— Господи, я ни за что бы не поверил!
— Значит, Джоан оказалась почти права, — отметил Рафаэль, — она ближе всех подошла к разгадке. Вы хотите что‑нибудь сказать, сквайр? Дэвид знает о вашей преступной деятельности?
— Дэвид хотел присоединиться к нам, — пояснил Линкольн Пенхоллоу, — но Рам не согласился. Он сказал, что нас должно быть ровно восемь, не больше и не меньше.
— Он всегда заставлял нас следовать правилам, — по‑детски пожаловался Джонни, — совсем как мой отец.
Рафаэль молчал. Ему страстно хотелось избить Джонни и всех остальных до полусмерти, чтобы они на всю оставшуюся жизнь запомнили урок, но понимал, что не может доставить себе такого удовольствия, так как нуждался в этих бесчестных негодяях.
— Да, — поддержал приятеля Чарли Клемент, — он указывал нам даже, как обращаться с девочками. Мы не должны были трогать их груди, смотреть на них. Он говорил, что нас должно интересовать только то, что у женщины между ног, называя ее сосудом для нашего семени.
Рафаэль краем уха слышал жалобы, внимательно наблюдая за сквайром. Его круглое и обычно румяное лицо посерело и казалось помертвевшим, только глаза горели странным тревожным светом. Он был одержимым и, даже потерпев поражение, явно не собирался сдаваться. И внезапно Рафаэль почувствовал страх.
Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы снова обрести контроль над собой и над ситуацией.
— Я повторяю, сквайр, наказаны будете только вы, — сказал Рафаэль. — Но у вас есть шанс. Вы можете навсегда уехать из Англии. Иначе вы умрете. Виконт не станет встречаться с вами на дуэли. Слишком много чести для вас. Он просто прикажет своим людям убить вас как бешеную собаку.
Лицо сквайра стало еще более серым.
— Я — сквайр Эстербридж, — гордо произнес он, расправив плечи. — Я прожил здесь всю жизнь. Мои отец, дед и прадед тоже жили здесь. Это моя земля и мои люди. А тебя, грязный ублюдок, сюда никто не звал, И сейчас ты находишься в моем охотничьем домике. Я его купил. Ты нарушил священное право собственности. Убирайся вон.
Рафаэль не мог не улыбнуться:
— Вы забавный человек, сквайр. Вашу собственность на эту землю никто не оспаривает. И я с удовольствием уйду, поскольку выполнил свою миссию. Я сказал вам все, что должен был сказать. Думайте, сквайр. Потому что, если вы останетесь в Корнуолле, вы рискуете в одно прекрасное утро не проснуться. И тогда сквайром Эстербриджем станет ваш сын.
Последнее, как догадывался Рафаэль, было самым страшным оскорблением, какое можно было нанести этому человеку.
Сквайр высокомерно сжал губы и больше не проронил ни слова. Рафаэль немного подождал, потом со вздохом обратился к Флэшу:
— Давай‑ка свяжем пока старину Диверса. У этого субъекта неустойчивая психика, с ним все время надо быть начеку. А сквайр сможет освободить его, как только мы покинем это негостеприимное жилище.
Пока Флэш возился с веревками, Рафаэль снял плащ, подошел к столу и прикрыл девочку.
— Кто она, сквайр? Откуда? Сквайр сморщился и отвернулся.
— Я отвезу ее к доктору Лудкоту, он сделает все необходимое и вернет ребенка домой. — Рафаэль взял почти невесомое тельце на руки, прижал к груди и обернулся к остальным:
— Могу я считать, что вы дали мне слово навсегда забыть о клубе поклонников адского огня?
Все дружно закивали, а Джонни добавил:
— Не могу поверить, что я.., мы делали такие гадости. Этот маньяк толкал нас на преступления, а мы вели себя как стадо баранов.
— Он не просто маньяк, — вмешался Винни, — грязный выродок, сумасшедший извращенец.
Рам, казалось, не слышал обращенных в его адрес ругательств. Он гипнотизировал ненавидящим взглядом Рафаэля. Внезапно он разжал побелевшие губы и громко и отчетливо проговорил:
— Вам недолго осталось смеяться, капитан.
Рафаэль от неожиданности замер:
— Что, черт возьми, вы имеете в виду?
Но ответом ему было только гробовое молчание.
* * *
Рафаэль и Флэш чувствовали себя усталыми, но довольными. Они успешно выполнили свой долг. Оставив девочку на попечение старой экономки доктора Лудкота, они неторопливо ехали по направлению к Драго‑Холлу.
— Интересно, удалось ли Дамьену обмануть мою жену?
Вопрос был явно риторическим, и Флэш счел возможным на него не отвечать.
— Знаешь, я ведь пригрозил ему. Я предупредил, что она может почувствовать обман, только если он до нее дотронется. Дамьен поклялся, что будет держаться на расстоянии, что первый раз в жизни поведет себя по отношению к ней честно и порядочно. Скоро мы узнаем, сдержал ли он слово.
Рафаэль оставил Флэша управляться с лошадями на конюшне и направился к дому.
— Хорошая работа, капитан! — крикнул вслед Флэш. Не спеша приближаясь к дому, Рафаэль довольно улыбался. Внезапно он замедлил шаг и удивленно уставился на дом. Было очень поздно, однако все окна ярко светились. Это показалось ему странным. И, вспомнив об угрозах сквайра, Рафаэль побежал.
Резко распахнув тяжелые дубовые двери, он ворвался в дом и налетел на стоящего у входа управляющего:
— Лиггер, что, черт побери, здесь происходит?
Старик стоял растерянный, сгорбившийся, убитый горем.
— Да говори же! — Рафаэль нетерпеливо встряхнул старика за плечи. — В чем дело, Лиггер?
Лиггер несколько секунд непонимающе смотрел на Рафаэля, после чего с видимым трудом произнес:
— Вы барон или капитан Карстерс?
— Я — Рафаэль.
— Кто‑то стрелял в барона, — простонал Лиггер. — Мы считали, что это вы, сэр. Ваша жена.., она…
— Мой брат умер? Лиггер покачал головой:
— С ним сейчас доктор Лудкот.., но… Рафаэль больше не слушал. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, он вихрем пронесся вверх по лестнице, свернул в восточный коридор и подбежал к покоям хозяина. Тут же осознав свою ошибку, он чертыхнулся и рванулся в сторону Оловянной комнаты. В коридоре напротив закрытой двери он увидел Викторию. Она стояла, горестно опустив голову и не замечая ничего вокруг. Измученная и очень несчастная, она не услышала шагов.
— Виктория!
— Дамьен! — может быть, впервые в жизни искренне обрадовалась она. — Слава Богу, ты наконец вернулся! Рафаэль тяжело ранен, а я…
— Виктория, любимая…
Она застыла, пожирая глазами знакомое лицо. Рафаэль был уже совсем рядом.
— Дамьен, я не понимаю… Как ты можешь…
— Молчи, любовь моя, молчи, это же я, не узнала? — Рафаэль порывисто обнял жену и крепко прижал к себе. Только теперь он понял, что они могли потерять друг друга.
— Рафаэль?! — вскрикнула Виктория, все еще не веря своим глазам. Она уткнулась лицом ему в плечо и громко зарыдала.
— Успокойся, родная, — снова и снова повторял он, — со мной все в порядке. Лучше расскажи мне о Дамьене.
— Я думала, что он — это ты, и Элен тоже… Мы все так думали! О Боже, я этого не вынесу! — Она всхлипнула. — Доктор Лудкот выгнал меня из комнаты. Он извлекает пулю. Она засела где‑то глубоко в плече у Дамьена. Слава Богу, он без сознания.., не страдает… Доктор не ручается за его жизнь.
Рафаэль легонько встряхнул жену:
— Послушай, Виктория, ты должна пойти и поговорить с Элен. Скажи ей правду. А я навещу Дамьена. С тобой все в порядке? Справишься?
Она молча кивнула, на секунду крепко прижалась к мужу, прежде чем вышла.
Рафаэль вошел в комнату. Доктор Лудкот неприязненно посмотрел на вошедшего. Его взгляд был напряженным и сосредоточенным.
— Барон, хорошо, что вы вернулись. Ваш брат оказался на удивление крепким и выносливым человеком.
Думаю, он выживет.
— Я — Рафаэль Карстерс, доктор, а ваш пациент — барон.
Доктор медленно перевел взгляд на лежащего без сознания человека, затем снова взглянул на Рафаэля:
— Забавно.
— Я отвез к вам домой девочку. Она была предназначена в жертву небезызвестному вам сатанинскому клубу. Теперь с ним все кончено.
Доктор Лудкот долго молчал, очевидно, пытаясь осознать услышанное.
— Я рад, — наконец сказал он. — Это большое облегчение для всех нас. Но насколько я понимаю, капитан, вы рассказали мне об этом деле далеко не все?
— Да, вы угадали.
Дамьен заворочался и застонал. В это время в комнату, поддерживая обеими руками огромный живот, вошла бледная как полотно Элен.
— Ну, ну, спокойно, миледи. — Доктор Лудкот поспешил навстречу встревоженной женщине. — Ваш муж будет жить. Теперь я в этом уверен. А вы обязаны сохранять спокойствие хотя бы ради ребенка.
— Он выдавал себя за тебя, Рафаэль, — сдерживая слезы, пробормотала Элен. Она осторожно коснулась кончиками пальцев руки мужа, словно боялась почувствовать холод смерти.
— Я знаю. В этот раз я был полностью в курсе дела. Но поверь, никто из нас не мог и предположить, что случится нечто подобное. Мне очень жаль.
— Но почему? — беспомощно спросила она. В это время Дамьен открыл глаза и увидел стоящую рядом с кроватью Элен.
— Привет, — с трудом проговорил он, — это я. А где Рафаэль?
— Я здесь. Все в порядке. Дело сделано.
— Хорошо, — удовлетворенно вздохнул Дамьен, — значит, у нас все получилось.
Он утомленно закрыл глаза, но не выпустил руку жены.
— Со мной все будет хорошо, не волнуйся, — прошептал он и снова потерял сознание.
Виктория настойчиво потянула Рафаэля за рукав.
— Расскажи мне все, — потребовала она.
— Элен, ты останешься с ним?
— Да. — Она одарила Рафаэля неприязненным взглядом и отвернулась к доктору Лудкоту.
Рафаэль с Викторией, словно дети держась за руки, вышли в коридор.
— Почему ты скрыл от меня свои планы?
— Я стремился тебя защитить, — просто ответил он, понимая, какой ужас она должна была пережить, и искренне сожалея об этом. — Я должен был заставить тебя поверить, что я рядом, — взволнованно продолжал Рафаэль, — потому что ты бы сделала все возможное и невозможное, чтобы помочь мне, пошла бы на любой риск, чтобы в нужный момент оказаться рядом. А я не мог этого допустить.
— Теперь все кончилось? Ты разоблачил Рама?
— Да. Я сорвал с него маску. Ни за что на догадаешься, кто скрывался под ней.
— Конечно, меня же не допустили на последнее действие этой драмы, и я не видела финала. Кто же он, этот дьявол в человеческом обличье?
— Сквайр Эстербридж!
Виктория застыла с открытым ртом. То, что она услышала, было настолько невероятным, невозможным, даже нелепым, что ее разум отказался воспринять этот теперь уже очевидный факт.
— А Дэвид? — наконец выговорила она.
— Его там не было. Отец ему не позволил, уж не знаю, почему.
— Вы с Дамьеном все это спланировали заранее?
— Да.
Неожиданно Виктория резко остановилась, схватила Рафаэля за руку и повернула лицом к себе.
— Я еще никогда в жизни не испытывала такого дикого страха. Пуля… Она отбросила тебя, то есть. Дамьена, к стене. Я ничем не могла помочь, только истошно кричала и плакала. Наверное, ты был прав, не посвятив меня в свои планы. Я могла все испортить.
Рафаэль улыбнулся такой милой и обворожительной улыбкой, что Виктории отчаянно захотелось обнять его, прижать к своей груди, по‑матерински защитить от всех возможных будущих невзгод и никогда больше не отпускать от себя.
— Ты любишь меня, — шепнул он, — ты доказала, что не мыслишь без меня жизни. О большей награде я и мечтать не мог.
— Ты, или Дамьен, уж не знаю теперь, кто именно, так все перепутали… Как тут не испугаться. Кстати, а что ты сделал с Рамом?
— Ничего. У него все еще остается шанс. Если он не глуп, то немедленно покинет Англию. Правда, у меня создалось впечатление, что у него какое‑то психическое расстройство. Нормальный человек вряд ли додумается до тех слишком уж изуверских догм, которые он проповедовал.
— Бедный Дэвид, — вздохнула Виктория.
— Дэвид? Этот глупец не заслуживает твоего сочувствия. А я заслуживаю. Усталый, но непобежденный воин вернулся с поля битвы к красавице жене. Ты обязана прижать меня к своей теплой груди, обогреть накормить, напоить…
— Приготовить тебе чаю?
— Ну почему ты такая недогадливая? — шутливо возмутился Рафаэль.
— Я могу добавить в чай бренди.
— Пожалуй, немного понимания в тебе все‑таки сохранилось, дорогая жена… Знаешь, о чем я думаю, Виктория… Мы нашли Рама. Теперь ему не миновать правосудия в той или иной форме. Но где‑то существует еще парень по прозвищу Епископ. Помнишь контрабандистов? А что, если мы отправимся в Аксмут, используем тебя как приманку и попробуем узнать… Эй, ты куда?
— К Флэшу. Хочу послать его на «Морскую ведьму» к Блику. Мне очень нужны травы, особенно та, которую используют для прочищения мозгов.
Рафаэль скорчил болезненную гримасу и схватился за живот:
— Мне плохо. Мне очень плохо. Я остро нуждаюсь в помощи, дорогая жена.
Виктория остановилась и оглянулась на жалобно поскуливающего супруга. Ну разве можно было противиться этой лукавой улыбке, насмешливому взгляду, протянутым в мольбе рукам!
— Ты неисправим, — с деланным недовольством проговорила она, едва сдерживая улыбку.
— Пойдем, дорогая. Мы окажем помощь друг другу.
Эпилог
Недостаточно просто завоевать, следует знать, как обольстить.
Шекспир