Понятно, что он был из тех людей Наркомата обороны, которые были подвержены паническим настроениям. А Лазарь Моисеевич опять замечен в компании людей, явно не болеющих душой за Отечество. За что и схлопотал выговор по партийной линии. Как видите, выговор для члена Политбюро — это не Военная Коллегия Верховного Суда для простого генерала. Это все к вопросу о, якобы, испуге Сталина (связи с предполагаемым арестом) по приезду Микояна с товарищами к нему на дачу.
Тут у нас Лубянка плачет по данному члену Политбюро, а ему лишь выговорок запишут в учетную партийную карточку — и все! Кто ж его посадит, если он памятник! Московский метрополитен, в то время, носил его имя. На каждой поземной станции над входом красовалась его фамилия. Тем не менее, Лазарю Кагановичу было отказано в первом составе ГКО, и этим сказано многое.
Кстати, обратили внимание, что решение ГКО, возглавляемое Сталиным, прошло обряд «освящения» на Политбюро. Кто это у нас говорил о Сталине, как о «самодержце» Советского Союза? Читайте и вникайте в суть прочитанного.
И еще маленький штришок. Обратили ли внимание, что Ковалев остался и на прежнем посту в Госконтроле. За железной дорогой, в лице Л.Кагановича, нужен был глаз да глаз, что в скором времени и подтвердится в самый ответственный момент. Но это другая история о нашей «пятой колонне».
Можно задаться вопросом: «Что было бы, если 22 июня Иван Владимирович Ковалев легкомысленно согласился бы возглавить управление ВОСО, уступив просьбе товарища Жукова?» Понятное дело, что Ставка его бы с радостью утвердила в этой должности. Тот же Вознесенский с Тимошенко, не раздумывая, подмахнул бы бумагу о его назначении. И как бы Ковалев потом оправдывался в творимых безобразиях на фронте по вине железной дороги при встрече со Сталиным 26 июня? Мог бы и попасть под «горячую руку» вождя, и с ним могло произойти то, о чем говорилось выше. А Трубецкой, на тот момент, был бы уже выведен из-под удара проводимого расследования. Такие вот творились скрытые дела по первым дням войны.
|
|
Возвращаемся к «товарищу» Жукову на посту Главкома в Германии. Почему, возможно подумает читатель, автор так настойчив, связывая дело Н.Зори и наших заговорщиков вместе с Георгием Константиновичем? Такой, наверное, вопрос вертится на языке у многих? Давайте, вновь пройдемся по цепочке данного дела. Николай Дмитриевич, в силу своих должностных обязанностей, на Нюрнбергском процессе изучал материалы начального периода войны и, как я отмечал выше, просто таки, должен был выйти на страны-агрессоры, которые пошли на нас вместе с Гитлером. Помните, дело по Венгрии? А как обстояло — по Финляндии? Ту, ведь, тоже, преднамеренно отбомбили. Кто же перед войной был командующим ВВС Ленинградского военного округа? Наверное, читатель ни за что «не догадается»? Разве ж можно подумать на А.А.Новикова? С трудом верится, что Александр Александрович с началом войны был командующим ВВС округа. Да и он сам, признается, что, дескать, за два дня до войны, он был уже не командующий ВВС(?). Задержанный органами госбезопасности в апреле 1946 года Новиков дал показания, и на Жукова, в том числе. Видимо, Н.Д.Зоря, подготовил еще дополнительные материалы и должен был их, по приезду в Москву, передать по назначению, но 22 (или 23) мая получил пулю, при невыясненных обстоятельствах. Как видите, из попытки передать документы ничего не вышло. Николая Зорю убили, а документы исчезли. А что, нам Новиков пишет о событиях тех лет, июня 1941-го года?
|
|
Давайте-ка, ознакомимся с его мемуарами. Занятное, знаете ли, чтиво о начале войны в описании всех этих «Лубянских посидельцев ». Новиков, не исключение из этого правила.
Глава 32. О маршале авиации Новикове
Все эти «жертвы сталинизма» практически вывелись из одного инкубатора именуемого Белорусский военный округ — под командованием И.П.Уборевича. Там кроме нашего Новикова в разное время проходили своеобразную стажировку — Тимошенко, Жуков, Мерецков, Баграмян, Соколовский, — как наиболее яркие представители первой волны «защитников» Отечества. Ко второй, на мой взгляд, менее громкой, можно было бы отнести Конева и Малиновского. Это все я привел, руководствуясь данными приведенными из мемуаров самого Новикова: «Крестным отцом всех их был командарм Уборевич, который обладал каким-то удивительным чутьем на талантливых людей и умел не только подбирать их, но и воспитывать».
Тут, трудно поспорить с Александром Александровичем, поскольку он лучше знал и «крестного отца» и всю его паству. Как известно, Уборевича «удивительное чутье на талантливых людей » не спасло от расстрела, а последствия раскрытия заговора коснулись и его воспитанников. Поэтому Новиков и отмечает с грустью: «В 1937 г. у меня случились большие неприятности по службе». Понятно, что дружба с «крестным отцом» до добра не доводит.
Новикова роднит с Жуковым присущее им обоим, необъяснимое чувство «скромности». О Жукове, в этом качестве, мы уже упоминали. Теперь пришла очередь поговорить о Новикове. То, что себя к талантливым записал, грех небольшой. Жди, когда о тебе такое напишут. А здесь, в мемуарах, своя рука владыка, да и друзей вниманием не обошел. Приведенные Александром Александровичем выше имена на слуху, в связи с участием этих лиц в Великой Отечественной войне. Как они воевали — это тема отдельного разговора. Хотелось бы, дополнить воспоминания «скромного» Новикова о «воспитанниках» Уборевича, которые не участвовали в Великой Отечественной войне по «уважительной причине». О них, он почему-то, «постеснялся» упомянуть? Вот они, «жертвы» предвоенного заговора.