Говоря об игровом элементе культуры, мы не имеем намерения утверждать, что среди
различных видов культурной деятельности игры занимают особо важное место или что
культура в ходе эволюции появилась на свет из игры, и именно таким образом, что
то, что первоначально было игрою, позже стало чем-то, что игрою уже не являлось
и могло по праву называться культурой. Изложение, которое будет развернуто в
нижеследующих рассуждениях, таково: культура возникает в форме игры, культура
изначально разыгрывается. И даже те виды деятельности, которые прямо направлены
на удовлетворение жизненных потребностей, как, скажем, охота, в архаическом
обществе стремятся найти для себя форму игры. Общинная жизнь облекается в
покровы надбиологических форм, -- которые придают ей высшую ценность, -- через
игру. В этих играх общество выражает свое истолкование жизни и мира. Все это не
следует понимать так, что игра становится, оборачивается культурой, но скорее
так, что культура в ее изначальных фазах имеет характер игры, осуществляется в
формах игры и проникнута ее настроением. В этом двуединстве игры и культуры игра
есть первичный, объективно воспринимаемый, конкретно установленный факт -- тогда
как, говоря о культуре, мы лишь квалифицируем то, что наше историческое суждение
привязывает к данному случаю.
· В поступательном движении культуры первоначально принятое соотношение игры и
не-игры не остается неизменным. Игровой элемент, по мере победного шествия
культуры, в общем оказывается на заднем плане. Большей частью и в значительной
степени мы находим его ушедшим в сакральную сферу, кристаллизовавшимся в
учености и поэзии, в правосознании, в формах государственной жизни. Игровое
качество при этом обычно полностью исчезает в культурных явлениях. Во все
времена, однако, тяга к игре, в том числе и в формах той или иной высоко
развитой культуры, вновь давала о себе знать в полную силу, вовлекая и
отдельного человека, и массы в упоение грандиозной игры.
Кажется очевидным, что взаимосвязь игры и культуры нужно искать в первую очередь
в высших формах социальной игры, там, где она проходит в упорядоченных действиях
группы или сообщества, или двух групп, противостоящих друг другу. Игра в
одиночку плодотворна для культуры лишь в весьма ограниченной степени. Ранее мы
уже указывали на то, что все основные факторы игры, в том числе и совместной
игры, уже существовали в жизни животных. Это схватка, выставление себя напоказ,
вызов, щегольство, притворство, ограничительные правила. Вдвойне примечательно
при этом еще и то, что именно птицы, филогенетически столь далеко отстоящие от
человека, имеют так много с ним общего: тетерева исполняют танцевальные па,
вороны соревнуются в искусстве полета, беседковые1*, да и другие птицы имеют
обыкновение украшать свои гнезда, певчие птицы наполняют воздух мелодиями.
Состязание и представление, таким образом, не проистекают из культуры как
развлечение, а предшествуют ей.
· Совместная игра носит большей частью антитетический характер. Чаще всего она
разыгрывается между двумя сторонами. Однако это нельзя считать обязательным.
Танец, шествие, представление прекрасно могут обходиться без этого.
Антитетическое само по себе вовсе не означает "состязательное", "агональное" или
"агонистическое". Антифонное пение, разделенный надвое хор, менуэт, партии или
голоса в музыкальном ансамбле, а также столь важные с точки зрения этнологии
игры, когда отнимают друг у друга некий трофей, -- все это примеры
антитетических игр, которые вовсе не должны быть полностью агональными, хотя
элемент соревнования там весьма часто присутствует. Нередко деятельность,
которая уже сама по себе означает законченную игру, например музыкальное или
сценическое представление, в свою очередь превращается в предмет состязания,
из-за того что процесс подготовки и исполнения протекает в соперничестве за
присуждаемую награду, -- подобно тому как это происходило с греческой драмой.
Среди общих признаков игры мы уже называли выше напряжение и неопределенность. В
игре всегда остается вопрос: повезет или нет? Уже в одиночной игре на смекалку,
отгадывание или удачу (пасьянс, головоломка, кроссворд, дьяболо2*) соблюдается
это условие. В антитетической игре агонального типа этот элемент напряжения,
удачи, неопределенности достигает своей наивысшей степени. Ради того чтобы
выиграть, действуют с такой страстностью, которая угрожает полностью свести на
нет всю легкость и беззаботность игры. Здесь, однако, выступает еще одно
существенное различие. В чисто азартных играх напряжение, охватывающее игроков,
лишь в незначительной степени разделяется зрителями. Сама по себе игра в кости
-- примечательный культурный объект, однако для культуры она остается вполне
бесплодной. Такие игры не сулят выигрыша ни в духовной сфере, ни в жизни. Совсем
иное дело, когда это спортивные игры, требующие сноровки, знания, смекалки,
мужества или силы. По мере того как игра делается все "труднее", напряжение
зрителей возрастает. Уже шахматы приковывают внимание собравшихся наблюдателей,
хотя занятие это остается с точки зрения культуры бесплодным и при этом не
содержит никаких зримых признаков красоты. Но как только игра приносит с собой
красоту, культура тотчас же обнаруживает в игре ее ценность. Однако же для
становления культуры такого рода эстетическая ценность не является необходимой.
Физические, интеллектуальные, моральные, духовные ценности в равной степени
могут возвышать игру до уровня культуры. Чем больше способна игра повышать
жизненный тонус кого-то одного или группы, тем глубже она входит в культуру.
Священное действо и праздничное состязание -- вот две повсюду неизменно
возвращающиеся формы, в которых культура вырастает как игра и в рамках игры.
· Этнология все более явственно дает знать, что общественная жизнь в архаические
периоды культуры обычно основывалась на антитетическом и антагонистическом
устройстве самого общества, и весь мыслительный мир такого общества был
организован соответственно противоположениям, заданным этой дуалистической
структурой. Повсюду можно найти следы этого примитивного дуализма, когда племя
делится на две противостоящие и экзогамные половины, или фратрии. Обе группы
различаются своими тотемами. Люди могут быть "воронами" или "черепахами", что
определяет для них целую систему обязанностей, запретов, обычаев и почитаемых
объектов, относящихся либо к ворону, либо к черепахе. Взаимоотношения обеих
частей племени носят характер взаимной борьбы и соперничества, но одновременно
-- изъявления готовности к взаимовыручке и обмену добрыми услугами. Совместно
ведут они прилюдную жизнь племени, проходящую как бы в нескончаемой чреде
тщательно формализованных ритуалов. Дуалистическая система, разделяющая обе
части племени, простирается и на весь мир их представлений. Каждое существо,
каждый предмет принадлежит либо той, либо другой стороне, так что весь космос
охватывается этой классификацией.
· Наряду с делением племени на две части люди группируются также по признаку пола,
что равным образом может быть выражено в полном космическом дуализме, как это
имеет место в китайском противопоставлении инь и ян, женского и мужского начал,
которые, чередуясь и взаимодействуя, поддерживают ритм всей жизни. Обособление
по признаку пола стоит у истоков системы мышления, выражающей это
обособление, и конкретно проявляется в разделении на группы юношей и девушек,
которые на празднествах по времени года в ритуальных формах привлекают друг
друга поочередным пением и играми.