– Какие предложения, разведка? – склонился ко мне командир звена.
– В зону поиска вошли, думаю, охоту начнем с дальнего рубежа.
– То есть, дальше реки не пойдём?
– Да, командир. Слева ГЭС Суруби, которую «духи» мечтают взорвать. Вероятно, к ней и подтягивают оружие, взрывчатку, мины. Посмотрим подходы с восточного направления.
– Принято.
Рельеф юго-восточнее Сурубийского серпантина выделялся более-менее равнинными плато, широкой сетью водных ресурсов. Климатические условия в его районе менялись в зависимости от высоты над уровнем моря. При спуске с перевала в долину происходил резкий перепад с 1800 до 400-600 метров и на хребтах появлялись пальмовые рощи, влажные субтропики, где населением собиралось по три урожая в год.
Караван, вероятней всего, прошел по северной оконечности хребта Спингар, затем, через Мамахейль, Хисарак - сблизился с Кабульским плато. В семидесяти километрах восточней столицы он поднялся на него с восточной оконечности и вышел наДжигдалай, где был зафиксирован агентурной разведкой ХАД. Сейчас он затаился в ожидании удобного момента для решающего броска в пункт отгрузки. Он где-то здесь! Местность не располагала к маневрам – опасно.
Предположив, что груз предназначается для диверсии на гидроэлектростанции, каравану надо будет свернуть на север и подтянуться ближе к объекту атаки. Если же поставка оружия одному из боевых отрядов, то вероятней всего, караван следует в район Баграми, где в последнее время отмечалась активная деятельность сил сопротивления.
Нет? Дальше Кабул. Возможна его переброска в столицу, но маловероятно – «духовское» подполье прижато силами безопасности, поэтому версия атаки на ГЭС Суруби – более предпочтительна: объект государственного значения, питал электричеством Кабул, пригороды, окрестные населенные пункты. Неоднократные ориентировки разведорганов в отношении ГЭС – объекта вожделения душманских лидеров, могли служить серьезным основанием считать, что караван направляется в район Суруби. Кстати сказать, в тех же самых ориентировках отмечалось: в случае диверсии на плотине ГЭС вода устремится в столицу Афганистана, что вызовет наводнение в городе и близлежащих его районах. Сурубийское водохранилище питали реки Кабул, Панджшер, Логар и Сурхруд с притоками, что сосредоточило в нем огромные водные ресурсы, которыми желала распорядиться оппозиция. Было о чем задуматься руководству страны.
Мы входили в полосу ведения поиска, ограниченной рубежами: на севере – ущельем Амиры Гази, рассекавшего отрог на части, на юге – излучиной русла реки Чакарихвар. В этой полосе находился искомый нами объект, с одной стороны – похожий на иголку в стогу сена, с другой – границы указанной полосы он должен был пересечь в обязательном порядке. Полоса представляла собой пространство, ограниченное по ширине с востока и запада высокими, но проходными горами. Пройти караван мог только здесь! Все остальные пути были ограничены мощной непроходимой грядой - только птицам летать. С севера на юг по длинне, полосу «чесало» смешанное звено вертолетов - с нами на борту.
– Командир, идем на юг вдоль русла реки.
– Идем.
Правым креном вертолетные пары вышли в направление юг. Принимая за рабочий вариант версию: груз каравана предназначен для нападения на ГЭС, мы отработаем направление, условную линию которого караван, так или иначе – пересекал.
Мы шли над восточным берегом реки, от которого начиналась равнинная местность, снижавшая опасность обстрела. На правом берегу виднелись несколько прилепившихся к гребню кишлаков – опасных своим положением «вертушкам» и удобных для позиций ДШК.
Так, сориентирую наблюдателей.
– Андрей, с Сокуровым глаза на землю, смотреть внимательней.
– Смотрим, товарищ старший лейтенант.
– Не пропустите мелочей: следы на снегу, расщелины – все хорошо просматривается. Обратили внимание?
– Да-да!
– Игорь, с Мишей под контроль кишлаки: блеск огня – доклад.
– Понятно, товарищ старший лейтенант.
Нищенко с Гапоненко отслеживали обстановку с левого борта вертолета, опасного обстрелом с земли: на западе кишлаки замыкали предгорье, восточной окраиной прижались к речонке.
Вернулся к пилотам.
– Прижиматься не будем к хребту – опасно, пойдем правее, – крикнул командир звена.
– Идем Видимость хорошая.
– Слушай, – вертолетчик повернулся ко мне, – минут через двадцать выйдем на Сурубийский хребет, за ним – водохранилище, если ничего не зацепим, повернем на Джигдалай, плато обойдем «восьмерочкой». Как смотришь?
– А что? Попробуем. Охватим большую площадь!
Цепочки хребтов постепенно становились выше, превращаясь в высокий массив, раскинувшийся вдоль дороги на Джелалабад. Горы контролировались душманскими отрядами. Дальше – водохранилище, ГЭС.
– Нельзя! – Командир вертолетчиков кивнул на серпантин. – Опасно.
– Не полезем. Пройдем вдоль подошвы хребта на Джигдалай, там посмотрим.
– Как скажешь!
Развернувшись на 180 градусов, мы пошли над долиной, засыпанной снегом. Речонка осталась по правому борту, слева – горная цепочка, протянувшаяся с юга на север. Вдоль нее развалины кишлаков, разбитых авиацией, вероятно, в дни революционных преобразований войска Амина прошлись огнем и мечом.
Показалась вершина, взметнувшаяся пиком до небес. Остроконечное создание словно изваяли в центре равнины архитектурной изящностью: красиво, броско – она впечатляла стройным совершенством форм. Невдалеке от нее по долине шла машина яркой раскраски, наверное, одна из местных «бурубухайек», каких бесчисленное множество передвигалось между кишлаками. Остановилась, постояв немного, двинулась дальше. Людей перевозит что ли? Ленивым взглядом я скользил по долине, осматривая небольшие кишлачки, овраги – мертвая в снегу пустыня, ничего примечательного.
– Товарищ старший лейтенант, смотрите?