Этот случай, по словам Геральда Камбрийского, произошел всего за несколько лет до прибытия в Ирландию принца Иоанна. Некий священник, имени которого история не сохранила, путешествовал из Ольстера в Мит по какой-то важной церковной надобности. В путешествии его сопровождал маленький мальчик. Дорогой их застала ночь, и им пришлось остановиться на привал в одном очень темном и зловещем лесу на границе церковного прихода Оссори. Когда они уже укладывались на ночлег в кромешной тьме, священник вдруг услыхал человеческий голос, окликавший его из ближних лесных зарослей. Поднявшись, прелат приблизился к краю освещенного костром круга и вгляделся во мрак. Когда неожиданно в круге света появился огромный волк, священник в ужасе отшатнулся, пытаясь прикрыть ребенка от зверя своим телом. Но волк заговорил с ним человеческим голосом, призывая не бояться его. На самом деле оказалось, что это не дикий зверь, а один из членов клана, живущего в этом районе. Как-то раз весь клан был проклят вспыльчивым святым Наталисом, который отличался довольно-таки неуравновешенным характером. Каждые семь лет двое из их клана должны были принимать облик волков и уходить жить в лес. По окончании семи лет они возвращались в клан, возвращали себе человеческое обличье — и другие двое становились волками. Последняя пара, принявшая облик волков, — муж и жена — были довольно пожилыми людьми, и дикая жизнь в лесу им не больно-то подходила. Заговоривший со священником волк оказался мужчиной, его жена была очень больна и, похоже, собиралась вот-вот умереть. Волк-мужчина отправился искать священника, чтобы тот исполнил последние обряды и помог ей упокоиться в мире с Господом. Объяснив все это, волк попросил прелата пойти с ним и совершить святое причастие. Тот обдумал необычную просьбу и согласился, хотя волк и настаивал на том, чтобы он шел один, оставив мальчика у костра. Без особой охоты священник последовал за странным существом в чащу леса, и через некоторое время они добрались до логова, устроенного у подножия огромного дерева. Там, явно в ожидании смертного часа, лежала старая волчица. Священник приблизился к ней не без трепета и, обернувшись к своему проводнику, спросил его, есть ли какие-либо доказательства, что перед ним действительно пожилая женщина, а не дикое лесное животное. Волк ответил, что если священник достанет нож и срежет часть волчьей шкуры, он получит требуемое доказательство. Тогда священник сделал надрез на животе волчицы. Каково же было его потрясение, когда на глазах его совершилось превращение и он увидел перед собой лицо старухи! Священник понял, что волк говорил правду. Без дальнейшего промедления он сотворил святой обряд, и старая женщина почила в мире. Когда дело шло к утру, волк отвел его обратно к костру и, произнеся несколько пророчеств о судьбе англичан в Ирландии, снова исчез в лесу. Священник пообещал вновь навестить его, когда будет возвращаться после завершения своего дела в Мите, но, несмотря на обещание, больше он никогда не видел этого «волка».
Этот рассказ, принятый за чистую монету, похоже, произвел довольно пугающее впечатление на ирландских церковных деятелей. Двумя годами позже Геральду случилось вновь оказаться в той же местности, и к нему по приказанию местного епископа подошли два священника, прося его высказать свою точку зрения на этот «серьезный вопрос». Геральд охотно побеседовал с епископом и небольшой группой местного духовенства, а свои взгляды по проблеме затем изложил в письменной форме. Эти записки легли в основу секретного донесения, которое через епископа Оссори было отослано лично папе Урбану III. Ответил ли папа на это послание — неизвестно, ибо никаких письменных свидетельств не сохранилось. Однако сам факт такого поступка говорит о серьезности, с которой была воспринята данная проблема; донесение же рассматривало скорее не вопрос о правдивости истории, а теологические выкладки.
ВЕЧНЫЕ ВОПРОСЫ
Подобные вопросы возникали вовсе не случайно, ибо в конце эпохи Средневековья (когда Геральд создавал свои произведения) существующему и твердо установившемуся порядку вещей был брошен весьма серьезный вызов. То была эпоха великой схоластики, и ее мыслители заново открывали труды древних греков и римлян, в особенности — Аристотеля, который в своей «Физике» выражал сомнения в общепринятой схеме мироустройства. Такие теории тесно граничили с ересью — но они же побуждали церковников основательно задумываться. Результатом этих раздумий было то, что границы между миром людей и окружающим миром природы вдруг стали менее определенными. Мог ли человек, как полагали легенды, быть превращен каким-либо образом в животное — или даже в камень, как говорили некоторые мифы? В чем заключалось истинное различие между человеком, животным и камнем? Если в человеке присутствует отражение славы Божьей — значит, оно есть и в остальном Его мире, так разве не возможно, чтобы одна часть творения могла превращаться в другую? Волнение умов в монашеских кругах было столь велико, что Конрад, епископ Херизау, монастыря в Швейцарии, запретил членам своего братства даже просто обсуждать или читать трактаты по этому вопросу — в особенности «Метаморфозы» Овидия — под страхом немедленного отлучения от церкви.
МЕТЕМПСИХОЗ [27]
В такой обстановке начинали вновь выходить их тени полузабытые древние теории о мироустройстве. Одной из них была теория о метемпсихозе, честь «изобретения» которого приписывали греческому философу Ферекиду (хотя некоторые исследователи считают, что это еще более древняя форма мировоззрения, пришедшая из Египта). Эти взгляды были развиты его учеником Пифагором, труды которого вошли в прямой конфликт с церковным учением. Данная теория предполагала возможность переселения души из одного тела в другое — от человека к животному, от растения к камню — и угрожала уничтожить границы между аспектами Творения, по утверждению церкви, установленные самим Богом. Не стоит удивляться, что высокопоставленные отцы церкви, такие как Конрад, осуждали и запрещали любое чтение и обсуждение подобных доктрин.
МИЛЛЕНАРИСТЫ
Существовала и другая популярная идея, повлиявшая на теорию о превращениях. Многие люди были уверены, что мир близится к своему концу и что Христос вот-вот придет вновь, чтобы судить его и установить на земле новое Царство. Считалось, что конец света произойдет в 1000 г. Разумеется, этого не случилось, но милленаристское мышление по-прежнему преобладало во многих слоях общества. Люди верили, что когда Христос придет, Он соберет вокруг себя всех праведных и благословенных и вместо грешных плотских тел одарит их другими, гораздо более чудесными. Эта идея превращения, идея о новом, измененном теле, дарованном праведнику в Новом Царстве, распространилась в средневековом религиозном мышлении, составив его основу, и даже дожила благодаря милленаристским фундаменталистским сектам до наших дней. Она, разумеется, создала питательную среду и для более широкой общественной мысли, и воображение людей полнилось зелеными человечками, вервольфами и алхимическими грезами, несмотря на негодование церкви.
Однако в церковных доводах, направленных против метемпсихоза, был существенный изъян. В основе основ христианской обрядовости лежала месса, а этот ритуал включал таинство пресуществления Святых Даров. Частью христианского учения была концепция о том, что когда хостия[28]Святого причастия кладется на язык прихожанина, она становится действительной частью физического тела Христа, а выпитое вино — его кровью. Другими словами, благодаря божественной силе хлеб и вино приобретают совершенно иные качества, становясь самой сущностью живого, дышащего Иисуса. Это святая святых христианской веры, и хотя протестанты позднее восстали против этого убеждения, оно существует и по сей день. Едва ли церковь могла оспаривать концепцию mutatio [29]в том, что касалось переселения души, если продолжала придерживаться столь сходной с ней центральной теории. Для учителей церкви это было серьезной проблемой, поэтому приведенная Геральдом история о людях, превращающихся в волков, оказалась источником множества противоречий.
В последующих изданиях «Топографики» Геральд дополнил этот рассказ длинным и довольно-таки путаным изложением составляющих ее основу теоретических элементов. Возможно, это и есть часть секретного донесения, посланного папе Урбану. В своем пояснении он пытался привести доказательства легенды в научном и церковном контексте — надо сказать, без особого успеха. Он обращает внимание на некоторые из чудес Христа, связанные с превращением, а именно — превращение воды в вино на свадебном пиршестве в Кане Галилейской, пресуществление Святых Даров и преображение Христа. Результат, однако, вышел крайне неубедительным.
ДРУГИЕ ЛЕГЕНДЫ
Якобы имевшие место события этой истории и свидетельство означенного священника также неубедительны. Несмотря на попытки придать рассказу основательность путем использования богословских терминов, чувствуется, однако, что Геральд полностью принимает эту историю на веру. Священник остается безымянным, какое дело влекло его в Мит, также неизвестно; разумно предположить, что он был просто местным клириком, который вряд ли путешествовал так далеко. Что действительно могло иметь место — это истерически-бессвязный рассказ очевидца, который последующие пересказы превратили в более-менее внятную историю, а Геральд записал уже как не вызывающий сомнений факт. Но неужели священник и вправду столкнулся с говорящим волком?
Леса Ирландии полнились не только этими животными, но, как и в некоторых районах Англии, в них встречались дикие люди, похожие с виду на волков. Как и берсерки, некоторые из них одевались в волчьи шкуры — это была почти что униформа «дикарей». Такие люди были крайне опасны, будучи по большей части изгоями общества, и часто их называли «лесными братьями» (или «лесными солдатами») или фэлад (волкоподобные или дикие люди). Это прозвище звучит как эхо легендарных Лэгнех Фэлад или «людей-волков с Типперери», которым столь насмешливо отказал в существовании Уильям Кэмден в XVI столетии.
Что, если священник встретился с одним из таких отверженных, одетым в волчьи шкуры, и его последующий искаженный рассказ об этом событии был неверно понят и преувеличен? Как в игре в «испорченный телефон», история разрасталась и видоизменялась, переходя из уст в уста, и дикарь превратился в настоящего волка. Фэлад считались ярыми противниками англичан (их считали последними потомками старых ирландских лесовиков, которые жили в лесах до прихода норманнов в Ирландию), и пророчества волка об изгнании англичан из страны, похоже, поддерживают эту версию. Возможно, «волк» был просто одним из изгоев. Этого-то Геральд и остальные церковники в расчет не приняли. Тем не менее, эта легенда и соответствовала общественным настроениям того времени, и одновременно подлила масла в огонь — и прочно утвердила в Ирландии представление об оборотне-вервольфе.
Французские сказки
Ирландия была не единственной страной, которую в период Средневековья беспокоили вервольфы, или волки-оборотни. Бретань, область во Франции, могла похвастаться схожими легендами. Это хорошо заметно по некоторым произведениям французской поэтессы XII века, жившей в Англии, — Мари де Франс (Марии Французской). Живя при дворе короля Генриха II, где она была придворной дамой супруги монарха, Элеоноры Аквитанской (существуют также предположения, что Мари могла быть незаконной сводной сестрой короля Генриха), она написала ряд лэ (небольших стихотворений-баллад повествовательного плана), одна из которых содержит сказку о вервольфе. Хотя оригинальный текст был создан на французском языке, впоследствии он был переведен монахами на англосаксонский, и в процессе перевода могли быть произведены некоторые добавления и изменения. О жизни Мари известно немного; есть некоторые свидетельства того, что она питала интерес к старинным народным сказкам разных жанров и древним легендам о чудесах (она также сделала переводы нескольких басен Эзопа), используя их сюжеты для своих произведений. Лэ, повествующая об оборотне-вервольфе Бисклаврете, в которой чувствуется яркий колорит традиционной бретонской сказки, могла быть одной из таких историй.
БИСКЛАВРЕТ
Героем повествования является благородный барон из Бретани по имени Бисклаврет, который каждую неделю скрывался в лесу на три дня, причем никто не знал, куда он уходил. Жену барона одолело любопытство по поводу таких исчезновений, и она принялась упрашивать мужа поведать ей, куда он уходит и чем занимается. Бисклаврет признался, что он — вервольф и уходит охотиться в лесах в облике волка, оставляя свою одежду на опушке леса. Без этой одежды он не мог вернуть себе образ человека. Жена же Бисклаврета была ему неверна и имела тайного возлюбленного — местного рыцаря. Проникнув в тайну, они последовали за бароном в лес, и когда Бисклаврет сбросил одежду и принял облик волка, они подобрали разбросанные части его одеяния, возвратившись с ними в замок. Бисклаврет же оказался заключен в волчьем теле, как в ловушке. Неверная жена объявила всем и каждому, что барон, должно быть, убит, после чего она и ее любовник обвенчались и завладели землями Бисклаврета.
Некоторое время спустя король (который был другом Бисклаврета) и его свита охотились в лесу, и королевским гончим удалось загнать волка. Узнав монарха в лицо, Бисклаврет-волк подбежал, чтобы ухватиться за его стремя и поцеловать его стопы — к вящему изумлению всех присутствующих. Король отозвал своих гончих и взял волка с собой во дворец в качестве домашнего животного. Волк оказался столь мягок нравом и любезен, что стал всеобщим любимцем. Однако, когда объявился при дворе тот рыцарь, что женился на его жене, Бисклаврет напал на него. Один мудрый человек из придворных объявил, что такой поступок совершенно не в характере этого животного и что рыцарь сам каким-то образом спровоцировал его. Вскоре после этого король нанес визит жене Бисклаврета, которая с жаром приветствовала его, но волк, бывший при короле, набросился на женщину и откусил ей нос. Это породило новые подозрения, и король приказал «подвергнуть допросу» (то есть пытать) рыцаря и его супругу. При этом женщина тут же созналась во всем и показала одежду Бисклаврета. Затем эти одежды предъявили и волку, но тот не обращал на них внимания, пока все тот же мудрый придворный не заявил, что ему следует позволить вновь вернуть себе человеческий облик в одиночестве; тогда Бисклаврет снова принял человеческое обличье. Монарх восстановил его в правах на земли и изгнал предателя-рыцаря и неверную жену. Все дети, что потом рождались у неверной жены, не имели носов — в напоминание о том, что она сделала с Бисклавретом.
В этой сказке есть немало интригующих моментов, и не последний из них — имя героя. Слово «Бисклаврет» — это сложная лингвистическая форма бретонского языка: bisk (короткий) + lavret (носящий бриджи). Это подчеркивает мысль о важности ношения одежды: надетая на тело одежда отличает человека цивилизованного от явного зверя, обходящегося без нее. Другие лингвисты указывали на еще одно возможное значение имени героя, также пришедшее из бретонского: bleize lavaret, или «говорящий волк». В последнем случае роль одежды отступает на второй план.
Существо, в которое превращался Бисклаврет, было известно не как вервольф, а как loup-garou (лу-гару) — французское норманнское название для человека-волка. Это совсем не то злобное животное, с которым мы теперь уже хорошо знакомы, а скорее человек, принимавший облик волка для особых целей (например, для охоты), но остававшийся по натуре исключительно человеком. Он обладал всеми способностями человека и был склонен мыслить как человек, в то же время приобретая естественные звериные навыки и способности. Некоторые лу-гару проводили равные промежутки времени в человеческом и зверином облике.
МЕЛИОН
Лэ о Бисклаврете была чрезвычайно популярна как при английском, так и при французском дворе и, возможно, легла в основу более поздней истории, также широко распространенной в Англии в конце XII — начале XIII века. Автор ее неизвестен, но возникла она в Пикардии где-то между 1190-м и 1204 г. и переходила от одной ярмарки к другой благодаря жонглерам (бродячим артистам), сделавшим ее исключительно популярной. Изначально она носила ярко выраженный французский колорит и повествовала о благородном дворянине по имени Мелион, который вполне мог быть бретонцем. Позднейшие интерпретации сделали его рыцарем при дворе короля Артура, прославленным во всех землях могучим и удачливым охотником, профессиональных секретов которого никто не знал. Возжелав жениться, он ищет себе жену при дворе, но не находит подходящей женщины. В один прекрасный день, когда он выезжает на охоту, к нему приближается довольно величественная дама, которая объявляет, что она дочь короля Ирландии и что она многие годы заочно влюблена в Мелиона. Наконец она сумела убедить отца позволить ей отправиться в Англию, чтобы выйти за него замуж, ибо никого другого в мужья она не возьмет. Впечатленный ее царственными манерами, Мелион соглашается. Они венчаются, и жена дарит ему двух детей… Однако ей предстояло стать такой же изменницей, как жене Бисклаврета: на уме у нее были совсем другие планы.
Однажды, вновь выехав на охоту, кавалькада Мелиона вспугивает оленя, который пасся в тростнике. Леди, отправившаяся вместе с отрядом, заявляет, что просто обязана отведать мяса этого животного и не станет есть ничего, если только Мелион не подаст ей оленину. Отослав своих спутников, рыцарь наконец открывает ей секрет своих охотничьих талантов. Если он, будучи обнажен, прикоснется к себе белым камнем перстня, который носит на пальце, он превратится в подобие волка и таким образом легко догонит добычу. Леди умоляет его сделаться волком и поймать для нее оленя, поэтому он раздевается, она касается его камнем, и он превращается в волка. Но как только он принимает облик животного, леди подхватывает его одежду, забирает кольцо и скрывается бегством вместе с оруженосцем, бросая Мелиона. Некоторое время Мелион живет в лесу как дикое животное; однако, прослышав, что жена его вернулась в Ирландию, он ухитряется незаметно проникнуть на корабль, направляющийся в эту страну. Вскоре его обнаруживают, и он подвергается издевательствам команды из-за своего животного облика. По прибытии в Ирландию Мелион объединяется с несколькими другими волками, вместе они нападают на овец, пока ирландский король и его рыцари не окружают их, упустив одного Мелиона и убив всех остальных.
Вскоре после этого прибывает из Британии король Артур со своей свитой и поселяется в необитаемом замке на самой опушке леса. Прослышав, что рядом живет английский король, Мелион отправляется в замок, чтобы встретиться с ним. В своем волчьем облике он подбегает к королю и лижет монаршее стремя. Артур, которого немало изумило и позабавило такое поведение «ручного волка», оставляет его при дворе. Однако среди прочих придворных Мелион однажды узнает того сквайра, который бежал вместе с его женой, и в ярости нападает на него. Король очень удивлен таким поведением обычно мирного животного и «допрашивает» (в смысле — пытает) сквайра, который в конце концов во всем признается. Король Ирландии призывает дочь к ответу, и принцесса (она же — неверная жена Мелиона) приносит кольцо и одежду, которые возвращают Мелиону его человеческий облик. Восстановленный в правах, Мелион недолгое время раздумывает, не наказать ли жену и оруженосца, превратив их обоих в волков, но затем отказывается от этой мысли и возвращается вместе с Артуром в Англию, где продолжает жить мирно и беспечально.
МИРЫЖИВОТНЫХ И ЛЮДЕЙ
Обе приведенные выше истории предположительно родились в Бретани, обе представляют дуалистический мотив «человек-зверь», вполне обычный для других кельтских сказок. Мировоззрение кельтов, в котором люди представали как одно из воплощений окружающей природы, не делало особого различия между людьми и животными. Обмен внешностью и сущностью между ними происходил с завидной регулярностью, и никто, казалось, не придавал этому особого значения. У многих таких легенд были схожие подспудные идеи и мотивы: неверные супруги, некий предмет, который мог вернуть носителя в человеческий облик, и поиски истинной любви. Что интересно, браки с подобными созданиями, похоже, не приносили людям особого счастья.
Вот, например, «Невеста Худи», сказка, записанная на полуострове Коул на западе Шотландии шотландским фольклористом Джоном Кэмбеллом в конце XIX века. Эта история имеет некоторое сходство с «Бисклавретом». Фермерская дочка выходит замуж за худи (самца серой вороны) и уезжает вместе с ним в его страну. Он предоставляет ей выбор — видеть его вороной днем и мужчиной ночью или наоборот, и она выбирает «дневного мужа». Она рожает от него ребенка, и когда младенцу исполняется год, родственники мужа (серые вороны) однажды ночью прилетают и уносят малыша из колыбели. Женщина в отчаянии, но муж успокаивает ее и говорит, что таковы традиции его рода. Она дарит ему второго ребенка — и история повторяется. И вновь муж утешает жену, но когда и третий ребенок оказывается украден, она настаивает на том, чтобы он отправился к своим родственникам — воронам и потребовал возвращения всех детей. Муж неохотно соглашается и улетает, но не возвращается: как только он оказывается среди своих, то забывает о своей прежней жизни в человеческом мире.
Жена отправляется искать его и забредает далеко в глубь страны худи. Наконец ей удается услышать новости о муже: он собирается снова жениться. Его новая избранница живет в очень богатом доме, и жена худи исхитряется получить там работу в качестве служанки. В день свадьбы готовится большое угощение, и она должна подавать на стол. Женщина решает прислуживать своему мужу, сидящему во главе стола. В кармане у нее — перышко из его хвоста, которое она выдернула, когда он был в своем вороньем облике. Она потихоньку кладет перышко на блюдо, чтобы пробудить в нем воспоминания. Новая жена замечает это, понимает, что происходит, и пытается помешать мужу увидеть его. Трижды она возвращает блюдо под разными предлогами, но в конце концов находчивой женщине удается положить перышко в миску с бульоном и подать ее мужу из рук в руки. Мужчина видит перо, вспоминает, кто он такой, и узнает свою жену. Супруги покидают страну худи и возвращаются в мир людей, где счастливо живут до конца дней своих. (В некоторых вариантах сказки к ним возвращаются и дети.)
Эта сказка содержит много элементов, характерных для других подобных легенд кельтской традиции, в которых герой легко перемещается между миром людей и миром животных. Однако в ней есть дополнительный момент, который отличает ее от «Бисклаврета» и «Мелиона»: мотив забвения прежней жизни. Бисклаврет и Мелион — лу-гару, мыслящие, абсолютно сознательные личности, которые помнят о своей прежней человеческой жизни и узнают тех, кто им знаком. В обеих сказках они подбегают к своему королю, чтобы засвидетельствовать почтение и преданность. Худи же, напротив, сразу забывает о своей жизни среди рода человеческого, как только возвращается «к своему роду», и даже, обретая вновь человеческую форму, не сохраняет прежних воспоминаний. И когда его бывшая жена появляется перед ним в облике служанки, он ее не узнает. Лишь видя перед собой знак своей животной сущности в виде перышка (которое родственники от него пытаются утаить), худи действительно вспоминает, кто он такой.
История, записанная Кэмбеллом в Шотландии, отличается почтенным возрастом: она, возможно, появилась в период Средневековья. Если это так, то она вполне может принадлежать к тому же кельтскому циклу, который включает сказки о Бисклаврете и Мелионе. В ней также присутствует некоторое отклонение от мотива «мыслящего и культурного животного» норманнских и средневековых легенд в сторону более жестокого и дикого типа существ (la bete sauvage [30]), который появляется во многих более поздних сказках о вервольфах.
ГОРЛАГОН
Прежде чем двинуться от собрания кельтских легенд средневекового периода дальше, наверное, стоит упомянуть сказку о Горлагоне, которая была записана на латыни, хотя предположительно является по происхождению валлийской. Она принадлежит к так называемому «артуровскому» циклу — ряду легенд и сказок о короле Артуре. В некоторых аспектах эта сказка явно схожа с бретонскими легендами, распространенными в то время, и могла быть создана отчасти под их влиянием. Одна из версий сказки о Горлагоне датируется примерно XIV веком, и хотя она снабжена всеми обязательными атрибутами рыцарской романтики, в ней все же явственно ощущаются кельтский колорит и происхождение.
В этом варианте сказки супруга-королева подстрекает короля Артура к тому, чтобы выяснить природу и нравы женщин. Это непростая задача для любого рыцаря, но Артур принимает вызов и в одиночку отправляется на поиски. Он приезжает в замок соседнего короля, которого зовут Гаргол. Этот король, как выясняется, не может помочь Артуру, но направляет его в другое место — замок своего брата, короля Торлейля. Однако и второй король оказывается столь же бессилен помочь Артуру, поэтому, следуя дальнейшим указаниям, Артур вынужден продолжать поиски, направившись к крепости третьего брата-короля, Горлагона. Там, наконец, хозяин-король рассказывает ему историю, которая даст ответ по крайней мере на часть его вопросов, хотя Горлагон и предупреждает, что полученные ответы лишь в малой степени удовлетворят Артура.
История повествует о короле далекой земли, у которого был сад, где росло волшебное деревце. Если бы тот, кто срезал его побег, трижды ударил им себя по голове и повторил определенное заклинание, то превратился бы в волка. Жена короля открыла секрет этого деревца, срезала его и использовала, чтобы превратить своего мужа в зверя, а затем прогнала его со двора. Объявив, что король мертв, королева вышла замуж за младшего сына одного короля-язычника и стала с ним вместе править страной. Заколдованный король бежал в лес, где и поселился, встретил там волчицу и вскоре завел себе новую семью. Однако он затаил зло на прежнюю жену.
Через некоторое король-волк, его жена-волчица и их отпрыски пробрались в город и загрызли нескольких человек, в том числе двоих юных принцев — сыновей его бывшей жены и ее нового мужа. Волков прогнали горожане, но они вернулись, чтобы напасть на еще двоих лордов — местных графов и кузенов королевы. Во время этого нападения несколько молодых волков были пойманы, а затем убиты.
Обезумев от скорби из-за потери детей, король-вервольф стал нападать на стада и птичники местных фермеров, пока его не прогнали за границу, в другую страну, где его появлению ничуть не обрадовались. Он поселился в обширном лесу далеко от своего родного дома. Там, случайно подслушав разговор двух крестьян, он узнал, что местный король собирался устроить на него облаву и убить. Тогда он решил вновь вернуть себе человеческий облик и для того, чтобы исполнить задуманное, подстерег короля, когда тот выехал на верховую прогулку. Как и Бисклаврету, ему удалось войти в доверие к монарху и убедить короля не убивать его; постепенно он сделался фаворитом короля и любимцем всего двора. Однако ему никак не удавалось поладить с супругой короля, у которой была тайная любовная связь с одним из слуг. Во время отлучек короля она плохо обращалась с волком и возбудила в нем ненависть. Однажды, когда она забавлялась со своим любовником, волк внезапно набросился на слугу и нанес ему тяжелые раны. Воспользовавшись ситуацией, королева заперла собственного сына в подземелье и объявила, что волк в бешенстве сожрал его, несмотря на то что храбрый слуга пытался защитить мальчика. Волк, однако, сумел убедить короля последовать за ним в подземелье, где обнаружился мальчик, здоровый и невредимый. Слуга впоследствии рассказал, что произошло на самом деле, и был бит кнутом за свое злодейство; королеву растерзали, привязав к хвостам лошадей.
После открытия коварной измены король вслух выразил предположение, что волк, проявивший себя существом столь разумным, вполне мог оказаться человеком в ином обличье. В ответ на эти слова волк лизнул ему руку, и монарх понял, что оказался прав. Король решил, что последует за волком, куда бы тот ни повел его, и отыщет источник такого явного колдовства. Вервольф повел его к себе на родину, где они узнали, что вся страна в отсутствие истинного правителя стонет под гнетом ужасной тирании. Немного поразмыслив, король решил вторгнуться в эту страну и одержал славную победу, низложив тирана и его жену. Затем волк отвел их в сад, где росло волшебное деревце, и король принудил побежденную королеву срезать еще один волшебный побег, для того чтобы вернуть вервольфу его человеческую внешность.
После того как король Горлагон рассказывает Артуру эту историю, она заставляет последнего глубоко задуматься. Однако у него есть еще один вопрос к хозяину замка: он заметил жуткую на вид и мрачную женщину, что сидела в углу в совершенном одиночестве, держа перед собой на блюде окровавленную голову, которую целовала каждый раз, как Горлагон целовал свою жену. Артур желает знать, кто она такая. Монарх объясняет, что это и есть неверная жена, которая превратила короля в волка. А вервольфом из сказки был он сам — и сохранил ей жизнь на том условии, что она будет постоянно носить с собой голову своего бывшего любовника как напоминание о ее злодействе.
Те, кто изучает лингвистику, анализируя эту сказку, указывают, что имя Горлагон — это расширенная форма имени Горгол, которое на древневаллийском (сказка по происхождению считается валлийской) означает «волк-оборотень». Изложенная здесь версия сказки появилась в XIII или XIV столетии и была добавлена к «артуровскому» циклу, чтобы придать ей некий куртуазный статус и связь с романтической рыцарской литературой.
Однако, по всей вероятности, на самом деле сказка значительно старше. Она также несколько отклоняется от образа доброго, едва ли не святого волка, который украшает историю Геральда, и рисует более дикое животное, нападающее на юных принцев и убивающее их, режущее овец и крупный скот. Наверняка в оригинальной сказке были варварские мотивы, но здесь они, похоже, преувеличены, чтобы шокировать и напугать средневекового цивилизованного слушателя. Это опять-таки рисует тот шаблонный образ вервольфа, к которому мы привыкли и перед которым испытываем страх.