— Пусть хозяйка сама расскажет тебе о своих приключениях. У тебя волосы встанут дыбом от ужаса.
— Ты осмеливаешься называть эту девку хозяйкой? Недоумок, я тебя сейчас лягну…
Круки проворно откатился в сторону, уворачиваясь от ноги разъяренного Дайнуолда.
— Но Филиппа сделала для Сент‑Эрта столько хорошего! Она сильная духом девушка и сумела спастись от гибели, — обиженно пробурчал шут.
Марго внесла эль и поставила его на стол, бросив при этом опасливый взгляд на хозяина.
— Что с тобой? — раздраженно спросил он и, не дожидаясь ответа, махнул рукой, отсылая служанку прочь.
— Ты же здесь был, идиот, — вновь обратился он к шуту. — Имею я право знать, что произошло в моем собственном замке, или нет, черт побери?!
— Ну что ты пристал к бедному Круки, — раздался за его спиной голос Филиппы. — Не хватало только с самого утра слушать его песни!
Дайнуолд оглянулся на Филиппу. Ему потребовалась почти вся сила воли, чтобы не улыбнуться девушке, не показать, какое облегчение и радость испытывает от того, что она осталась жива и невредима. Господи, он даже готов простить ее обычное воинственное настроение!..
— Давно пора было спуститься вниз. Вид как у ведьмы, — старательно хмурясь, буркнул он.
На самом деле Филиппа выглядела слегка взъерошенной и очень‑очень милой. Дайнуолд поерзал в кресле, вытянул ноги вперед и, скрестив руки на груди, посмотрел на девушку. Она была в платье, которое он вчера нашел для нее в гардеробе покойной жены, на этот раз тускло‑сером, поношенном и потертом, а подол был на добрых три дюйма выше щиколоток.
— Спасибо за платье, — заметив его взгляд, сказала Филиппа. — К нему случайно не прилагалась накидка?
|
|
— Жаль, что я не имел возможности полюбоваться на тебя в том предыдущем, алом, но это, к сожалению, тебе совсем не идет. Увы, у меня не было выбора. Не морщись! Почему ты еще не сшила себе одежду из новой ткани?
— Лучше бы я так и сделала.
Филиппе отчаянно хотелось стукнуть Дайнуолда. Он касался ее тела, ласкал и целовал ее, потом бросил, чтобы найти себе другую женщину на ночь, а теперь дразнит и оскорбляет! И все же Филиппа не могла забыть, как вчера ночью Дайнуолд прижался к ней и сказал, что очень волновался, узнав о случившемся. Но сейчас он вовсе не выглядел встревоженным. Может быть, ей это только приснилось? Филиппа гордо вздернула подбородок.
— Думаю, что возьмусь за шитье сразу после завтрака. — Она схватила кусок хлеба и принялась жевать его с показным равнодушием.
— Объясни мне, что тут произошло, девка, и объясни немедленно.
Филиппа украдкой посмотрела на свои запястья. Их покрывали ссадины и синяки, но боль уже почти прошла.
Дайнуолд проследил за ее взглядом, и у него от гнева перехватило дыхание.
— Просто не верится! — прорычал он. — Не успел я уехать из дома, как тут начало твориться черт знает что! Пусть Марго перевяжет тебе руки. — Дайнуолд добавил несколько сочных ругательств, затем откинулся назад и прикрыл глаза. — Расскажи мне, во что ты ввязалась, пока я был в отъезде.
Филиппа внимательно посмотрела на Дайнуолда и, решив, что он уже достаточно успокоился, сказала:
— Ничего особенного не случилось. Мы ткали материю, а затем ее красили. Вчера как раз начали шить одежду. Ах, да! Совсем забыла: произошло одно незначительное событие — Горкелу пришлось сломать шею твоему управляющему, но тот вполне заслужил подобное наказание. Я пришла к выводу, что по сравнению с твоим проклятым Алайном ты — просто святой из святых!
|
|
— Так‑та‑ак… А сейчас, прежде чем я оттащу тебя в спальню и изнасилую, ты, может быть, объяснишь, почему «мой проклятый Алайн» так хотел твоей смерти?
Филиппа молча пожала плечами. Она заметила, что этим только разозлила Дайнуолда, но, не в силах удержаться, пожала плечами еще раз.
Дайнуолд вскочил с кресла, подбежал к ней и, схватив под мышки, приподнял над полом.
— Быстро говори, что случилось, иначе пожалеешь! — И что же ты сделаешь? Продолжишь то, чем занимался вчера ночью, когда я спала?
В глазах Дайнуолда мелькнуло непонятное Филиппе выражение.
— Прекрати! Я устал от всего этого. И действительно хочу знать, в чем дело.
Услышав серьезный тон Дайнуолда, Филиппа поняла, что терпение его на исходе.
— Я расскажу, только опусти меня, — тихо проговорила она.
Дайнуолд поставил девушку на пол, затем, держась рукой за поясницу, вернулся к своему месту.
— От такого веса я потянул мышцы, — воздев очи, пожаловался он, потом сел в кресло и махнул ей рукой.
Филиппа подробно рассказала о том, что обнаружила, просматривая учетные книги управляющего.
— Я не доверяла ему с самого первого дня. И никак не могла понять, почему он меня так ненавидит, пока не убедилась в том, что он обманывал тебя все время, пока находился в услужении. Этот подлец сам все подтвердил, когда держал нож у моего горла.
Дайнуолд открыл рот, но промолчал, а Филиппа, вздрогнув при воспоминании о пережитом страхе, сдержанно и сухо продолжила рассказ о том, как ее перенесли в конюшню, как она убила одного из негодяев косой, как прибежала в зал и как Горкел расправился с управляющим.
|
|
— Алайн приказал своим людям задержать ту оставшуюся повозку шерсти и убить крестьян. Это от них он узнал, что я умею читать и писать и что я была управляющим в Бошаме.
Дайнуолд долго молчал, и Филиппа терпеливо ждала. Сейчас, наверное, он пожалеет ее, скажет, как он ей благодарен, порадуется, что она осталась в живых, и попросит прощения. Обсудит с ней предательство управляющего, поблагодарит за осмотрительность и за беспокойство о судьбе Сент‑Эрта…
Ее мысли прервал громкий голос Дайнуолда:
— Ну и что, скажи, я теперь должен делать, да спасет меня Святой Андрей? По твоей милости у меня больше нет управляющего! Из‑за тебя бедняга Горкел вынужден был убить Алайна!
Филиппа, вне себя от изумления, уставилась на Дайнуолда:
— Он же обкрадывал тебя! Он был всего‑навсего презренным вором! Ты что, не слушал меня? Или тебе все равно?!
Дайнуолд слегка пожал плечами; Филиппа в ярости вскочила и кинула в него кусок хлеба с маслом.
Он попытался увернуться, но на щеке все же остался желтый подтек.
— Ты неблагодарная свинья! Ты…
— Довольно! — Дайнуолд встал с кресла, вытирая лицо рукой. — Еще раз спрашиваю тебя, девка: где мне найти нового управляющего?
— Я буду твоим управляющим!
Филиппа расправила плечи, вздернула подбородок и мысленно приготовилась к неизбежным оскорблениям.
Ей не пришлось долго ждать.
— Ты‑ы?! Женщина? Женщина, которая решила поиграть в сыщика, но тут же была поймана и чуть не убита? Ха‑ха!
— Не правда! Я очень осторожно осматривала его комнату, а перед этим убедилась, что Алайн покинул замок. Мне просто не повезло — один из его шпионов выследил меня. А как насчет того, что тебе, такому умному, такому проницательному мужчине, даже в голову не пришло, что Алайн обворовывает тебя? Ты, мужчина, ничего и не подозревал! Более того, даже сейчас, все узнав, ты попросту забыл, что в замке остался сообщник Алайна. Так что это я должна сказать тебе «ха‑ха»!
— Женщине не хватит мозгов, чтобы решать сложные хозяйственные проблемы и правильно вести учет! — пробубнил Дайнуолд.
Гнев Филиппы сменило усталое раздражение.
— Женщины, — продолжал Дайнуолд, воодушевляясь, — не знают, как надо вести дела и разговаривать с вилланами. У женщин есть только одно предназначение в жизни, и это…
— Только посмей произнести вслух!
—..ткать, шить и стряпать. Они годятся, чтобы помочь мужчине расслабиться после тяжелого дня, в течение которого он изнурял свое тело и свой мозг.
— Дурак! — Не говоря больше ни слова, Филиппа развернулась и направилась к дубовым дверям. У нее вдруг пропала вся злость; она больше не чувствовала обиды — только усталость и разочарование.
— Я не отпускал тебя, девка! Остановись!
Филиппа лишь прибавила шаг и через несколько мгновений уже пересекала внутренний двор, отмахиваясь от кур и от Туппера, который, радостно заверещав, тут же увязался за ней. Женщины пялились на нее во все глаза, а мужчины лишь качали головой, особенно когда увидели, что их хозяин с самым суровым и разгневанным выражением лица нагоняет Филиппу.
— Немедленно вернись, глупая девка!
— Клянусь всеми святыми, он тупее булыжника, — пробормотала Филиппа и, придерживая юбку, помчалась еще быстрее. Она бежала, не разбирая дороги, пока не врезалась в Горкела.
— Хозяйка, что случилось?
— Я ухожу. — Филиппа попыталась вырваться из его крепких рук. — Отпусти меня, Горкел.
— Нет, держи ее крепче! Потом, если захочешь, можешь посмотреть, как я ее выпорю! — заорал подбежавший Дайнуолд Горкел глубоко вздохнул и, глядя на Филиппу, укоризненно покачал уродливой головой:
— Тебе не следовало дразнить хозяина.
— Он дурак! Я просто мечтаю отдубасить его как следует.
Дайнуолд поморщился, представив себе эту картину. Слова Филиппы почему‑то огорчили его, но он заставил себя забыть о них.
— Идем со мной! — Он схватил девушку за руку.
— Нет!
Дайнуолд остановился и перевел взгляд с Горкела на бледную от ярости Филиппу:
— Я надорвусь, если мне придется снова тащить тебя.
Филиппа как следует размахнулась и ударила его кулаком в челюсть. Удар оказался таким сильным, что Дайнуолд потерял равновесие и позорно упал бы в грязь, если б Горкел не подхватил его и не помог удержаться на ногах.
— А ты сильная, — заметил Дайнуолд, потирая подбородок. — Ты действительно очень сильная.
Филиппа сжала кулаки и потрясла ими перед его лицом:
— Попробуй только что‑нибудь со мной сделать! Я с ног тебя собью!
Внезапно Дайнуолд посмотрел куда‑то ей за спину. Его брови изумленно поползли вверх, глаза широко раскрылись от удивления, и он недоверчиво потряс головой. Филиппа стремительно обернулась, чтобы выяснить, кто там прячется, и в следующую секунду уже висела вниз головой на плече у Дайнуолда. Она завизжала, но он лишь усмехнулся и понес ее по ступенькам наверх. Обитатели замка смеясь провожали их любопытными взглядами, мужчины выкрикивали советы.
Он вошел в спальню и сбросил Филиппу на кровать.
— Сейчас мы все решим.
— Что решим?
— Мне кажется, ты хочешь, чтобы я назначил тебе жалованье?
Филиппа недоумевающе уставилась на Дайнуолда. Голова у нее все еще кружилась после путешествия вверх тормашками.
— Ну?! — почти угрожающе спросил он.
— Жалованье за какие услуги?
— За работу управляющего, разумеется. У тебя что, совсем нет мозгов, девка? — Неожиданно Дайнуолд хлопнул себя по лбу. — Не могу поверить, что произношу подобные слова! Женщина, которой достало ума забраться в промокшем от грязи платье в повозку с шерстью… эта женщина будет вести хозяйство в Сент‑Эрте!
— Мой отец доверял мне. — Филиппа приподнялась на локте и задумчиво посмотрела на стоящий возле кровати ночной горшок, который починила старая Агнес.
— Не делай этого, девка, а то пожалеешь, — рассеянно пробормотал Дайнуолд. — Сейчас немного помолчи, я должен подумать.
— Для тебя это непосильная задача. Он проигнорировал ее замечание.
— Наверное, ты захочешь спать там, где будешь работать?
— Конечно. Разумеется. Наконец‑то освободиться от тебя… какое сча…
Дайнуолд схватил ее за руки, наклонился и поцеловал. Филиппа не стала сопротивляться; в голове у нее крутилась лишь одна мысль — попросить его поцеловать ее еще раз.
— Разве ты не умоляла меня прошлой ночью взять тебя? — спросил Дайнуолд, немного отстраняясь. — Ты ведь хотела, чтобы я освободил тебя от твоей девственности? Хотела, это точно. Ну что ж, спи одна в своей холодной постели. Ты будешь скучать, будешь вспоминать мои ласки и поцелуи, а я… Я буду спать сладко, как ребенок! Теперь приведи себя в порядок. И сшей наконец себе какое‑нибудь платье! Меня уже тошнит от твоего вида. — Дайнуолд оттолкнул ее и вышел из спальни.
Спустя почти час, искупавшись, расчесав волосы и собрав их в пучок на затылке, Филиппа вошла в отведенную ей комнатку управляющего. Она просмотрела бумаги, немного передвинула стол, попросила Марго принести свежего тростника на пол и вернулась в спальню к Дайнуолду. Он раскинулся на кровати, негромко похрапывая во сне. Рядом на полу валялась ее запачканная кровью одежда. Филиппа быстро осмотрела ее, надеясь как‑нибудь починить, но поняла, что это бесполезно.
Она снова взглянула на Дайнуолда. Он лежал на животе, сжимая в одной руке тунику, которую Филиппа начала шить для него. Девушка осторожно высвободила ткань из его пальцев и встряхнула, чтобы расправить.
— Мне следует ее сжечь, — прошептала она и вышла, забрав с собой раскроенную материю, нитки и иголку.
Крепость Крандалл, около Баджерс‑Кросс Корнуолл
Лорд Генри вытер вспотевший лоб. Путешествие оказалось очень долгим, погода стояла душная и дождливая, а он все еще так и не знал, что их ждет впереди. Три дня добирались до этой проклятой крепости, а вдруг он ошибся? Что, если Филиппа и не думала бежать к кузену? Лорд Генри отхлебнул порядочный глоток из фляги, которую ему протянул слуга. Его люди только что обнаружили впереди крепость Крандалл, где кастеляном служил его племянник сэр Вальтер де Грассе. Кажется, все спокойно. Лорд Генри махнул рукой, приказывая ехать дальше.
Крандалл — весьма богатая крепость, решил лорд Генри, поглядывая на зеленые поля, которые окружали низкие толстые стены. Впрочем, защитные сооружения выглядели весьма ненадежными: считалось, что раз Крандалл находится в подчинении у лорда Грейлама де Моретона из Вулфитона, то угроза быстрой и ужасной мести этого могущественного лорда устрашит любого врага больше, чем самые мощные укрепления.
Филиппа должна быть здесь, она просто обязана оказаться здесь! Лорд Генри снова вытер лоб. Ей больше некуда бежать: или она в Крандалле, или ее уже нет в живых. Боже мой! Крестьян нашли убитыми, повозки с шерстью пропали, а стража исчезла. И никаких следов Филиппы! Пока ему удалось обмануть Роберта Бернелла, но этот человек отнюдь не дурак и скоро захочет сам встретиться с Филиппой, чтобы составить личное представление о ней. Кроме того, секретарь короля, наверное, сообщит имя мужчины, которого Эдуард выбрал себе в зятья. Лорд Генри поднял глаза к небу, про себя моля Господа, чтобы Филиппа оказалась в замке у своего кузена… Сэр Вальтер де Грассе играл в шашки со своей любовницей Бриттой. Она разбиралась в игре так же хорошо, как и в его характере, и всегда успевала проиграть, прежде чем он начинал злиться, — уловка, которая неизменно восхищала сэра Вальтера. Вошедший слуга сообщил, что к крепости приближается лорд Генри де Бошам. Интересно, что его родственнику понадобилось в этих краях? Сэр Вальтер облегченно вздохнул, подумав о том, что вовремя вернулся после набега на южные земли Дайнуолда де Фортенберри. Правда, он потерял нескольких людей, но зато сжег посевы, разрушил дома и убил всех обитателей деревни, что вполне компенсировало смерть тех троих раненых идиотов, которых де Фортенберри взял в плен. Он наверняка сейчас локти кусает от злости! Этот ублюдок совершенно беспомощен, так как ничего не может поделать: он, конечно, догадывается, кто стоит за нападением, но лорд Грейлам не станет ничего предпринимать против своего вассала, пока не получит твердых доказательств, а он, Вальтер де Грассе, слишком хитер, чтобы оставить следы. К счастью, те трое умерли, прежде чем Дайнуолд успел их допросить…
Сэр Вальтер слегка потрепал Бритту по щечке и приказал ей убираться вон. Она взяла доску для шашек и, бросив на него призывный взгляд, удалилась. Вальтер нахмурился: жаль, что дядя заранее не предупредил его о своем визите. Не мешало бы постелить на пол свежий тростник и все такое прочее… Но ничего страшного. Слава Богу, это все‑таки не его господин, лорд Грейлам.
Здороваясь с племянником жены, лорд Генри подумал, что никогда особенно не любил его. Вальтер был высокий и худой, с длинным тонким носом, холодными и проницательными глазами, без тени улыбки на лице. Как говорили лорду Генри, Вальтер де Грассе хорошо ненавидел, но плохо любил.
Вальтер, в свою очередь, считал родственника толстым фанфароном, который обладает слишком большим состоянием. Это ему, кастеляну Вулфитона, а не двум глупым девчонкам надлежало бы унаследовать подобное богатство.
Когда все церемонии были закончены, лорд Генри не стал терять времени попусту.
— Твоя кузина Филиппа сбежала из Бошама. Она у тебя?
Вот это сюрприз, подумал Вальтер, глядя на дядю. Он медленно покачал головой:
— Нет. Я не видел Филиппу с тех пор, когда она была голенастой девчонкой с длинной косой.
— Она уже не девчонка. Ей восемнадцать и давно пора замуж.
Неожиданно, к огромному удивлению Вальтера, лорд Генри закрыл лицо руками и разрыдался. Не зная, что делать, Вальтер молча смотрел на плачущего родственника.
— Боюсь, что она погибла, — немного успокоившись, проговорил лорд Генри.
— Расскажи мне толком, что случилось.
Лорд Генри не видел теперь особых причин скрывать правду.
— Филиппа — дочь Эдуарда..
— Она… Кто‑о??? — спросил Вальтер, вытаращив глаза от изумления.
— Повторяю: Филиппа — незаконнорожденная дочь короля, и в настоящий момент он ищет ей мужа.
Вальтер потерял дар речи. Черт! Что же могло случиться с девчонкой?
Вскоре лорд Генри смог ответить и на этот вопрос.
— Я не знаю, кто убил крестьян и похитил шерсть, но Филиппа сейчас, видимо, мертва, — безнадежно произнес он, заканчивая свой рассказ.
Лорд Генри вытер слезы. Его милая Филиппа, его упрямая как осел Филиппа — мертва! Он этого не вынесет. Он потерял дочь, управляющего, и, что еще ужаснее, он потерял незаконнорожденного отпрыска короля. Этого не должно было случиться!
— Я бы не стал так убиваться, дядя, — заметил Вальтер, задумчиво поглаживая острый подбородок. — Сюда доходит много разных слухов, и, как ты знаешь, у меня есть возможность их проверить. Возвращайся в Бошам и предоставь мне разузнать, что же случилось с моей маленькой дорогой кузиной. Разумеется, я немедленно сообщу тебе, как только обнаружу ее.
Лорд Генри хоть и считал все это пустыми хлопотами, все же покинул Крандалл немного успокоенный, а сэр Вальтер, выполняя свое обещание, разослал людей собирать сведения.
Уже через двадцать четыре часа он был вне себя от радости: сообщник Алайна, ускользнувший из Сент‑Эрта, прибыл в Крандалл с известием о смерти управляющего лорда Дайнуолда, причиной которой явилась высоченная девица по имени Филиппа, с пышной грудью и роскошными волосами. Вальтер чуть было ума не лишился, представив себе, что Филиппа могла погибнуть по милости этого Алайна.
Благодарение Господу, сейчас он, кастелян Крандалла, знает, где находится его дорогая кузина, его самая дорогая родственница, девушка, на которой он женится, как только сможет залучить ее к себе. Впрочем, скорее всего она сама прибежит к нему: по‑видимому, именно в Крандалл она и направлялась, когда ее захватил Дайнуолд де Фортенберри. Можно себе представить, как этот выродок обращался с воспитанной в роскоши и неге девушкой — насиловал, издевался и оскорблял ее…
Но тогда, раз с Филиппой так жестоко обращались, зачем ей было разоблачать управляющего? И каким образом ей удалось это сделать?
Не важно. Вероятно, сбежавший мерзавец просто что‑то перепутал. Вальтер обязательно женится на Филиппе, бастарде короля. Она дар небес, а дареному коню в зубы не смотрят. Вольтер надеялся, что она еще не носит в утробе ребенка Дайнуолда. Впрочем, если понадобится, он поможет ей избавится от ублюдка.
От этих мыслей у Вальтера стало тепло на душе. Наконец‑то с ним будут считаться! Он уморит голодом Дайнуолда де Фортенберри, а потом четвертует его. Он захватит Сент‑Эрт — владение, которое по праву должно было стать его собственностью, если б его отец не проиграл замок отцу Дайнуолда. Он плюнет на лорда Грейлама, разумеется, за его спиной, и оставит этот свинячий Крандалл. Он, Вальтер де Грассе, по значимости приблизится к герцогу! Он станет править Корнуоллом, и лорд Грейлам будет его вассалом, разумеется, с одобрения и согласия великого тестя. А затем Вальтер обратит свой взор на Бретань. У его деда там были земли, украденные потом этим подонком де Браси. С помощью короля, с помощью королевских денег и его солдат он вернет себе все, что должно принадлежать ему.
Сэр Вальтер напевал, строя планы будущей роскошной жизни. На мгновение он попытался вспомнить, как выглядит Филиппа де Бошам. Если она вылитая Плантагенет, то должна быть красоткой. Помощник Алайна что‑то говорил о груди и волосах. Интересно, какого цвета у нее волосы? Вальтер де Грассе любил пышную грудь у женщин, и все же… ему будет трудно забыть, что Филиппа незаконнорожденная, а следовательно, в чем‑то неполноценная, несмотря на свою голубую кровь. Он не сможет простить ей сомнительное происхождение и постарается, чтобы она всегда помнила об этом, очень постарается! У Филиппы нет выбора: измучившись от грубого обхождения у Фортенберри, она с радостью встретит своего дорогого кузена и кинется к нему в объятия.
Замок Сент‑Эрт
Низко склонившись над столом в комнатке управляющего, Филиппа старательно проверяла сведения о хранящихся в замке припасах. От долгого сидения у нее нестерпимо болела спина, но она не отрывала глаз от бумаги: предстояло исправить все фальшивые записи Алайна.
Новая туника темно‑синего цвета, которую она сшила для Дайнуолда, висела на спинке стула. Филиппа с детства искусно владела иглой, да и нитки, к счастью, оказались довольно крепкими.
Она подняла голову и еще раз с удовлетворением и гордостью осмотрела тунику. В ней Дайнуолд будет выглядеть весьма достойно, так, что не стыдно показаться и королю! Филиппа надеялась, что сделала плечи достаточно широкими, а талию узкой, потому что Дайнуолд очень стройный мужчина. Не меньше беспокойства вызывал и вопрос, понравится ли ему темно‑синий цвет, и…
Филиппа потрясла головой: опять она рассуждает как хозяйка Сент‑Эрта, словно здесь ее дом! Почему она забыла о побеге?
Девушка медленно опустила перо и поднялась. Для Дайнуолда она всего лишь одна из служанок. Иначе разве он допустил бы, чтобы последние два дня она безвылазно сидела в этой маленькой душной комнатушке?
Ради чего, скажите на милость, она делает всю эту нудную, изнурительную работу? Ради сомнительного удовольствия носить платье не по размеру, которое когда‑то принадлежало его первой жене? Ради того, чтобы помогать мужчине, который обнимал и ласкал ее, заставляя пылать, пробуждая во всем теле сладкое томление, и…
— Сейчас же прекрати, глупая девка! — громко произнесла она вслух.
— А мне казалось, ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Филиппой. — В дверях стоял улыбающийся Дайнуолд.
Филиппа готова была откусить себе язык.
— Это замечание не было рассчитано на публику, — сказала она строго, — и тем более не предназначалось для твоих ушей.
— Ладно, дело твое. Расскажи лучше, как идет работа. — Дайнуолд указал на стол, заваленный грудой бумаг.
— Ужасная неразбериха!
— Представляю.
— Ты же не умеешь читать. — Ее голос невольно смягчился.
— Да, в этом я не силен — едва могу разобрать самые простые слова. Мой отец считал грамотность излишеством; правда, в наши дни редко кто умеет читать или считать. Почему ты об этом заговорила?
— Обычное женское любопытство. — Филиппа пожала плечами. — Ты же настаиваешь, чтобы Эдмунд учился у отца Крамдла.
— Мир меняется, и люди обязаны меняться вместе с ним.
Если Эдмунд хочет чего‑то добиться в жизни, он должен получить хорошее образование.
За свои восемнадцать лет Филиппа не заметила в мире никаких перемен, но спорить не стала.
— Пошли обедать, — сказал Дайнуолд. — Я зашел, чтобы позвать тебя.
Филиппа кивнула и, обогнув стол, направилась к двери, но Дайнуолд внезапно схватил ее за руку и притянул к себе.
— Ты скучала без меня, девка?
Она не просто скучала, она лежала ночами без сна, мечтая, чтобы он оказался рядом.
— Разумеется, нет. Ты чересчур самоуверен и слишком высоко себя ценишь.
— Ты не тосковала по моим ласкам?
Продолжая одной рукой держать ее за талию, Дайнуолд другой провел по животу Филиппы вниз и прижал ладонь к сокровенному месту между ее бедрами. Девушка попыталась отодвинуться, но как‑то нерешительно — и Дайнуолд отметил эту нерешительность.
У Филиппы перехватило дыхание; она чувствовала тепло его пальцев и жар своего тела: их сейчас разделяла лишь тонкая ткань.
Внезапно Дайнуолд отпустил ее.
— Пошли обедать, девка! — повернувшись, бросил он через плечо.
— Я не… — начала было Филиппа, но Дайнуолд уже вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Глава 12
В тот вечер за ужином девушка узнала от Нортберта, что помощнику Алайна удалось бежать, но несколько человек все же отправились на его поиски.
— Хозяин прав, Алайн не мог работать в одиночку, — добавил Нортберт, макая хлеб в густой мясной соус.
— Могу поспорить, негодяй сбежал к этому подлецу де Грассе, — заявил Круки, пережевывая кусок каплуна.
Филиппа застыла от неожиданности.
— Ты имеешь в виду Вальтера де Грассе? — медленно спросила она. Ее сердце колотилось от волнения, пальцы судорожно сжались, смяв кусок медового пирога, который она держала.
— Что ты знаешь о де Грассе? — обернулся к ней Дайнуолд.
— Он мой кузен, — не раздумывая выпалила Филиппа.
Дайнуолд побледнел.
— Твой кузен? То есть племянник лорда Генри? В его голосе не чувствовалось ярости — одно удивление, и Филиппа решила, что может безбоязненно сказать правду.
— Нет. Вальтер — племянник матери. Отец недолюбливает его, но мне он нравится.
— Она вскинула голову, ожидая, что Дайнуолд не станет сдерживаться и откровенно выскажет свою неприязнь к сэру Вальтеру.
— Просто не верится, — было все, что она услышала. Дайнуолд встал и вышел из зала.
Круки посмотрел на Филиппу и молча покачал головой.
— Вечно он выбегает отсюда, словно обиженный ребенок! — оправдывающимся тоном проговорила Филиппа.
— Нет, — вмешался Горкел. — Хозяин ушел, потому что разгневан, но не хочет тебя бить.
— Бить меня? Но я же ничего не сделала! На этот‑то раз что его разозлило? Я не виновата, что сэр Вальтер мой родственник!
— Не в этом дело, — сказал Круки. — Вы, хозяйка, заявили, что вам нравится сэр Вальтер, эта змея, этот негодяй и насильник… Как вы думаете, что должен чувствовать хозяин?
— Но…
Круки прокашлялся и, конечно же, запел. Филиппа закрыла глаза, вслушиваясь в его очередное нескладное творение.
Негодяй и трус, вор без стыда и чести,
Де Грассе нападает, ворует, лжет и убивает,
Наш милый лорд скоро вздернет его на месте.
— Ты назвал Дайнуолда милым? — спросила Филиппа, в душе которой боролись раздражение и страх. Она недоумевала: чем же ее кузен заслужил подобную ненависть?
Круки отсалютовал ей грязной рукой и подмигнул:
— Разве ты не согласна, что Дайнуолд очень милый? По нему сохнут все женщины в округе. Им нравится, когда он ложится с ними в постель, раздвигает ноги и…
— Заткнись!
— Простите, хозяйка. Я и забыл, что вы все еще девственница и не знаете, как это бывает, ну… между мужчиной и женщиной.
Эдмунд, который беззастенчиво подслушивал, подошел ближе и хмуро уставился на Филиппу:
— Ты что, действительно невинна? До сих пор? Я знаю, такими бывают все девушки, пока не… Неужели ты не стала любовницей отца даже после того, как он унес тебя к себе в спальню? Ты сказала, что…
— Я ему не любовница! Я его служанка, его пленница…
— Филиппа остановилась.
Все‑таки она еще и управляющий Сент‑Эрта. — Почему ты не надел новую тунику, Эдмунд? Она тебе не нравится? Марго сказала, что туника тебе впору. По‑моему, она хорошо сшита, и цвет тебе к лицу. А где твои ботинки? Почему…
— Я их не люблю. Кроме того, папа не носит ничего нового, и я не буду. Пока он меня не заставит, я останусь в этом.
— Ты упрямый маленький негодник!
— Уж это лучше, чем быть дылдой.
— Эдмунд, если я завтра увижу тебя в этих лохмотьях, то приду и силой надену на тебя новую тунику. Ты меня понял?
— Не посмеешь!
Девушка бросила на него взгляд, способный устрашить и взрослого мужчину. Эдмунд опустил голову, и Филиппа заметила грязные подтеки на его шее. Пальцы мальчика покрывал толстый слой глины. Такое впечатление, будто Эдмунд только что возился в помоях вместе с Туппером. Она должна поговорить с Дайнуолдом. Он заставляет сына учиться считать и писать, но позволяет ходить грязным и оборванным.
— Нет, посмею! — громко сказала она. — Кроме того, Эдмунд, ты примешь ванну. Когда ты последний раз держал в руках мыло?
— У нас больше нет мыла, хозяйка! — проорала через весь зал старая Агнес — когда требовалось, у старухи прорезался удивительный слух. — Никто из слуг даже не подумал о том, чтобы сварить мыло, — поспешно добавила Агнес, решив на всякий случай оправдать себя, — потому что хозяин ничего не говорил.
— Не может быть! — прокричала в ответ Филиппа. — Я сама видела мыло в комнате Дайнуолда.