Необходимость поддерживать определенные пропорции между населением, ресурсами и окружающей средой всегда осознавалась как важная и сложная управленческая задача.
Демографическая политика имеет давнюю историю и богатый опыт практической реализации: от основания древними греками колоний для расселения быстро прирастающего населения или установления привилегий трехдетным семьям римскими императорами до политики «одна семья – один ребенок» в современном Китае.
Возникновение античного государства с его законами, с общественным неравенством и экономикой, построенной на труде рабов с его крайне низкой производительностью, обусловило зарождение и развитие демографической политики как государственной политики.
Разрабатывая и реализуя законы, упорядочивающие жизнь и сосуществование миллионов людей, государство прямо или косвенно регулировало и демографическое поведение индивидуумов и семей. Так, в одном из древнейших правовых актов – своде законов вавилонского царя Хаммурапи (примерно 1760 г. до н.э.) – 68 статей из 282 были посвящены семейному праву.
Рост численности населения древних государств в благоприятные годы, когда войны и стихийные бедствия, эпидемии и неурожаи не сокращали населения, вынуждал к контролированию его роста путем стимулирования рассредоточения населения вплоть до принудительной эмиграции. Уже в IV – V вв. до н.э. ощущалось перенаселение в небольших древнегреческих городах-государствах, что побуждало вынужденную эмиграцию избытка населения и принимало форму периодического основания колоний. Греческую колонизацию Средиземноморья и Причерноморья (а истоки ее уходят к VIII в. до н.э.) можно, пожалуй, считать первой формой целенаправленного регулирования численности и размещения населения.
Переселение жителей из густонаселенных районов в малонаселенные с избытком земли для поддержания «оптимальной» пропорции между количеством земли, продовольствием и населением предлагалось в V в. до н.э. древнекитайским философом Конфуцием (551-479 гг. до н.э.) и его последователями как эффективная государственная мера. Конфуций говорил своим ученикам: «Если богатство распределить равномерно, то не будет бедных, если в стране установить гармонию, то население не будет казаться малочисленным».
Проблема ограничения численности населения, опасность чрезмерного роста народонаселения, которая периодически вставала в государствах античного мира, нашла отражение в высказываниях и работах выдающихся греческих мыслителей того времени: Сократа (ок. 470 – 399 до н.э.), Платона (427 – 347 гг. до н.э.) и Аристотеля (384 – 322 гг. до н.э.).
Большое влияние на формирование взглядов на политику в области воспроизводства населения оказывали религиозные доктрины, вполне заменявшие в качестве регуляторов поведения правовые нормы. Например, христианство рассматривало возможность сексуальных отношений между мужчиной и женщиной только в рамках брака, поощряло половое воздержание, осуждало разводы и аборты. Религиозные доктрины Востока, преобладавшие в Китае, Индии, Персии, в целом предписывали продолжение рода и деторождения в законном браке; в буддизме (и в меньшей степени в индуизме) обет безбрачия считался высоким духовным идеалом.
В средние века, изменившиеся экономические условия способствовали появлению у крестьян стимулов к большой семье – воспитание детей стоило дешево, а рабочая сила в хозяйстве была нужна, тем более что налогами облагалось, как правило, только взрослое население. Отношение к многодетной семье определялось высоким уровнем смертности, эпидемиями, уносившими, сотни тысяч жизней и, прежде всего, высокой экономической ценностью детей.
В XVII в. Франция одной из первых в Европе начинает проводить политику поощрения роста населения. Ее мотивы обусловливались и учением меркантилизма и демографической ситуацией. Франция понесла большие потери в 30-летней войне с Германией (1618 – 1648 гг.), а также теряла население из-за значительной эмиграции, вызванной религиозными преследованиями католиками протестантов-гугенотов.
К середине XVIII в. усилились экономические предпосылки популяционизма – приверженности росту населения, связанные с расширением мануфактурного производства и увеличением спроса на рабочую силу. Это поддерживало дальнейшее распространение идей желательного роста населения. Они нашли свое отражение в трудах великих французских просветителей Жан-Жак Руссо (1712 – 1778 гг.), Шарля Луи Монтескье (1689 – 1755 гг.), Дени Дидро (1713 – 1784 гг.); в трудах Клода Адриана Гельвеция (1717 – 1771), Дэвида Юма (1711 – 1776) и других мыслителей. Лишь Вольтер (1694 – 1778 гг.), пожалуй, критически относился к идеям о росте населения, соотнося проблему населения с проблемами благосостояния и духовного развития.
Многие русские государственные деятели и ученые XVII – XIX вв. поддерживали идею увеличения населения. В крепостной России существовал закон, по которому каждая семья платила подать («тягло»). Отсюда проистекала заинтересованность государства в ранних браках, так как увеличение числа новых семей обеспечивало приток новых доходов в казну. Ранние браки и высокая рождаемость одобрялись церковными догматами, формировавшими установки и поведение населения.
Наиболее цельное и систематизированное изложение необходимых и возможных мер политики населения в России было представлено в трактате М. В. Ломоносова «О сохранении и размножении российского народа» (1761 г.). Он предлагал провести мероприятия, направленные на создание благоприятных условий для рождения детей в браке и вне брака, на сокращение детской смертности, на прекращение эмиграции. Мероприятия, предложенные М. В. Ломоносовым, имели как культурно-просветительский характер, так и административно-правовой (например, пересмотр церковных правил и обычаев).
При императрице Екатерине II (видимо, не без влияния ломоносовского трактата, как и не без влияния того, что осуществлялось во Франции, а ранее – в Риме) были отменены «венечные памяти» (по сути, пошлина за венчание), облегчено вступление в брак вдовам и женам ссыльных, при выборах на общественные должности предпочтение стали оказывать тем, у кого больше детей. Указ Екатерины от 1774 г. повелевал не венчать малолетних со взрослыми девками. Указ 1784 г. Синода предписывал в проповедях склонять народ к благосклонному отношению к внебрачным детям. Были учреждены дома для подкидышей и незаконнорожденных.
Почти все прогрессивные деятели России того времени (государствоведы, медики, философы и писатели) разделяли популяционистские позиции увеличения народонаселения России (А. П. Волынский, А. Н. Радищев, В. Н. Татищев и др.). В то же время историк и публицист М. М. Щербатов считал быстрое увеличение крестьянского населения одним из факторов распространения бедности в России.
На рубеже XVIII – XIX вв. на смену популяционизму пришла иная, противоположная доктрина, доказывающая необходимость сдерживания роста населения, которая принадлежала Томасу Роберту Мальтусу (1766 – 1834 гг.). Экономической предпосылкой антипопуляционизма был активно свершавшийся промышленный переворот. Он вел к появлению «лишних рабочих рук и ртов», накоплению относительно избыточного населения.
Мальтус, заимствуя идеи английского богослова юриста и естествоиспытателя Мэтью Хейла, который ввел в научный оборот термин «эволюция», и итальянского монаха и ученого-экономиста Джанмарии Ортеса о возрастании населения в геометрической прогрессии и ряд других экономических идей и теорий, объяснял причины возникновения пауперизма (от лат. pauper – бедный) – есть явление массовой бедности) перенаселенностью и неразумным размножением рабочего класса. Поэтому он высказывался за предупреждение избытка населения, в том числе распространение в народе норм христианского аскетизма, воздержание от вступления в брак и обуздание «инстинкта размножения».
В конце XIX в. вновь появляются предпосылки для возрождения популяционистских идей. Экономическая и географическая экспансия, сопровождавшая борьбу за раздел мира на сферы влияния, повысила роль численности населения как фактора силы, возможности создания большой армии. Низкая рождаемость во многих странах Европы и снижение прироста населения способствовали тому, что демографические проблемы стали предметом обсуждений на заседаниях парламентов.
Известный французский демограф Жак Бертильон. (1851 – 1922 гг.) объявил теорию Мальтуса «позорной», требовал законодательными методами влиять на увеличение рождаемости.
Развитие взглядов на демографическую политику в 20 – 30 гг. XX в. произошло в фашистской Италии и нацистской Германии. Экспансия, борьба за жизненное пространство были стержнем геополитики итальянского и германского фашизма, которая принесла неисчислимые беды народам Европы, привела к потерям десятков миллионов людей, погибших во второй мировой войне. Популяционистская демагогия составляла важное звено идеологического арсенала фашизма. Так, выступая в палате депутатов в 1927 г., итальянский дуче Муссолини заявил в своей речи: «Не основным, но предрешающим фактором политической, а также экономической и моральной мощи наций является их демографическая мощь». Им была написана брошюра «Численность как сила», в которой он полагал, что «высокая рождаемость будет отличать фашистский народ от прочих европейских народов и указывать на его жизнеспособность, на его волю к продлению жизнеспособности в веках».
Политика народонаселения Гитлера, подобно политике Муссолини, диктовалась двумя соображениями: 1) большое население было необходимо для удовлетворения растущей потребности в «пушечном мясе»; 2) демографический компонент был важной составной частью «расовой теории».
Для демографического «просвещения» в Германии была огромным тиражом выпущена пропагандистская брошюра «Вымирающий народ». В миллионах экземпляров этой брошюры все ошибки списывались на эпоху «либерализма и марксизма». Были запрещены противозачаточные средства и аборты, рекламировалась и поощрялась внебрачная рождаемость.
Фашизм на долгие годы скомпрометировал идеи демографической политики, которые и сейчас нередко связывают только с тоталитаризмом, с его агрессивностью, нуждающейся в миллионных армиях для утверждения своих идеологий среди иных территорий и народов.
История демографической политики показывает, что она была слабым инструментом и не могла заметно влиять на воспроизводство населения. Общественно-экономические условия, как правило, сводили на нет все усилия демографической политики, которой отводили нередко ошибочную роль главного лекарства для лечения больных экономик и социально-политических систем.