил школу?
Хорошо известно, что задавая один и тот же вопрос, можно получить разные ответы, но, в конечном счете, увиливание прекращается, и получаешь настоящий ответ. Однако Джо продолжал спокойно смотреть на нее и дал тот же самый ответ.
— Для меня там ничего не осталось.
— Совсем нечему учиться?
— Я — индеец, мисс Поттер. Полукровка. Все, что я знаю, выучил самостоятельно.
Мэри ненадолго замолчала.
— Миссис Лангдейл не … — Она остановилась, не зная, как лучше задать вопрос.
— Меня никто не замечал, — молодой голос звучал резко. — С первого дня в школе. Никто не торопился мне что-то объяснить, задать вопрос или в чем-то заинтересовать. Удивительно, что мои тетрадки вообще проверяли.
— Но ты был лучшим в классе!
Он пожал плечами.
— Люблю читать.
— Неужели ты не скучаешь по школе, по учебе?
— Я могу заниматься и дома. Да и отцу смогу помочь намного больше, если буду работать целый день. Ухаживать за лошадьми я умею, возможно, лучше всех, кроме отца. Однако, мисс Поттер, этому в школе не учат. В свое время ранчо станет моим. Это — моя жизнь. Почему я должен напрасно тратить время в школе?
Мэри глубоко вздохнула и выложила туза.
— Чтобы научится летать.
Джо не сумел спрятать яркую вспышку в глазах, но быстро ее погасил.
— В средней школе Рата не научат летать. Возможно, когда-нибудь я смогу брать частные уроки.
— Я говорила не о нескольких уроках, а о Военно-воздушной академии.
Его бронзовая кожа побледнела. На сей раз Мэри разглядела не просто увлечение, а глубокую, мучительную жажду, сила которой потрясала. Как будто юноша мельком увидел рай. Он отвернул лицо, внезапно ставшее намного старше.
— Не надо меня дурачить. Это невозможно.
— Почему невозможно? Твой средний балл очень высок.
— Я бросил школу.
— Ты можешь вернуться.
— Настолько отстав? Тогда придется остаться на второй год, а я не смогу спокойно перенести, если эти сопляки станут называть меня тупым индейцем.
— Не так уж сильно ты отстал, и с моей помощью догонишь одноклассников достаточно быстро. Я — преподаватель с лицензией, Джо, и, для твоего сведения, с прекрасными рекомендациями. Моей квалификации достаточно для индивидуальных занятий по школьной программе.
Джо взял кочергу и пошевелил поленья, вызвав столб искр.
— Ну, вернусь, — пробормотал он. — Академия — не колледж, где сдаешь вступительный экзамен, платишь деньги и вперед.
— Согласна. Обычно требуется рекомендация конгрессмена от штата.
— Да, понятно. Не думаю, что наш конгрессмен даст рекомендацию индейцу. Мы всегда в самом конце списка людей, которым помогают официальные лица. Самые последние.
— Сдается мне, что ты слишком большое внимание уделяешь своему происхождению, — сказала Мэри спокойно. — Можешь продолжать возлагать ответственность за все на индейские корни, а можешь продолжать жить. Никак нельзя повлиять на отношение к тебе других людей, но на отношение к самому себе можно. Ты не знаешь, как поступит наш конгрессмен. Зачем же бросать до того, как узнаешь? Ты так легко сдаешься?
Он выпрямился. Выражение светлых глаз стало жестким.
— Не на что надеяться.
— Пришло время рискнуть. Достаточно ли серьезно ты хочешь летать, чтобы побороться за эту честь? Или хочешь умереть и так и не узнать, что значит находиться в кабине реактивного истребителя на скорости маха?
— Вы больно бьете, леди, — прошептал Джо.
— Иногда требуется хороший удар по голове, чтобы привлечь внимание. Есть у тебя мужество попытаться?
— А сами-то вы готовы? Людям в Рате не понравится, что вы будете проводить со мной много времени. Я — еще полбеды, а вот с отцом — совсем беда.
— Если кто-то будет возражать против твоего обучения, я поставлю его на место, — твердо пообещала Мэри. — Быть принятым в Академию — это большая честь и наша цель. Если ты согласишься на дальнейшее обучение, я немедленно напишу нашему конгрессмену. Думаю, в данном случае, твое происхождение станет скорее положительным фактором.
Удивительно, каким гордым может выглядеть сильное молодое лицо.
— Я не хочу получить рекомендацию только потому, что наполовину индеец.
— Не глупи, — улыбнулась она. — Никого не примут в Академию только потому, что он наполовину индеец. Я имела в виду, что, если этот факт привлечет интерес конгрессмена, то будет здорово. Просто заставит его запомнить твое имя, что в любом случае не помешает.
Взволнованный Джо отошел к окну и запустил пальцы в темные волосы. Перед ним раскинулся белоснежный пейзаж.
— Вы на самом деле думаете, что это возможно?
— Конечно, возможно. Гарантии дать не могу, но возможно. Как ты будешь жить в ладу с собой, если не попробуешь? Если мы не попробуем?
Мэри не знала, как приступить к такой сложной задаче, чем привлечь внимание конгрессмена и попросить рассмотреть возможности рекомендовать юношу в Академию, но она была готова еженедельно писать каждому представителю штата Вайоминг в Конгрессе, пока не получится.
— Я хотел бы учиться по вечерам. У меня много дел на ранчо.
— Вечер подойдет. Даже полночь подойдет, если это вернет тебя в школу.
Он бросил на учительницу быстрый взгляд.
— Вы действительно хотите этого? Вас действительно волнует закончу ли я школу?
— Конечно, волнует.
— Не может быть никаких “конечно”. Я вам уже говорил, что ни одного учителя не беспокоило мое присутствие в классе. Вероятно, им было бы спокойнее, если бы я не появлялся.
— Хорошо, — настойчиво сказала она, — зато я беспокоюсь. Обучение — именно то, чем я занимаюсь. Без преподавания и ощущения, что моя работа приносит пользу, я потеряю часть себя. Разве ты не чувствуешь подобное при мысли о полетах? Или ты это сделаешь, или умрешь.
— Я так сильно хочу летать, что мне даже больно, — признал Джо срывающимся голосом.
— Где-то я читала, что полет — это бросок души в небеса и гонки, чтобы поймать ее во время падения.
— Не думаю, что моя душа могла бы упасть, — пробормотал Джо, глядя на ясное холодное небо. Он смотрел как зачарованный, словно райские небеса взывали и манили его взлететь. Он, похоже, воображал себя свободным и не ограниченным ничем, кроме мощи самолета, рычащим под его умелой рукой и поднимающимся все выше. Джо тряхнул головой и вернулся на землю. — В таком случае, мисс Преподаватель, когда начинаем?
— Сегодня вечером. Ты и так потратил впустую много времени.
— Как скоро я смогу догнать свой класс?
Мэри посмотрела на него критически.
— Догнать? Ты оставишь их далеко позади! Сколько на это потребуется времени зависит от твоей настойчивости и усердия.
— Так точно, мадам, — согласился Джо с легкой усмешкой.
Мэри подумала, что теперь он выглядел моложе, скорее юношей, чем взрослым человеком. Но все равно в нем чувствовалось гораздо больше зрелости, чем в других молодых людях его возраста. В глазах Джо читалось облегчение, как будто с его плеч упало тяжелое бремя. Если возможность летать значит для него так много, что же он чувствовал, когда избрал путь, закрывающий возможность когда-либо заняться тем, к чему стремится больше всего на свете?
— Можешь приехать ко мне в шесть? Или предпочитаешь, чтобы я приехала к тебе?
Мэри подумала о двигателе, о темноте и снеге, и засомневалась, сможет ли вернуться сюда.
— Я сам приеду. Вы еще не привыкли водить машину по снегу. Где вы живете?
— Спустись по проселочной дороге и возьми левее. Первый дом слева. — Она задумалась на минуту. — Кажется, первый дом.
— Точно первый. До следующего дома не менее пяти миль. Дом старого Витчера.
— Да, мне так и говорили. Со стороны школьного совета очень любезно найти для меня дом.
— Скорее всего, это единственный способ, которым можно завлечь учителя в середине учебного года.
— В любом случае, я очень им благодарна, — ответила она и выглянула из окна. — Разве твой отец не должен уже вернуться?
— Зависит от того, что он нашел. Если бы отец мог устранить поломку на месте, то уже бы вернулся. Слышите? Вот и он.
Черный пикап с ревом остановился перед домом. Вульф вышел из машины. Подойдя к крыльцу, он потоптал ногами, сбил с ботинок снег и открыл дверь. Холодный, пристальный взгляд черных глаз остановился сначала на сыне, затем на Мэри. Он слегка прищурился, разглядывая каждую кривую, подчеркнутую старыми джинсами Джо, но воздержался от комментариев.
— Соберите свои вещи, — проинструктировал он. — У меня нашелся запасной шланг, который подойдет вашему автомобилю. Мы установим его, а затем отвезем вас домой.
— Я могу сама доехать, — ответила Мэри. — Но спасибо за помощь. Сколько он стоит? Я заплачу.
— Считайте это соседской помощью новому жителю города. И мы доставим вас домой. Я предпочитаю, чтобы вы практиковались в вождении по снегу где-нибудь в другом месте.
На лице Вульфа, как обычно, нельзя было различить никаких эмоций, но Мэри почувствовала, что решение принято, и он не сдвинется с места. Она принесла свое платье из комнаты Джо и остальные вещи из кухни. Когда Мэри вернулась в гостиную, Вульф помог ей надеть толстую куртку, которая доходила почти до колен, а рукава полностью закрывали руки. Она догадалась, что эта куртка Вульфа.
Джо ждал их полностью одетый.
— Я готов.
Вульф посмотрел на сына.
— Разговор состоялся?
Юноша кивнул.
— Да. — Он смело встретил взгляд отца. — Она собирается помочь мне с учебой. Хочу попытаться поступить в Военно-воздушную академию.
— Решение за тобой. Только убедись, что знаешь, во что впутываешься.
— Я должен попытаться.
Вульф кивнул один раз, что означало конец обсуждения. Между мужчинами, шагающими по обеим сторонам, она покинула тепло дома, и еще раз поразилась резкому, беспощадному холоду. Мэри забралась в оставленную с работающим двигателем машину, с благодарностью ощутила тепло воздушного потока от обогревателя и почувствовала себя на небесах.
Вульф сел за руль, Джо устроился справа. Мэри оказалась в ловушке между двумя крупными мужскими телами. Она сидела, строго сложив руки, на прижатых друг к другу коленях. Сначала они заехали в большой сарай, по бокам которого располагались две конюшни, расходящиеся в стороны как руки. Вульф вышел из машины, зашел в сарай и вернулся секунд через тридцать с толстым, черным шлангом.
Подъехав к ее автомобилю, оба Маккензи вышли и нырнули под капот. Предварительно, тоном, которым, как уже узнала Мэри, подчеркивалась серьезность требования, Вульф попросил ее остаться в машине. По отношению к ней Вульф вел себя несколько деспотично, зато его отношение к Джо Мэри очень нравилось. Чувствовалась настоящая привязанность и уважение.
Почему же горожане так враждебно к ним настроены? Только ли потому, что Маккензи - наполовину индейцы? В голове постоянно крутилась сказанная Джо фраза. Что-то про полбеды от сына, и беды от отца. О чем он? Какая беда? Вульф помог ей в неприятной, даже опасной ситуации, обогрел и дал теплую одежду, а теперь ремонтировал ее машину.
Еще он, глупый, ее поцеловал.
Она почувствовала жар на щеках, как только вспомнила про жаркие поцелуи. Нет, поцелуи и воспоминания о них вызывали другой жар. Ее щеки горели от воспоминаний о собственном ужасном поведении, о котором она даже боялась подумать. Она никогда — никогда! — не заходила с мужчиной так далеко. Это совершенно не соответствовало ее характеру.