Сознание в состоянии бодрствования занято непрерывным просмотром содержимого памяти и сопоставлением его с информационным потоком внешнего и внутреннего миров, на основе чего вырабатываются поведенческие реакции и новые осознанные стереотипы. Всё это несёт головной мозг, полушария которого тоже несут функциональное разделение. Правое отвечает за предметно-образное мышление. Оно мыслит процессами, целостностями разной степени детальности, но лишёнными связей между собой. Оно отображает мир, как он есть, вопрос может стоять лишь о детальности этого отображения. Левое отвечает за абстрактно-логическое мышление и речь. Оно мыслит формами целостностей и связями между ними и поэтому оно способно лгать, нарушая связи и полноту элементов в логических системах преднамеренно, или самообманываться при непреднамеренном нарушении связей и полноты. Образному мышлению открыто видение общего хода процессов в мироздании, то есть неограниченность. Абстрактно-логическому видна только конечная последовательность состояний в конечной системе элементов, подчинённых конечной совокупности формальных преобразований, то есть ограниченность.
Образное мышление отвечает за гармонию, абстрактно-логическое — за “алгебру”. Поэтому попытки “поверить алгеброй гармонию” — это попытки проверить ограниченностью неограниченность, измерить конечным бесконечное. Эту тему Пушкин разовьет в дальнейшем в “Моцарте и Сальери”.
Логика может вскрывать только свои же ошибки в конечной системе элементов и их отношений. Вывести логику за пределы ограниченности этих элементов и отношений может только образное мышление, единственно способное дать ограниченной конечной системе элементов, отношений и формальных преобразований, с которой имеет дело логика, HОВЫЙ ЭЛЕМЕHТ или ПРОЦЕСС ПРЕОБРАЗОВАHИЙ.
Сложность понимания этой части работы головного мозга состоит в том, что основной её объём происходит на уровне подсознания и в те периоды, когда контроль сознания значительно ослаблен, то есть во время сна. Как это ни покажется парадоксальным, но интеллектуальная мощь нашего мозга реализуется в периоды сна, хотя и проявляется во время бодрствования. Понимание этого процесса в народе нашло отражение в пословицах «Утро вечера мудренее» и «Русский мужик задним умом крепок».
«Задний ум» русского мужика — интеллектуальная мощь его подсознания. Здесь же и разгадка содержания пословицы «Сон правду скажет, да не всякому». Скажет правду о мироздании и общем ходе вещей «задний ум» — лишь тому, кто развил в себе чувство Меры и через него постиг Божий промысел. В городе Божий промысел постичь труднее, чем в деревне, ибо всякое знание — только приданое к строю психики. Психика человека, живущего в ладу с природой, более человечна, чем психика индивида, раздавленного “достижениями цивилизации”. Отсюда и другая русская пословица: «В России что ни город, то вера, что ни деревня, то — мера».
Проявление же определённого уровня интеллектуальной мощи человека раскрывается в его речи, когда образное и абстрактно-логическое мышление объединяются: при говорении образное даёт содержание, а абстрактно-логическое — лексические формы; при слушании абстрактно-логическое воспринимает ЧУЖИЕ лексические формы, а образное подыскивает к ним в памяти СВОИ образы, или создаёт новые, если не находит.
Двое могут пользоваться одними и теми же лексическими формами, но не поймут друг друга, если:
— у них разные системы стереотипов образов явлений внешнего и внутреннего миров и отношений между ними;
— они не будут успевать со-ОБРАЖАТЬ услышанные ими лексические формы, ранее не знакомые им, с образами явлений, необходимыми для понимания речи.
Показательный пример — фраза, известная многим филологам: «Глокая куздра будланула бокра и куздрячит бокренка». Это примерно соответствует лексическим формам демократической прессы, которые она использовала в предвыборный период. Какие образы вкладывал в эти формы народ, демократов не интересовало, поскольку главной целью тогда для них было прорваться к власти.
Основа непонимания — внесение своих образов в услышанные лексические формы. Основа понимания — освоение чужих образов, передаваемых в лексических формах.
(Конец “Необходимого отступления”).
После такого отступления можно понять, как Черномор, освоив образ Руслана, хранившийся в долговременной памяти Люда Милого, смоделировал и выдал толпе в 1993 году желанную, но фальшивую куклу Руслана Имрановича, а также кучу П-резидентов: каждой национальной толпе — свою куклу и даже в национальной упаковке, за которую народы СССР и вынуждены сегодня платить из своего кармана отдельную плату. Конечно, и в бывшем СССР в Кремле сидела кукла (за исключением И.В.Сталина), но то была кукла общая и расходы на неё были общие. После развала СССР каждая национальная кукла потребовала и соответствующий ей наряд, театр, декорации (посольства, почётные караулы, личные резиденции, личные самолёты и т.д. и т.п.). Станет ли жить при новых атрибутах власти народ лучше, ни одну из сувенирных кукол не интересовало, а что касается Люда Милого, то обманутый в своих ожиданиях он погрузился в долгий сон.
Но долгий сон Людмилы — это залог реализации интеллектуальной мощи русского народа. То, что Людмила впала в сон без чувств — важный положительный фактор. Появляется реальная надежда, что с пробуждением народа оценка им исторических событий будет лишена лишних эмоций. Одна из главных причин прорыва к власти социолухов всех мастей состоит в том, что Черномор, уловив стремление Людмилы к развитию чувства меры и росту на его основе меры понимания в обществе, навязал толпе, живущей по преданию и рассуждающей по авторитету вождей, с помощью продажных средств массовой информации эмоциональную оценку процесса формирования справедливого (в социальном отношении) общества. Так на какое-то время энергия Люда Милого была использована в процессах разрушения основ социальной справедливости, созданных трудом трёх поколений народов России. Во многом это вылилось в борьбу Люда Милого с самим собой.
Что будет с бедною княжной!
О страшный вид: волшебник хилый
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Этот вопрос стоит в конце ХХ столетия перед всем Человечеством. Если восторжествует горбатый карлик, то может погибнуть не только народ русский; не будет условий для реализации генетически предопределённого потенциала всего Человечества. Конечно, если погибнет тело народа, то погибнут и “паразиты”, питающиеся его соками; погибнет цивилизация, о которой многословно хлопочут современные цивилизаторы.
Чу... вдруг раздался рога звон,
И кто-то карлу вызывает.
В смятенье, бледный чародей
На деву шапку надевает.
Пушкин заканчивает “Песнь четвёртую” оптимистически. Мафия бритоголовых в смятенье делает совершенную глупость — вновь натягивает на Людмилу колпак “Священного писанья”. И это после того, как Руслан овладел мечом методологии на основе Различения, а Людмила впала в сон — без чувств, но с памятью. А ну как Люд Милый проснётся и поймёт весь механизм формирования неосознаваемых коллективных стереотипов поведения на основе Библии, да к тому же ещё начнёт различать созидательные и разрушительные стереотипы? Более того, вдруг Людмиле, вновь обнаружившей на себе колпак “Священного писания”, придёт в голову сделать сравнительный анализ текстов “Ветхого завета”, “Талмуда”, “Нового завета”, “Корана”, а также сравнительный анализ стереотипов, порождаемых в обществе этими текстами? Если это произойдёт, Люд Милый может получить представление и о самом методе управления в обход сознания через подсознание! Одна мысль о такой возможности не могла не вызвать смятения у карлы, и в варианте 1820 года (первое издание) это смятенье слышно более чем отчётливо:
Стеная, дряхлый чародей
В бессильной дерзости своей
Пред сонной девой увядает;
В нём сердце ноет, плачет он.
Читающая публика того времени, увидевшая в этих стихах страдания «бесстыдного седого», лишённая по своему злонравию Свыше Различения (перечитайте ещё раз Коран 8:29), естественно не могла выйти за пределы круга понятий, которыми оперировала в своей повседневной деятельности. И в этом смысле слово — действительно всего лишь палец, указующий на некое объективное явление, но уж точно не само явление. Слово — код, мера образа объективного явления, процесса. Только при таком подходе ко Вселенной, как к процессу триединства: материи (явление) — информации (образ) — меры (слово), человеку дано предугадать как слово его отзовется. Пушкину это было дано. Что-то, видимо, понимал об этом Н.В.Гоголь, предупреждая своих потомков о Пушкине, как неком явлении русской жизни, которое станет реальностью лет через двести.
Мы же, не забывая о нашей задаче, обращаем внимание на одно важное обстоятельство, отмеченное поэтом перед решительной схваткой Руслана с Черномором: Глобальный надиудейский Предиктор, оказывается, не имеет четкого представления ни о стратегии поединка, ни об исходе его. А это для мафии бритоголовых равносильно смерти.
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к БЕЗВЕСТHОЙ ВСТРЕЧЕ,
Закинув бороду за плечи.
Если для Черномора предстоящая встреча “безвестная” — значит он уже не столько Предиктор (предсказатель), сколько знахарь, у которого за спиной всего лишь оружие четвёртого приоритета — кредитно-финансовая система, основанная на ростовщическом ссудном проценте и освящённая библейской доктриной “Второзакония-Исаии”. А в русском языке есть на этот счёт хорошая поговорка- предупреждение:
“Смерть не за горами, а за плечами”.
ПЕСНЬ ПЯТАЯ
Песнь пятая, как и три предыдущие, начинается с краткого, но очень важного вступления. Из него следует, что Пушкин, видимо, имел представление (скорее всего, на подсознательном уровне) о двух противостоящих друг другу концептуальных центрах. Формирование одного из них, обеспечившего “глупый рост” современной евро-американской цивилизации, шло на территории стран, примыкавших к восточной части Средиземного моря (древние Египет, Вавилон, Греция). Формирование другого, обещающего в будущем человечеству “дивный” рост с реализацией генетически предопределённого потенциала, шло на огромных пространствах Среднерусской равнины. Там проживал Люд Милый — славянский этнос, в среде которого на протяжении многих тысячелетий формировалась генетически устойчивая и энергетически мощная общность, получившая позднее название Русского народа. Симпатии поэта несомненно на стороне Люда Милого.
Ах, как мила моя княжна!
Мне нрав её всего дороже:
Она чувствительна, скромна,
Любви супружеской верна,
HЕМHОЖКО ВЕТРЕHА... так что же?
HЕМHОЖКО ВЕТРЕHА — способная пересматривать стереотипы отношений к явлениям внутреннего и внешнего мира и, следовательно, стереотипы своего поведения, если они входят в противоречие с объективными процессами. С позиций догматической философии — это “ветреность”, а с позиций тезиса: “Истина, став безрассудной верой, вводит в самообман” — это постоянное расширение понятийной базы, раскрывающей новые пути к созидательному разрешению противоречий постоянно изменяющейся действительности.
Ещё милее тем она.
Всечасно прелестию новой
Умеет нас она пленить;
Скажите, можно ли сравнить
Её с Дельфирою суровой?
“Дельф-и-Ра” — символизирует единение жреческих культов Древней Греции и Древнего Египта. Дельфы — общегреческий религиозный центр в Фокиде, у подножия горы Парнас, известный своими оракулами и храмом Аполлона, сына Зевса. Амон-Ра — древнеегипетское божество, бог солнца. В Греции и Риме назывался Аммоном и отождествлялся с Зевсом и Юпитером.
Почему же Дельф-и-Ра сурова? X — VI вв. до н. э. — период окончательного закабаления жречеством Древнего Египта искусственно созданной на основе кочевых племен в 42-летенем Синайском турпоходе периферии самой древней мафии, которую сегодня многие воспринимают в качестве еврейского народа (первой пленницы Черномора) и превращение её в особый инструмент, с помощью которого, оставаясь невидимым, оно получило уникальную возможность осуществлять управление общественными процессами по полной функции[44]. В этот же период, после повторного вавилонского пленения евреев, жречество Египта, превратившись в знахарство, практически завершает разработку долговременной концепции закабаления человечества. Анализ глобального исторического процесса первого тысячелетия до н. э. показывает, что, несмотря на бесконечные войны между различными странами этого региона, концептуальный центр, формируемый Древнеегипетским жречеством, сохранял за собой полную функцию управления вне зависимости от своей национальной принадлежности. Так Геродот неоднократно сообщает о поездках древнегреческих мудрецов в Египет, считавшийся по-прежнему страной мудрости. А Дарий I после покорения Египта “поручает” сановному жрецу-египтянину восстановить “Дом жизни” — высшее “научно-исследовательское” учреждение того времени. Естественно, что победа в войнах уже тогда определялась не столько силою оружия, сколько расположением жречества к предводителю войска, ведущего военные действия. Геродот оставил фактологию концептуальной деятельности Глобального Предиктора в Дельфах, где орудовала периферия мафии бритоголовых.
В сокровенную часть храма, где находился оракул, никто не мог входить, кроме жрицы-вещательницы (пифии). Пифия (с VI в. до н. э. их было три) отпивала глоток воды из священного ключа Кассотиды, жевала листья священного лавра и садилась на золотой треножник над расселиной скалы. По мнению древних авторов, экстатическое состояние, в которое впадала пифия, сидящая на треножнике, вызывалось вдыханием ядовитых испарений, подымавшихся из расселины скалы. Выкрикиваемые пифией слова истолковывались жрецами как воля Аполлона. Ответ жрецов сообщался в нарочито неясной или двусмысленной форме, чтобы его можно было истолковать по-разному. Так, когда лидийский царь Крез обратился в Дельфы с вопросом, начинать ли ему войну с персами, оракул ответил: «Крез, Галис перейдя, великое царство разрушит» (Галис — пограничная река). Крез потерпел поражение, а его царство было завоёвано персами. Жрецы заявили, что предсказание исполнилось, так как оракул не указал, какое именно царство будет разрушено.
Так работал в те далёкие времена молодой карла. На данном примере хорошо просматриваются функции как предиктора (предуказателя), так и корректора (поправщика). И хотя борода Черномора была в те времена и невелика по современным меркам, но возможные места буйной растительности уже тогда определились.
В те времена храмовые сооружения жрецов пользовались статусом неприкосновенности даже во время войн. Безопасность территории храмов способствовала тому, что они стали выполнять некоторые функции, позволяющие называть их предшественниками банков: жрецы, ставшие знахарями, принимали на хранение ценности и давали займы под проценты. И мы здесь, как уже было сказано ранее, ничего не доказываем, а лишь иллюстрируем известными фактами истории общий ход вещей, изложенный в поэме Пушкиным в образной форме. Приведённые факты настолько общеизвестны, что даже вошли в “Мифологический словарь” под ред. М.H.Ботвинника, М.А.Когана, М.Б.Рабиновича, 1965 г. Разумеется, вдыхание ядовитых испарений и следующие за этим невнятные бормотания, а также “приём ценностей под проценты” (пятое и четвёртое, соответственно, средства управления обобщённого информационного оружия) были функцией не самого жречества, а его периферии (оракулы, пифии и прочая храмовая служба). Если само жречество уже тогда представляло собой межнациональную мафию, то периферия, с ним связанная, ещё сохраняла черты национальной принадлежности. Поскольку национальная периферия, непосредственно общаясь со своим хозяином, рано или поздно могла осознать истинные Богоборческие цели знахарства, то тем самым она становилась помехой при проведении в жизнь глобальной безнациональной концепции. Поэтому знахарство Египта вынуждено было создавать новую безнациональную кадровую базу — еврейство, которое бы, приняв на себя функции периферии знахарства, не способно было его идентифицировать как своего хозяина. Так обязанностью Hаины в союзе с Фарлафом стало бездумное служение Черномору, в результате чего уничтожались конкурирующие концептуальные центры, а Люд Милый любой национальности, лишённый своего жречества, становился очередной жертвой всемирного паука.
Историю славянского жречества мы подробно рассмотрели в “Песне первой”, в которой она представлена образно историей Финна. Одно из преимуществ Люда Милого России — начальная низкая плотность расселения — было преимуществом и его жречества. Дезинтегрированность святорусского, ведического жречества определила и нрав Людмилы.
Одной — судьба послала дар
Обворожать сердца и взоры;
Её улыбка, разговоры
Во мне любви рождают жар.
А та — под юбкою гусар,
Лишь дайте ей усы да шпоры!
Что и говорить, сурова была Дельф-и-Ра. Немногим удавалось избежать знакомства с ней, ибо способностями Фантомаса, как мы уже видели, она владела в совершенстве. Тему “гусара в юбке” Пушкин детально разработает в 1830 г. в упоминавшемся ранее “Домике в Коломне”. Любуясь Людом Милым — Парашей (имя главной героини “Домика в Коломне”), поэт не забыл и “черноусых гвардейцев”, один из которых затем предстаёт перед читателем под именем Ма-Вруши.
Коса змиёй на гребне роговом,
Из-за ушей змиёю кудри русы,
Косыночка крест-накрест иль узлом,
На тонкой шее восковые бусы —
Наряд простой; но пред её окном
Всё ж ездили гвардейцы черноусы,
И девушка прельщать умела их
Без помощи нарядов дорогих.
Заканчивается вступление к “Песне пятой” иносказательным предупреждением — советом, позволяющим читателю преодолеть концептуальную неопределённость, которая проявляется поначалу на уровне подсознания, как отношение к неизъяснимым образам Бога и сатаны.
Блажен, кого под вечерок
В уединённый уголок
Моя Людмила поджидает
И другом сердца назовёт;
Но, верьте мне, блажен и тот,
Кто от Дельфиры убегает
И даже с нею незнаком.
Да, впрочем, дело не о том!
А о чём? Чтобы понять это, необходимо вернуться к третьему наставлению “Песни второй”, которое содержательно связано с иносказательным предупреждением, имея при этом ввиду Евангельское изречение: «Бог — есть любовь»:
Но вы, соперники в любви,
Живите дружно, если можно.
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот будет мил на зло вселенной;
Сердиться глупо и грешно.
Другими словами, поэт говорит о вселенском противостоянии, а это — противостояние Бога и сатаны: блажен, кто любит свой народ — Люд Милый — беззаветно и преданно служит ему. Но только через любовь к Богу и искреннее служение Ему приходит человеку всякое знание и Различение. Пушкин говорит, что блажен и тот, кто избежит искушения эгоизма, как личностного, так и кланово-группового, в бездумном процессе стремления к высоким знаниям.
Без раскодировки образов вступления “Песни пятой” невозможно понять загадочно-сказочную решающую схватку Руслана с Черномором:
Но кто трубил? Кто чародея
На сечу грозну вызывал?
Руслан. Он, местью пламенея,
Достиг обители злодея.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мощным роет.
Князь карлу ждёт.
Здесь и далее речь идёт, разумеется, о столкновении информационном, ибо Руслан и Черномор — слова-символы образов, противостоящих друг другу на социальном уровне, жречества и знахарства. “Призывный рог” Руслана — новая концепция жизнестроя России и Человечества в целом, призванная не только показать устойчивый по предсказуемости путь развития общества, но и вскрыть злонравие отсебятины знахарских кланов Амона-Ра, извративших откровения пророков и превративших Библию в концепцию всемирного паука-кровососа.
Для Внутреннего Предиктора России проще всего было бы, если бы мафия бритоголовых, веками отрабатывавшая приёмы управления социальными процессами на глобальном уровне, осознала в соответствии с “Законом времени” новое информационное состояние общества и, используя уже сложившиеся структуры, сама бы начала проводить в жизнь новую глобальную концепцию жизнестроя Человечества. Но это означало бы одновременно добровольный отказ от монополии на знание, от монопольно высокой цены на продукт управленческого труда, от ростовщического института кредита — бороды Черномора, а также от добровольно-принудительных услуг Hаины и Фарлафа. Всё это вкупе равносильно добровольной самоликвидации самой древней, самой богатой и самой культурной мафии вместе с её бездумной периферией. И хотя Черномор в своё время объяснял Голове, что «рассудок в мире жить велит», но Руслан, в отличие от толпы президентов, понимает: карла мира на таких условиях не примет.
Внезапно он
По шлему крепкому стальному
Рукой незримой поражен;
Удар упал, подобно грому.
Хорошо видно, что чародей пользуется приёмами, отработанными ещё при равноапостольном Владимире:
“...вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане”
и т.д.
Однако, есть существенное отличие: удар — не гром, а подобен грому и на голове у Руслана не колпак “Священного писания”, а стальной шлем “Разгерметизации”.
Руслан подъемлет смутный взор
И видит — прямо над главою —
С подъятой, страшной булавою
Летает карла Черномор.
На этот раз нанесённый удар смутит на какое-то время взор, но не разум Внутреннего Предиктора России, что позволит Руслану составить наиболее полное представление не только о бритоголовом уроде, но и методах борьбы Черномора с национальным жречеством, главный из которых — его скрытность. По словарю В.И.Даля «булава» — знак начальственной власти. Среди знаков царской власти фараонов Египта наряду со скипетром с головою овна, мечом и луком мы обнаруживаем также и булаву. В “Истории государства Российского” H.М.Карамзина «булава» — грамота с печатью. Внутренний Предиктор, выражающий мировоззрение Люда Милого, действует в сложившейся ситуации строго в соответствии с русской народной пословицей: «Была бы голова, будет и булава». Что же касается его противника, то и на этот счёт в народе есть пословица: «Кому булава в руки, а кому костыль». Костыль известно кому — уроду. В любом случае информационная безопасность Глобального Предиктора с этого момента перестаёт быть определяющей в столкновении двух уровней понимания, а Внутренний Предиктор России, используя своё главное преимущество (ведь он на коне, который снег, т.е. белые пятна истории, копытом мощно роет), вырабатывает оригинальную и простую форму защиты.
Щитом покрывшись, он нагнулся,
Мечом потряс и замахнулся.
Руслан демонстрирует бритоголовому уроду умение пользоваться мечом методологии на основе Различения что заставляет Черномора на какое-то время скрыться:
Но тот взвился под облака;
На миг исчез — и свысока
Шумя летит на князя снова.
Поэт показывает, что в этом информационном поединке излишняя самоуверенность всемирного знахаря явится причиной его окончательной демаскировки (летит шумя и свысока) и попадания в ловушку, созданную им же из “белых пятен истории”.
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел.
В народе говорят: “Где снег, там и след”. После смены отношения эталонных частот биологического и социального времени в процессе различения жречества и знахарства мера понимания общего хода вещей Руслана превосходит меру понимания Черномора. Отсюда его последующие действия не сопровождаются обычно принятым в таких случаях словоблудием, а отличаются глубокой продуманностью, четкостью и высоким уровнем ответственности. При этом конь (толпа) не участвует в информационной войне, а лишь наблюдает за поединком.
Руслан, не говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает...
Ретивый конь вослед глядит.
Другими словами, как бы сама собой создаётся ситуация концептуальной неопределённости, при которой извне трудно определить: то ли Руслан в плену у Черномора, то ли Черномор в плену у Руслана. С позиции владельца бороды (ростовщической кредитно-финансовой системы) та же ситуация кажется более определённой и потому в деловых финансовых кругах бытует примерно такое мнение: если ты должен кредитору пять долларов, то ты у него в плену; но если ты должен ему пятьдесят миллиардов, — то он у тебя в плену.
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Трудное это будет противоборство, но победа Внутреннего Предиктора России предопределена тем, что Черномор в соответствии с новой концепцией управления, альтернативной библейской, должен быть выведен на чистую воду, а в терминах “Руслана и Людмилы” — “на воздух”.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: “Слушай, князь!
Тебе вредить я перестану;
Младое мужество любя,
Забуду всё, прощу тебя,
Спущусь — но только с уговором...”
Раз промахнувшись, горбатый карла и далее совершает одну ошибку за другой. Он обращается к своему сопернику не как к жрецу, ответственно занимающемуся процессом жизнеречения, а как к очередной жертве своей интриги — к будущей Голове, всегда готовой пойти на сделку по расчёту или по недомыслию. Изумляясь русской силе, он полагает, что перед ним бездумное упрямство, а не концептуально дисциплинированная непреклонность, и потому не в состоянии понять, что автократия концептуальной власти, помимо элитарной, может быть ещё и народной.
— “Молчи, коварный чародей! —
Прервал наш витязь, — с Черномором,
С мучителем жены своей,
Руслан не знает договора!”
Ответ повергает в ужас глобальное знахарство не только потому, что за долгие тысячелетия впервые все вещи называются свойственными им именами (вор остаётся вором, даже если воровство узаконено доктриной “Второзакония-Исаии”), но прежде всего прямой угрозой применения самого мощного информационного оружия первого приоритета — методологического.
“Сей грозный меч накажет вора.
Лети хоть до ночной звезды,
А быть тебе без бороды!”
Осведомлённость Внутреннего Предиктора России о дутой долларовой мощи “ночных звёзд” США — главной причине надвигающегося развала ростовщической кредитно-финансовой системы — не может не вызвать досады в доме всемирного паука. Ибо не внял он своевременно Корану:
«Те, которые взяли себе помимо Аллаха помощников, подобны пауку, который устроил себе дом. А ведь слабейший из домов, конечно, дом паука, если бы они знали!» (сура 29. «Паук». Аят 40(41)).
Боязнь объемлет Черномора;
В досаде, в горести немой
Напрасно длинной бородой
Усталый карла потрясает:
Руслан её не выпускает
И щиплет волосы порой.
Становясь народом, толпа наблюдает за происходящим снизу, но пока видит лишь то, что ей демонстрируют средства массовой информации:
Там в облаках, ПЕРЕД HАРОДОМ,
Через леса, через моря
КОЛДУH HЕСЁТ БОГАТЫРЯ.
Этот фрагмент “Пролога” к поэме даёт возможность убедиться, что предложенные нами ключи к раскрытию второго смыслового ряда основных символов поэмы согласуются с авторским замыслом. Оставаясь на земле, конь Руслана не может определить, кто у кого в плену; рассмотреть же снизу, как витязь “щиплет” ростовщическую кредитно-финансовую систему Черномора, тем более затруднительно.
Два дня колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
“О рыцарь, сжалься надо мной;
Едва дышу; нет мочи боле;
Оставь мне жизнь, в твоей я воле;
Скажи — спущусь, куда велишь...”
Всё, приехали! Или уж совсем по-русски: «Укатали сивку крутые горки». Сивый — седой. У бритоголового карлика борода седая. Толпа, взирающая на мир через окно телевизора, не может пока ни видеть, ни слышать за туманом лжи средств массовой информации мольбу Глобального Предиктора о помиловании. И тем не менее надвигается долгожданное время, когда Руслан твёрдо скажет:
— “Теперь ты наш: ага, дрожишь!
Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле”.
Как это ни покажется парадоксальным, но соединение Внутреннего Предиктора России с Людом Милым произойдёт не вопреки, а благодаря Черномору: с помощью методологии на основе Различения (меч — всё время в правой руке Руслана) святорусское жречество, раскрывая знания о структурах и методах управления, делает их достоянием народов России с целью расширения своей социальной базы до границ всего общества. А как посмотрит на это горбатый карла? Ведь он лишается монополии на знание и монопольно высокой цены на продукт управленческого труда, что в свою очередь может послужить причиной развала всей толпо-“элитарной” пирамиды.
Смиренно внемлет Черномор;
Домой он с витязем пустился;
Летит — и мигом очутился
Среди своих ужасных гор.
В русских сказках центральный отрицательный персонаж — трёхглавый Змей Горыныч, как и Черномор, похищал красавиц. В сказках, преданиях, былинах — отражено мировоззрение народа. Отдельно взятому человеку, рождённому и выросшему в информационной среде, сформированной библейской концепцией и культурой, взращённой на её основе, трудно осознать её экспансионистский характер, ибо противоречивость основных заповедей иудаизма и христианства становится видна лишь в том случае, если человек обладает определённым уровнем методологической культуры на основе Различения, даваемого Свыше по объективной нравственности, позволяющей оценивать противоречивость этих заповедей на уровне сознания и подсознания. Но если человек, обладающий подобной культурой мышления, способен к осмыслению библейских стереотипов, разрушающих его сознание, то действия трёх составляющих библейской концепции — своеобразных трёх голов Змея Горыныча — не покажутся ему бессмысленными и несогласованными вне зависимости от внешне кажущихся разногласий меж самими головами. По существу этих внешних разногласий необходимо сказать следующее. Коран указывает прямо на то, что исторически сложившееся христианство[45] и иудаизм — не противостоящие друг другу силы, а «друзья один другому», т.е. единый идеологический комплекс: если иудаизм освящает воровство пятой книгой Торы — “Второзаконием”, то христианство, не осуждая прямо ростовщичество иудаизма, тем самым по умолчанию способствует Богоборчеству иудеев. Коран открыто осуждает ростовщичество и призывает мусульман к тому, чтобы среди них была община, «которая призывает к добру, приказывает одобренное и удерживает от неодобряемого» (сура 3, аят 100).