В некотором царстве, не нашем государстве жил да был Царь. Не пьяница и не дебошир, не деспот и не скряга, в делах интимных – либерал и большой трудяга. Примерный, в общем, семьянин был этот самый Государь.
Царь в отличие от многих европейских королей, свой народ держал не в страхе. Даже должность палача, что положена по штату государевых людей, совмещал придворный повар, потому что только он курам головы рубил на большой дубовой плахе.
У Царя была жена Марьюшка-искусница. Слухи разные ходили, почему так называл её царственный супруг, но в интимные моменты свечку не держал никто из слуг, и поэтому не будем тоже носом лезть в чужой сундук.
Царь души в жене не чаял. Всё подарки ей дарил, в шубы соболиные рядил, к басурманам на курорты часто вывозил, полюбовниц никогда не заводил.
И был у них сынок Иван. Дурак - не дурак, но к наукам ленивый, характером спесивый. Вместо чтения умных книг и занятий в классах он любил в песке играть, да метлой гусей гонять. Хоть исполнилось ему лет почти шестнадцать, до сих пор года свои он считал на пальцах и соплями рисовал на заборе рожи, больше на кикимор и чертей похожих.
* * *
И вот однажды Царь позвал к себе в Квадратный кабинет Фиму-воеводу. Тот вояка был не местный, – кудрявый, да картавый, национальности известной. В бой не лез, не зная броду, и поэтому сражений не проигрывал он сроду. Сильных – обманывал, слабых – запугивал, равных – в торговые сети запутывал.
— Надо, Фима, что-то нам с непутёвым Ванькой делать. Уж совсем от рук отбился великовозрастный сынок, – начал Царь, корону сдвинув от раздумий чуть на бок.
— Если он от рук отбился, значит надо Вам скорее найти руки посильней. Будет лучше для державы, чтобы впредь его держали руки нежные в ежовых рукавицах. И поэтому Ванюше не мешало бы жениться.
— Наше царство меньше рукавицы, с башни видно все его границы. Даже ежедневный дилижанс Нью-Васюки – Дубровка здесь идёт без остановки. И какая же девица без насилья согласиться на подобный мезальянс? Только дура или иммигрантка за жильё и провиант.
— Ну, это тоже вариант. Но заморские девицы или наши из провинций, не знакомые с проблемой царского двора, могут клюнуть на величественный титул, сопровождающую свиту и полфунта серебра. Чтоб плохой товар спихнуть, надо в фантик завернуть для возбуждения у лоха аппетита.
— Ладно, ты займись-ка этим с самого утра,– молвил Царь, с любовью глядя на портрет своей жены в стиле «ню» без пеньюара, нарисованным на крышке золотого портсигара. – Я с женой поговорю.
* * *
Иванушка был телом слаб и малокровен, будто сделан весь из теста и картона, а потому в олимпийских видах спорта оказался вовсе не подкован. Общепринятые сказочные способы поиска невесты применить не получалось. Ничего не оставалось, как использовать другие современные метОды информации народа о намеченных смотринах: трёх глашатаев в мундирах, почту голубиную, и даже объявления на стенах замка и в витринах: «Молодой наследник богатого отца ищет себе спутницу пред Богом и законом. Избранница получит полсотни белых кур, свечной заводик и возможность беспошлинной торговли иноземным самогоном. Через две седьмицы – срок к царю явиться на смотрины и испытания!»
* * *
Через две недели у царского двора с самого утра собралась толпа, желающих взглянуть на дур, которые позарились на кур.
Немного их нашлось по миру, а точнее, – лишь четыре.
И вот по красной половице, положенной прямо в грязь, от городских ворот до царского крыльца, прошли гуськом, не торопясь, четыре те девицы.
Первая - дочь Шамаханской той царицы, которая на радость всем хазарам вскружила голову царю Додону и родила потом наследницу престола. Чернявая и стройная, в расшитых шароварах, греха, как видно, не боится, – идёт к Царю с Царицей, голым пупком крутит, башку мужикам мутит. В руках – клетка с Золотым петушком – подарок от матушки её.
Вторая - принцесса из Лапландии. Высокая блондинка, холодная как льдинка, с надменным взглядом и модным европейским нарядом. Тоже с подарком для Царя – коробочкой цветной с травкой заводной.
Третья - дочь Фионы и болотного красавца Шрека. Девушка невидная. Кость широкая, поступь лошадиная. Одним словом, на любителей деревенской красоты. От родителей своих для будущего свёкра – тащит полное ведро икры осётра.
Четвёртая - сиротка без приданого. Коса до пояса, на лицо красавица – глаз не отвести. Хроменькая только. На обе ноги. Для Царя несёт цветочек аленький в горшочке маленьком.
* * *
Посередь зала для приёмов Царь с Царицею на тронах восседают. Невестушек глазами бУрят, да оба что-то брови хмУрят. Не такой хотели бы они видеть образ будущей родни.
Рядом с царскою четой воевода их стоит, – тоже приглядывается, глаз щурит – чего-то хитрит. Он сам-то ещё не женатый, семейных не знает хлопот. Ему думать о внуках не надо, – «Жила бы страна родная, и нету других забот».
Все девицы с поклоном подходят, и приятные речи заводят. Фима ж, как настоящий толмач, все это переводит.
— Я люблю во всём порядок – молвит первая девица, – и поэтому дарю я любимому Царю золотого петушка. – Посадите мой подарок рядом с царскою казной. Будет он её хранить целый день, как заводной. Если только рубль оттуда, кто надумает потратить, он злодея в темя клюнет и всего до ног обгадит.
Царь в смущении только хмыкнул. Грешен был – любил он ездить на казённые доллАры вместе с Марьей на Канары. "Но ведь Царь я иль не Царь? Ладно, позже разберёмся, где присядет тот петух – на шесток или на нары».
Воевода тоже косо на такой подарок смотрит. Мало денег в обороте – экономике беда.
— Я приехала сюда, чтобы всех вас, господа, научить дышать свободно, – говорит Царю блондинка. – Я любимого Ванюшу научу фуа-гру кушать, виски с содовой мешать, толерантным к геям стать. А в подарок я хочу предложить Вам Трын-траву. Её нюхать научу я вас всех и всю страну.
Царь с опаской дар принял, травку пальцами помял и в сторонку отложил. Он не первый год уж жил, – знал по опыту – халява может быть, вполне, отравой. Как-то раз он мухомором закусил палёный виски. И с тех пор с большой опаской пьёт не местный алкоголь.
Для Царицы ж мысль про геев, как быку про красный флаг. Либеральные идеи в отношении полов для наследника престола может петь лишь хитрый враг. Ради внука или внучки был затеян этот сход, и поэтому не дело баламутить здесь народ.
Воевода мыслит шире (раньше он служил в МАССАД!): «Европейская модель – это то же, что бордель, – всё имеет свою цену, а за вывеской красивой неизменно голый зад».
— Ну, а я сюда попала, – молвит третья тут девица, – потому что скучно стало. Целый день одно и то же. Раньше мы с отцом и мамкой жили в доме на болоте, – было весело до жути. Черти, лешие, русалки – мы играли в догонялки и скакали через лужи. А теперь живём мы в замке, в трёхэтажном с мезонином. И вокруг одни подлизы, подхалимы и павлины. Я хотела стены замка разукрасить в цвет зелёный, но родители не дали, – по фен-шую надо в красный.
На ведро с икрою чёрной Царь с усмешкой посмотрел, – мол, у нас её, как грязи. Больше грязи, только газа. Но хорошие манеры чувствам не дают простор, и поэтому он пальцем из ведра себе на пробу зачерпнул: «Хорош посол».
Воевода же напротив призадумался, прищурясь: «Не красавица, конечно, – это мягко говоря, – но зато большая схожесть интересов с женихом. И угрозы государству от неё не вижу я».
Для четвёртой претендентки наступило её время.
— Я пришла, чтоб, наконец, с одиночеством покончить, и поэтому согласна хоть в огонь, хоть под венец, – так сиротка говорила, ставя аленький цветок перед царскою четой. – Я пойду вослед за мужем, если это будет нужно, на любое приключенье или даже преступленье. Не предам и верной буду. На галерах и в пустыне, под водой и на вершине рядом с ним судьба моя.
Царь с Царицею вздохнули, слёзы рукавом смахнули. Девушка, конечно, хороша, но уж больно горяча. Вряд ли по плечу сынуле, – сгинет с ней не за понюшку. Хоть дурак, но жаль Ванюшку. Да и ножки у девицы почему-то кривоваты, – вдруг тут гены виноваты.
Воевода не слезливый, и на лесть не больно падкий, а и тот зашмыгал носом пару раз от всех украдкой.
— Ну, для первого знакомства, думаю, сегодня хватит, – с облегченьем Царь сказал и с насиженного места, то есть с трона, бодро встал. – А теперь прошу гостей всех пройти в соседний зал. Потрапезничать пора…. Что нам Бог послал с утра?!
Богом был придворный повар (он же, если помните, – палач). Для него нашёлся повод доказать, что он не даром ест свой маковый калач. Ради царского семейства и причудливых гостей холодец всю ночь варил он из бурёнкиных костей. А для пущей клейковины положил ещё в котёл уши, хвост и пару ножек. Получилось объеденье. В общем, не подвёл престол.
Если хочешь с аппетитом есть на празднике обед, никогда не интересуйся, из каких таких продуктов повар накрутил котлет. Будешь лезть к нему с проверкой, – точно плюнет в винегрет!
Ели долго и со смаком. Мазали горчицей холодец. Запивали хлебным квасом.
Наконец, Царь тарелку отодвинул, стукнул вилкой по графину и торжественно сказал:
— Я мыслёю тут раскинул, – и прошу теперь вниманья! Время объявить моё первое задание. Сделайте мне к завтраку что-нибудь такое, – Царь мечтательно вздохнул, – вкусное-превкусное, просто неземное…. Повар же с утра может взять себе отгул.
* * *
Утром Царь едва умылся, – сразу сел за стол пустой. Слюнки от нетерпения глотает, ждёт и про себя гадает: «Чем порадуют девицы? Очень жаль, что у царицы нынче в среду постный день».
Верный Фима снова сзади, сбоку меч, как на параде.
Первой, как уже сложилось, в зал вошла восточная девица, – та, что в радужных штанах. Принесла тарелку с пловом. Запах! Вкус! Велик Аллах! – Объеденье, одним словом.
Царь всё съел и в благодарность улыбнулся Шамаханке, – мол, сумела угодить, голопупая вакханка.
Фима, хоть с утра не кушал, к плову с виду равнодушен. То ли вера не даёт в этот день поесть мясного, то ли мысли про иное.
Только служки со стола отряхнули крошки все, из Лапландии девица в зал обеденный вошла. Вслед за ней два мужика тащат тушу кабана, запечённую в огне. Мясо сочное с дымком, струйкой жир течёт на пол.
Царь аж чуточку привстал, чтобы лучше рассмотреть. А блондинка тесаком от лопатки кабана отрезает два куска. И один несёт Царю, а другой, прям на ходу, рвёт зубами, не жуя.
Воевода весь напрягся, руку положил на меч, – от таких неадекватных надо Батюшку беречь. То ли дыма надышалась, то ли белены с утра объелась. От блондинок во хмелю можно ждать любую ересь.
От такого представления у Величества слегка закружилась голова. Но кусок рукою взял и попробовал на зуб.
— Вкусно, что тут скажешь, – молвил, вытирая сало с губ.
Третья дЕвица Царю на тарелке принесла, жареные в кляре и под соусом «Камю» дюжину каких-то ножек. Мясо нежное цыплячье. Сверху зелень и лимон. Что-то было в этом блюде необычное на вкус, но экзотики за утро и без этого – фургон. Царь всё съел и исподтишка на две дырки ремешка пряжку сдвинул, чтоб конфуза не случилось за столом.
Фима много повидал, хоть годами и не стар. Во французской стороне видел, как Людовик ел от большой нужды в финансах лапки жареных лягушек. Тяжела жизнь иностранцев, – не до жиру и пампушек. И поэтому сейчас понял сразу, что за мясо с аппетитом Царь откушал. Но зачем пугать зазря этим Батюшку-царя? Ведь едят же это блюдо до сих пор в Европе люди.
Очередь пришла сиротке показать своё уменье. Из лесной малины с мятой сделала она Царю варение. В самоваре шишки тлеют, – мигом полведра воды нагрели.
Каждый русский с детства знает, – с крепким чаем жизнь крепчает. Утирает пот со лба Царь в изнеможении, – пьёт шестой стакан, ложкой ест варение. Пусть в народе говорят: «Счастье не в количестве», – но ведь сразу стало видно, – угодила девушка Величеству.
Фима молча наблюдает, головой своей качает. Думает: «Клиент созрел, – и пора б уже ему освежиться на ветру».
Царь как будто бы услышал мысли верного слуги, – встал с трудом из-за стола, поднапряг слегка мозги и промолвил:
— Я решил. Подарите для Царицы что-нибудь от всей души. Чтоб исполнить мой каприз, утром принесите для её Величества сюрприз. Всем задание понятно?... Ну и ладно.
* * *
Утром, как приказано Царём, девушки пришли опять….. но уже втроём. Высокая блондинка, холодная, как льдинка, из конопляных семечек и ниточек цветных делала Царице фенечку. Уколола средний пальчик (не хорошая примета) – и решила, что не стоит портить свои руки и терпеть такие муки ради призрачного счастья стать женою злого мальчика. Утром села европейка на попутную карету и уехала домой, чтоб не быть рабой сюжета.
Если только фенечки научилась делать девочка, то не будет женщине счастья и любви.
В тронном зале принимала в этот раз одна Царица, – Царь решил уединиться и уехал на рыбалку, потому что прошлой ночью…. он устал. Если женщина не ела целый день, чтобы быть стройнее в отражении зеркал, то ночами будет злее её чувственный накал. После этакой нагрузки, для сохранности фасада, мужику остынуть надо.
Царь с собой взял для охраны 33 богатыря, чтобы было кому снасти за Величеством носить и червей копать лопатой для прикорма пескаря. Фиму ж Царь решил оставить при Царице во дворце толмачом и вышибалой, – сразу два в одном лице. За порядком приглядеть, с переводом попотеть, а потом отчёт составить: кто, о чём и что, вообще.
Первой вышла шамаханка. Снова бёдрами виляет, грудью в кофточке трясёт, а в руках своих несёт на подушке две ракушки с чёрным жемчугом внутри. Утверждают ювелиры, – дорогущие они. Говорит девица томно, что в Европе нынче модно делать пирсинг на пупке и в интимной женской зоне. Чёрный жемчуг же, вообще, в тренде косметических салонов.
Для Царицы пирсинг в новость, – из гламура она знает только чёрные чулочки для интимной физкультуры, да и те давно порвались и висят в чулане с луком.
— Для чего такая мука? От безделья эта блажь. Как с жемчужиной на теле по субботам в бане мыться? Да, и Батюшке-царю я боюсь в интимном деле, в самый сладостный момент поцарапать инструмент? Я и в бане и в постели за активный эротический массаж.
Воевода передал речь Царицы не дословно. Чуть смягчил при переводе на персидское фарси,– мол, Величество довольна, и огромно «мерси». Остальные ж откровенья – государственный секрет, без прописки во дворце допуска к которым нет.
Дочка Шрека и Фионы долго думала вчера, чтобы этакое сделать, чтоб порадовать Царя и понравиться Царице и при том не осрамиться. За последние три года без любимого болота девка, чтоб не одичать и отвлечься от безделья научилась рукоделью. И поэтому могла, для поддержки куража, шарф связать, и лиф стачать, вышить крестиком павлина, платье сделать из паплина и отделать в кружева. Вот и будущей свекрови сшила за одну лишь ночь, куклу, будто бы живую, в платьице до самых пят. Ведь не зря же говорят – женщина всегда тоскует, если не сподобил Бог после сына родить дочь.
Угадала девка точно, что на сердце у Царицы, – куклу гладит та рукою, поправляет нежно складки и от мыслей собственных стыдиться. А на девушку глядит, как на лучшую подругу, и с мечтательной улыбкой ей на ушко говорит:
— Надо с милым мне супругом к местной ведьме заглянуть. Говорят среди народа, что она одна в природе может на кофейной гуще ворожить на пол грядущий долгожданного приплода.
Фиму сложно удивить, но и он не ожидал от нетёсаной девицы такого тонкого подхода. Но раз всё-таки Царице та сумела угодить, значит, правду говориться, что с лица воды не пить.
Для сиротки в зал войти очередь теперь настала. Середина августа, день Степана сеновала, и поэтому она оберег-венок сплела из двенадцати целебных трав. По народному поверью может он весь год беречь от любой нечистой силы, сглаза и ненужных встреч.
Для Царицы быть в короне безопасней и привычней, и поэтому она из неписаных приличий лишь примерила венок, а потом шепнула Фиме:
— Мы живём уж не в пещере, в чертовщину мало верим, но…. ты его на всякий случай, коль поверья так живучи, прикрепи у городских ворот, чтоб спокойней жил народ.
* * *
В это время, наконец, Царь с рыбалки воротился, – видно, что не осрамился, – на кукане у него два щурёнка и плотва. Царь Царицу чмокнул в щёчку, приобнял её слегка, а потом сказал на ушко заповедные слова:
– Я пока сидел у речки много думал о природе, о навозе в огороде и вдруг вспомнил о народе. И решил, что хорошо бынаписать такой закон, чтобы лишний миллион сэкономить для казны и любимейшей жены. И тогда на эти деньги я в начале сентября смог бы вновь свозить тебя в пору сбора винограда в андалусскую Гранаду. Помнишь, как мы зажигали там на каждом сеновале?
У Царицы по щекам разлился румянец алый, – помнит, видно, сеновалы.
Повернулся Царь к девицам и последнее заданье произнёс им на прощанье:
— О Ванюшиной судьбе, чтобы не было волнения, я хочу у вас проверить уровень державного мышления. Знаю я, что у народа много лишних денег нет, и поэтому к утру вы придумайте, как мне сбалансировать бюджет, чтоб собрать на нужды… бедных… миллион им на обед.
* * *
Как вошло уже в привычку, утром следующего дня в тронном зале собралась венценосная семья, чтобы выставить оценку за домашнее задание трём оставшимся девицам.
Шамаханка исписала ночью целых три страницы, сочиняя манифест: "Запретить стареть народу,– на погост прям с огорода. Вся беда от старичья. Их кормить – одни расходы, – поедают корнеплоды они больше год от года. В общем, хуже воронья. Можно много сэкономить, если в паспорте у всех лет на пять исправить дату их рождения на свет".
Царь в сомненье почесал бороду свою седую, мельком искоса взглянул на супругу молодую:
— Стать моложе лет на пять, – я не вижу в том плохого.
– От решения такого враз случится недород, – встрял тут Фима в разговор, – потому что по закону все невесты лишний срок будут сохнуть без полива. Это разве ж справедливо? Мы до бунта доведём верноподданный народ. Умирать на баррикадах, – разве нам такое надо?
Царь вздохнул, опять взглянул на красавицу жену:
— Про полив я не подумал. Это важный аргумент. Потому спешить не будем проводить эксперимент.
Дочка Шрека ночь не спала, всё программу сочиняла, как исполнить точно в срок государеву задачу – к концу лета стать богаче. И для этого страну предложила на корню перестроить на манер государства Сингапур. Жить без пошлин, брать кредиты, а за взятки – в зад шампур.
— Перестройка? Где-то слышал это слово я уже, – пробурчал Царь без восторга, – в анекдоте или басне о развесистой лапше. А шампур, – пожалуй, строго. Я, вообще-то, либерал.
Воевода только крякнул, но и тут не промолчал:
— Я по Свету помотался, много видел разных стран. Счастья нет нигде для бедных, у кого пустой карман. Жить на западный манер, если ты миллионер, хорошо конечно будет. Остальным, – уж, как придётся, как фортуна повернётся. В Сингапуре тоже был. Строго там к ворам, не спорю, палкой бьют от всей души. Если пьяный сел на лошадь, долго сесть потом не сможешь, – отобьют все беляши. Но зато законы чтут, стариков не обижают, как советовали тут.
Третья девушка, – сиротка, ночь всю прошлую проспала, мучать голову не стала мыслями пустыми про бюджет, потому что даже бабки, сидя вечером на лавке, могут дать на то совет:
— Для стабильности державы надо укреплять заставы, малый бизнес развивать, газ в Европу продавать. А на случай, если кто-то нам начнёт грозить войной, хорошо б завод свечной в третью смену запустить, – лишний раз поставить свечку в упокой их грешных душ никогда не повредит. А ещё делиться надо, – быть богатым некрасиво, потому что не нажива подымает человека ввысь. Прогрессивные налоги в установленные сроки могут сделать лучше жизнь.
— По Европе много лет бродит призрак коммунизма, – подскочил на троне Царь, – от большого пессимизма нигилисты баламутят водоём! Не позволю эти мысли я в Отечестве своём! Предлагать на весь народ поделить мой бутерброд может лишь отъявленный бунтарь!
Воевода в этот раз промолчал из опасенья у Величества в душе поселить червя сомненья. Вдруг сочтёт за бунтаря или даже – главаря. Не сносить тогда башки, – вмиг кудрявые вершки отделит от корешков. Это мягко говоря.
Но настало время подводить итоги, – выбирать из тех, кто все выполнил уроки и достойной может стать для царевича женой.
Царь с Царицею поднЯлись и прошли в свои покои. Пошептаться и подумать, как им древо родовое по ошибке не сгубить. Для царевича женитьба – это вроде развлеченья, для короны и державы – дело важного значенья. Хорошо подумать надо, прежде чем родное чадо в руки незнакомые отдать.
Совещались очень долго, ссорились-мирились. А потом легли в постель и "договорились".
* * *
Через месяц во дворце праздновалась свадьба. Не одна, а целых две, – "два в одном флаконе", как бы. Царский сын вёл под венец дочку Шрека и Фионы, воевода-молодец взял сиротку в жёны. Почему такой расклад получился в этой сказке, даже я не мог понять без чужой подсказки.
Оказалось, всё решили просто родственные узы. Шамаханская царица родила дитё без мужа, этим самым честь нарушив, у сиротки же вообще никого из близких нет. А в семье болотных орков с этим делом всё в порядке, без проблем и кривотолков. Дочь росла в любви и ласке, ей доверить без опаски можно милого сынка. Ведь семейные устои дорогого теперь стоят. У Царицы за подушкой до сих пор лежит игрушка – кукла от её невестки. Это в выборе и стало аргументом самым веским.
Воевода тоже счастлив. Он давно искал жену, чтоб под стать была ему. С чертовщинкою в душе и готовую на подвиг ради рая в шалаше. Ну, а как же хромота? Это горе, – не беда. На земле израильтян костоправы вмиг излечат этот маленький изъян.
На свадьбе той я тоже был, мёд-пиво там совсем не пил, всё потому что с юности усат и знаю, как сотрудники МАССАД вербуют пьяных болтунов. Кричал я "Горько!" громче всех, и радовался за женихов, чтоб не подумали чего, а сам на закусь налегал, особенно на жареные потроха от золотого петуха.
* * *
Сказка – ложь без всякого намёка. В чём-то убеждать не вижу прока, – каждый видит то, что хочет, – этот плачет, тот хохочет. Ни морали, ни науки не ищите здесь от скуки.
И уж, честно говоря, я особо не старался смысл и рифму подружить. Просто жизнью наслаждался и пытался ублажить своё собственное Я.
Может где приврал слегка после рюмки коньяка. Не корысти это ради, а для пущей благодати.