«Я присутствовал на заседании Главного Военного Совета летом 1946 года, оно было посвящено разбору дела маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Незадолго до этогоя был назначен первым заместителем Главнокомандующего сухопутными войсками. Сдав должность главкома Центральной группы войск и верховного комиссара по Австрии генералу В.В. Курасову, я получил разрешение на полуторамесячный отпуск и решил провести его в Карловых Варах. Вскоре туда мне позвонил Н. А. Булганин и попросил срочно выехать в Москву. На второй день после моего приезда состоялось заседание Главного Военного Совета в Кремле».
«Отматываем» назад по времени, указанного Коневым. Значит, приехал в Москву 31 мая. До этого был в Карловых Варах на отдыхе. Даже, если бы весь отпуск провел там, и то речь бы шла опять же об апреле, а никак не о марте. Но, как пишет сам маршал Конев, по убытию в Чехословакию, ему «вскоре туда… позвонил Н. А. Булганин». Не через месяц же? Даже неделя, большой срок для военного человека. Кроме того, «прохлаждаться» полтора месяца в Карловых Варах на водах, в такое-то сложное время?! Отдыхать-то можно, да кто ж ему так долго позволит? Значит, вполне допустимо, что Булганин звонил Коневу в 20-х числах мая. А это говорит о том, что данная реконструкция Вооруженных Сил не была скоропалительной акцией, если и Конев, только в мае, сдал свою должность Главкома Центральной группы войск.
Но и это еще не все. Помните, я обратил внимание на дату «1 июня»? Если Высший военный совет проходил 1-го июня, и, как следует из Постановления Совета Министров Союза ССР № 1157—476с от 3-го июня 1946 года, Жукова сняли с должности главкома сухопутных сил, а 4 июня, он свои дела уже сдал Коневу, (обратите внимание на скорость решения этих дел), то почему Сталин, затянул с подписанием приказа? Утвержден, аж, 9 июня. Не было ли тайного умысла наших «архивистов» растянуть это дело с 9 до 1 июня, чтобы «сгладить» временной отрезок Жуковского нахождения на посту главкома? Ведь, Конев пишет, «я присутствовал на заседании Главного Военного Совета летом 1946 года». Знаете, как-то трудно, считать 1 июня — летом. Вот, если бы через недельку, то еще можно было бы говорить об этом времени года. Согласитесь?
|
|
Кроме того, абсолютно точно известно, что как только Жуков с Хрущевым, сделали свое «черное» дело в 1953-ем году, «Маршал Победы» сразу рванул в архив, поднимать свои послевоенные дела и «вымарывать», в прямом смысле, заливать чернилами компрометирующие факты. Видимо, не гнушался и уничтожением особо «важных» дел, с точки зрения, собственной безопасности.
Есть еще одна «темная» история из его «доблестной» военной службы. При Жукове, когда он командовал советскими войсками в Германии, произошел еще один, трагичный случай. Погиб, 16 июня 1945 года, при весьма странных обстоятельствах первый советский комендант Берлина генерал-полковник Н.Э.Берзарин. Якобы, произошла автодорожная катастрофа, в результате чего, от полученных ранений в ходе аварии, Николай Эрастович скончался на месте происшествия. Если учесть, что генерал Берзарин на следующий день должен был вылететь в Москву на Парад Победы, то согласитесь, что гибель Николая Эрастовича выглядит весьма и весьма неожиданной. Военный писатель Василий Скоробогатов, ветеран 5-й Ударной армии, написал книгу, посвященную славному генералу Берзарину, который, в свое время, командовал этой армией.
|
|
В разделе: Примечания — привел любопытный документ. Это телеграмма на имя И.В.Сталина с описанием трагических событий связанных с гибелью Николая Эрастовича.
Суть ДТП такова: якобы, генерал Берзарин находился за рулем мотоцикла с коляской и врезался на полной скорости в грузовик. Читаем отчет, приведенный в телеграмме:
«… В результате катастрофы БЕРЗАРИН получил пролом черепа, перелом правой руки и правой ноги, разрушение грудной клетки с мгновенным смертельным исходом. С ним вместе погиб находившийся в коляске его ординарец красноармеец Поляков…»
Телеграмму подписали Командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Г.К.Жуков и член Военного совета фронта генерал К.Ф.Телегин.
В текст телеграммы (поясняет сам автор. — В.М.) вкралась неточность. Офицер, в спешке готовивший текст телеграммы в Москву, не знал, что в тот трагический день ординареца Полякова, вне графика, сменил Петр Лахов. В автокатастрофе вместе с командармом погиб сержант Лахов».
Крайне трудно оценивать приведенные факты. А насчет того, что точно погиб, именно Берзарин, сомнений у командования фронта, видимо, не вызвало? А то, может по ошибке, разбился какой-нибудь другой генерал, а сказали, что Берзарин? Что хотелось бы добавить к написанному? Генерал-майор Н.Э.Берзарин встретил войну 22 июня 1941 года командующим 27-й армией в Прибалтийском особом военном округе и, думается, не понаслышке знал о присланных Директивах из Москвы и подписанных, между прочим, Георгием Константиновичем, а также о тех безобразиях, творящихся в округе накануне войны. Да, и в Берлинской наступательной операции был не сторонним наблюдателем, а непосредственным участником, воочию убедившимся в «полководческих» талантах звездного маршала.
|
|
Кроме того, это, наверное, единственный случай, когда генерал-полковник (!) и, к тому же, комендант Берлина, использовал для своего передвижения мотоцикл с коляской. К тому же у него, в ординарцах был не офицер, а сержант? Если же меня хотят убедить в том, что сержант был водителем у генерал-полковника, тоже непонятно, кто же кого возил? Все же, если бы Берзарин ездил на велосипеде, шансов уцелеть у него, думается, могло быть больше. Хотя, как сказать? Ведь, если подумать, то грузовик, вполне, может врезаться и в велосипед?
Как вы считаете, Сталин, получающий сведения о гибели своих генералов, реагировал на эти сообщения или нет? Мнения конечно разделятся. Для тех, кто нормально воспринимает прочитанное, продолжу цитирование из упомянутого очерка Светлишина:
«Не успели участники конференции разъехаться к местам службы, — продолжал рассказ Георгий Константинович, — как в расположении Группы войск прибыл генерал Абакумов — заместитель Берия. Мне о цели визита не доложил. Развернул бурную деятельность.
Когда стало известно, что Абакумов производит аресты генералов и офицеров, я приказал немедленно вызвать его. Задал два вопроса: почему по прибытию не изволил представиться мне как Главнокомандующему и почему без моего ведома как Главнокомандующего арестовывает моих подчиненных?
Ответы его были, на мой взгляд, невразумительны. Приказал ему: всех арестованных генералов и офицеров освободить. Самому убыть туда. Откуда прибыл. В случае невыполнения приказа отправлю в Москву под конвоем. Абакумов убыл восвояси…».
А если бы ответы Абакумова были, с точки зрения Жукова, «вразумительными». Неужели, не препятствовал бы аресту? Чему же тогда удивляться, связи с необычными обстоятельствами в деле гибели генерала Н.Д.Зори? Запросто, Жуков, мог задержать вылет самолета. Кстати, знаете, кто сменил его на посту Главнокомандующего группой советских войск в Германии. Его очень хороший друг, Соколовский, который был начальником штаба Западного фронта в 41-ом году, под Вязьмой. Это его подпись стояла в приказе о дезорганизации управления 16 армии К.К.Рокоссовского. Там много было таких «чудес», за которые данного начштаба можно было «ставить к стенке ». Но спас его от трибунала, как и Конева, в тот момент, Жуков. Во всяком случае, эту заслугу Георгий Константинович приписывал себе.
Видимо, взаимностью ответил Василий Данилович, «позаботившись» о кремации и перезахоронении Николая Дмитриевича Зори. Долг, как говорится, платежом красен.