— Мистер Игнэс, прошу вас, отдохните с дороги, — суетился Милевский.
— О, благодарен вам, Лев Янович. Я с удовольствием посижу с инженерами Корневыми. Однако познакомьтесь с сенатором от штата Тенесси мистером Майклом Никсоном. О, я вижу, он уже нашел здесь кое-какого знакомого. Хэлло, мистер сенатор!
Майкл Никсон, простой, ничем не отличавшийся от остальных, находящихся в кабинете людей, улыбаясь всеми своими веснушками, подошел к Корневу и потряс ему руку.
— Мы есть, пожалуй, немного знаком, — сказал он тоже по-русски.
— Ах, это он! — воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста.
— То ж и есть мой корабельный дружок, сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. — Мы с ним с того времени и не бачились.
— Теперь видеть есть часто, часто… Два часа арктический поезд… туннель… Денис к Майку кофе пить.
— Майк к Денису галушки есть! — расхохотался Денис.
— В этом есть глубокая правда, господа, — вмешался мистер Игнэс. — Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки… и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни.
— Мистер Игнэс — философ выгоды, — сказал сенатор по-английски, видимо не сумев подобрать русские слова.
Но его все поняли.
Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док.
— Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, — заюлил Милевский.
— О, Лев Янович, по-русски кажется надо сказать “лесть”… Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила.
— Но благодаря ей вы стали сторонником Арктического моста.
— О, у нас в Америке не все есть его сторонники.
— У нас тоже, — мрачно сказал Андрей. Вот, хотя бы, Лев Янович. Когда-то он называл проект Арктического моста гримасой мозга.
— Андрей Григорьевич! Умоляю!.. Старые счеты… Ну, к чему это? Ведь я теперь же принимаю ваш проект, принимаю…
— Потому что выгодно.
Мистер Игнэс и Майкл Никсон громко расхохотались.
— О, я замечаю, “закон выгоды” управляет и Лев Янычем! — сострил мистер Игнэс.
Милевский побагровел, не зная куда деваться. Миллионер покровительственно похлопал Льва Яновича по плечу:
— Вы не должны очень обижаться на меня, на вашего давнего друга. Мы давно знакомы. В Москве я частый гость. Это есть мой бизнес.
Группа остановилась на краю выемки. Пораженные американцы любовались грандиозным сооружением.
— У вас прежде говорили: “Догнать и перегнать Америку”. Начиная с первого спутника Земли, догонять приходится американцам. Такого дока нет в Америке, — натянуто улыбаясь, сказал миллионер.
— Трудно вам придется, — пообещал Андрей. — Мы забраковали этот док.
— Забраковали? Хэлло, Майк! Вы слышите, это им не нравится!
— Мне уже сказал мистер Денисюк. Они собираются сделать его в шесть раз длиннее.
— Мой бог! До сих пор самый высокий дом, самый длинный мост, самый лучший образ жизни были в Америке.
— Как видите, советские люди во многом оставляют вас позади, — сказал Андрей.
Майк отошел с Денисом.
— Мы, коммунисты в Америке, так угадываем: мост сделает нас ближе, — сказал Майк.
— К социалистической стране.
— Не только есть. К социализму.
— А господа капиталисты?
— У них нет другой выход. Или война, или мост. Им нужна прибыль, а для этого надо продавать. А куда?! Кому? И мистер Игнэс придумал “закон выгоды”. Только я думал есть: марксизм давно установил закон капитализма.
— Выходит дело, мост всем нужен.
— Враги найдутся.
— Беречь будем.
— Вместе беречь! — И два коммуниста, советский и американский, крепко пожали друг другу руки.
Это послужило как бы сигналом. Мистер Игнэс тоже стал трясти руки Андрею, Степану Григорьевичу, Милевскому, Сурену, Денису.
— Мне очень приятно уезжать, повидавшись с вами, господа. Я буду частым гостем, как сказал мистер сенатор… буду ездить есть галушки к господину…
— Денисюку, — услужливо подсказал Милевский.
Молоденькая девушка-секретарь принесла Андрею и Милевскому телеграммы.
— Из Совета Министров, от Волкова, сказал Андрей.
Степан Григорьевич заглянул брату через плечо. Прочтя бланк, оба переглянулись.
— Видишь, Степан. Не все, чему ты меня учил, теперь годится. Волков пишет о принципе доверия сверху донизу. Мне и тебе доверяют строить мост, а не Милевскому, мы доверяем Сурену, мастеру, рабочему… Важно построить мост, не истратив лишних денег, а не выполнять инструкции…
Степан Григорьевич закусил губу.
Милевский, прочтя телеграмму, сразу почувствовал себя плохо. Схватившись рукой за сердце, он потребовал медсестру и валидол.
— “Принцип доверия”! — взволнованно ходил по кабинету Андрей. Понимаете ли вы, друзья, какую это накладывает ответственность, какая бездна инициативы от каждого из нас требуется?
— Слушай, Андрей! Очень понимаю. На тебя гляжу и понимаю! Плечом повернул — и все через голову пошло! Вот что значит в Горном Карабахе побывал!
Автомобиль мчал американцев по шоссе. Море отступило. Кругом, напоминая его простор, тянулась степь, вдали, будто берег, виднелись холмы.
— Они привыкли к размаху, — говорил Игнэс, озираясь вокруг. — Меня тревожит эта энергия русских. Вы, сенатор, хоть и коммунист, но все же американец. Боюсь, что усилия этих парней окончательно подорвут технический престиж Америки. Они строят док, мы опаздываем. Пусть инженер Кандербль покрутит мозгами… Надо зарядить этого Меджа… Надо чем-то удивить мир. Надо бороться, сэр!
— Мистер Игнэс, на такую борьбу я согласен. Уверен, что американские парни — неплохие техники и поспорят с советскими ребятами.
— Надо бороться, Майк. И так, чтобы это действовало на воображение. Люди очень это любят. Тогда это выгодно.
Глава девятая
ЛОНГ-БИЧ
— Ах, какая прелесть! Джонни, вы только посмотрите, какая прелесть!
— Замечательно! Мне даже кажется, что этот пляж построен как раз той же самой фирмой, что и бетонированная дорога, по которой мы ехали.
— Джонни, вы просто ничего не понимаете! Этот пляж никем не построен.
— В самом деле? Никогда не думал, что вы безбожница.
— Замолчите и подъезжайте скорей к самой воде. Я хочу видеть океанский прибой.
Молодые люди ехали в небольшой открытой машине. Глория встала во весь рост. Ее розовый шарф развевался, выбивающиеся из-под маленькой шапочки волосы рвались назад Радостными глазами она смотрела на поразительно ровную белую линию океанского прибоя, тянувшуюся, насколько хватал глаз.
— Уверяю вас, Глория, это не линия прибоя, а нарисованная реклама; все специально подготовлено к сегодняшнему знаменательному дню.
— Поезжайте вдоль линии, чем бы она ни была.
Волны с шуршанием подкатывались почти к самым колесам машины, едущей по гладкому, словно укатанному песку.
— Великолепное шоссе! — восхищался Джонни. — Мы с вами путешествуем уже целый месяц и нигде не видели ничего подобного. Понятно, почему все мировые автомобильные рекорды поставлены именно на этом пляже.
— Джонни! — радостно закричала Глория. — На побитие рекорда! Давайте!
— Не вижу стартера и хронометристов. Кроме того, я сегодня не давал интервью.
— Ну, Джонни, милый, на побитие рекорда! Вы не драйвер, а холодный студень. Смотрите, вас обгоняет “Крайслер”.
— Ах, в самом деле? Ну, это мы еще посмотрим.
“Крайслер” поравнялся с машиной молодых людей. В ней ехала целая семья.
— Мэри, Мэри, прибавь ходу. Покажи этим туристам, что мы тоже понимаем кое-что в хорошей дороге, — наклонился с заднего сиденья толстый дядя Бен.
— Держитесь! — весело воскликнула Мэри.
Две машины помчались рядом. Легонькая машина молодых людей сначала стала уходить, но Мэри постепенно набирала скорость. Два ее брата, сидевшие сзади вместе с отцом, подбадривали ее.
— Джонни! Они нас нагоняют! — кричала Глория, почти задыхаясь от ветра.
Машины снова пошли почти рядом. Джонни выжал из своей все, что мог, но “Крайслер” нагонял. Глория слышала, как возбужденно кричали пассажиры в закрытом лимузине.
Впереди видно было много машин. Они стояли вдоль берега цепочкой.
— Остановитесь, Джонни, я не хочу стоять в толпе автомобилей!
— Мы проедем еще немного, вон там станция прибытия.
— Хорошо, — согласилась Глория обиженным тоном.
“Крайслер” легко уходил вперед. Он казался врезанным в песок пляжа, лишь постепенно уменьшаясь в размерах. Колеса его не подскакивали ни на одной выбоине.
Джонни затормозил.
Глория недаром сказала про толпу автомобилей. Машины расположились на пляже, как купающиеся в воскресный день. Их владельцы сидели подле них прямо на песке, раскрыв зонтики или устроив подобие палаток. Скопление людей и машин простиралось, насколько хватал глаз, вдоль ровной линии прибоя. Это напоминало остановившуюся на отдых механизированную армию.
Среди бесчисленных легковых машин виднелись закрытые грузовики с рекламами “кока-кола” или “хат-догс” — сосисок.
— Остановимся здесь, — вздохнула Глория и капризно добавила: — Я хочу есть.
Джонни побежал за сосисками. Когда он вернулся, настроение у Глории уже улучшилось. Она смотрела на диковинный табор во все глаза и радовалась всему, что замечала…
“Крайслер” семьи старого дяди Бена продолжал нестись по песку. Они проезжали один десяток километров за другим, а скопище машин нисколько не редело.
— Ну и понаехало сюда народу, — отдувался дядя Бен. — Клянусь долларом, отец нашей прелестной Амелии умеет делать бизнес. На одном только обслуживании всей этой механики можно заработать немалые деньги.
— Я думаю, что мистера Меджа это нисколько не интересует. Вы знаете, что он сейчас занят исключительно политикой.
— Дорогой мой Генри, пусть мне вспорют мой живот, если в Америке найдется хоть один американец, которого не интересуют доллары. Ха-ха-ха-ха! Не так ли, мои мальчики?..
— Сколько же мы будем еще ехать? — спросила, не оборачиваясь, Мэри.
— А в самом деле, мы отмахали чуть ли не сотню миль. Тормози, Мэри. Стоп!
“Крайслер” остановился.
Дядя Бен, его сыновья, Мэри и Сэм вышли на песок, разминая ноги.
— Сити! Настоящий город! — воскликнул дядя Бен, прикладывая руку к глазам и озирая всю прибрежную полосу. — Однако, мальчики, нам все-таки надо осмотреть трассу поезда. Времени осталось не так много.
Группа молча подошла к темной полуцилиндрической выемке, сделанной прямо в песке, метрах в двухстах от воды. Она напоминала неимоверно длинный металлический лоток, протянутый так же ровно, как и сам берег.
Дядя Бен посмотрел в одну сторону, потом в другую и убедился, что лоток этот, превращаясь в едва видимую черную нить, исчезает за горизонтом.
Вместе с семьей дяди Бена к сооружению подошло еще несколько групп американцев.
— Железные плиты? Гмм… — глубокомысленно заявил дядя Бен, ощупывая сооружение. — А рельсы все-таки есть.
— В самом деле, почему бы им совсем не отказаться от рельсов? — заметил Генри.
— Э! У этого Кандербля не голова, а целый мозговой синдикат. Тут что-нибудь есть.
— Недаром наша Амелия так за него цепляется, — живо вставила Мэри.
— Всякий делает свой бизнес, — сердито буркнул дядя Бен.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Внимание, внимание… Даем счет для настройки.
Все обернулись назад, откуда слышался громоподобный голос репродуктора.
— Ага, они радиофицировали трассу! Узнаю старину Меджа. Он предусмотрел все.
— А все-таки интересно было бы узнать, как все технически устроено у этого Кандербля? — заметил Сэм Дикс.
— Раз… два… три… Кончайте настройку. Через двенадцать минут начинаем передачу по трассе, начинаем передачу по трассе, кончайте настройку. Раз, два, три, четыре, пять…
— Подойдемте к машине: надо будет закусить, ну и все прочее… — И дядя Бен хитро посмотрел на сыновей.
Джемс осклабился и почти бегом направился к машине.
Прямо на песке расстелили скатерть, которую предусмотрительно захватила Мэри, расставили холодную закуску: появилась и бутылка, на которую с особым удовольствием поглядывали дядя Бен и Джемс.
— Хэлло! Хэлло!
Оглушительный призыв прокатился по всему побережью. Расставленные через определенные промежутки машины с радиостанциями и репродукторами работали все одновременно, но звуки их не смешивались и доходили до слушателей четкими:
— Хэлло! Хэлло! Леди и джентльмены! Передает специальная радиостанция Лонг-Бич. Передает специальная радиостанция Лонг-Бич. Передача транслируется всеми станциями “Радиокорпорейшен”, а также правительственными радиостанциями, в числе которых имеются станции с направленной передачей для Европы, Австралии, Азии, Африки. Хэлло! Хэлло! Леди и джентльмены, слушайте нашу передачу!
Мэри открыла зонтик, стараясь укрыть от солнца свое миловидное личико. Бен лег на бок, чтобы не обеспокоить свой огромный живот. Молодые люди уселись, подложив под себя газеты, чтобы не испачкать светлых костюмов.
— Через двадцать семь минут на знаменитом пляже Лонг-Бич, прославленном месте мировых рекордов, на котором машинам съехавшихся американцев обеспечен сервис, гарантируемый старейшей фирмой “Стандартойл”, на знаменитом пляже, где публика обслуживается такими фирмами, как…
Дядя Бен засопел:
— Что касается нас, то мы обслуживаемся фирмой “Элуэлл и К°”, которая дала нам возможность недурно здесь позавтракать. Нет, я все же голосую за своего босса.
— …Сегодня на знаменитом пляже Лонг-Бич состоится испытание сверхскоростного электрического поезда, предназначенного для движения в подводном туннеле, соединяющем Аляску с Европой. Леди и джентльмены, сейчас у микрофона выступит знаменитый американский инженер, который построил самый необычный в мире поезд по собственному проекту, разработанному совместно с русским инженером Стэппеном Г.Корнейв. Слушайте голос самого мистера Кандербля. Хэлло! Хэлло! У микрофона мистер Герберт Кандербль.
— Воображаю, что делается сейчас с Амелией, — заметила Мэри, пренебрежительно закуривая папироску.
— Леди и джентльмены, — послышался резкий, отрывистый голос, — те из вас, кто находится сейчас на берегу океана, близ проложенной по песку трассы опытного полутуннеля, через несколько минут своими глазами увидят самый быстрый, самый экономичный в мире поезд, который Америка построила при помощи наших русских друзей. Один из русских инженеров, а именно Стэппен Корнейв, принимал в проектировании нового американского поезда непосредственное участие. Сверхскоростной электрический поезд для полярного туннеля — гордость американской техники, сумевшей в такой короткий срок проложить трассу полутуннеля и построить подвижной состав. Русские, как многие могли прочесть в газетах, построили весьма интересный поезд, движущийся по принципу ракеты. Наш же американский поезд, выступая на основе свободной конкуренции, должен доказать сегодня свою большую экономичность, надежность в работе, а главное, быстроходность.
— Вот это самое интересное, Джонни, не правда ли? — воскликнула Глория, поднимаясь с песка.
— Отвечая на многочисленные письма, я, по поручению “Ассоциации плавающего туннеля”, членом которой состоит и уважаемый судья Мор, ознакомлю слушателей с технической сущностью вновь построенного поезда.
— …Браво, браво! — воскликнул Джонни, лениво развалившийся на песке.
— Ах, как интересно! — отозвалась Глория.
Дядя Бен, находившийся от них в нескольких десятках миль, сел на песок. Многие американцы вышли из автомашин, чтобы лучше слышать. По всей Америке в тысячах коттеджей в эту секунду отцы звали к приемникам сыновей, мужья — жен, матери из окон созывали детей, а один проповедник отложил в церкви проповедь, решив дать прихожанам послушать передачу.
— Первый предложенный для плавающего туннеля электрический поезд должен был увлекаться бегущим магнитным полем. Как известно, катушки трехфазного магнитного поля, поставленные рядом, дают максимальное магнитное поле в разные моменты времени. Таким образом, если бы мы расположили огромное количество таких катушек по всей длине туннеля и проследили бы за максимальным значением магнитного поля, то оно все время перемещалось бы вдоль туннеля. Вот этот эффект бегущего магнитного поля и предполагали первоначально использовать русские инженеры. Принцип движения этот не нов и применяется в обыкновенном асинхронном моторе переменного тока. Русские просто решили развернуть статор этого мотора на плоскость. Впоследствии они отказались от мысли построить такой асинхронный мотор длиной во весь туннель и осуществили новый проект Института ракетной техники. Поезд, движущийся по принципу ракеты, показал блестящие результаты. Однако наличие отработанных газов, а также, безусловно, меньшая экономичность таких поездов по сравнению с электрифицированными заставляют подумать о целесообразности их применения. Электрический подводный поезд, который увидят зрители, собравшиеся на пляже Лонг-Бич, построен на очень простом, совершенно отличном от всех и весьма изящном принципе. В ней изменена схема русских, которые хотели статор асинхронного мотора сделать длиной в пять тысяч миль. В американском поезде статор и ротор асинхронного, развернутого на плоскость мотора поменяли местами.
— Х-ха! — восторженно воскликнул дядя Бен. — Это по вашей специальности, Сэм. Вы потом мне все это еще раз объясните.
— И мне тоже, — капризно заметила Мэри.
— Статор, создающий трехфазной обмоткой бегущее магнитное поле, сделан подвижным и коротеньким. Он помещается в одном вагоне. А в качестве ротора, обыкновенного массивного ротора, в котором будут возникать электрические токи при пересечении его бегущим магнитным полем, будет служить металлический туннель, который надо постараться соорудить с малым электрическим сопротивлением.
Гигантский пляж притих.
— Я ничего не поняла, — всплеснула руками Мэри.
— Сейчас я объясню, — предупредительно сказал Сэм, восхищенный до предела. — В проекте русских туннель — это рольганг-конвейер с большим количеством вращающихся роликов, которые захватывают и проталкивают лежащий на них кузов машины, а в нашем, американском проекте вместо конвейера с роликами — простое шоссе-туннель, от которого как бы отталкивается электрическими колесами самый настоящий американский автомобиль.
— Ну вот, это я поняла, — заявила Мэри.
— Леди и джентльмены, — продолжал Кандербль, — вам предстоит присутствовать при самом небывалом состязании, когда-либо проводившемся в мире. Судьей является мировое техническое общественное мнение, в качестве представителей которого мы с радушием принимаем у себя инженеров братьев Корнейв из Крыма, инженера Седых из Москвы, инженеров Московского Института ракетном техники и главного энергетика строительства русского туннеля инженера Авакяна. Как особо почетный гость на наших состязаниях присутствует сам судья Ирвинг Мор, пожелавший сказать несколько слов перед этим микрофоном.
По всему пляжу зашумели голоса:
— Будет говорить старик Мор! Слушайте Мора!
— Все равно я голосую за Элуэлла, — заявил дядя Бен.
— Леди и джентльмены, — послышался совсем еще не старческий голос знаменитого судьи, — великая Америка — это страна великой техники. Мы присутствуем при ставшем уже традиционным состязании русской и американской техники, состязании, где нет побежденных, а есть только победители, ибо достижения используются обеими сторонами отнюдь не во вред друг другу. Американская техника, создавшая фантастический поезд — гордость нации. Поддержание технического престижа Америки — дело всей нации. Я объявляю решение технических проблем, связанных с постройкой туннеля через Северный полюс, и само строительство туннеля общенациональным делом. Я рассчитываю, что сегодняшние необычайные испытания повергнут в прах всех, кто пытался даже на техническом языке скомпрометировать туннель и его поезда. Свободные граждане Америки, пусть в предстоящие годы преуспевания страны выше благосостояние растет с такой же скоростью, с какой промчится сейчас перед вами поезд будущего туннеля, который должен быть построен и будет построен!
Пляж Лонг-Бич, на сотни миль покрытый людьми и машинами, загудел. Люди кричали, машины сигналили, кто-то стрелял в воздух.
Этот необыкновенный концерт Лонг-Бича был записан на пластинку, на проволоку, на пленку и даже на женский волос всевозможными звукозаписывающими фирмами.
— А вы заметили, дядя Бен, как он подковырнул вашего патрона? Ведь на техническом языке против туннеля выступает не кто иной, как Элуэлл.
— Я голосую за босса, — упрямо заявил дядя Бен, перекатываясь на спину и закидывая руки за голову.
После оглушительной радиопередачи и еще более оглушительного восторженного концерта американцев и их машин на пляже воцарилась относительная тишина.
Глория и Джонни, покинув свою машину, решили протолкаться к перрону приемной станции сверхскоростного поезда, близ которой они остановились.
Дядя Бен, Сэм Дикс и братья Генри и Джемс залезли на подножки машины и на капот мотора. Мэри посадили на крышу. Она жеманно смеялась и болтала ногами.
По примеру Мэри, большинство женщин также забрались на крыши своих машин. Мужчины стояли на багажниках.
— Внимание! Хэлло! — послышалось из сотен расставленных по пляжу репродукторов. — Американский сверхскоростной поезд отправится через три с половиной минуты. Заметьте время по вашим часам. Отправится через три минуты двадцать две секунды. Внимание! Внимание! Отметьте время. Через три минуты четырнадцать секунд отправляется поезд.
Репродукторы замолкли. По всему пляжу, увеличивая напряжение, слышалось тиканье хронометра радиостанции.
— Я ничего не вижу, — жаловалась Мэри.
— Еще сорок секунд до отправления.
— Поезд вышел! — истошно закричал в микрофон диктор.
По пляжу прокатился вой десятков тысяч голосов. Мэри глядела так, что слезы застилали ей глаза.
— Вижу! Вижу! — закричал первым Сэм, к нему присоединился и Генри.
В том, что произошло дальше, никто не мог дать себе отчета. Люди слышали звон. Именно звон, иначе нельзя было назвать этот нарастающий, переходящий в звенящий визг и снова стихший звук. Что-то на мгновенье заполнило чугунный лоток и скрылось. Облако песка, как дымовой завесой, закрыло трассу полутуннеля. Воздушные вихри долго крутили песчинки, которые забирались всюду: за воротник, в глаза, хрустели на зубах.
— И это все? — спрашивали друг друга ошеломленные люди.
— Поезд прибыл! — возвестил диктор. Судьи подсчитывают скорость и расход энергии. Внимание! Через пять минут будет объявлен результат.
Никто из американцев, бывших на пляже, не шелохнулся. Никто даже не переговаривался. Люди лишь шепотом предлагали друг другу пари, называя различные цифры достигнутой скорости.
Джонни и Глория, плотно сжатые толпой репортеров, в которую им удалось проникнуть, стояли почти у самого перрона станции, восторженно разглядывая ярко-красную змею сверхскоростного поезда. На перроне стояло несколько оживленно разговаривающих людей.
— Кто это? А это кто? — шептала Глория на ухо своему спутнику.
Джонни не смог ничего ответить. За него отвечал сосед — всезнающий журналист в надвинутой набекрень шляпе и с лоснящимся от пота и возбуждения лицом.
Заговорили репродукторы:
— Поезд развил на заданном расстоянии максимальную скорость в 640 миль, или 1024 километра в час. Принимая во внимание сопротивление воздуха, можно считать, что в условиях туннеля поезд разовьет гарантированную скорость — две тысячи километров в час. Хэлло! Судейская комиссия единогласно высказалась за новый сверхскоростной поезд как пригодный для плавающего туннеля. Хэлло! Даем слово нашим гостям. У микрофона мистер Джон Седых, заместитель одного из русских министров, знаменитый инженер и полярный исследователь.
Послышался низкий, громовой голос Ивана Семеновича, вызвавший у американцев, большинство которых не поняло ни слова, волну восхищения.
— Достижение американской техники принимаем как вклад в общее дело. О нашем советском вкладе мы тоже позаботимся.
— У микрофона автор проекта мистер Эндрью Г.Корнейв-младший.
— Это который? Невысокого роста? — спрашивала Глория. — Он берет в руки микрофон. Какое у него бледное лицо. Но он смеется. Говорит! Говорит!
— Леди и джентльмены! Я восхищен, видя в новом сверхскоростном поезде так остроумно устраненные мои изобретательские ошибки. В новом достижении вижу приближение того дня, когда мы действительно перекроем расстояние между Европой и Америкой за два часа.
— Джонни! Джонни! Что это за женщина на другой стороне платформы, которая стоит так одиноко и не хочет брать микрофон? Она тоже русская?
— Да… да… русская. Но кто она, никто не знает.
— Смотрите, Корнейв-младший хочет подойти к ней, а она убегает. Бежит… бежит… Давайте посторонимся, дадим ей пройти.
Тесно толпившиеся американцы вдруг расступились и дали дорогу взволнованной красивой русской женщине, которая прошла к ровной полосе прибоя.
Последним по радио выступил соавтор американского инженера Степан Корнев.
— Я рад, что помог Америке построить этот замечательный поезд, — кратко сказал он.
Разъезд десятков тысяч автомобилей с этого небывалого спектакля сам по себе был удивительным зрелищем. Он был запечатлен на сотнях кинопленок и уже вечером этого дня был показан на первых экранах страны.
У многих зрителей вызвал восхищение эффектный кадр: пустынный пляж, весь усеянный обрывками газет и консервными банками, и у самой пенной линии прибоя, выделяясь на светлом небе, четкий силуэт одинокой женщины.
Возбужденная Америка гордилась своим достижением. Миллионам американцев уже хотелось строить Арктический мост.
И никто не чувствовал этого так глубоко, как скромный и энергичный мистер Медж.
Часть четвертая
ПЛАВАЮЩИЙ ТУННЕЛЬ
Глава первая