Все поставленные задачи гвардейцы-разведчики в ту ночь выполнил на «отлично». Такой же оценкой были отмечены умения и знания воинов на состоявшихся сравнительно недавно контрольно-проверочных занятиях. Они показали настоящую боевую зрелость десантников. На итоговом занятии по политической подготовке особого внимания заслуживали ответы коммуниста гвардии ефрейтора Ильи Семенова, комсомольцев гвардии сержанта Анатолия Попкова и десантников Николая Швецова, Бориса Иванова. Этим воинам проверяющий объявил благодарность.
Отличились разведчики взвода и на итоговом занятии по огневой подготовке. В ночных условиях выполняли упражнения гвардии ефрейтор Иван Изьо, комсомольцы Виль Мухаметзянов, Борис Иванов и другие воины. Тем не менее, сложные условия не повлияли на качество стрельбы десантников. С первых выстрелов поражали все цели разведчики, показывая снайперскую выучку. По праву их стрельба была оценена высшим баллом.
Одним словом, образец грамотных и умелых действий продемонстрировали десантники взвода на всех контрольно-проверочных занятиях, в том числе и по инженерной подготовке. Здесь самыми первыми справились с поставленной задачей воины отделения гвардии сержанта Анатолия Попкова. Время установленного норматива гвардейцы перекрыли на 20%, за что были поощрены командиром взвода.
Оказались на высоте также молодые воины. Среди них и гвардии рядовой Геннадий Баравков. Кандидат в мастера спорта по вольной борьбе, добросовестный и трудолюбивый десантник, он быстро овладел сложной специальностью разведчика, и теперь день ото дня повышает уровень своих теоретических знаний, совершенствует практические навыки.
|
|
По-гвардейски встретили большой и радостный праздник – День Победы – десантники взвода гвардии лейтенанта Валерия Марченко. Достойные наследники боевой славы отцов, они свято хранят и приумножают славные традиции Вооруженных Сил СССР».
Вот общий фон накала учебно-боевых будней за полгода до входа в Афганистан. Так или иначе он отражает обстановку того времени: коммунисты и комсомольцы впереди, с них берут пример остальные, ориентируются в ратных делах. В этой статье читаем дальше: «Выполняя социалистические обязательства, воины повседневно проявляли горячее стремление к совершенству своей десантно-полевой выучки, повышению уровня мастерства. И это помогает гвардейцам преодолевать все трудности, покорять намеченные рубежи. Подразделение воинов-разведчиков в зимней учебе полностью выполнило социалистические обязательства. В роте подготовлено 65% специалистов первого и второго класса, все десантники здесь – значкисты ВСК, спортсмены-разрядники».
Высокую оценку разведчикам давало командование соединения, с серьезной подготовкой подходила разведка дивизии к началу боевых действий в Афганистане. Бытует известная фраза: «Хочешь мира – готовься к войне», и разведчики готовились к ней, следуя основному правилу: чтобы выжить – учись воевать. На земле Беларуси мы, офицеры-разведчики, постигая искусство войны, уже раскрывавшей свои объятья, учились сами и учили солдат, как надо воевать в современном бою. Чтобы понять накал учебно-боевых занятий, вернемся в ноябрь 1978 года.
Начальник разведки дивизии, командование роты проанализировали итоги осенней проверки 1978 года, в результате которых выявились недостатки, ошибки, недоработки командного состава. Зимний период обучения планировался с учетом выводов итоговых занятий прошедшей осени. Были определены основные направления деятельности офицерского состава, которыми стали: боевая и политическая подготовка, совершенствование материальной базы, воспитание личного состава, несение службы во внутреннем наряде. Надо сказать, что нарядов для отдельной разведывательной роты выпадало немного, и они не мешали выполнению плана учебных занятий. Мы, офицеры, ходили в качестве начальников патрулей по Витебскому гарнизону, редко – начальниками караулов в «Зеленом городке». Больше времени у нас отнимали хозяйственные работы и создание материально-технической базы в учебном центре «Лосвидо», где разведчики занимались строительством директрисы боевых машин. Тем не менее, максимально изыскивали любую возможность, чтобы сделать несколько заездов на БМД без практической стрельбы. Учили экипажи чувствовать время выполнения элементов 3-го упражнения из боевой машины десанта, делать «дорожку» при стрельбе по пулеметным целям, затем отрабатывали упражнение в целом. Офицеры подразделения, личный состав валились с ног от усталости.
|
|
Помнится случай, Александра Ленцова после нескольких суток занятий в Лосвидо поставили в наряд по гарнизону. Начальником патруля; он добросовестно отслужил очередные сутки и пришел в роту для сдачи оружия. Усталость лейтенанта была настолько очевидной, что, вытащив пистолет для разряжения, он, не вынимая магазин из пистолета, дослал патрон в патронник и сделал (как он думал) контрольный спуск. Конечно, раздался выстрел, Шура, остолбенев, снова нажимает на спуск – еще выстрел, только тогда соображает, что магазин на месте, и стрелять можно до полного его опустошения. Вынул магазин, патрон из ствола пистолета, завершив, наконец, процедуру контрольным спуском.
|
|
Достигнутые результаты не радовали нас, потому что мы знали, чувствовали: до совершенства еще далеко и надо много работать. Это понимал офицерский состав, разведывательный отдел дивизии. Проходившие накануне, летом 1978 года, учения так же вскрыли ряд недостатков, которые учитывались в дальнейшей учебно-боевой деятельности. Зимний период обучения 1978-1979 гг. готовился, как я говорил, основательно, с учетом упущенных возможностей. Совершили несколько прыжков с Ил-76М на площадку «Беловодка» под Полоцком, отработали несколько длинных переходов с ведением разведки объектов. Надо сказать, что зима того года выпала снежной, морозной, даже мне, сибиряку, было откровенно прохладно, а моим подчиненным южанам приходилось вдвойне тяжелей. Но план зимнего выхода все равно не менялся, разведывательные группы парашютным способом были выброшены на уже известную площадку, в пунктах сбора мы стали на лыжи и приступили к выполнению учебных задач. В интересах дивизии одновременно работало 12 разведывательных групп…
…Мороз крепчал и доходил до37 градусов по Цельсию. Несомненно, большую роль сыграла тренировка в закаливании личного состава. С началом зимнего периода обучения командиром роты Пащенко было принято решение – за полтора часа до обеда совершать ежедневные пробежки в составе подразделения. Юрий Георгиевич поручил мне возглавить кроссовую подготовку личного состава по закаливанию в зимний период. Командир роты учитывал, что я сибиряк, в десантном училище занимался зимним плаванием, бегал на лыжах и мог достаточно профессионально проводить занятия по закаливанию разведчиков. Делал я это следующим образом: строил в казарме роту, на выходе из расположения дежурный по роте устанавливал трамплин, личный состав в колонну по одному, разбегаясь, делал сальто через препятствие и бежал на улицу строиться. После чего я становился во главе подразделения, и мы бежали 9 километров по маршруту: «Зеленый городок» – поселок Тарный – мясокомбинат – «Зеленый городок». Форма одежды № 2 – голый торс.
Марш-броски закаляли парней, и я не помню случаев заболеваний гриппом, ОРЗ, другими простудными заболеваниями. Думаю, излишне говорить, как здорово помогли нам в горах Афгана тренировки в закаливании и выработка маршевой втянутости методом бросков. После ввода в Афганистан мы сутками выполняли боевые задачи в горной местности морозной афганской зимой 1980 года, и закалка, полученная ранее, не только пригодилась, она спасала нас. Понадобилась она и сейчас...
Каждая разведывательная группа получила задачу по ведению разведки в полосе действий условного противника. Надо было не только обнаружить предполагаемые объекты разведки, но и установить их систему охраны, обороны, выявить уязвимые места проведения диверсионных действий, то есть, говоря языком разведчиков, вскрыть объекты. Снег был выше человеческого роста, и все бы ничего, но три разведчика моей группы впервые в жизни увидели лыжи. Очень тяжело давался переход Сергею Сафарову, Геннадию Баравкову (оба из Душанбе), спортсмены-борцы, а вот на лыжах никогда не стояли. (В Афганистан Сафаров входил в качестве моего заместителя, а после увольнения в запас в мае 1980 года, моим заместителем стал Геннадий Баравков). Борис Иванов, родившийся во Фрунзе, также тяжело переносил морозную зиму и сложнейшие переходы на лыжах в тылу условного противника. В среднем суточный переход составлял до 60-ти километров по лесам Витебской области, но разведчики выдержали испытание суровой зимой и лютым морозом. Падали на ходу, засыпали, приходилось будить, тормошить, применять не только понятные всем мать-перемать, но и физическую силу – они вставали, двигались дальше и выполняли задачи. Паники не было, как не было стона, нытья – группа упорно шла к намеченной цели, успешно вскрыв объекты в назначенной полосе ведения разведки.
За двенадцать километров до базы, мы встретили разведывательную группу гвардии лейтенанта Ивана Прохора, разведчиков 350-го гвардейского парашютно-десантного полка. У Ивана солдат сломал лыжу, упал от усталости, больше не мог передвигаться. С Прохором мы приняли решение: я поведу на базу обе группы, а Иван понесет своего разведчика на себе. Останавливаться нельзя, мороз доходил до минус 40 градусов. Вперед и только вперед! К обеду мы вышли к базовому лагерю. Через пару часов Прохор вынес разведчика на своих плечах живым и здоровым, парню была оказана первая медицинская помощь (гвардии старший лейтенант Прохор Иван Иванович, выполняя боевое задание в афганской провинции Кунар, погиб смертью героя 21 марта 1980 года, похоронен в деревне Лысково Пружанского района Брестской области).
От суровой стужи досталось и мне: прихватило морозом пальцы ног, а разведывательный выход едва не стоил мне службы в качестве командира разведывательной группы. Я был вызван на заседание партийной комиссии, где члены высшего партийного органа соединения потребовали от меня отчета по вопросу обморожения личного состава. Но командиры полков, отдельных частей, в том числе, Шпак Георгий Иванович, стали на мою защиту и не позволили ретивым «политрабочим» отобрать партийный билет, что означало бы конец службы, которая не успела еще начаться. Тем не менее, этот неприятный момент не был определяющим, важным было то, что мои разведчики выдержали суровые испытания, не дали слабости овладеть душой, телом – выжили, пройдя через трудности выполнения учебно-боевой задачи.
На учебных занятиях мы преодолевали сильнейшие нагрузки, но у нас всех было четкое понимание – только обстановка, максимально приближенная к боевой, может натренировать организм к сопротивлению, к возможности выжить в сложнейших условиях. Как нам это пригодилось в Афганистане! А он был не за горами – за РЕЧКОЙ, в высоких штабах уже разрабатывались планы, на карты наносилась обстановка по оказанию интернациональной помощи... Вдоль советско-афганской границы до штатов военного времени разворачивались части и соединения, нацеленные на Афганистан, а мы, разведчики, постигали науку войны в учебных боях и походах.
В феврале 1979 года штаб дивизии спланировал очередные выходы разведывательных подразделений соединения в леса Беларуси. Разведотдел дивизии разработал комплекс мероприятий, легенды заданий для более десятка разведывательных групп, но погода словно смеялась над нами – ударила оттепель, и как результат – слякоть, туман. Лыжи пришлось нести на себе, это сразу затормозило поиск по времени. Ноги в сапогах и мокрых портянках отказывались идти по снежной кашице, пот заливал глаза. Ночью холодало, заморозки давали о себе знать, и передвигаться становилось проще. Остановки на день я делал на молочных фермах, нехитрый приют для буренок казался уютнее отеля: можно упасть на солому, вытянув сбитые ноги, закрыть глаза и немного поспать.
Переходы длились несколько суток – длинные, изнурительные, мы не «засветились» контрразведывательным группам «противника», вскрыли объекты, о чем условным шифром по радио я доложил на базу. Группе требовался отдых, и тут выяснилось, что сержант Валерий Митькин родом из Оболя, где жила его мама, родственники, грех, думаю, не воспользоваться этим удачно сложившимся обстоятельством. Принял решение: ночевку сделать в родном доме сержанта. Какая радость была для матери, увидевшей сына! Накрыт стол, на нем разносолы: бульба, сало, домашние заготовки, чай. Единственное, о чем я попросил маму разведчика – ни капли спиртного. Провал в сонное состояние произошел мгновенно, а утром свежие, накормленные домашней снедью, мы двинулись дальше решать учебно-боевые задачи. Семье Митькиных этот визит запомнился на всю оставшуюся жизнь. Судьба распорядилась так, что, спустя 25 лет, я случайно встретился с сыном сержанта Валерия Митькина, и об этом случае он мне рассказал, как о самом дорогом событии их семьи.
Восстановив силы в доме разведчика хорошим сном, я повел группу дальше. Впереди еще было много часов тяжелого пути, который необходимо не просто пройти, но и провести мероприятия, чтобы не быть обнаруженным условным противником. На отдельных участках маршрута маскировали следы лыж, сапогов. Иногда я выводил группу к населенному пункту, где имелся трактор с прицепом, договаривался с местным трактористом, чтобы он подбросил ближе километров 15 к объекту. Разведчиков я укладывал на дно тракторной тележки, забрасывал сеном, сам садился с трактористом в кабину и показывал водителю маршрут движения. У нас, офицеров-разведчиков, были зимние куртки без погон, они мало отличались от обычной гражданской одежды, поэтому я не беспокоился, что местные жители и контрразведывательные группы, работавшие по выявлению наших групп, распознают во мне командира разведчиков. Таким образом, объекты, назначенные моей разведывательной группе, были обнаружены и вскрыты в установленное время, о чем я доложил начальнику разведки дивизии. От него получил приказ о возвращении на базу. С этого момента можно было немного расслабиться и выдвигаться к базовому лагерю без особого напряжения сил и соблюдения временных параметров.
Общая задача разведывательной группы обычно делится на этапы, каждый из которых требует определенного времени на выполнение. Командир, в интересах выполняемой задачи, рассчитывает временные показатели для использования возможностей группы в получении конечного результата. Главное – не повторяться! Ни в чем: в выборе маршрута движения, способе захвата объекта, методике его уничтожения. Анализ полученной информации по задаче командир группы проводит лично для себя – начальнику разведки, у которого одновременно работают 8-10 групп, мои выводы, возможно и не нужны, потому что аналитические исследования проводит разведывательный отдел соединения на основе совокупных данных, полученных из разных источников, разными группами, в разное время и разных районах. Другое дело, если требуется уточнить достоверность той или иной разведывательной информации, то и мне придется таким же методом проводить сбор дополнительных сведений.
Разведка – постоянное творчество, которому нужна и удача, везение, а чтобы удача была удачной (извините за каламбур), ее нужно добиваться, вырывать у врага. К этому ведет долгий путь, его необходимо пройти через пот и изнеможение, ставя организм в самые невыносимые для человека условия, и преодолевать их на пределе невозможного, что достигается путем системных тренировок. Я сам себя тестировал, проверял, расчеты привязывал к реальной обстановке, приходя к наиболее разумным выводам – разведчик должен обладать способностью быстро ориентироваться в обстановке и ставить обстоятельства на службу себе, при этом всегда поддерживать профессионализм в соответствующей форме.
ГЛАВА 6
Мы нарабатывали опыт в решении разведывательно-диверсионных задач в условном тылу противника. Расскажу о разведчиках моей разведгруппы, чтобы иметь представление о парнях, служивших в разведке ВДВ в канун афганских событий. Мой заместитель и командир 1-го отделения гвардии сержант Попков Анатолий Борисович родился в 1959 году в Мурманской области. Небольшого роста крепыш редко повышал голос на подчиненных, пользовался уважением в коллективе – ему можно было доверить группу для выполнения задач, что в разведке имеет особый смысл и значение.
Гвардии ефрейтор Остриков Сергей Анатольевич, наводчик-оператор, родился в 1959 году в Волгограде. Мастер ведения огня из вооружения боевой машины десанта. Не менее спокойный, уравновешенный парень, имел авторитет в коллективе, в том числе у офицеров и прапорщиков роты.
Гвардии ефрейтор Швецов Николай Андреевич, механик-водитель БМД-1, родился в 1959 году в Мурманске. Руководил комсомольской организацией взвода, пользовался заслуженным уважением товарищей – был серьезной опорой в моей командирской деятельности.
Гвардии рядовой Иванов Борис Александрович, разведчик. Родился в 1959 году в городе Фрунзе, столице Киргизской ССР. Крепкий, накачанный парень, мой посыльный, поднимал меня по боевой тревоге в Афганистан в ночь с 10 на 11 декабря 1979 года.
Гвардии младший сержант Мухаметзянов Виль Расимович, командир 2-го отделения, родился в 1960 году в Свердловской области. В 1984 году успешно окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, став достойным офицером-десантником. При выполнении боевых задач в Афганистане получил несколько тяжелых ранений, но успешно продолжает активную деятельность на стезе воспитания молодого поколения.
Гвардии ефрейтор Клычков Михаил Николаевич, наводчик-оператор БМД, родился в 1958 году в Шкловском районе Могилевской области. Уверенно владел вооружением боевой машины десанта, учебные стрельбы выполнял на «хорошо» и «отлично».
Гвардии рядовой Орлов Александр Александрович, родился в 1959 году в Москве. Механик-водитель БМД-1, технику знал на «отлично», мастерски водил, грамотно проводил ремонтные работы. При выполнении боевой задачи в Афганистане, боевая машина, которую он вел, подорвалась на мине, Александр получил контузию. Скоропостижно скончался в 2001 году.
Гвардии рядовой Козлов Иван Владимирович, разведчик. Родился в 1959 году в Усть-Каменогорске. Физически развитый парень, способный взять любого «языка», слегка помять, но доставить живым на базу.
Гвардии рядовой Бусыгин Александр Александрович, разведчик. Родился в 1959 году в Тюменской области. О нем я уже говорил в разрезе политической подготовки. Имея тренированное тело, специальную подготовку, он принимал участие во всех показных мероприятиях. Головой разбивал кирпичную кладку, бутылки, совершал опасные трюки на трамплине с метанием ножей – мог одновременно взять нескольких «языков». Спустя четыре года после описываемых событий, Бусыгин окончил школу прапорщиков, прибыл в 108-й парашютно-десантный полк старшиной 4-й роты 2-го батальона, где я был заместителем комбата. Совсем недавно Александр позвонил мне по телефону из Великобритании, где он обосновался в последние годы. Имеет свое дело.
Гвардии младший сержант Хрисанов Игорь Алексеевич, командир 3-го отделения, родился в 1959 году в Москве. Подтянутый, требовательный младший командир. Пользовался авторитетом у подчиненных, добросовестно обучал своих разведчиков.
Гвардии ефрейтор Изьо Иван Михайлович, наводчик-оператор БМД, родился в 1959 году в Западной Украине. Пожалуй, самый, грамотный и результативный специалист по стрельбе из вооружения боевой машины десанта. Имел большой практический опыт стрельбы из ПТУРС «Малютка» по бронированным объектам условного противника, при этом все цели им поражались на «отлично».
Гвардии ефрейтор Войтович Евгений Васильевич, механик-водитель БМД-1, родился так же в Западной Украине в 1958 году. Старослужащий солдат, самый опытный в вождении боевой техники, ее обслуживании. Передавал свои знания и умения молодым механикам-водителям, вырастил достойную смену, которая в боевых условиях зарекомендовала себя с лучшей стороны.
Гвардии ефрейтор Семенов Илья Михайлович, разведчик, родился в 1958 году в Томске. Мой земляк – сибиряк, первый из солдат и сержантов срочной службы ставший кандидатом в члены КПСС, конечно же, мой помощник в деле воспитания личного состава. Добросовестный парень, имевший высокий авторитет в подразделении. С этими ребятами я начинал службу в разведке, с ними работал на разведвыходах, успешно сдавая итоговые проверки, в результате чего сложился дружный коллектив с высокой профессиональной подготовкой.
В разведке очень важна индивидуальная подготовка каждого разведчика, которая куется системными тренировками и занятиями. Специфика выполнения задач в тылу противника предполагает наличие у каждого разведчика такого набора профессиональных качеств, которые бы обеспечили выполнение задания в составе группы и каждым в отдельности. Не менее важный фактор – взаимозаменяемость в экипаже и группе. В условиях боевых действий это является необходимым атрибутом. В мае 1981 года, в одной из боевых операций, трое разведчиков разведывательной роты 350-го гвардейского парашютно-десантного полка из экипажа моей, командира роты, боевой машины получили пулевые ранения – механик-водитель в том числе. Но это не повлияло на успех боестолкновения: раненого механика заменил один из разведчиков, я – наводчика-оператора и мы в отрыве от главных сил вели бой с превосходящими силами душманского отряда. «Духи» подходили к нам на расстояние пистолетного выстрела, но взаимная выручка, локоть товарища помогли прорваться к нашей группировке…
Закончился зимний период обучения. Весной 1979 года мы готовились к сдаче проверки по боевой и политической подготовке. В составе взвода, затем подразделения, мы в палатке «окуривания» отрабатывали нормативы по защите от оружия массового поражения, проводили дезактивацию и дезинфекцию техники, личного состава. В специальную палатку «химики» размещали учебный газ – хлорпикрин, по отделениям заводили в нее разведчиков и давали команду: «Соединительная трубка порвана!», «Шлем-маска порвана!». По принятой методике разведчики, затаив дыхание, чтобы не наглотаться мерзопакостного газа, заменяли вышедшие из строя части противогаза. Сколько слез было пролито на этих тренировках!
Офицеры много работали с механиками-водителями по вождению боевых машин, отрабатывая упражнения, выносимые на проверку, порядок, технику преодоления препятствий. За полгода напряженных будней мы провели тренировки из стрелкового оружия, вооружения боевой машины, как требовал «Курс стрельб»: 50% – днем, 50% – ночью. Тем не менее, командир роты Пащенко, видимо, сомневался, что экипажи боевых машин способны уверенно выполнить 3-е упражнение из вооружения БМД-1. Для исключения обстоятельств, которые бы помешали выполнению упражнения на «отлично», им была разработана «диверсионная» операция, главным героем которой Юрий Георгиевич назначил меня. Замысел операции заключался в следующем: с автоматом АКМС и несколькими магазинами я располагался в десантном люке боевой машины. При выполнении тренировочного заезда по упражнению, когда БМД выходила на дальний рубеж, я должен был незаметно покинуть боевую машину и занять подготовленное заранее место. Когда последующие заезды экипажей шли на зачет, и стреляющий наводчик-оператор не попадал в пулеметные цели, моя задача состояла в том, чтобы одиночными выстрелами их поражать наверняка.
Проблемы начались на первом этапе: меня, видимо, заметили на пульте управления огнем и доложили об этом проверяющему подполковнику Байкееву, начальнику оперативного отдела дивизии, принявшему решение проверить дальний рубеж. На УАЗ-469 он выехал к месту моей «засады» и мне уже ничего не оставалось делать, как отползти в соседнее болото и нырнуть в него с головой. Успев занять положение в болотной жиже, чтобы не всплыть на поверхность, где оставался только нос, я замер. Байкеев в трех шагах прошел от места моего погружения, проверив канавы, окопы, возможные места, где бы мог остаться человек. Никого. Возможно, он допускал, что какой-нибудь солдатик, готовя огневой рубеж к проверочным стрельбам, мог заснуть и остаться на линии огня. Никого не обнаружив, он вернулся на пульт управления и дал команду к выполнению контрольного упражнения. Пока готовился первый заезд, на это ушло 2-3 минуты, я занял огневую позицию. А дальше – все, как по маслу: двум заездам я «подработал», сделав прицельные и никем не слышимые выстрелы. Это означало, что в копилку «отличных» оценок подразделения попали высшие оценки, заработанные не совсем праведным путем. Но и это еще не все: контрольные стрельбы заканчивались подведением итогов, а значит – построением. Последний экипаж, закончив стрельбу, разрядил вооружение БМД, возвращался на исходный рубеж. Я же, маскируясь пылью, поднятой боевой машиной, травой, складками местности полз на четвереньках метров 400, чтобы вернуться к личному составу роты, ждавшей команду на построение. В болотной вонючей тине, страшный, как черт, я приполз к своим разведчикам, успев ополоснуться, переодеться за пару минут и, как ни в чем не бывало, стать в строй. Никто не заметил, что в течение часа командир 3-го разведывательного взвода отсутствовал. Впрочем, о моей «диверсионной» вылазке знал только командир роты, а пережить мне пришлось немало: именно в этом эпизоде я впервые услышал реальный шелест пуль, летящих над головой. Звук рикошета, визг в безумном полете, конечно же, произвели впечатление. Вместе с этим пришло понимание того, что в любом случае необходимо соизмерять степень риска с принимаемым решением. Конечно же, это было взято на вооружение, как руководство в своей командирской деятельности.
Тем не менее, итоговая проверка весной 1979 года прошла успешно. О достижениях разведчиков писали в дивизионной многотиражке. Прошли комсомольские собрания взводов, подразделения, где были даны высокие оценки прошедшей проверки. В своих выступлениях комсомольцы оценили успехи, занимались критикой, вскрывали недостатки. Без критики было немыслимо ни одно выступление: бичевать не бичевали себя, но о своих недоработках мы говорили честно и справедливо. У меня сохранился протокол комсомольского собрания моего 3-го разведывательного взвода от 20 мая 1979 года. Вот его положения: с отчетным докладом выступил комсгруппорг взвода гвардии ефрейтор Сехан. Докладчик раскрыл деятельность комсомольской группы за отчетный период. Назвал фамилии: комсомолец Изьо допустил самовольную отлучку, комсомольцы Баравков, Гордеев слабоваты в политической подготовке. В докладе отмечается невысокая самокритика в оценке действий вышеуказанных разведчиков. В свою очередь выступили комсомольцы, обсуждая отчетный доклад комсомольского вожака. Комсомолец Изьо в своем выступлении осудил самоволку, сделав встречное предложение о необходимости освоения специальности молодыми наводчиками-операторами, посетовал на то, что практических стрельб из вооружения БМД-1 планируется мало. О взаимопомощи и дополнительных занятиях по специальной подготовке выступил комсомолец Мухаметзянов. Комсомолец Гаркуша высказался о недостаточной технической работе, которую надо ставить на качественно новый уровень. Комсомольца Колыхалкина волновало вождение боевых машин по 3-му упражнению. Таким образом, комсомольцы взвода подвели итоги прошедшего периода обучения, наметили задачи на следующий период. Впереди лето, а значит, план боевой и политической подготовки будет еще насыщенней. Это понимали все.
ГЛАВА 7
Весной 1979 года во взвод пришло молодое пополнение: младший сержант Нищенко, ефрейторы Панчук, Ксендиков. Окончив учебное подразделение в Гайжюнае, они прибыли для дальнейшего прохождения службы. Командир роты организовал проведение инструкторско-методических занятий по вводу молодого пополнения в строй. В отношении набора остальных солдат для разведки дивизии соблюдался следующий принцип: в учебный центр «Лосвидо» отправлялся один из офицеров нашей роты в качестве командира учебного взвода. Он занимался в лагере по программе «Курса молодого солдата», как все командиры парашютно-десантных взводов, но главной его задачей было – подбор в дивизионную разведку наиболее подготовленных солдат, которые по нашим требованиям подходили для службы в разведке. В этот раз Юрий Георгиевич доверил мне заниматься подбором молодых разведчиков.
По прибытии в «Лосвидо» я окунулся в учебный процесс: изучение уставов Вооруженных Сил, строевая, физическая, огневая подготовка, защита от оружия массового поражения, совершение прыжков с парашютом. Приглядываясь к молодым солдатам, я оценивал их, делал выводы в отношении кандидатов в разведку. За две недели моего пребывания в учебном центре я отобрал несколько человек – в последствии рядовые Пальцев, Прокопенко, Лебедев попали в мой разведывательный взвод. Но случилась нестандартная ситуация, в один из майских вечеров 1979 года, вечером, у меня начался сильный приступ аппендицита. Ночью меня доставили в медицинский батальон, а к утру прооперировали. Затем последовал послеоперационный отпуск и к молодым солдатам я уже не вернулся – командир роты нацелил меня на задачи, связанные с подготовкой материально-технической базы, устройством стрельбища и директрисы БМД. Заменил меня в учебном центре Сергей Коробицын, в последствии отобравший нам отличных парней. Мне же пришлось заниматься по следующему плану: до обеда ремонтом объектов в «Лосвидо», а после обеда отрабатывать упражнения по огневой подготовке, вождению техники. Делал это я по методике «пеший по-машинному» – без выполнения практических стрельб, соблюдая при этом главный принцип: при любом варианте развития событий – находить решения таким образом, чтобы минимально страдал процесс обучения.
Наряду с прибытием молодого пополнения весной 1979 года, в запас увольнялись опытные солдаты и сержанты, что ослабило профессиональную подготовку взвода. Пришедшим молодым солдатам в вопросах боевой и политической подготовки я уделял больше внимания. Требования к солдатам разных призывов при сдаче проверки по конечному результату были, практически, одинаковы, но молодежи приходилось «догонять» старослужащих солдат по многим дисциплинам и специфике разведывательных действий, приобретать необходимый опыт, навыки и практику.
Была ли «дедовщина» в учебном процессе среди разведчиков взвода? Мне нетрудно ответить на этот вопрос, потому что срочную службу я прошел от курсанта «учебки» до старшины роты в Забайкальском военном округе. Командирам всех степеней в работе с личным составом необходимо знать, чем дышит каждый солдат: поставит командир свою деятельность таким образом – не будет «дедовщины», будет ходить, наступая на собственные гениталии, породит и «дедовщину», и более извращенные формы искривления дисциплинарной практики. Мне, командиру взвода, положено было знать о солдате больше, чем тот знает сам о себе. Знать особенности каждого военнослужащего, слабые и сильные стороны, чувствовать за какие «струнки» и как потянуть, чтобы вызвать ту или иную реакцию. К тому же, вопрос информации во взводе я ставил не методом дешевого «стукачества», а откровенным разговором с сержантами, комсгруппоргом, солдатами, которые пользовались авторитетом в коллективе. Делал я это публично для поднятия авторитета сержантского состава, их значимости в общем деле воспитания подчиненных. Комсомольский вожак Николай Шевцов, затем, Сехан, через комсомольскую организацию также положительно влияли в этом вопросе. То есть, хочет командир искоренить проявления «дедовщины», он это сможет сделать, не хочет заниматься или того хуже – отдаст дисциплину на откуп «дедам» – пиши, пропало. В процессе подготовки и воспитания личного состава я использовал такие инструменты воздействия, которые давали положительные результаты. Взвод представлял собой дружный, сплоченный коллектив, болевший за результаты проверок, выходов, других испытаний, выпадавших на нашу долю.
Лично мне довелось быть «дедом» в течение многих лет, сержантом. Ни разу никого не ударил, не унизил, потому что всегда хватало авторитета руководить подчиненными командой, прописанной в уставе. А вот авторитет надо зарабатывать изо дня в день! Для начала надо самому научиться делать то, что положено на «отлично» и еще чуть-чуть лучше – это первая ступень признания авторитета. Потом заявить себя в интеллектуальной сфере – следующая ступень приобретения уважения в коллективе. Затем сделать так, чтобы к тебе прислушивались, с тобой считались. И главное – авторитет надо поддерживать добрыми делами каждый день и каждый час.
Ничего в этом необычного нет, жизнь есть жизнь и воинским коллективом необходимо заниматься постоянно. Солдат должен всегда быть занят, только тогда в голову молодого человека меньше лезет дурных мыслей. Грубовато, но практика показывала, что это так: молодость, задор, энергия, тестостерон должны быть управляемы. В армии для этого есть командиры, которые обязаны понимать и грамотно руководить процессами воинской службы. Это тоже один из моментов ликвидации «дедовщины», как явления, если таковая существует в воинском коллективе. Опять же возвращаюсь к тому, что командир должен видеть все, что делается в его подразделении, более того, если складывается впечатление, что у него с дисциплиной порядок – стоп!!! Здесь что-то не так, надо вникать в ситуацию в целом. При этом никакого успокоения и почивания на лаврах, иначе – быть ЧП. Процесс воспитания личного состава – это постоянный процесс, который должен иметь системный характер. Хочу отметить – для нас, офицеров-разведчиков, не было разницы, из какого взвода солдат расстегнут, опоздал в строй – он получал замечание от любого офицера, который видел то или иное нарушение. Можно много говорить о методике воспитательной работы воинского коллектива, но важно понимать – она должна вестись непрерывно.
Лето 1979 года для разведчиков дивизии характерно тем, что разведывательные подразделения соединения отрабатывали совершение прыжков с парашютом с самолетов военно-транспортной авиации, проводили учебно-боевые мероприятия по ведению разведки с переходами на большие расстояния. Разведка применялась в действии по полной программе: офицеры, прапорщики в семьях бывали нечасто: забегали иногда на ночь, чтобы привести себя в порядок, «отметиться» в семье и убыть в леса Беларуси. В этот период стало известно: в августе разведчикам соединения предстоит участвовать в стратегических учениях Белорусского военного округа с практическим десантированием с малой высоты и решением разведывательно-диверсионных задач в тылу условного противника. Началась кропотливая подготовка к учениям: отработка степеней боевой готовности с выходом в районы сосредоточения, ожидания, швартовка техники, подготовка ее к десантированию, изучение объектов вероятного противника, укладка парашютов и парашютных систем – решалось множество других вопросов.