В Солнечногорском районе, где я работал, в началу 1917 года были следующие фабрики: стекольный завод Балкашипа, металло-ткацкая фабрика Шабалова, фабрика Кноппа «Волокно», кожевенные заводы Лаповца и завод «Солнце». На стекольном заводе рабочих было человек 250, у Кноппа—около 500, у Шабалова—около 30 человек', на кожевенных—до 80 человек. Шабаловская фабрика и братья Старостины сдавали работу по мелким кустарям. Земледелие среди крестьянства было мало развито, многие занимались извозным промыслом и работой на железной дороге, частично—кустарным промыслом на Шабаловскую и другие фабрики. К концу 1916 г. начало ощущаться отсутствие необходимых продуктов: муки, сахара и т. п. Торговля почти замерла, все мелкие торгаши свои лавочки закрыли, и с этого момента начинает развиваться кооперация. Между прочим, было создано по инициативе женщин кооперативное общество под названием «Свобода». После введения хлебной монополии при Солнечногорском райсоюзе был создан продовольственный комитет, через который население снабжалось продуктами первой необходимости. В булочных и пекарнях появились очереди за хлебом. Весть о Февральском перевороте в Петрограде и Москве, отречении Николая и т. п. вызвала некоторый подъем среди населения: стало чувствоваться, что приближается конец войны, а хотели этого конца все, за исключением небольшого числа лиц, работавших на оборону. Трудно установить, каково было отношение железнодорожников к перевороту,—они не всегда отрицательно относились к войне, поскольку она их непосредственно не затрагивала. При получении сведений о перевороте рабочими стекольного завода, так более революционно-настроенными, была разоружена полиция и железнодорожный жандарм. Столкновений не было. На второй день после переворота рабочие стекольного завода вышли на демонстрацию с красными флагами во главе со старыми социал-демократами, большевиками Ратьковым и Бычковым. В селе был избран комитет безопасности. В него вошли представители рабочих, интеллигенции и железнодорожных рабочих и служащих. Комитет занялся организацией милиции, при чем в милицию вошли по большей части тоже рабочие стекольного завода, а начальником милиции избран страховой агент И. И. Кумм. Перед Февральской революцией большевистской партийной организации.в нашем районе не было. Были отдельные большевики из рабочих, и революция проходила без какого-либо влияния со стороны большевистской организации. Но к апрелю организованных было уже до 300 человек, был создан Солнечногорский райком партии под председательством рабочего стекольного завода тов. Иваничева. Впоследствии окружной комитет создал райком в Клину, где вначале тоже не было парторганизации, а в Подсолнечной оставлен участковый комитет. После железнодорожного съезда, прошедшего в Петрограде в марте-апреле, железнодорожники организовали на ст. Подсолнечной свой местный комитет рабочих и служащих и завязали непосредственно сношение с ЦК рабочих и служащих Николаевской ж. д. Поскольку ^на некоторых станциях не было местных комитетов, нам пришлось принять близкое участие в их организации, как, например, на ст. Редькино, Завидово, Решетниково, 'Сходня, Химки и др. Fla станции Подсолнечной по постановлению местного комитета, в начале мая был сменен начальник станции Михайлов в связи с тем, что он с самого начала отнесся отрицательно к революции.. Совет рабочих и солдатских депутатов был организован у нас. в марте после организации такого же совета в г. Клину. Организацию совета проводил представитель Клинского уездного совета с представителем Московского губернского совета. В совет рабочих и солдатских депутатов были влиты, между прочим, и представители от железнодорожных рабочих и служащих. От армии входили солдаты радиотелеграфной команды, квартировавшей в с. Солнечная Гора. Председателем первого совета был избран -солдат Булыгин, интернационалист, как -он сам себя называл. 18 апреля, т.-е. по новому стилю 1 мая, в Солнечногорском, а также в Высоковском и Завидовском районах были большие демонстрации рабочих и крестьян, прошедшие в образцовом порядке. То же самое 21 мая: демонстрация-протест против смертной казни Фридриха Адлера. К половине июля во всех волостях Клинского уезда были организованы волостные советы крестьянских депутатов, в том числе и в нашей Солнечногорской волости, но на первое время совет крестьянских депутатов не сливался с советом рабочих и солдатских депутатов, а между ними был установлен лишь обмен представительством. Такое же положение было и в г. Клину. 20 августа в виде протеста против смертной казни по постановлению профсоюза и Клинского уездного совета была организована демонстрация. Прошли по всему селу и около совета устроили митинг, собравший более двух тысяч человек. После речей, в которых указывался вред политики Временного правительства, был поставлен на голосование вопрос о смертной казни, и нашелся только один купец Васильев, голосовавший за смертную казнь; остальные были против. Во время корниловского выступления советом был организован комитет действия, составленный из президиума совета с прибавлением персонально избранных лиц, в частности туда был введен один бывший офицер, как военный спец, и начальник милиции Кумм, но эти лица не всегда отвечали своему назначению: так, на предложение Кумму и офицеру произвести обыски у помещиков, и разоружить буржуазию, они ответили отказом, ссылаясь на то, что не получили на это распоряжения от военного начальства. У нас получился с ними конфликт, который пришлось потом улаживать представителям окружного комитета тт. Мещерякову и Минькову. При выборах в волостное земство список совета прошел полностью. Перед выборами в Учредительное собрание агитационную работу вели большевики—представители советов. При подсчете голосов выявилось, что за список большевиков было подавляющее большинство голосов. Об Октябрьском перевороте, происшедшем в Петрограде, мы получили радиотелеграмму 26 октября через члена уездного совета рабочих и солдатских депутатов. Извещая страну о перевороте, военно-революционный комитет предлагал советам на местах разоружить старую милицию, организовать военно-революционные комитеты и самим вооружиться. 27 октября мы созвали пленум совета. Здесь пришлось выдержать большую борьбу с эсерами, протестовавшими против перехода власти к совету и всемерно отстаивавшими земство. Исполнительный комитет совета рабочих и солдатских депутатов вызвал представителей совета крестьянских депутатов и поставил на обсуждение вопрос о переходе власти к советам и об организации в районе ВРК. Все пришли к единодушному решению избрать военно-революционный комитет из представителей советов, в том числе двоих от совета крестьянских депутатов. 27 октября ВРК объявил населению о переходе власти к советам. Сейчас же было предложено милиции—или перейти на сторону совета, или разоружиться. При предварительных переговорах с начальником милиции он ни в коем случае не соглашался перейти на сторону совета, и уже только тогда, когда было объявлено окончательно о переходе власти к совету, Кумм изъявлял желание остаться, но, так как помнили его работу в комитете действия, ему было в этом отказано, и тотчас же он был разоружен. Интересно 'отметить, что мы почти без оружия разоружали милицию; у нас было, может быть, два револьвера, не больше. Советы организовали свою милицию, начальником был назначен рабочий-железнодорожник Михайлов-Горшков, а милиционерами—рабочие стекольного завода. Так как Клинский ВРК почему-то медлил с захватом центра, мы 28 октября начали настойчиво требовать, чтобы он власть забирал в свои руки, обещая ему свою вооруженную поддержку, и послали пять человек с берданками и револьверами, но без патрон. 29 октября Клинский УВРК объявил о переходе всей власти в уезде к советам. Поскольку все везде проходило мирно и столкновений не было, то вопрос об оружии не стоял остро. Хотя Октябрьский переворот в самом Клину и уезде проходил мирно, но наши враги всеми мерами старались нам мешать, желая как бы сорвать на нас вею свою злобу. Эсеры выступали против нас на митингах, делали общие собрания рабочих на фабриках и пытались доказать, что русские рабочие настолько еще некультурны, что власть в своих руках иметь не могут; симпатии же рабочих были на стороне советов и большевиков. Стремилось нам противодействовать всеми мерами и клинское уездное земство, состоявшее в большинстве из зверствующих и кадетствующих элементов. В частности отличался председатель земской управы агроном Лебедев. Клинская почта тоже не хотела ни в коем случае считаться с советом и вела против него контрреволюционную агитацию, прибегая к рассылке всякой антибольшевистской литературы. Но воем станциям были поставлены наши комиссии, которые следили за железнодорожным движением и телеграфом. В Подсолнечной совет рабочих и солдатских депутатов пользовался большим авторитетом, и, если бывали случаи недоразумений с продовольствием или между рабочими и администрацией на фабриках, всегда и та и другая сторона шла за разрешением споров в совет, и что совет постановлял, считалось окончательным, и все этому подчинялись. Было несколько случаев, когда женщины являлись в продовольственный комитет и хотели всех продовольственников выбросить из окон, но благодаря вмешательству, совета недоразумения удавалось ликвидировать. В конце ноября повели работу по объединению советов, так как у нас существовало два исполнительных комитета: один—совета рабочих и солдатских депутатов и другой— совета крестьянских депутатов. Был созван пленум обоих советов, и исполкомы объединились. На второй Же день после объединения новый совет столкнулся с большими трудностями. Бывший земский аппарат не хотел нам подчиняться, а своего аппарата у нас не было. Врачи и учительство тоже за нами не пошли. Тогда было решено собрать объединенное общеуездное собрание, на которое привлечь пленум советов и земств. Набралось человек около 600. Делались доклады как со стороны земств, так и со стороны советов. Собрание эго было, насколько я помню, 15 декабря. Было вынесено решение, что совет может принять дела от уездного земства, когда он найдет это для себя нужным. Подготовив свой технический аппарат и распределив должности, уисполком 15 января 1918 г. принял дела от земства. Из земства с нами остался работать один член земской управы—Смирнов, бывший инспектор народных училищ. Все остальные покинули свои посты. В кассе осталось денег 10 рублей с копейками. На следующий день были приняты дела и городской земской управы.