(Стробоскоп + ЗТМ 7сек., потом красная мигалка, ультрафиолет)
(Появляются Персонажи (Семья)
1. Падчерица и Отец из люков с 7 секунды («заяц», «лягушка»)
2. Сын спускается по канату с 7 секунды
3. Мать и дети на галерее. (зеленая световая точка - 3 сек.)16 секунда
34 секунда - встают группой на авансцену.)
(Общая оценка)
Д и р е к т о р. Это еще кто! (Семье) Что вы хотите?!
О т е ц (приближаясь к лесенке, ведущей на сцену. За ним — его спутники). Мы здесь в поисках автора...
Д и р е к т о р (с удивлением, сердито). Это театр!... Нет тут авторов!... Идет постановка новой пьесы…
П а д ч е р и ц а (Перебивает Директора и с игривой поспешностью взбегая по лесенке на сцену). Прекрасно, мы станем вашей новой пьесой...
О т е ц (идя следом за Падчерицей). Если здесь нет ни одного автора (Директору.) может, господин директор, согласились стать нашим автором... (вся семья группируется на авансцене)
Д и р е к т о р. Вы думаете, это смешно?
О т е ц. Напротив, мы принесли вам душераздирающую драму.
Д и р е к т о р. Ах вот как!.. Тогда доставьте мне удовольствие: убирайтесь отсюда вон!
П р е м ь е р ш а. (Выходит на авансцену, показывая на себя, раздраженно) Почему мы должны терять время на сумасшедших...
О т е ц (оскорбленный, но тем не менее медоточивым голосом). Создавать иллюзию правды вот это чистое сумасшествие. И это сумасшествие, составляет весь смысл вашей профессии.
Д и р е к т о р (подымается с кресла и смотрит сурово на отца). Ах вот как! Значит наша профессия - это ремесло сумасшедших?
О т е ц. Ну конечно! Судите сами! Придавать подобие правды тому, что не является правдой, просто так, ради игры...
Д и р е к т о р (прерывая его; выходит на сцену). Прошу вас зарубить себе на носу, дорогой мой, что профессия актера — профессия самая благородная. И если нынешние авторы поставляют нам идиотские пьесы, то это не значит, что мы не можем гордиться своими подмостками, на которых нам удавалось воссоздавать гениальные творения!
(Актеры выражают свое удовольствие и аплодируют Директору)
О т е ц (поспешно перебивая Директора). Превосходно! Тут мы с вами не спорим.
Нет, позвольте... Вы сказали, что не можете терять время на сумасшедших. Я просто хотел вам показать, что можно появиться на свет в тысячах различных форм. Можно родиться деревом или булыжником, водой, мотыльком или... женщиной! А еще, господин Директор, можно родиться театральным персонажем!
Д и р е к т о р (с деланной иронией). Уж не родились ли случайно такими персонажами вы?
О т е ц. Именно, господин директор. И все мы, как вы видите, люди вполне живые.
(Директор и актеры разражаются хохотом, словно им довелось услышать удачную шутку.)
(Обиженно.) Весьма сожалею, что вам это показалось таким смешным... Мы носим в себе, тяжелую драму. Об этом вы можете судить хотя бы по виду этой женщины.
Д и р е к т о р (сначала сбитый с толку, потом сердито). Так, довольно! (Персонажам.) Прошу освободить сцену! (Заведующему сценой). Выведете их отсюда!
З а в е д у ю щ и й с ц е н о й (толкает пришельцев к выходу, но потом внезапно останавливается, словно его удерживает какая-то сила). Прошу! Прошу!
О т е ц (Директору). Выслушайте нас. Мы...
П а д ч е р и ц а (с вызывающей улыбкой приближаясь к Директору). Поверьте, господин директор, что перед вами действительно шесть самых необычных и интересных персонажей... хотя и сбившихся с пути!
(Персонажи смительно расходятся на свои позиции: Падчерица садится на авансцену; Сын садиться на табурет, стоящий в левом углу сцены, почти у лестницы, который ранее выносит монтировщик; Мать садится за правый стол; Мальчик и Девочка встают рядом с правым столом, поодаль от матери; отец в неизменном положении.)
О т е ц. Да, если хотите, сбившихся с пути... (Директору.) И вот в каком смысле: автор, который дал нам жизнь, потом раздумал или не смог возвести нас в ранг искусства... Это было настоящим преступлением, потому что кому выпало счастье породить хоть один настоящий живой персонаж, тот может смеяться даже над смертью. Он не умрет! Умрет человек, писатель, орудие творения, но само творение не умрет никогда! Кто такой Дон Кихот? Гамлет? И тем не менее они вечны. Автор наделил их бессмертием!
Д и р е к т о р. Все это прекрасно... Но что вам нужно в театре?
О т е ц. Мы хотим жить, господин директор!
Д и р е к т о р (с иронией). В веках?
О т е ц. Нет, господин директор, хотя бы одно мгновение — в Вас.
П р е м ь е р. Скажи пожалуйста!
П р е м ь е р ш а. Они хотят жить в нас!
О т е ц. Постойте, пьесу еще нужно сделать. (Директору.) И если вы и ваши актеры согласны — мы незамедлительно принимаемся за дело!
Д и р е к т о р (сухо). За какое дело? Здесь пьесы не пишут! Здесь их исполняют! У вас есть текст?
О т е ц. Он внутри нас.
Актеры смеются.
Драма заключена в нас; мы сами — драма, и мы сгораем от нетерпения представить ее! (Отец садится на авансцену)
П а д ч е р и ц а (с шутливым бесстыдством). Если б вы только знали какая во мне бушует страсть... к нему! (П оказывает на Отца и делает жест, будто хочет его обнять. Потом заливается громким демонически-истерическим смехом, отходит к центру сцены)
О т е ц (в гневе). Веди себя прилично! Прекрати этот дурацкий смех!
Д и р е к т о р (сердито). Прекратите! (Отцу) Скажите: она сумасшедшая?
О т е ц. Нет... Хуже!..
П а д ч е р и ц а (прерывая его. Директору). Хуже! Разве дело в том, хуже или лучше? Прошу вас, дайте нам сыграть эту драму здесь, сейчас... И в свое время вы увидите... когда эту душеньку... (Берет за руку Девочку и подводит к Директору.) Только посмотрите, какая чудесная крошка! (Ласкает ее) Милая ты моя, милая!.. (Оторвавшись от девочк и договаривает, как бы против воли, со злой усмешкой) Так вот, когда господь приберет ее к себе... когда этот идиот (грубо, за рукав выталкивает вперед Мальчика) сделает самую большую свою глупость в жизни — а ведь он полный кретин (резко отпихивает его), — тогда вы увидите, на что я способна. Да, сударь, увидите! Сейчас еще не время! Ведь после того, что произошло между ним и мной (с жуткой многозначительностью подмигивает в сторону Отца), я больше не могу находиться в этой компании. Я не могу видеть страдания Матери из-за этого надменного болвана переростка. (Подходит к Матери и обнимает ее, показывая на Сына.) Взгляните на него, взгляните! Безразличен, холоден как лед, полон презрения ко мне, к этому мальчугану (показывает на Мальчика) и к этой крошке... и все оттого, что он законный сын... (Приближается к Сыну.) А мы, видите ли, незаконные!..И эту несчастную женщину, которая приходится матерью всем нам, он не признает, не смотрит на нее, будто она только наша мать... (Директор поднимается к отцу, потом перемешается ближе к Матери, насторожившись из-за поведениея девушки, во время монолога)
М а т ь (с бесконечной печалью в голосе, Директору). Сударь, во имя этих двух несчастных созданий умоляю вас... (Падает, теряя сознание, в руки к директору) О боже, боже!..
П р е м ь е р (поспешно подбегая, помогает директору). Это не игра! Ей и в самом деле дурно!
М а т ь. Не позволяйте ему привести свой замысел в исполнение! Я этого не вынесу! (Пытается высвободиться из рук Премьера)
Д и р е к т о р (в недоумении, совершенно сбитый с толку). Что тут происходит! (Отцу.) Это ваша жена?
О т е ц (поспешно). Да, сударь, моя жена! Но при этом она принадлежала другому мужчине, и тот, другой, должен был бы быть здесь!
М а т ь (кричит, падает в ноги к Директору; Директор отстраняет её, садится на стул в зале). Нет, нет! Не слушайте его! (Плачет)
П а д ч е р и ц а. На свое счастье, он умер два месяца назад. Как видите, мы еще носим траур.
О т е ц. Но здесь его нет не потому, что он умер. Драма этой женщины вовсе не в том, что она любила двух мужчин... к настоящей привязанности она неспособна... разве что чувство благодарности, да и то не ко мне, а к тому, покойному! Она - мать! Ее драма, драма страшная — заключена вот в этих четырех отпрысках от двух разных мужчин, которым она принадлежала.
М а т ь. Я принадлежала? И у тебя хватает духу говорить, что я принадлежала, будто я сама этого хотела? Это он силой навязал мне того, другого! Он вынудил меня уйти с ним!
П а д ч е р и ц а (с возмущением). Это ложь!
М а т ь (растерянно). Нет, не ложь!
П а д ч е р и ц а. Ложь! Ложь!
М а т ь. Что ты можешь об этом знать?
П а д ч е р и ц а. Ложь! (Директору.) Не верьте ей! Знаете, почему она так говорит? (Показывая на Сына.) Только ради него. Она клянет себя, убивается из-за этого ублюдка... хочет уверить его в том, что если она и бросила его двухлетним ребенком, то только потому, что ее вынудил он...
М а т ь (настойчиво). Вынудил! Богом клянусь, что вынудил! (Директору.) Спросите его. (Показывая на мужа.) Пусть скажет!.. А ты (показывая на Дочь), ты ничего не знаешь.
П а д ч е р и ц а. Знаю только, что с моим отцом ты была счастлива до самой его смерти. Разве не так?
М а т ь. Так...
П а д ч е р и ц а. Он всегда был так ласков и заботлив к тебе! (Мальчику, в ярости.) Разве не так? Скажи! Чего молчишь, болван?
М а т ь. Оставь ребенка в покое! Зачем ты хочешь, чтобы меня считали неблагодарной? Я вовсе не желала обидеть твоего отца! Я просто сказала, что бросила дом и сына вовсе не по своей прихоти!
О т е ц. Это верно, господин директор. Виноват я.
(Пауза.)
П р е м ь е р (своим товарищам). Вот это сцепка!
П р е м ь е р ш а. Да, для нас это просто готовый спектакль!
М о л о д о й а к т е р. И еще какой!
Д и р е к т о р (живо, с интересом). Послушаем, что будет дальше!
С ы н (не двигаясь с места, тихо, холодно, с иронией). Вот, вот, послушайте, как он будет страдать и философствовать!
О т е ц. Да, дал Бог сыночка! (Директору.) Он издевается надо мной за то, что я сказал в свое оправдание.
С ы н (презрительно). Пустая болтовня!
О т е ц. Почему же болтовня? Разве, когда случится горе, не приносят нам облегчение самые обыкновенные слова?
П а д ч е р и ц а. Особенно те, что заглушают угрызения совести.
О т е ц. Угрызения совести? Неправда! Я не заглушал их одними словами.
П а д ч е р и ц а. Ну да, еще самую малость — деньгами... Да, да, именно деньгами!.. Вспомните хотя бы те сто лир, которые вы предложили мне в уплату!
(Актеры содрогаются от омерзения.)
С ы н (презрительно, сводной сестре). Вот это уже чересчур, даже для тебя!
П а д ч е р и ц а. Чересчур? (Уход левую ширму, переодевается в белую ночнушку; остальные на исходные) А сто лир в синем конверте, которые были оставлены на столике из красного дерева в гостиной заведения мадам Паче? Вы знаете, господа, мадам Паче? Это из тех хозяек, которые под вывеской «Платья и пальто» завлекают таких, как мы, бедных девушек из порядочных семей.
М а т ь (вмешиваясь). Не нужно, дочка!
П а д ч е р и ц а. Не могу, так я создана! Мне и сейчас жутко вспомнить эту сцену! Только представьте… (роняет ширму, идёт на авансцену)
(Свет - пушка красным)