Пассионарность и творческая функция мозга.

Новообразовательные, творческие акты — сущность деятельности высших отделов мозга человека:

«Не прирожденное наследие гладких, экономных, незаметно для нас идущих рефлек­сов и инстинктов, но борьба текущих конкретных доминант с унаследованным при­вычным поведением» [Ухтомский А. А., 1966, с. 88] составляет сущность природы че­ловека.

«Нужна ли людям вечность прозябания», — спрашивает Л. Н. Гумилев, ведь «луч­шее, что есть в людях, — способность к творчеству». Причем способности сами по себе не все. Для великих свершений в науке и жизни нужен «запал», толкающий людей на жертвенное служение идеалу — реальному или мнимому.

По Гумилеву, этот «запал» — рецессивный (затухающий в поколениях) признак пассионарного индивида, рождающегося с потребностью «сгорать» в работе, что вле­чет невосполнимую затрату жизненной энергии как человека, так и этноса, неизбеж­но стареющего с растратой пассионарности, т.е. новообразовательной энергии. Од­нако «однообразие унылого существования», считает Гумилев, снижает жизненный тонус людей стареющего этноса, теряющего свою сущность — способность к коллек­тивному напряжению для самозащиты.

Можно поставить вопрос об особой роли вновь формирующихся доминант (доминантогенеза) как природного механизма, преобразующего человека, дарующего избы­точную энергию, забираемую организмом из внешней среды и вовлекаемую в напря­женную деятельность, которая по максимуму ограничивается Вселенной. Человече­ство осуществляет противоэнтропическую тенденцию живого. Такая позиция, конечно, не исключает правомерности теории этногенеза по Гумилеву.

Появляется ли надежда у человечества, осознав неизбежность этногенезов, как природного противоречивого пути своего развития, тем не менее с помощью науки обуздать многотысячелетнюю традицию межэтнических войн на Земле на новом вит­ке развития вида Гомо сапиенс — ноосферы по Вернадскому? В плодотворность идеи ноосферы, как способа разумной отмены этнических, незыблемых природных зако­нов не мог поверить Л. Н. Гумилев, что явствует из его специального высказывания [1989].

Становится все более ясно, что жизнь — высокоорганизованная сила природы осу­ществляет противоэнтропическую тенденцию Космоса. И разум, как психическое проявление природной живой системы — мозга, не может оставаться, по определению Гумилева, «антиприродной силой», разрушающей геобиоценозы, до сих пор ограни­ченной узко этническим сознанием. Способен ли коллективный разум науки преодо­леть этнические путы на основе формирования новых «надэтнических», ноосферных доминант, новых мотивов поведения на основе открытого А.А. Ухтомским закона «Заслуженного Собеседника» (доминанты на Лицо Другого) [1966, с. 94].

Начинающиеся качественные сдвиги в сознании людей предусмотрел В. И. Вернад­ский:

«Человек впервые понял, что он житель планеты и может, должен действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государ­ства или их союзов, но и в планенетарном аспекте» [1977, с. 115].

А. А. Ухтомского всю жизнь волновал вопрос о путях преобразования природы че­ловека в «борьбе с проклятием индивидуалистического прошлого», о роли творчества в становлении совершенно новых поведенческих реакций, идущих с силой инстинк­тов, преобразующих физиологический аутизм, замкнутость на себя, выводящих пове­дение человека из-под влияния гомеостатических (приспособленческих) механизмов, вплоть до пожертвования собой, своими интересами, и жизнью ради интересов обще­ства, науки, творчества. Этот острый диалог о природе человека способствует раз­витию основной психофизиологической проблемы — связи психического (духовного, идеального (информационно-алгоритмического) и биологического (материального, телесного).

А.А. Ухтомский боролся с биологизацией социальных проблем. Он призывал фи­зиологов, по необходимости исходящих в изучении доминантных механизмов из пред­ставлений своей области о целостном организме, индивиде, понимать, что моти­вы индивидуального равновесия и индивидуальной безопасности не соответствуют действительности, что даже на уровне животных доминантный процесс не может быть до конца понят в физиологической абстракции «организм и его среда». По­нятие среды всегда содержит в себе некий общественный момент — род, вид, обще­ство, и индивид должен сообразовывать свою деятельность с интересами этого об­щества.

Единственный выход для физиологов — понимать, что человек — продукт обще­ства и сущность его поведения должна быть понята как результат сочетания «преда­ния рода» — совокупности накопленного опыта поколений, знаний, традиций, усво­енных данным индивидом, и его личных способностей и особенностей. По убежде­нию Ухтомского наука об обществе переделает физиологию. Принцип доминанты не может быть до конца раскрыт в области физиологии, он имеет, кроме того, психо­логический, социальный и этнический аспекты. Этнические доминанты становятся доминантами мозга.

Соотношение психологической и физиологической сторон в доминанте Ухтомский видел в следующем:

«С одной стороны, сознание осуществляет свою деятельность на основе высших мозговых доминант, с другой — оно само стремится воспитать такие доминанты, которые бы содействовали успешной работе сознания по преобразованию характера и направленности рецепций и действий.

Доминанта — проявление нару­шения равновесия между центрами — нормальная реакция мозга, она с ее выражен­ной экспансией и направленностью ведет к обогащению организма новыми возмож­ностями.

Доминантная теория предусматривает, что высшие мозговые центры не просто влияют на низшие, тормозя и активируя их деятельность, как это принято в клас­сической физиологии, но они принципиально по-новому строят всю деятельность, перестраивают весь организм: каждая новая доминанта, представляя новую нейрональную констелляцию, создает и новую межфункциональную психологическую систему. Поэтому основное в специфической функции каждого высшего «центра», становящегося доминантой, есть новый «modus operand!» сознания, как предпо­лагал -выдающийся отечественный психолог Л.С.Выготский [см. Леонтьев А.Н., 1975].

Все вышесказанное не оставляет сомнений, что именно учение о доминанте А. А. Ухтомского в действительности является той мощной научной концепцией, по­средством которой возможно постепенное слияние двух смежных наук о челове­ке— физиологии и психологии — в единую науку — психофизиологию. После работ Л. Н. Гумилева можно говорить об этнической психофизиологии.

Этнопсихофизиология — новый виток решения психофизиологической пробле­мы— это большая заслуга Л. Н. Гумилева. Этническая жизнь приводит к тому, что человек производит радикальное изменение среды своего существования, своей эко­логии, что оказывает на него обратные воздействия, далеко не всегда предвиденные. Человек строит свою собственную природу, изменяя в процессе труда внешнюю при­роду. Мысль об изменении, но не исчезновении человеческой природы в процессе общест­венно-исторического развития исходит из наличия в человеке не биологического, но именно природного, этнически сформированного.

Пассионарный тип человека в свое время, уже 200 лет назад, определен Ф. Шил­лером как художественный образ — «энергетическая душа». Доминанта А. А. Ухтом­ского как принцип, охватывающий жизнедеятельность человека в целом, раскрывает роль высших психических (духовных) установок в усилении энергетического потен­циала, раскрытии резервов организма.

По мысли Ухтомского, чем сильнее доминанта личности, тем «больше она тащит на себе энергии из среды, забирает и вовлекает ее в свои процессы» [1966, с. 90]. Этот высший механизм пассионарности связан с развитием лобных отделов мозга, имеющих у человека мощные связи с другими отделами коры мозга, с подкоркой и непосредственно по прямому пирамидальному тракту с мышцами. Известно, что лобные доли ответственны за планы, цели, намерения, и их энергетическая роль в организме раскрывает механизм аттрактивности — влечения к идеальному мотиву, как «руля», направляющего «мотор» пассионарности.

Л.Н. Гумилев считал, что в известном смысле аттрактивность является аналогом пассионарности, однако это самосто­ятельные независимые свойства: идеальное опосредование прямо не вытекает из вы­сокой энергетичности индивида, но зависит от напряженности пассионарного поля в этносе, т. е. стадии этногенеза.

С другой стороны, Гумилев отмечал, что «избыточность энергии» толкает пас-сионария к погоне за иллюзорными целями, тогда как обычному человеку хватает энергии лишь на реальные задачи самообеспечения. Только пассионарный перегрев в этносе из-за роста числа пассионариев создает идеал жертвенности, вовлекающий массы людей в подвиг прямого действия — защиты этноса ценой жизни. Однако и в иные времена избыточная энергия пассионариев заставляет их быть «мутантами» поведения — пренебрегать инстинктом самосохранения ради иллюзорных целей и по­иска новизны, ради творчества. Пассионарии — люди «длинной воли», их намерения не угасают, а лишь подкре­пляются препятствиями — это свойство сильных мозговых доминант.

Согласно Гумилеву, внезапное появление пассионариев вызывается энергетически­ми импульсами космических влияний. Правомерно представить себе, что космиче­ская энергия претворяется в мощность доминанты личности, усиливая не только энергетический потенциал, но и творческую функцию мозга как выражение главной сущности доминанты — новообразование нейрональных ансамблей, обеспечивающее переустановку нормы реакции.

Парадоксальное свойство пассионария — жертвенная сверхактивность определяет­ся парадоксальными законами мозговых доминант — угасая, возрождаться с новой силой, и тормозить другие акты и потребности, в том числе и инстинкт самосохране­ния. Можно предполагать, что наряду с экстремумами пассионарности у немногих лиц каждый человек усиливает свою пассионарность, раскрывает свои энергетиче­ские и функциональные резервы в творческих актах. Доминантный механизм под­нимает жизненные силы, заставляет организм преодолевать сопротивления среды, устремляясь по линии поиска новизны, новых решений.

Пассионарность — не только разрушительная, но и созидательная сила, питающая взмахи гениальной мысли в индивидуальном мозгу человека, в особенности после стадии пассионарного перегрева. Ухтомский отмечал, что доминанты — конкретные определители поведения — расширяющееся достояние человека. Они влекут его к деятельности, к тратам потенциала, но они же создают новые, более высокие уров­ни энергоинформационного равновесия, что осуществляется только через громадное напряжение организма.

«Тогда понятно, что как раз более сильный деятель с мощной работой централь­ной нервной системы и всей аппаратуры, которая от нее зависит, способен за всю жизнь забрать и переработать большую сумму энергии из среды и вовлечь ее в сферу своей работы, для того чтобы дать в сумме мощный рабочий результат и длительные рабочие последствия, которые на долгое время заставят вспоминать эту индивиду­альность, когда самой ее более не будет » [Ухтомский А. А., 1966, с. 86].

Необычность гипотезы о «факторе X» активизирует ученых на поиск объектив­ных естественнонаучных доказательств механизма этого странного с точки зре­ния традиционной биологии свойства—органической пассионарности, не сводимой Л.Н. Гумилевым к простому набору отдельных поведенческих и типологических черт (храбрости, настойчивости, мышечной силы, самоуверенности и т.д.).

Несмо­тря на то, что пассионарность Гумилев характеризовал как параметрический (ко­личественно изменяющийся) показатель, сам максимально пассионарный человек — пассионарий — это некий неделимый «квант действия», интегральный эффект.

Это исключает традиционный путь применения психологического тестирования на пас­сионарность по набору субтестов, характеризующих отдельные свойства, и последу­ющим факторным анализом данных на основе выявляемых корреляций. Необходимо найти целостные, интегральные единицы анализа для объективной идентификации пассионариев.

Истинному пассионарию свойственно проявление особого, по сути абиологического типа поведения — одержимости в неукротимом стремлении («запале») даже це­ной жизни к достижению новых (зачастую иллюзорных!) целей.

На определенном историческом этапе пассионарные императивы поведения могут трансформировать­ся в новые этнические доминанты, изменяющие направление «руля» коллективных действий в интересах выживания этноса — своевременной активной переадаптации народа в новых условиях. Пассионариям свойственно бессознательное устремление по пути наибольшего сопротивления, подкрепляемое получаемыми положительными эмоциями от преодоления препятствий, характерна, возможно, генетически заданная новой природой вида Человек разумный «жертвенность», ради утверждения этниче­ских доминант (идеалов) как нового способа адаптации, выживания. В то же время и в животном мире, особенно на уровне развития элементарного разума, перестают доминировать законы индивидуального равновесия в среде обитания, поведение ин­дивидов в популяциях «социальных» животных подчиняется законам коллективного выживания [Леонтьев А.Н., 1972]. Но это всего лишь аналог органической пассио­нарности человека.

 

Интересно подробнее сопоставить по рис. 1, А, Б принципиальную кривую, отража­ющую, по Л.Н.Гумилеву [1992], изменение пассионарного напряжения в ходе этно­генеза (с указанием по оси ординат числа пассионариев и смены типа поведенческих императивов) с нашей экспериментальной кривой «доминантогенеза».

 

 

Рис. 1. Сопоставление стадий этногенеза (А) и доминантогенеза (Б); А - изменение уровня пассионарного напряжения суперэтнической системы (по Л.Н. Гумилеву [1992. С. 21]; Р - уровень пассионарного напряжения системы; -2...6 - индекс уровня пассионарного напряжения системы, соответствующего определенному императиву поведения; n...n + 21 - количество субэтносов (составляющих этнос) на последовательных уровнях пассионарного напряжения; t - время в годах от момента пассионарного толчка. Пунктиром обозначено падение пассионарности ниже уровня гомеостаза, наступающее вследствие этнического смещения (внешней агрессии). Б - изменение уровня активационно-энергетического напряжения организма человека на последовательных стадиях формирования макроструктуры психической деятельности - при переходе от напряженно-волевых действий к автоматическим навыкам [ по Л.П. Павловой, 1990, С. 275]. Дана кривая, схематически отражающая общий процесс сдвигов центрально-нервных (активация коры мозга по ЭЭГ), вегетативных (частота пульса, индекс напряжения) и энергетических (потребление кислорода) показателей в законченном цикле доминантогенеза. По оси абсцисс - последовательные стадии упражнения (t₁...t _n); По оси ординат - условные нормированные единицы сдвига показателей; ПУ - «первичное утомление» (функциональный «пессимум»); ЭД - экспансия доминанты (экзальтация, «оптимум»); ВУ - «вторичное утомление» (монотония, затухание доминантогенеза);

 

Наша кривая доминантогенеза отражает стадийный процесс активной адаптации (упражнения) при переходе от 40-60-секундной до 1-2-часовой длительности тяжелой ритмической мышечной работы на ручном эргографе, посредством волевого преодоления острого, весьма болезнен­ного утомления мышц руки [Павлова Л. П., 1957, 1988, 1990].

В обоих графиках по оси ординат отмечается признак пассионарности — энерге­тической избыточности самоорганизующихся природных систем. В первом случае имеется рост мощности пассионарного поля из-за увеличения числа пассионарных особей в этносе, а во втором — рост мощности доминатного «фокуса» возбуждения за счет суммации возбуждения и мобилизации, рекрутирования нейронных ансам­блей в доминантную констелляцию нервных центров.

Механизм процессов этногенеза и доминантогенеза принципиально один и тот же — формирование начального «фокуса» пассионарности, индукция пассионарности и биорезонанс в диссимметричной системе звеньев разной лабильности (дееспосбности).

В обоих сравниваемых процессах — этногенеза и доминантогенеза — энергетичес­кая избыточность достигает максимума после определенного периода «раскачки». Причем имеет место аналогичный - по способу его описания, сходный механизм «индуцирования пассионарности» на основе сорезонанса биоритмов, как в этническом, так и в мозговом «поле». Характерно волнообразное колебание и далее спад пассионарного напряжения в обеих системах с последующим затуханием, минимизацией.

На рис. 2, приведено сравнение стадий развития мозговой доминанты у лиц «пассио-нарного», «гармонического» и «субпассионарного» типа. Сделана попытка сопоставить поведенческие типы по Гумилеву с оценками опрос­ников и тестов, в частности теста В.Н. Русалова на эргодическую и социальную по­движность.

 

Рис. 2. Индивидуальный тип доминантогенеза (А) я его связь с параметром физиологической лабильности (Б).

А — сравнение типовых сдвигов активационно-энергетического напряжения (показатели см. рис. 1, Б) в повторных сеансах тренировок с индивидуально-предельными мышечными нагрузка­ми на ручном эргографе [Павлова Л. П., 1972]. Приведены типичные кривые для трех групп лиц: «пассионарного» типа — с высоким адаптивным потенциалом (стартовое время предельной работы 50—60с при достижении 1-часовой работы после 3-4 опытов); «гармонического» типа — со средним адаптивным потенциалом (стартовое время работы 40-50 с при достижении 1-часовой работы после 10—15 опытов); «субпассионарного» типа — с низким адаптивным потенциалом (время работы в по­вторных опытах не увеличивается и колеблется в пределах 30—1TIс). I—IV — стадии упражнения в ходе тренировочных опытов.

Б— индивидуальные особенности межфазных переходов по схеме трехфазного парабиотического процесса (I-III) по Н.Е.Введенскому (обобщение по Л. П^ Павловой). На кривой, отражающей за­кон оптимума физиологической лабильности для возбудимости [Голиков Н. В., 1950, с. 68], отмечены: to — исходное функциональное состояние; t_n — конечное состояние мозговых доминант у сравнива­емых по кривым упражнения (на А) лиц «гармонического», «пассионарного» и «субпассионарного» типов. Разные уровни исходной физиологической лабильности определяют уровень возбудимости и дееспособность (адаптивный потенциал) в процессе переустановки нормы реакции.

Примечание:Изменение состояния организма, и мозга человека в процессе упражнения на эрго­графе исследовалась нами на большом количестве (более 100 лиц) разного поведен­ческого типа по комплексу показателей: энергозатратам (в ккал), напряженности центрально-вегетативных (по пульсу) и центрально-мозговых (по электроэнцефало­грамме) процессов в ходе овладения новым, трудно достижимым навыком при разви­тии макроструктуры сверхнапряженной психомоторной деятельности [Павлова Л. П., 1957, 1972]. Сделано сопоставление поведенческих типов по Гумилеву с оценками опрос­ников и тестов, в частности теста В.Н. Русалова на эргодическую и социальную по­движность.

 

Не исключено, что поразительное сходство формы кривых этногенеза и доминантогенеза (несмотря на громадное различие протяженности событий), особенно при сопоставлении периода пассионарного перегрева с аналогичным периодом резкого нарастания максимизации сдвигов в организме - на стадии экзальтации доминанты - у лиц пассионарного ти­па, скрывает в себе общность причины — экстремальный принцип взаимодействия и развития, сформулированный для области естествознания В. А.Ассеевым [Ассеев,1977].

Как в этнической системе, так и в мозговой нейрональной системе человека вна­чале развертывается «максимизация действия»: предполагаемая Л.Н.Гумилевым избыточность пассионарной энергии ведет к «пассионарному перегреву» в усложня­ющейся системе нового этноса, что аналогично усилению доказанной эксперимен­тально энергоинформационной экспансии доминанты мозга [Ухтомский А. А., 1966; Виноградов М.И., 1957; Павлова Л. П., 1957, 1972, 1976, 1988, 1990, 1994].

За сход­ством формы кривых этногенеза и доминантогенеза, возможно, кроется общая при­чина — рост диссимметрии поведенческих стереотипов на стадии пассионарного пере­грева в этносах и рост диссимметрии состояния нейронов при нарастании экспансии доминанты мозга, в особенности пассионарного мозга (рис. 2, А). На нисходящей ветви обеих кривых развертывается вторичный процесс стабили­зации с переходом к «минимизации действия», снижению новообразовательного дей­ствия при самозатухании как этногенеза, так и доминантогенеза.

В особенности бы­стро процесс самозатухания доминанты, как показали факты, протекает у лиц «суб­пассионарного» типа поведения. Эти лица не могли преодолеть первичное утомление (рис.2 А), очевидно из-за слабого проявления следовой экзальтации (Павлова Л. П., 1957, 1970, 1976, 1994) —после реакции «пессимум» не наступала реакция «оптимум», физиоло­гическая лабильность не повышалась в следовом процессе сразу после «пессимума» (первичного утомления) «на ходу действия», как это обнаружено у пассионариев. Разработанная нами эргографическая модель мощной преодолевающей острое уто­мление деятельности выявляет людей «длинной воли» с ростом избыточной энергии на ходу деятельности. Нет «запаса» энергии, но имеется громадный резерв физио­логической лабильности — высокий адаптивный потенциал у пассионария (рис. 2, Б).

Раскрытие физиологической основы доминантогенеза у лиц пассионарного, гармо­нического и субпассионарного типа мы рассматриваем, вслед за А. А. Ухтомским и его учеником Н. В. Голиковым [1950, 1975], с позиций учения Н. Е. Введенского о физио­логической лабильности, как критерии дееспособности, и о следовой экзальтации как механизме раскрытия резервных сил организма на основе своего экспериментального материала.

Энергетическая избыточность пассионариев — результат, очевидно, врожденного свойства перехода от «пессимума» к «оптимуму» реакции на основе мощной следо­вой экзальтации доминанты. Показано, что дееспособность зависит от исходного состояния адаптивной системы, которое может соответствовать одной из трех после­довательных фаз парабиоза по Н. Б. Введенскому. В процессе адаптации эксперимен­тально установлено двухфазное изменение параметра физиологической лабильности и трехфазное — параметра возбудимости (рис. 2, Б) и построена кривая зависимости этих параметров [Голиков Н. И., 1955]. По данным нашего эксперимента [Павло­ва Л. П., 1957, 1972, 1992], индивидуально-исходное функциональное состояние (из­меряемое по указанным выше параметрам) соответствует определенной области на кривой зависимости возбудимости от физиологической лабильности (рис. 2, Б).

Так, исследуемый «гармоник» размеренно переходит к деятельности от исходного состояния более или менее глубокого «покоя», фазы адаптации (I фаза парабиоза), характеризующейся высокой лабильностью и сниженной возбудимостью. В повтор­ных, не доводимых им до сильного утомления, приемах работы (показано обратными стрелками) у него длительно не развивается функциональный пессимум, но при этом и упражнение идет медленнее (рис. 2, А), чем у пассионария. Возможно выделить не­кий подтип — «субгармоника», у которого доминанты еще более инерционны.

Исследуемый «пассионарий», наоборот, быстро выходит из состояния оперативно­го покоя к деятельности, поскольку в исходном состоянии у него выше возбудимость и оптимальна лабильность, он ближе ко II фазе парабиоза, его доминанты как бы «подстерегают» новые раздражители, чтобы перейти к действию, которое он доводит до выносимого предела. И в процессе резких переходов от «оптимума» к «пессимуму» (что схематически показано длиной стрелок) через яркие следовые экзальтации, которые ему, по нашим данным, присущи, такой пассионарий быстро наращивает «из­быточную энергию» и надолго впадает в «запальное» пассионарное сверхнапряжение, пока необходимо волевое преодоление препятствия. Однако мотивация к привычной работе у него быстро угасает, он выбывает «из игры», не доходя до стадии стереотипа (рис. 2, А).

Исследуемый «субпассионарий» из-за низкой исходной лабильности и высокой воз­будимости уже в начальном состоянии находится на границе перехода к III фазе парабиоза, а при напряженной деятельности у него быстро развивается глубокий и устойчивый функциональный пессимум (без последующей яркой следовой экзальта­ции). Он медленно адаптируется к новым условиям, и не способен к преодолению трудностей упражнения, что видно по кривой доминантогенеза.

Приведенная на рис. 2, Б схема, конечно, не вскрывает все стороны очень сложно­го и многостороннего процесса адаптации, в данной статье мы ограничились нарочи­то упрощенной демонстрацией возможного раскрытия представлений Л. Н. Гумилева о механизме «избыточной энергии», «запала», сверхнапряжения пассионария и его отличий от остальных людей. Следует обратить внимание, что «энергия» исходно никому не задана, имеются лишь более или менее оптимальные природные предпо­сылки перехода к высокой дееспособности через преодоление в данном случае острого мышечного утомления при работе на эргографе с тяжелыми нагрузками. Природные предпосылки наибольшие для пассионария, однако они не сводятся к максималь­но высокому исходному уровню физиологической лабильности по Н. Е.Введенскому. Как видно по схеме рис. 2, должно быть оптимальное сочетание возбудимости и фи­зиологической лабильности. Но должен быть также духовный «порыв», стремление к преодолению трудностей, «длинная воля» — это уже свойство высших кортикаль­ных доминант, идеально-направленных мотивов-смыслов пассионария.

В последние годы для объективной оценки степени органической пассионарности нами (совместно с дипломанткой Л. А. Титовой и С. Э. Ткаченко) выработан компьютерный способ параметрической оценки дееспособности в ходе упражнения (доминан­тогенеза) по эргограммам скоростной работы — бимануального таппинг-теста, для­щегося до полного «исчерпания» сил — функционального пессимума. Этот моторно-волевой тест дополняется особой оценкой психической акцентуации по разработанной (совместно с дипломантом Р. Галеевым) модификации бинарного дифференциала Осгуда под контролем измерения возбудимости и физиологической лабильности по спе­циально разработанной методике. Эти данные будут представлены в последующих статьях.

Приведенная принципиальная трехфазная схема парабиотического процесса на­глядно разъясняет нашу гипотезу о пассионарности как «установке физиологиче­ской лабильности» по А.А.Ухтомскому, обеспечивающей формирование мощных мозговых доминант, в свою очередь раскрывающих резервы организма по ходу на­пряженной деятельности. На схеме рис.2Б отражено, что каждому типу поведения — гармоническому, пассионарному и субпассионарйому соответствует свой диапазон функциональных возможностей, своя исходная «установка» физиологической лабильности и возбудимости, определяющяя индивидуальный рабочий эффект как функцию от исходного состояния живой системы по основному закону Н. Е. Введенского.

Мы отмечали, что кривая доминантогенеза пассионарных лиц (рис, 2, А) наи­более идентична кривой напряжения пассионарности (рис. 1, А), особенно до начала инерционной фазы. Характерен «облом» в кривых — как результат одной и той же причины — снижения органической пассионарности. В дальнейшем обе кри­вые спадают по субпассионарному типу. Думается, что сходство усредненной эксперименальной кривой доминантогенеза с кривой этногенеза в определенной степени усиливает аргумент в пользу правомерности исторического вывода Л.Н. Гумилева о реальности этногенезов и их движущей силы — органической пассионарности. С другой стороны, это совпадение кривых двух системных стадийных процессов усили­вает аргумент в пользу принципа доминанты как универсального системообразующего фактора в области психофизиологии, что далеко не всеми специалистами осоз­нанно.

Открытый Л. Н. Гумилевым признак органической (индивидуальной) пассионарно­сти дает «толчок» к новому развитию основной психофизиологической проблемы — генезиса природы человека как этно-биосоциального «сплава». Человек как новое природное тело — результат творчества природы, он сохраняет в себе все ее фунда­ментальные законы, он же способен сам быть пассионарным творцом — изменять, создавать окружающую реальность с помощью своей познавательной и преобразова­тельной деятельности. При этом человек одновременно изменяет, развивает и себя через свою деятельность: какова деятельность, таково и сознание, и личность человека [Леонтьев, 1977]. Поэтому пассионарного гения от простого смертного отличает, прежде всего, тип деятельности, а не наличие или отсутствие «эманации творящего разума».

Огромна роль способа деятельности субъекта творчества — «система многотемья» [Лобачев В.И., Павлова Л.П., 1994]. Важно, что сам Л.Н. Гумилев отмечал у пассионариев стремление к многообразию деятельности.

Человеком нельзя родиться, как писал А.А.Ухтомский, им надо делаться в ак­тивной борьбе с собой и за себя, и станет ли человек пассионарным творцом или исполнительным роботом, зависит не столько от природных свойств новорожденного, но от процесса его этнического воспитания, и обучения на первом этапе онтоге­неза и от самовоспитания — на втором. Формируясь ребенком в этносе, чело­век проходит процесс самонаправленной эволюции, трудного дела воспитания своих доминант, в особенности на Лицо другого как Заслуженного Собеседника, считал А.А. Ухтомский [1997, 1997].

Несомненно, что концепция доминанты, охватывая человека как живую систему и мыслящую духовную личность, способна увязывать этни­чески обусловленную, и будущую ноосферную, а может быть, и космическую историю вида Человек разумный.

Неверен отказ от рассмотрения этнических особенностей социальных и менталь­ных процессов. Опережающие свое время научные парадигмы рождаются, как и их носители, не просто в мыслящем человечестве, но в этносах с определенной ментальностью, опосредованной этническими доминантами. Индуцируемый (именно в этносе как биогеофизической системе!) на уровне досознательного восприятия в доречевом периоде развития человечества (и отдельного человека в онтогенезе) еще на уровне прелогического мышления по Б. Ф. Поршневу, поведенческий императив защи­ты «нашего» сохраняет наиболее мощное глубинное значение в жизни современного человека, по-прежнему рождаемого не просто на Земле, а в определенном этносе на определенной стадии его развития.

Этот механизм «вживления» этнического в ка­ждого человека еще в доречевом детстве важно исследовать методами науки, а не остаться на уровне априорного согласия с влиянием этнических доминант на обще­человеческие ценности и задачи.

Именно усваиваемые в онтогенезе этнические императивы поведения, закономерно изменяющиеся, как показал Л.Н.Гумилев, на протяжении этногенеза, а не пре­словутое «животное начало», гнездящееся в каждом отдельном человеке, являются невидимой частью айсберга человеческой природы.

Вместо заключения.

Многое зависело в развитии научной мысли от несостояв­шейся встречи фактических современников — В.И. Вернадского, А.А. Ухтомского и Л. Н. Гумилева. Научные их потомки вправе распоряжаться наследием своих учите­лей, делать попытки синтеза их идей, но не стоит преждевременно отрицать даже самые невероятные их догадки, как раз они-то и находят свое неожиданное подтвер­ждение в исторической преемственности «странных» идей.

Открыв фактор X — пассионарность, Л.Н.Гумилев создал новую страницу в человекознании — концепцию этноса как системной природной единицы жизнедеятель­ности вида Человек разумный. В то же время, привлекая повышенный интерес фи­зиологической, психологической и других наук к пассионарности, а через это и к принципу доминанты, способному объяснить пассионарное поведение «людей длин­ной воли», идеи Л. Н. Гумилева и А. А. Ухтомского выносят на поверхность научного сознания принцип диссимметрии Кюри — Пастера и космичность жизни.

Сотрудничество смежных наук в решении наиболее сложных проблем осуществля­ется не через отдельные факты, но посредством контакта встречных концепций на основе системного подхода и системного анализа. При этом подразумевается наличие у исследователя особого склада мышления, объективно отражающегося в работе моз­га, — способность к творчеству, продуктивному созиданию на основе эвристических стратегий [Павлова Л. П., 1988; Лобачев В. И., Павлова Л. П., 1994] при наличии пассионарного «запала» к научному подвигу.

Таким свойством с позиций доминанты является «рецепция дальнего порядка», результат подвижнического труда, подготавливающего акты «озарения».

Концепции об этносе и доминанте — смежные парадигмы, создающие не только встречный концептуально-терминологический, но и методический аппарат научного исследования наиболее сложных проблем человекознания, в том числе и проблемы пассионарности.

Статья рекомендована проф. В. П. Галанцевым.

Summary

L. P. Pavlova. The dominant principle and passionarity.

The direct task of the paper is to plan the fundamentals of etnophysiology of a person, by pulling together two powerful paradigms of modern science on the basis of system method. Passionarity as a system-forming factor of the etnos and etnosgenesis, by L.N. Gumilev, is unraveled on the basis of the dominant principle as a system-forming factor of capability and behavior by A. A. Ukhtomsky. The curves of the etnos-genesis and dominant-genesis are compared, then- essential similarity proves the of efficiency of a system approach in the research of energetic and behavioral aspects of the passionarity an individual organism, taking as a basis the fundamental achievements of physiology school of Sechenov-Vvedensky-Ukhtomsky, and also by the dissymmetry principle of Curi-Paster and the idea of cosmic origin of life.

Литература

Ассеев В.А.Экстремальные принципы в естествознании и их философское содержание.Л.1977.

Васильев Л. Л., Ананьев Г. Н., Плотникова Е. Е. Труд и доминанта // Новое в рефлексологии и физиологии нервной системы. Сб. 11. 1926. С. 16-20.

Васильев Л. Л. Принцип доминанты в психологии//Вести. ЛГУ. Сер. биол. 1950. №9. С.32-38.

Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Кн. 2. М., 1977.

Виноградов М.И. Физиология трудовых процессов. М., 1958.

Голиков Н. В. Физиологическая лабильность и ее изменения при основных нервных процессах. Л., 1950.

Голиков Н. В. Важнейшие проблемы, поднятые А. А. Ухтомским, и их значение для современной физиологии // 90-летие со дня рождения академика А. А. Ухтомского. Л., 1975. С. 30-44.

Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989.

Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Л., 1990.

Гумилев Л. Н. География этносов в исторический период. Л., 1991.

Гумилев Л.Н. От Руси до России. СПб., 1992.

Леонтъев Л. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

Лобачев В. И., Павлова Л. П. Парадоксы мышления. Л., 1994.

Павлова Л. П. Материалы к вопросу утомления при мышечной работе // Вести. ЛГУ. 1957. №3. С.121-133.

Павлова Л. П. Следовые процессы как основа изменения работоспособности при упражнении и активном отдыхе по И. М. Сеченову // Нервная система. Л., 1970. №11. С. 105-113.

Павлова Л. П. Отражение типологических особенностей человека в процессе формирования ра­ботоспособности в условиях эргографической методики//Вести. ЛГУ. 1972. №3. С. 125—134.

Павлова Л. П. Принцип неравновесия (асимметрии) в учении о доминанте применительно к теории работоспособности // Нервная система. Вып. 17. Л., 1976. С. 46—70.

Павлова Л. П. О методологической роли экстремальных принципов в системной физиологии // Материалистическая диалектика и системный подход. Л., 1981. С. 45-61.

Павлова Л. П. Доминантные механизмы работоспособности // Нервная система. Вып. 26. Л., 1988. С. 203 218.