Как и Конституция РСФСР, Конституция Союза включала два раздела. Первый - Декларация об образовании СССР, в неизменном виде воспроизводившая текст, принятый на I Всесоюзном съезде советов в 1922 г. Второй - Договор между РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской Федерацией о их объединении в одно союзное государство. Договор был существенно дополнен и видоизменен по сравнению с документом 1922 г. Составной частью Конституции стали также 7 приложений: о порядке проведения в жизнь положений Договора, о ВЦИК, о СНК, о Верховном суде и состоящей при нем Прокуратуре, о наркоматах и ВСНХ и об ОГПУ. Все эти приложения были утверждены декретами ВЦИК в течение 1923 г.42
Идеологическая преемственность по отношению к Конституции РСФСР 1918 г. была подчеркнута в Декларации двояким образом: упоминанием диктатуры пролетариата (на этот раз очищенной от "беднейшего крестьянства" как субъекта диктатуры, но зато "сплотившей вокруг себя большинство населения") и утверждением курса на мировую революцию. Зафиксированное на этот раз в Конституции право республик на выход из Союза (чего не было по отношению к автономиям в Российской Конституции 1918 г. и не появилось в новом ее издании 1925 г.43) получило дополнение в виде
стр. 74
права на свободный доступ в него, предусмотренного для советских социалистических республик "как существующих, так и имеющих возникнуть в будущем". Трудно сказать, в какой мере создатели Конституции сохранили веру в мировую революцию, но в последний раз в советском конституционном тексте появилось утверждение, что он послужит "новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику".
Что не нашло никакого отражения в Конституции Союза, так это отношения собственности - проблема ключевая в коммунистической доктрине и программе партии. Перевод частной собственности в государственную уже завершен и возвращаться к этому составители союзной Конституции сочли излишним. То, что земля, леса, недра, воды, фабрики, заводы, транспорт и средства связи составляют государственную собственность, было мельком упомянуто лишь в Конституции РСФСР 1925 г. (ст. 15). Но ни в союзной, ни в республиканской Конституции не было сказано ничего об иных формах собственности, об отношениях государственного хозяйства с частным сектором, о кооперации и концессиях, об основах налоговой системы. Лишь в одном из приложений были подробно описаны структура и предметы ведения экономического суперведомства - ВСНХ и состоящих при нем отделов, но все это относилось лишь к государственному хозяйству и управлению (приложение 5). Нэп уже был провозглашен, восстановление частной промышленности и торговли шло полным ходом, первичное накопление разворачивалось в успешных крестьянских хозяйствах, издавались различные декреты и положения, но - на уровне текущего законодательства, подвергавшегося постоянным корректировкам. Отказ конституционно закрепить основы нэпа лучше, чем что-либо другое, свидетельствует, что в мозговых центрах партии доминировало отношение к нему как к временному и конъюнктурному отступлению от генеральной стратегической линии. Если Ленин в конце жизни и стал подходить к выводу, что сосуществование государственных, кооперативных и частных предприятий в СССР - "всерьез и надолго", то эти озарения никоим образом не вошли в сознание большевистского актива. Во всяком случае - к моменту, когда принималась новая Конституция.
Договор открывала глава, перечислявшая 25 предметов ведения верховных органов власти СССР. Аналоги подавляющего большинства этих пунктов содержались в Конституции 1918 г., но там они были отнесены к ведению Съезда и ВЦИК РСФСР. Теперь компетенция органов власти республик существенно сжималась, большая часть их прежних полномочий передавалась наверх. За союзными органами было закреплено проведение внешней политики, вопросы войны и мира, руководство вооруженными силами, транспортным и почтово-телеграфным делом и некоторыми другими сферами государственной жизни, централизация которых органична для федеративных (и даже конфедеративных) государств. Но сверх того к их компетенции были отнесены основы законодательства о судах, о труде, о землеустройстве, здравоохранении и просвещении, определение отраслей промышленности и отдельных предприятий, имеющих общесоюзное значение, установление системы внутренней торговли и т.д. Бюджеты союзных республик подлежали включению в единый государственный бюджет. Заключение концессионных договоров, в том числе и от имени республик, также было отнесено к ведению Союза (ст. 1 и 2).
Под это распределение полномочий была подстроена система наркоматов, которым были переданы соответствующие отрасли народного хозяйства и управления. Наркоматы СССР и союзных республик подразделялись на три категории. Пять наркоматов были предусмотрены только на союзном уровне. Они ведали иностранными, военными и морскими делами, внешней торговлей, путями сообщения, почтой и телеграфом. На следующей ступени располагались объединенные наркоматы, представленные в Союзе и республиках. Это были: ВСНХ, наркоматы финансов, труда, продовольствия (с 1925 г. - внутренней торговли) и рабоче-крестьянской инспекции (ст. 37). Республиканские наркоматы этого типа, указывалось в Конституции, являются органами наркоматов союзных и осуществляют их задания на территории своих рес-
стр. 75
публик (ст. 54). К третьей категории отнесены были наркоматы, действующие только в республиках. В РСФСР были учреждены республиканские наркоматы внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, земледелия (преобразован в 1925 г. в наркомат внутренней торговли) и социального обеспечения (ст. 37). Примерно такой же была структура совнаркомов и в других республиках. В результате важнейшие сферы управления были либо непосредственно подчинены Союзу, либо поставлены под его контроль через объединенные наркоматы. Предложение X. Раковского, в то время председателя СНК Украины, отнять у союзных наркоматов 9/10 их прав и передать их национальным республикам, шедшее в русле ленинских рекомендаций и поддержанное аплодисментами делегатов XII съезда РКП(б)44, конечно, ушло в песок.
Таким образом, ядро всей властной конструкции было перемещено из республик в союзные органы. При подобной конструкции центральной власти реализация прав и интересов республик была поставлена в зависимость, во-первых, от находящихся в их распоряжении конституционных механизмов, позволяющих отстоять эти интересы в случаях, когда они могли столкнуться с интересами центра; во-вторых, от веса их представительства в центральных органах Союза.
Суверенным правам республик в Конституции была посвящена специальная глава. Она устанавливала, что каждая республика осуществляет свою государственную власть самостоятельно, за исключением той компетенции, которая передана Союзу (ст. 3). Мы уже видели, что вне этих пределов республикам прав оставлено было не так уж много. Все это выглядело следующим образом. Республики вправе вносить изменения в свои Конституции. Но они должны соответствовать Конституции Союза, которая определяет взаимоотношения между верховными органами власти Союза и республик. Союзные органы имеют право отменять постановления республиканских Съездов советов и ЦИК, нарушающих общую Конституцию (ст. 1, 65). Наконец, за каждой республикой сохранялось право выхода, которое в большинстве федераций отсутствует (ст. 4), но механизм реализации этого права не был предусмотрен до 1991 г. ни в самой Конституции, ни в законах. Указанными положениями гарантии суверенных прав республик исчерпывались. Но и эти статьи в реальной системе отношений оставались "спящими" до того, как наступил распад СССР. Попытки же их осуществления вызвали острый политический кризис, который не удалось разрешить конституционными методами.
Основной закон 1924 г., как и Конституция 1918 г., не предусматривал разделения законодательной и исполнительной ветвей власти. Съезд, ВЦИК и Президиум ВЦИК (которому теперь была отведена целая глава) - все являлись высшими законодательными, исполнительными и распорядительными органами. Совнарком был обозначен в Конституции как "исполнительный и распорядительный орган ЦИК Союза", но ему было предоставлено также право издания правоустанавливающих актов - декретов, "обязательных к исполнению по всей территории СССР" (ст. 11). Конституция, правда, подчеркивала главенствующую роль ВЦИК в издании "декретов и постановлений, определяющих общие нормы политической и экономической жизни Союза ССР, а также вносящих коренные изменения в существующую практику государственных органов Союза ССР" (ст. 18).
Законодатель, однако, не счел нужным оговорить ни аналогичную роль Съезда, ни ответственность ВЦИК перед формирующим его Съездом. Роль Съезда как преимущественно декоративного института трудно было продемонстрировать более наглядно. Правда, за Съездом было закреплено исключительное право изменять "основные начала" Конституции (ст. 2). Но вопрос о том, что в конституционном тексте относится к таким началам, оставался открытым. Из самой же формулировки вытекало, что "неосновные" положения могут пересматриваться ВЦИК и даже его Президиумом; и таким правом эти органы стали широко пользоваться.
Расплывчатость норм Конституции оставляла резерв для законотворчества этих институтов, наделенных правом принимать оперативные решения и исходивших в том из соображений политической и административной целесообразности. Собственно, и
стр. 76
ВЦИК не мог систематически заниматься законодательной, не говоря уже об исполнительной и распорядительной деятельности. Он был слишком многолюден и к тому же многие его члены были обременены иными обязанностями в различных регионах большой страны. Поэтому выходить на арену публичной политики при нормальных условиях ему предстояло три раза в год (ст. 21). А повседневную работу должен был выполнять Президиум ВЦИК. Согласно Конституции он должен был замещать ВЦИК во время перерыва в сессиях, т.е. большую часть года. Для того он был наделен широчайшим набором прав: наблюдать за исполнением Конституции всеми органами власти, приостанавливать и отменять постановления СНК, отдельных наркоматов СССР, ЦИК и Совнаркомов республик, даже приостанавливать постановления республиканских съездов (ст. 29 - 32). Насчитывающий всего 21 члена (включая 4 председателей ВЦИК), Президиум по сути был органом политбюро ЦК партии, где, собственно, и принимались ключевые политические решения. Обязательны для республик были и декреты и постановления СНК СССР. ЦИК союзных республик могли их опротестовывать перед Президиумом ЦИК Союза, за которым оставалось решение споров, но не приостанавливать их исполнение (ст. 42).
В отличие от Конституции 1918 г., где поразительным образом не нашлось места для каких-либо норм о судебной системе (было лишь упомянуто, что ВЦИК ведает законодательством, в том числе относящимся к судоустройству и судопроизводству), в новой Конституции Верховному суду СССР была посвящена отдельная глава. Это был намек на разделение функций наверху властной пирамиды. Намек, правда, очень слабый. Верховный суд учреждался при ВЦИК, 7 из 11 его членов назначались Президиумом ВЦИК, остальные 4 места занимали председатели Верховных судов республик. В числе функций Верховного суда не были упомянуты ни обеспечение нарушенных государственными органами прав граждан и юридических лиц, ни разрешение споров между хозяйствующими субъектами.
К полномочиям Верховного суда было отнесено разрешение споров между союзными республиками, а также заключения о конституционности отдельных постановлений СНК СССР и ЦИК и СНК союзных республик - но лишь по требованию Президиума ВЦИК. В ту же инстанцию Суд мог представлять к отмене "незакономерные распоряжения и постановления ОГПУ" (но не решать дело по существу). Практически все сколько-нибудь значимые дела, отнесенные к компетенции Верховного суда, он мог принимать к рассмотрению и производству "исключительно по особым на каждый раз постановлениям ЦИК Союза или его Президиума", в некоторых других случаях - по инициативе Прокурора Верховного суда (тоже назначаемого Президиумом ВЦИК), прокуроров союзных республик и ОГПУ СССР. Все вопросы, исходящие не из этих инстанций, могли вноситься "не иначе как через Прокурора Верховного суда СССР или прокуроров союзных республик" (ст. 43 - 48, приложение 4). Прокурор Верховного суда был наделен правом опротестовывать решения пленума Суда в Президиуме ВЦИК.
Еще одной особенностью судебной системы было учреждение действующей как в военное, так и в мирное время военной юстиции в виде военной и военно-транспортной коллегий Верховного суда (члены которых назначались Президиумом ВЦИК) и разветвленной сети военных трибуналов, а также Специального присутствия Верховного суда для рассмотрения отдельных дел, решения о чем надлежало принимать Президиуму ВЦИК. Таким образом, вся деятельность высшего судебного органа была ограничена и поставлена под контроль все того же многовластного Президиума ВЦИК и его назначенцев.
Самым заметным изменением в тексте Конституции по сравнении с Договором 1922 г. было учреждение в составе ВЦИК второй палаты - Совета Национальностей. Решение об этом было принято в марте 1923 г. по настоянию республик. Порядок формирования Союзного Совета и Совета Национальностей был различным. Первый в количестве 371 члена предстояло избирать на Съезде пропорционально численности населения союзных республик. Состав второго, представители в который назначались самими союзными и автономными республиками и автономными областями, Съездом
стр. 77
лишь утверждался. Его общая численность в тексте Конституции не была оговорена. В соответствии с квотами, отведенными каждому из этих субъектов (представительство союзных и входивших в РСФСР автономных республик было уравнено), на момент утверждения Конституции он должен был насчитывать 86 членов (ст. 13 - 15).
Численный диспаритет был не столь уж существенен, поскольку для одобрения закона требовалось большинство в обеих палатах, а в случае разногласий - предусматривалась согласительная процедура. Значительно важнее было то, что компетенции палат не были разведены. Еще важнее - что диспаритет был установлен и в самом Совете Национальностей: представители РСФСР вместе с ее автономиями обладали значительным численным перевесом: 59 против 28. При возникновении спора между палатами вопрос надлежало перенести в согласительную комиссию, а если соглашения не удавалось достигнуть и там, спорный вопрос должен был передаваться на усмотрение Съезда, где у представителей РСФСР также было заведомое большинство. Совет национальностей не стал органом федерализма, способным оказывать реальное влияние на решение спорных вопросов.
В самую Конституцию, следовательно, была вписана конструкция унитарного государства. Преобладание союзных органов было гарантировано даже в том случае, если бы государственные решения принимались в рамках конституционно предписанных процедур и если бы свобода обсуждения национально-государственного устройства сохранялась хотя бы на таком уровне, какой она была на XII партийном съезде, а не угасала. Но запас прочности властной конструкции, закладываемый в Конституцию, был даже избыточен. Доминирующее положение в государстве внеконституционного властного центра было хорошо известно всем, кто участвовал в политической жизни, "Здесь говорят о независимых, о самостоятельных республиках советских..., - говорил на XII съезде Ф. Махарадзе, один из лидеров грузинских "национал-уклонистов". - Всем ясно, какая это самостоятельность, какая это независимость. Ведь у нас одна партия, один Центральный орган, который в конечном счете определяет для всех республик, даже для самых малюсеньких, все решительно"45.
Но авторитет руководящих партийных органов и начавшиеся чистки партии были недостаточны для поддержания утверждавшегося режима. Для того в Конституции появилась одна из самых значительных новелл - глава в основном тексте и отдельное приложение, посвященные Объединенному Государственному Политическому Управлению (ОГПУ). Тайная политическая полиция получила особый статус в системе государственных органов. ОГПУ было дистанцировано от правительства (совещательный голос в СНК), находилось в ведении Президиума ВЦИК, руководило широко раскинутой сетью своих органов на местах - в союзных республиках (его уполномоченные назначались в СНК республик и руководили работой местных органов), военных округах, на транспорте, - ведало охраной государственной границы и вело "непосредственную оперативную работу в общесоюзном масштабе". ОГПУ имело самостоятельную смету, включенную в госбюджет, было поставлено на снабжение, транспортное и почтово-телеграфное обслуживание наравне с частями Красной армии, на его работников распространялись права и обязанности военнослужащих. В его непосредственном подчинении находились особые войска, выведенные из военного ведомства. За представителем ОГПУ было зарезервировано место в Верховном суде Союза (ст. 45, 61 - 63, приложение 6). Суперструктура, совмещавшая надзорные, сыскные, карательные и разведывательные функции, по сравнению с которой соответствующие учреждения царизма выглядят импровизациями дилетантов46, находилась еще в начале пути. Ее ожидало большое будущее.
Составители Конституции 1924 г. не сочли нужным помещать в ней ни раздел о гражданских и политических правах, ни даже отсылку по этому вопросу к Конституциям республик. В Конституции РСФСР 1925 г. воспроизводился перечень свобод (со всеми ограничениями), заявленный уже в 1918 г.: свобода совести, выражения мнений, собраний, союзов и т.д. Равные права были предоставлены, наряду с иностранцами, пребывающим на территории РСФСР, гражданам других союзных республик. Огово-
стр. 78
рено было (слово в слово с текстом 1918 г.) - разумеется, в интересах трудящихся - и лишение "отдельных лиц и отдельных групп прав, которыми они пользуются в ущерб интересам социалистической революции" (ст. 4 - 14). Правда, весной 1925 г. ВЦИК по инициативе М. И. Калинина принял решение включить в Конституцию норму о предоставлении избирательных прав отдельным категориям крестьян, нанимающих рабочую силу. Этому воспротивилось политбюро. Изменения внесли лишь в инструкцию о проведении выборов, но весной 1926 г. оно осудило и инструкцию. С 1925 по 1927 г. число "лишенцев" увеличилось в 2.5 раза47.
В неизменном виде союзная и российская Конституции сохранили дискриминационную избирательную систему не всеобщих (перечень "лишенцев" был уточнен и дополнен), не равных (та же пропорция 1:5 между городскими и сельскими избирателями), не прямых (добавилась еще одна - союзная ступень) при не оговоренном конституционно порядке выборов - открытом или тайном (Конституция СССР, ст. 9; Конституция РСФСР, ст. 20, 68, 69). Не регулировала Конституция и формирование избирательных комиссий, порядок выдвижения кандидатов, организацию голосования. Избрание членов Президиума ВЦИК, собственно и вершившего главные государственные дела (разумеется, с подачи и под контролем политбюро), проходило такое количество ступеней, что между ними и избирателями терялась какая бы то ни было связь.
При создании Союза высшие органы РСФСР - ВЦИК, его президиум, СНК и другие - фактически переместились в центральные учреждения СССР. Сохранились и структуры как таковые, и преобладающая часть их персонального состава, несколько увеличившегося за счет сотрудников, делегированных другими республиками. Также и различные наркоматы - общесоюзные практически в полном составе (Наркоминдел вместе с представительствами за границей, Нарковоенмор вместе с Главным командованием, Реввоенсоветом, штабами) и общесоюзные подразделения объединенных наркоматов (ВСНХ и других) перешли с российского на союзный уровень. Реально преемником центрального государственного аппарата прежней РСФСР становился СССР, а не РСФСР, вошедшая в состав Союза. В. И. Ленин в 1923 - 1924 гг. (номинально) и А. И. Рыков в 1924 - 1929 гг. были председателями обоих Совнаркомов - СССР и РСФСР.
В общей исторической перспективе номинального советского конституционализма, как было справедливо отмечено в научной литературе, Конституция 1924 г. "сыграла важную роль в интеграции распавшейся царской империи в унитарное государство нового образца. Идеям регионального сепаратизма и национализма (носителями которых являлись местные партийно-государственные элиты) была противопоставлена концепция мощной центральной власти, имеющей наднациональный характер"48. На пути воссоздания империи в нетрадиционном оформлении был сделан не первый, но очень важный шаг. За ним последуют другие: республиканские Конституции будут унифицированы, сферы управления и контроля со стороны центральной власти - расширены до почти немыслимого предела, а местные элиты, заявлявшие хотя бы самые слабые претензии на самостоятельность (или в том заподозренные), будут поголовно истреблены. Все необходимое (хотя, возможно, и недостаточное) в конституционном плане было заложено к середине 1920-х гг. Сталинская концепция автономизации восторжествовала, хотя и под чужим именем - федерации, союза. Республики, юридически подтвердившие вхождение в единое государство, не обрели средств ни для защиты от экспансии центральной власти, ни для воздействия на нее изнутри. Вторая палата псевдопарламента, как и большинство других советских органов, оказалась муляжом. В системе государственного управления все нити вели в Президиум ЦИК Союза. Одним из главных гарантов самосохранения этой системы стало ОГПУ. Заявка на его исключительную роль в государстве уже была заложена в Конституцию. Все, что не добирала государственная организация по части централистской властной вертикали, восполняла высокоцентрализованная и дисциплинированная партия.
Монополия партии на власть, на толкование национальных интересов, полагает А. Н. Медушевский, была единственно возможным способом восстановить и сохранить
стр. 79
утраченное единство многонационального государства, абсорбировать и интегрировать в его состав огромные и разнообразные регионы, ввести бюрократическую рационализацию и иерархизацию в традиционный и иррациональный мир патриархальных национальных окраин49. Если это так, то распад исторически сложившейся империи был лишь отсрочен на три четверти века. Испытания, выпавшие на долю этого неладно скроенного мегагосударства: революцию и войну, продолжавшуюся до 1922 г., тотальное разорение и сепаратизм окраин, оно не смогло бы выдержать никаким иным образом. Правда, вернуть под имперско-советский скипетр под девизом мировой пролетарской революции более развитые (и с точки зрения доктрины более к ней восприимчивые) западные регионы не удалось. Это будет сделано - и надолго, и с солидным "привесом" - позже и в ином политическом, да и идеологическом оформлении.
Но тогда остается открытым вопрос: в какой мере сам способ восстановления государственного единства закладывал предпосылки его саморазрушения? Было ли последовавшее развитие в принципе безальтернативным? И еще: почему государство, опиравшееся на тотальное насилие, не просто просуществовало столь продолжительный срок, но и, оказавшись буквально на грани гибели, выдержало испытание еще более невыносимое, может быть, самое страшное и предельное в своей истории? Но ответы на эти вопросы выходят далеко за рамки данной работы.
Примечания
1 2-й Конгресс Коммунистического Интернационала. Стенографический отчет. Пг., 1921. С. 48 - 52; Сироткин В. Почему Троцкий проиграл Сталину? М., 2004. С. 55.
2 IX конференция РКП (б). Протоколы. М., 1972. С. 11, 26, 32, 33, 59, 70 и др.
3 Ленин В. И. ПСС Т. 44. С. 36 - 37.
4 XII съезд РКП(б). Стеногр. отчет. М., 1968. С. 14.
5 Ленин В. И. ПСС. Т. 43. С. 59.
6 Там же. С. 65.
7 Там же. С. 69, 220.
8 IV Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала. Избранные доклады, речи и резолюции. М., 1923. С. 80, 82, 84.
9 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. 1. Изд. 7. М., 1953. С. 494 - 496, 563 - 564.
10 Ленин В. И. ПСС. Т. 43. С. 63.
11 КПСС в резолюциях... С. 574 - 576. 12 IV Всемирный Конгресс... С. 105.
13 Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 73.
14 Там же. Т. 43. С. 231.
15 IV Всемирный Конгресс... С. 92, 93.
16 XII съезд РКП (б). С. 680.
17 Советская историческая энциклопедия. Т. 7. М., 1965. С. 702.
18 Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 20.
19 КПСС в резолюциях... С. 527 - 530.
20 Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 343 - 348, 383 - 384.
21 Состав ЦК на XII и XIII съездах увеличивался на 13 человек (с 27 до 40 и с 40 до 53), причем по 5 членов из 13 переводили из состава кандидатов, избранных на предыдущих съездах. Ни один из них на момент избрания не был рабочим от станка. См.: Центральный комитет, КПСС. ВКП(б). РКП (б). РСДРП(б). 1917 - 1991. Историко-биографический справочник. М., 2005. С. 8 - 12.
22 X съезд РКП(б). Стеногр. отчет. М., 1963. С. 186 - 187.
23 Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 115.
24 Сталин И. В. Соч. Т. 4. С. 31 - 32.
25 X съезд РКП(б). С. 192, 193, 202, 203.
26 КПСС в резолюциях... С. 416 - 417.
27 XII съезд РКП(б). С. 695.
28 Там же. С. 480.
29 Там же. С. 481, 385, 488, 595.
стр. 80
30 Там же. С. 576, 605, 606, 613.
31 Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 357.
32 Там же.
33 XII съезд РКП(б). С. 483.
34 Пайпс Р. Россия при большевиках. М., 1997. С. 183.
35 Карр Э. Большевистская революция. 1917 - 1923. М., 1990. С. 305 - 308.
36 Сталин И. В. Соч. Т. 4. С. 354.
37 Известия ЦК КПСС. 1989. N 9. С. 192 - 193, 198 - 200, 205 - 209; Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 211 - 213, 556 - 560.
38 Сталин И. В. Соч. Т. 5. С. 158.
39 Подробнее о процессе подготовки первой Конституции СССР см.: Медушевский А. Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1998. С. 511 - 522.
40 XII съезд РКП(б). С. 696.
41 Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 361 - 362.
42 Основной Закон (Конституция) Союза Советских Социалистических Республик. Разделы первый и второй. Приложения.
43 Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. Утверждена XII Всероссийским Съездом Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. 11 мая 1925 г.
44 XII съезд РКП(б). С. 582.
45 Там же. С. 516.
46 См.: Лемке М. Николаевские жандармы и литература 1826 - 1855 гг. СПб., 1909; Меньшиков Л. П. Охрана и революция. Ч. I, II, III. М., 1925 - 1932; Роуд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993; Перегудова З. И. Политический сыск в России (1880 - 1917). М., 2000.
47 Долуцкий И. И., Ворожейшна Т. Е. Политические системы в России и СССР в XX веке. Т. 2. М., 2008. С. 42.
48 Медушевский А. Н. Указ. соч. С. 522.
49 Там же. С. 524, 525.
стр. 81