– Ну?
– Не туда смотрите. Вон!
Прикрыв глаза от солнечного света, всмотрелся в подножие природного шедевра. С восточного направления, прижавшись к основанию остроконечного пика, двигалась вереница животных, грузовых пикапов. Остолбенев от неожиданности, я приподнялся. Караван!
– Вижу, Андрей!
Откинув тень на обратную сторону от солнца, отдельная вершина маскировала караван от визуального наблюдения с воздуха и с земли. Его практически не было видно. Если бы мы не перемещались на вертолетах, он бы так и оставался незамеченным. Его демаскировали солнечные блики, по мере того, как мы летели над широкой долиной. Углы преломления – физика.
Я рванулся к кабине пилотов.
– Командир, караван! Вон!
Экипаж повернул головы.
– Вижу!
– Команду «двадцать четвертым» – на боевой, уходим в сторону.
– Понял!
В салоне разведчики поправляли снаряжение.
– Приготовиться, гвардия. Работать спокойно, как на уроках.
– Заметано, товарищ старший лейтенант!
«Зигфрид» застегивал куртку, оценивая «разгрузку» начиненную магазинами, ракетами, дымами. Я, было, метнулся к экипажу, но упал – «вертушку» бросило в сторону. Вскочил и к командиру:
– Что такое?
– Обстреляли! Караван «духовский»! – Надрывно крикнул вертолетчик.
– «Горбатые»?
– Наблюдают! Заходят от речки.
– Доложил на базу?
– Да.
Прижались к земле, мелькавшей за бортом сплошным покрывалом пороши. В иллюминатор караван не был виден – глубокий крен в противоположную сторону закрывал горизонт. Бросился к обратному борту – пик вершины, словно провалился в преисподнюю. «Черт, закрутил, ни хрена не разберусь в пространстве. Так, вот она – горушка! Караван, «бурубухайка»… Но что это? Я не сразу сообразил, что это за блеск, сверкнувший в солнечном свете.
– Командир, ДШК!
– Где?
– От машины!
– Вижу! «Двадцать четвертые» разберутся.
– Зайди на караван с головы! Нет ли прикрытия с той стороны?
– Ну, их на хрен! Вдруг пулемет на горе!
– Не прижимайся! Пройдем после захода «горбатых».
– Идет!
Не спуская глаз с каравана, я фиксировал взрывы «нурсов», строчечкой швейной машинки прошедших по ниточке «духов».
– Молодцы! – не сдерживаю эмоций. – Рубани по машине! ДШК сосредоточит огонь на «двадцать четвертых», – хватаю за плечо командира.
– А-а, была, не была…
С глубоким креном вышли на боевой курс, цель – машина. Жуткий шелест с обоих бортов и горсть «карандашей», оставляя дымок, рванулась к цели. Пара «нурсов» легла у маневрирующей машины. Набор высоты, в сторону.
– Как?
– Нормально.
– «Горбатые» сработали?
– Третий заход.
– Что с ДШК, не вижу машины?
– Возятся.
– Давай еще!
– Захожу.
Возле «бурубухайки» копошилось несколько человек, пытаясь, ее оживить. Наша пара «восьмерок», обойдя ее стороной, подкрадывалась спереди. Заметив заходившие в атаку «вертушки», «духи» разбежались – неважно, главное – подавить пулемет, опасный крупнокалиберный ствол. Залп – огненные стрелы устремились в цель. Застучал пулемет борттехника. Еще залп – рывок борта вправо и вверх.
– Порядок, – крикнул командир вертолетчиков.
– Давай на караван! Что там?
– Захожу с головы – «двадцать четвертые» прикроют.
Прижавшись к земле, «восьмерки» пошли на караван. Я перескочил к иллюминатору. Остроконечный пик набегал по правому борту. «Схватил» панораму каравана: тела людей, животных с поклажей, разметавшись, лежали в кровавом месиве снега. Свыше десятка человеческих тел валялось вдоль вереницы упавших животных. Наступило время нашей работы.
– Командир, захват по задаче.
– Понял. Ближе 300 метров не сяду.
– Пойдет! Держи нас крепче!
– Не волнуйся!
Возбужденный азартом горячего боя, старший звена принимал решение на десантирование групп захвата.
Я – к разведчикам!
– Азарнов, готовность!
– Понял!
«Восьмерки» пошли на посадку. Длина разбитого каравана была метров двести, мы его блокировали: с головы – усиленная группа Карпетченко, тыла – Азарнов, Нищенко обеспечивал прикрытие. Я с Есаулковым – связистом и Ветчиновым – санинструктором, координировал ситуацию в целом.
– Приготовиться!
Касание земли.
– Пошел!
Бросок в напор воздушной массы и позиция занята. Вперед! Рывок к объекту атаки. Перебежками пошли на караван, вернее, к фрагментам того, что от него осталось. Взору представилась картина разорванной плоти людей и животных, замешанной на снежной кровавой массе. Разглядеть подробностей не представилось возможным – не успел: одиночные выстрелы щелкнули с предгорий вершины. Несколько «шмелей», вжикнув левее меня, прижали к земле.
– К бою! Наблюдать! «Духи» на позиции!
На четвереньках, где ползком, бегом – за укрытие «духовского» груза. Устроился за плоским телом убитого верблюда. Зашвартованная на нем поклажа прикрыла от пуль, прилетевших пока не понятно откуда. Рядом лежало разорванное тело душмана, от кишок его развороченного осколком снаряда живота поднимался пар.
– Есаулков! Ветчинов, что у вас?