«Контакт с Генштабом я считал особенно важным потому, что И.В.Сталин, занимаясь военными делами, опирался на его аппарат. Следовательно, Генштаб получал от него указания и директивы, касающиеся и флота».
При прочтении многих мемуаров крупных военачальников, ни разу не встретишь раскаяния по поводу того, что, дескать, я ошибся, а Сталин в этом вопросе оказался прав. Сталин всегда, выглядит вечным двоечником, в лучшем случае троечником, который бесконечно ошибается в отличие от непогрешимых военных.
Но, ведь, связь военных и Сталина, всегда была двухсторонней. Не мог же Сталин принимать решения, без учета данных, представленных Генштабом сухопутных войск и Главным морским штабом. В основном, на базе этих данных, Сталин, как руководитель государства и принимал решения. Или у товарища Сталина имелся, кроме всего прочего, еще и личный Генштаб, с Главморштабом в придачу? Это же, вы, товарищ Кузнецов представляли сведения наверх, Сталину, обо всех флотских делах. И уверяли истово, что если кто к нам сунется непрошенным гостем, встретим, как полагается, по-русски. Сам же писал, что враг понимает только силу кулака. Теперь же, после 1953 года, выяснилось, что Сталин кругом виноват, даже, и в морских делах.
«В бытность» начальником Генштаба Бориса Михайловича Шапошникова у нас с ним установились спокойные и деловые отношения. Удовлетворяли нас и отношения с К.А.Мерецковым, который возглавлял Генеральный штаб с августа 1940 года. Кирилла Афанасьевича я немного знал еще по Испании, потом встречался с ним, когда он командовал Ленинградским военным округом. Мы всегда находили общий язык. Мне приходилось решать с ним ряд вопросов, например об усилении сухопутных гарнизонов Либавы и Ханко, о взаимоотношениях Балтфлота с Прибалтийским военным округом. И мы как-то легко договаривались.
К.А.Мерецков был начальником Генштаба всего несколько месяцев. 1 февраля 1941 года его сменил на этом посту генерал армии Г.К.Жуков. Я ездил к нему несколько раз, но безуспешно. Он держал себя довольно высокомерно и совсем не пытался вникнуть во флотские дела».
В момент написания мемуаров Кузнецова, маршал Жуков был в опале. Еще не было принято решение о его «Воспоминаниях». Поэтому Кузнецов и мог написать о никчемности Георгия Константиновича, как штабного деятеля. Кроме того, показал не лучшие качества Жукова, как человека, а не военного. Ясное дело, что тот был не подарок, в общении.
«Сперва я думал, что только у меня отношения с Г.К.Жуковым не налаживаются и что с ним найдет общий язык его коллега, начальник Главного морского штаба И.С.Исаков. Однако у Исакова тоже ничего не вышло.
Помнится, он был однажды у Г.К.Жукова вместе со своим заместителем В.А.Алафуаовым. Жуков принял их неохотно и ни одного вопроса, который они ставили, не решил. Впоследствии адмирал Исаков обращался к Жукову лишь в случаях крайней необходимости».
Вот так мы и готовились к войне. Как понимать действия товарища Жукова? Саботаж в чистом виде. Помните, как Ковалев, работник НКПС описывал свои мытарства с военными, по поводу железнодорожных дел? В отношении же Исакова, как читатель знает, поступили просто. Убрали перед войной, чтоб не мешался под ногами.
«Вместе с тем в Генштабе были товарищи, относившиеся к флотским делам с вниманием, например заместитель начальника Генштаба Н.Ф.Ватутин, начальник оперативного управления Г.К.Маландин и его заместитель А.М.Василевский. До сих пор с удовольствием вспоминаю встречи перед войной с генерал-лейтенантом Н.Ф.Ватутиным и генерал-майором А.М.Василевским. Однако трудности создавали не отдельные работники, которые всегда отличаются друг от друга своими личными качествами. Отношения двух военных наркоматов не были достаточно четко определены — вот в чем был гвоздь вопроса!».
Так и хочется, снова воскликнуть: «Ба, знакомые, все лица!» — Ватутин, Маландин, Василевский. Понятно, что Кузнецов не хочет обижать своих «товарищей по оружию». Виноваты, как всегда простые исполнители, которые неправильно истолковывают «мудрые» приказы начальства. В чем же Кузнецов видел удовольствие от встреч с Ватутиным? Неужели от того, что тот «внимательно читает … оперативные сводки (наркомата ВМФ) и докладывает их своему начальству»? Или от того, что «Ватутин обещал немедленно известить (Наркомат ВМФ)…, если положение станет критическим»?
Завершающий аккорд о штабе.
«Лично я Главному морскому штабу, где собран коллектив высокообразованных специалистов, старался придавать первостепенное значение, считал его «мозгом флота».